войне против  Шемяки, земли  по  левому
берегу  Оки.  Разоренный  Мещерский  городок  был  отстроен вновь  и получил
название  Касимов,  а  сам  удел  стал  именоваться  Касимовским   царством.
Просуществовало оно в  составе Московского  государства  свыше двухсот  лет.
Касимовские цари, нужно обязательно  отметить, впоследствии  были вернейшими
вассалам  Москвы. Кстати, первыми  на призыв Минина  и Пожарского пришли как
раз касимовские  "татары",  а  Лжедмитрия  II  убил  касимовский дворянин  с
"татарским" именем Петр и "татарской" фамилией Урусов, т.е. Русский.
     Как  видим, вновь  перед  нами  то,  что  можно  называть исключительно
"симбиозом". Не исключено, кстати, что Касим был христианином -- исторически
достоверные  сведения гласят,  что мечеть в Касимове построена лишь в  XVIII
веке.
     Другими словами,  Север, т.е. Русь и Юг,  т.е. Крым, Казань и Астрахань
до определенною времени действуют  как некая общность.  Все войны и раздоры,
возникающие меж Севером и Югом, ничуть не отличаются от тех войн и раздоров,
что имели место в "исконно русских" областях.
     Ситуация резко меняется к концу XV века, и об®яснение этому найти легко
-- часть Юга оказывается прочно привязана к исламскому миру. Турки в 1453 г.
берут  Константинополь, а  в 1475 г.  их  сильный  флот  появляется в Крыму,
покоряет тамошние итальянские города и  мелкие княжества  вроде Мангупского.
Возникают новые "горячие точки", новая система военно-политических союзов. И
возникает   непримиримость.   Название   "Золотая   Орда",   отделившись  от
Руси-Татарии, становится обозначением одного  Юга. Теперь это и в самом деле
--  "бусурманская" Золотая Орда, противостоящая  христианской России, вообще
славянскому миру. Теперь это -- заклятый враг, с которым можно разговаривать
только на языке силы.
     Последние сторонники былой  общности продержатся еще несколько десятков
лет  -- но в конце  концов всем  им  придется искать  спасения  на Руси. Меж
Севером  и  Югом  пролегла  невидимая  черта. Тут-то,  такое  впечатление, и
начинает  создаваться  обширная  пропагандистская  литература,  живописующая
чужеземное, "ордынское" нашествие, случившиеся якобы в XIII в.
     1506 г. Сразу несколько примечательных событий. Под Казанью разгромлено
русское войско, причем один из  русских воевод,  боярин Шеин,  попав в плен,
был  замучен  --  что  полностью  противоречиво прошлой  практике. Последний
крымский  хан, еще пытавшийся  как-то договариваться с  Москвой, Шахмат, был
свергнут, бежал в Литву, там оказался за решеткой  и как-то очень уж  кстати
скончался по  неустановленной причине (его приближенные,  содержавшиеся  под
стражей в разных литовских городах, тоже вдруг поспешили умереть...).
     Черта!  После  1506 г. крымчане,  казанцы и астраханцы уже всегда и  во
всем  выступают  в  качестве  заклятого  врага  России.  Начинаются крымские
набеги,  жестокое  противостояние... Память о прошлом понемногу размывается,
начинает  казаться,  что  "татары"  всегда,  с  начала  времен  были  лютыми
ворогами. Польские  историки XVI в.  еще помнят, кто вторгался  в Польшу,  а
Лызлов помнит, что татары вовсе не приходили из Монголии, -- но впоследствии
версия о "нашествии монголов" начнет победное шествие...
     Вот  только загадки останутся.  К  примеру, тайна хана  по  имени Нагой
(Нагай). Есть такая, крайне таинственная фигура.  Считается, что этот хан по
имени Нагой  жил  во второй половине XIII -- начале XIV веков,  был потомком
Чингисхана, почти сорок лет  правил Золотой Ордой. Со "степняком-кочевником"
отчего-то поддерживали отношения многие тогдашние владыки -- русские князья,
польские   и   венгерские  короли,   правители   Болгарии  (не  Волжской,  а
европейской), Сербии, а византийский император Михаил Палеолог даже выдал за
хана  свою  побочную  дочь  Ефросинью  (в  юрту отправил?  Кочевать  с диким
степняком? Утонченную византийскую  даму?  Что там насчет  брюквы и  дерева,
гусаков и икры?).
     Считается, что  от  хана  Нагая  как раз и  пошло  наименование  народа
ногайцев.   Не  знаю.  Быть  может.   Однако,  во-первых,  даже  официальная
историография признает, что ногайцы впервые появились  на исторической арене
столетие  спустя после  смерти  хана  Нагая, а  во-вторых, на Руси прекрасно
известен старинный  боярский род по фамилии  Нагие. Мария Нагая была третьей
женой Ивана Грозного, матерью незадачливого царевича Димитрия.
     Вот здесь созвучие имен Нагой-Нагие гораздо более многозначительно...
     Не  поискать ли  нам в  русской истории конца  XIII в.  могущественного
князя,  с которым  поддерживали  отношения  польские  и  венгерские  короли,
правители Болгарии и  Сербии,  а византийский  император даже выдал  за него
свою побочную дочь?  Князя,  правившего около  сорока лет,  распоряжавшегося
другими  русскими  князьями, как своими  вассалами?  Причем сведения о нем в
русской истории будут крайне скудными, подобно рассматривавшейся раньше нами
паре:  удивительно  бесцветный,   ничем  себя  не  проявивший  Батый  и  его
современник, невероятно деятельный Александр Невский.
     Пожалуй,  подходящая кандидатура  имеется --  сын  Александра  Невского
Даниил, которого историки  считают "первоначальником" идеи собирания русских
земель под руку  Москвы. Несмотря на столь почетное звание, сведения о нем в
русской  истории крайне  скудны.  Его  сын, знаменитый Иван  Калита (который
отчего-то совершенно неизвестен Лызлову) продолжал дело отца. Вместе они как
раз и  правили около  сорока  лет,  сначала один,  потом  другой,  причем  с
занятием  престола  Калитой,  как мы  помним, "татары" отчего-то  "перестали
воевать русские земли".
     Я  вовсе не  утверждаю, что  "хан  Нагай" --  это  собирательный  образ
Даниила Александровича Московского и Ивана Калиты (прежде  всего потому, что
не   производил   скрупулезного   расследования).   Всего-навсего   подробно
обрисовываю выбранный мной метод расследования.
     Очень уж настораживают эти странные "пары" -- "татарские  ханы", о чьей
деятельности рассказывается крайне подробно, и сопутствующие им  по  времени
русские  князья,  весьма  незаурядные, но отчего-то  удостоенные  в  русской
истории лишь скупых упоминаний. Или наоборот  -- напоминающий скорее бледную
тень  Батый и средоточие  энергии Александр  Невский, об®единенные  как  раз
общностью взятых на себя задач и целей, общими интересами.
     Если  присовокупить  к  этому  удивительное   разнообразие  мирских   и
крестильных  имен,  прозвищ... Словом, если  ктото  другой  потом  возьмется
изучать  родословную Даниила  Московского  и  Калиты и обнаружит, что  женой
кого-то из них была византийка, я особенно и не удивлюсь.
     Гораздо больше меня увлекает другая загадка, на которую я не могу найти
ответ по недостатку информации:  почему  традиция приписывает  убийство хана
Нагая "ордынцу" Тохте,  но при этом прямо  упоминается,  что Нагая  зарубили
русские всадники?
     Почему Узбек, этот якобы ревностный приверженец ислама,  сделавший  его
единственной религией  Золотой Орды, в  то же  время,  по  сведениям русских
летописей, выдает  митрополиту Петру  грамоту,  в  которой подтверждает  все
"Батыевы"  привилегии   церкви,  а  также...  письменно  просит  митрополита
молиться за  него  самого, его  семью  и  его царство?  А потом  преспокойно
позволяет своей дочери Кончаке выйти  замуж за Юрия Даниловича Московского и
принять христианство?
     А еще меня привлекает интереснейший вопрос: с кем сражался на Куликовом
поле Дмитрий Донской, и  кому  в 1480 г. противостоял на  Угре государь всея
Руси Иван III?

        СЕВЕР ПРОТИВ ЮГА: СТАРАЯ ДИНАСТИЯ?

     В  "классической"  историографии  битва  на Куликовом поле  об®ясняется
традиционно: "злой ордынец",  татарин  Мамай  коварно  вознамерился если  не
изничтожить  Русь   под  корень,   то   по  крайней  мере  "истребить   веру
христианскую,  дабы  заменить  ее  магометанской".  Соответственно,  Дмитрий
Донской выглядит защитником Отчизны  и  христианства,  а причины, побудившие
его схватиться с  Мамаем на Куликовом поле, предстают исключительно светлыми
и благостными.
     Вот  только при любом мало-мальски скрупулезном расследовании мгновенно
выплывают недоуменные вопросы...
     За  два года до  Куликовской битвы, в 1378 г., московские полки воевали
на реке Воже с "татарским  мурзой" Бегичем, якобы  подручным Мамая.  С  этой
битвы и начинаются вопросы...
     Оказывается, после  битвы на  Воже  русские  захватили  в  подвергшемся
разгрому татарском стане какого-то ПОПА  "с мешком  зелий и трав". Отчего-то
этого попа мгновенно  связали с весьма интересной личностью того периода  --
"мятежником и заговорщиком" Иваном  Васильевичем  Вельяминовым.  Отец  этого
Ивана  был  последним, кто  занимал в Москве  высокую должность тысяцкого --
нечто вроде  градоначальника или мэра  (но  этот  пост был  наследственным).
Дмитрий решил, должно быть, что "двум медведям в одной берлоге  не ужиться",
и  пост тысяцкого  отменил.  Обиженный  Иван,  немало  интриговавший  против
Дмитрия, бежал  сначала  в Тверь,  потом... в Орду, то есть на Юг, уже почти
отделившийся от Севера-Руси. И попа с ходу заподозрили в том, что он как раз
и подослан отравить великого князя Дмитрия.
     Таким образом сразу  возникает интересная  коллизия: выходит,  события,
именуемые  "битва на  реке  Боже", каким-то  боком  были связаны  со сложной
интригой  против  Дмитрия,   в  которой   участвовали  тверичи,   московские
"эмигранты" и Орда... Бедного  попа пытали и сослали в отдаленный монастырь,
а в следующем, 1379 г., Ивана  Вельяминова,  каким-то образом выманенного на
Русь, захватили  в  Серпухове агенты  Дмитрия,  привезли в  Москву  --  и 20
августа  казнили  при  большом стечении  народа. Летописцы  отметили,  что у
"многих смерть  Вельяминова вызвала слезы" --  очевидно, в этой  интриге, во
многом  так и  оставшейся для нас загадкой, симпатии немалой части москвичей
были не на стороне своего  князя. После этого долго и  старательно охотились
за сообщниками Вельяминова, казня их одного за другим, -- все они, повторяю,
были русскими.
     А потом на Русь двинулся Мамай...
     Во главе татарского войска, скажете вы?
     Не угадали!
     "Татар" в войске Мамая как раз  и не наблюдается. То есть,  по традиции
его воины именуются "татарами", но состав их иной:
     1. Ясы и аланы (то есть православные аланы и осетины!).
     2. Черкасы (то есть казаки!).
     3. Половцы и печенеги (славяне!).
     4. "Фряги" (генуэзские наемники).
     Вскользь упоминаются еще некие  "бесермены", но, судя  по тому, что это
название чересчур  общее, скорее  расхожее  клеймо вроде  "злых  татаровей",
особо верить в них не следует.
     Что любопытно, Сергий Радонежский  поначалу  уговаривает  князя Дмитрия
уступить "татарским" требованиям. Мог бы он вести себя так, будь целью Мамая
уничтожение христианской веры, вообще Руси? Вряд ли.
     Значит, у Мамая была какая-то совершенно другая цель...
     Князь Дмитрий все  же собирается  на битву. Логично будет предположить,
что, прослышав о  грозящей Руси  и  православию беде,  на помощь  ему придут
другие князья?
     На  подмогу   к  Дмитрию   не  пришел  ни  кто!  Ни  один  независимый,
владетельный князь! Даже тесть Дмитрия и его тезка, Димитрий  Константинович
Нижегородский, не прислал  ни единого человека.  Уникальнейший  случай.  Мог
смалодушничать один, отвернуться другой, из-за каких-то своих соображений не
участвовать  третий,  но  чтобы все  до одного  князья отказались помогать в
отражении  нашествия "безбожных татар",  включая  родного  тестя Дмитрия, --
такого на Руси не бывало ни до, ни после...
     В чем же дело? Быть может, все  прекрасно  отдавали себе отчет, что это
не "нашествие  безбожных татар", а некое дело,  касающееся  одного  Дмитрия?
Другого об®яснения я что-то не вижу...
     Потом,  правда, прибыли  четверо  князей  --  два Ольгердовича,  Андрей
Полоцкий и Дмитрий Корибут Брянский. Все четверо -- литвины. Ни один русский
князь так и не появился. Только несколько мелких вассалов Дмитрия.
     И  вновь,  как в  случае  с  "Повестью  о битве на  Калке",  я  намерен
пользоваться   исключительно  первоисточником   --  "Сказанием   о  Мамаевом
побоище".
     Н.  Костомаров обозвал его  "множеством  явных  выдумок,  анахронизмов,
равным образом и преданий, образовавшихся в народном воображении уже позже".
И  добавил  в сердцах: "Эта повесть никак  не  может  считаться  достоверным
источником".
     Я же как раз и полагаю ее  достовернейшим источником, при  внимательном
изучении работающим как раз против "классической" теории...
     "Повесть"  приписывает  Мамаю  интересное  заявление:  "Я  не хочу  так
поступать,  как  Батый,  но когда  приду на Русь и убью князя  их, то  какие
города  наилучшие  достаточны  будут  для  нас  --  тут  и  осядем, и  Русью
завладеем, тихо и беззаботно заживем".
     После этого Мамай рассылает своим "татаровьям" следующий приказ: "Пусть
не пашет ни один из вас хлеба, будьте готовы на русские хлеба".
     Каково?!  "Пусть  никто  из  вас  не пашет".  Мамай обращается к  своим
подданным  --  следовательно,  его  подданные  занимаются  землепашеством. И
никакие  они  не  "дикие   кочевники".  Какое,  к  черту,   землепашество  у
скотоводов-степняков?
     Похоже, автор "Сказания", как ни обличал Мамая, попросту  не сообразил,
что иные подробности как раз и противоречат образу "дикой кочевой орды"...
     Далее.   Дмитрий,   отправляясь   на   битву,  заранее  позаботился   о
"пропагандистском  обеспечении". Он берет  с собой десятерых  купцов-сурожан
(сурожанами звали  тех, кто постоянно торговал с городом  Сурожем  в  Крыму,
имея  там, говоря  современным языком,  "торговые  представительства").  Все
десять  купцов  перечислены   поименно:   Василий  Капица,  Сидор  Алферьев,
Константин  Петунов,  Кузьма Ковря, Семен Антонов, Михаил  Саларев,  Тимофей
Весяков,  Дмитрий  Черный,  Дементий Саларев,  Иван  Шиха. Особо уточняется;
князь взял их  для того, чтобы они "рассказали в дальних  странах,  как люди
знатные". Рассказали о грядущей битве с Мамаем.
     Снова  перед нами нечто  уникальное,  не  встречавшееся  ни  прежде, ни
после. К  чему, казалось бы,  принимать заранее такие  меры,  если  в других
странах и так узнают, кто с кем дрался, кто победил? Нелепица какая-то...
     А если  -- "лепица"?  Если  Дмитрий был как  раз озабочен  тем, чтобы в
"дальних  странах"  узнали  именно  его  версию  событий?  Сражение  еще  не
состоялось, но уже готовы люди, которые готовы поведать Европе о нем...
     Значит,  существовала  опасность,  что  "дальние  страны"  узнают  нету
версию?  Неправильную?  Значит, для будущего сражения меж  Дмитрием и Мамаем
уже есть разные  версии?  У Мамая своя, у Дмитрия своя, у кого-то, Возможно,
третья?
     Если  это  предположение  --  сплошная  чушь,  зачем   Дмитрий  заранее
позаботился о людях с репутацией, именем и весом,  которые должны рассказать
к а к следует?
     Что-то это мне напоминает... Ага, 1 сентября 1939 года, когда "коварные
поляки"  напали  на  радиостанцию  в  немецком   городе  Глейвице.  И  трупы
"нападавших" готовы для обозрения, и репортеры как из-под земли выскочили, и
свидетели имеются.
     Можно  вспомнить и советско-финскую  войну.  Не  успели разорваться  на
советской территории "финские" снаряды, как  с нашей стороны неведомо откуда
появилась  и армия  вторжения, и даже настоящее "рабоче-крестьянское финское
Правительство".
     Короче, что-то  тут  с князем Дмитрием  нечисто, что-то он  хитромудрое
крутит...
     Тогда  же  случилась  загадочнейшая  история,  которую  можно об®яснить
исключительно в рамках нашей гипотезы.
     Иеромонах Даниил, ранее служивший  при храме  в "Орде",  давно и  долго
ссорился  с Дмитрием  Донским.  Он  резко  выступал против  попытки  Дмитрия
назначить  митрополитом всея  Руси  своего кандидата  протопопа  Митяя  (это
отдельная,  прямо-таки  детективная  история,   Митяй  умер  при  загадочных
обстоятельствах,  когда  плыл в Константинополь за благословением  тамошнего
патриарха).
     Так вот, Даниил, покинув "Орду", обосновался в Троице-Сергиевой лавре и
развернул бурную деятельность,  призывая русских  князей  оставить  распри и
совместно выступить против "Орды". Продолжалось это довольно долго.  Логично
будет  предположить,  что Даниил,  известный своей несгибаемой антиордынской
позицией, окажется при Дмитрии Донском, когда тот двинется на Мамая.
     Однако происходит фантастический вираж, которому историки до сих пор не
могут  подыскать  вразумительных об®яснений, -- потому  что  увязли  в плену
"классической" версии. Когда полки Дмитрия приходят на Куликово поле, Даниил
вдруг обнаруживается в стане... великого литовского князя Ольгерда, союзника
Мамая, идущего  на подмогу  "татарам"!  (Ольгерд немного  опоздал и, узнав о
поражении Мамая, благоразумно отступил.)
     Так к то же был "Ордой"? Если признать, что  Дмитрий Донской, поведение
Даниила как раз логично и вполне об®яснимо...
     Между прочим, в воинстве Дмитрия, оказывается,  есть  и...  разбойники.
Основание? Цитирую "Повесть": "...некий муж, именем Фома Кацибей, РАЗБОЙНИК,
поставлен был в  охранение великим  князем  на реке..."  Князья,  значит,  с
Дмитрием не пошли, а вот разбойники пошли. Интересно...
     А вот Мамая, кстати, сопровождают не "разбойники", а князья и бояр е...
     Далее.  Выехавший  драться  с  Пересветом "татарин",  обычно  именуемый
"Челубеем"... вовсе не татарин, а печенег,  как сообщает нам "Сказание". Что
ж,  ничего  удивительного,  мы   уже  подробно  рассмотрели  этот  вопрос  и
убедились, что никуда половцы и печенеги не "исчезали", а спокойно жили  и в
XIII веке...
     Крайне  загадочным   выглядит  и   поведение  самого  Дмитрия  на  поле
Куликовом.  Если  называть  вещи  своими  именами,  он прячется. Отдает свои
доспехи и коня ближнему боярину, ставит его под великокняжеское знамя, а сам
в облике простого воина становится  в ряды. Не для того ли, чтобы легче было
скрыться при  неудаче? Как я ни  рылся в описаниях  разных и всяческих битв,
аналогии поведению Дмитрия  подворачивались исключительно...  гм,  не  самые
благородные. Предводители,  старшие  командиры, офицеры меняют свой наряд на
одежду  рядового солдата только для того,  чтобы скрыться  от победителей  в
облике "сиволапой пехтуры", с которой все взятки гладки. Если у кого-то есть
другие версии,  по которым поведение Дмитрия выглядит благородным, интересно
будет их выслушать...
     И, наконец, вот что говорится о Мамае: "Безбожный же царь Мамай, увидев
свою погибель, стал призывать богов своих..."
     Знаете, каких? Ну, Магомета, конечно. Однако Магомет на самом последнем
месте...
     "...богов  своих:  Перуна и Салавата, и  Раклия,  и  Хорса,  и великого
своего пособника Магомета".
     Вот так. Отчего-то Мамай призывает старых богов, и Перун с Хорсом -- уж
точно  славянские... Кто такой Салават,  мне попросту неизвестно  --  но  уж
никак не мусульманский святой... А Раклий, по некоторым сведениям, -- другое
имя Семаргла, а Семаргл опять-таки языческий бог Древней Руси.
     Между  прочим, имя "Мамай" частенько встречается  у  казаков Запорожья.
Более того, "казак Мамай" -- один из любимых героев украинского фольклора.
     Забегая  вперед,  упомяну   о  том,  что  теперь  мне  как-то  по-иному
представляется смерть Мамая в Кафе -- после того,  как  в  окружении Дмитрия
замаячили  сразу десять  купцов, тесным образом  связанных с  Крымом,  впору
задаться вопросом: быть может, мы зря обвиняем в убийстве Мамая генуэзцев?
     Так кто же с кем воевал на Куликовом поле? Почему и за что?
     Каждый,  разумеется, волен держаться своих  предположений --  принимать
"классическую"  версию   либо   выдвигать   собственные.  Дело  это   сугубо
добровольное. Однако я сам отныне не в силах отделаться от впечатления,  чт