нщин,  грубое  отношение высших к  низшим,  рабское
низших к высшим  и тому подобные черты,  усилившиеся у нас  с того  времени,
суть несомненные черты татарского влияния".
     Можно подумать, что  Западная  Европа,  где фальшивомонетчиков варили в
масле,  заговорщиков  разрывали на куски лошадьми, а малолетних детей вешали
за мелкие кражи, когда-то переживала "татарское иго".  Можно  подумать,  это
"татары" пустили в обращение в Европе приветствие "сервус" (продержавшееся в
иных странах до XX столетия), которое в буквальном переводе означает даже не
"ваш слуга", а "ваш  холоп". Можно  подумать, в  Европе  "низшие" фамильярно
хлопали "высших" по плечу, встретив на улице, -- а "высшие" угощали "низших"
табачком и расспрашивали, как идут дела с уборкой брюквы...
     (Зато  я согласен с Иловайским  в  другой его фразе. Там, где он пишет,
что   татарское   иго   оставило   следы  своего  влияния  "и  в   некоторых
государственных учреждениях".  Вот  здесь  все верно.  Экс-министр  финансов
Лифшиц  --  сущий  баскак  из  русских  сказаний.  Вспомните  удалое:  "Надо
делиться!" Ну чисто Иван  Калита под стенами  Новгорода. Немногим уступает и
Евгений Ясин, во время своего визита в Красноярск в июле сего года заявивший
с кровожадным простодушием ханского баскака: "Налоги  надо ДРАТЬ  с богатых.
Возьмите, например, и  опишите все  коттеджи  в  Красноярске,  и  взимайте с
владельцев  налоги".  Быть может, это  у  них  генетическая  память  вещует?
Баскак-прапрадедушка о себе заявил?)
     Известна  поэтическая   легенда  о  трагической  смерти  юного  княжича
Владимира  Юрьевича  --  перед  штурмом Владимира-города  "злые  татаровья",
взявшие княжича  в плен, убили  его на глазах осажденных. Эта  легенда самым
удивительным  образом во многом перекликается  с реальными  обстоятельствами
смерти одного из знатнейших чешских магнатов, Завиша Фалькенштейна.  История
его любви  к королеве, столкновения с королем, история, где причудливо  (как
водилось в средневековье)  смешались измена,  ратная храбрость, романтика  и
подлость,  слишком  длинна,  чтобы  ее тут  пересказывать.  Перейдем сразу к
финалу.
     В самом  конце  XIII в., когда Завиш  попал в плен  к людям короля, его
долго возили по стране, об®езжая один за другим замки родственников и друзей
Фалькенштейна. И каждый раз повторялась  одна и та же картина: неподалеку от
стен палачи устанавливали плаху и призывали защитников замка сдаться, грозя,
что в противном случае Завишу отрубят голову. Замки сдавались.
     Замков было много,  и  продолжалось  это долго. В  конце концов  Завиш,
видимо, понял,  что ему в любом случае  не  сносить головы, и возле крепости
Глубокая  стал кричать  ее защитникам,  что  сдаваться ни  в  коем случае не
следует.
     Глубокая так и не сдалась. Завишу, естественно, снесли  голову. Видимо,
эта история, попав на Русь, под пером какого-то книжника позднейших времен и
превратилась в сказание о княжиче Владимире...
     Закончу  этот  раздел  напоминанием  об  одном  любопытном  направлении
средневековой мысли. Оказывается, средневековая Западная Европа... отчего-то
была  убеждена  в  существовании  на  востоке   огромного  царства   некоего
христианского властителя "пресвитера  Иоанна", чьими потомками и считались в
Европе ханы "монгольской империи"!
     Это убеждение держалось чрезвычайно стойко --  на  протяжении более чем
двухсот лет, сохраняясь еще в XV столетии!
     Многие европейские хронисты "отчего-то" отождествляли пресвитера Иоанна
с Чингисханом. Чингисхана,  кстати, "отчего-то" именовали и  "царем Давидом"
(на Руси хватало князей с именем Давид).
     "Некто Филипп,  приор провинции Святой земли  доминиканского ордена, --
пишет современный историк, -- принимая желаемое за действительное, отписал в
Рим, что христианство господствует везде на монгольском востоке".
     Почему же --  "принимая  желаемое за действительное"?  Так  и обстояло.
"Монгольским востоком" была Русь, вполне христианская страна.
     "Убеждение  это  (о  существовании  царства  пресвитера Иоанна -- А.Б.)
сохранялось долго и стало неот®емлемой частью географической теории позднего
средневековья".
     Знаете, с  кем,  согласно европейским авторам,  поддерживал  "пресвитер
Иоанн" особо теплые и доверительные отношения?
     С  Фридрихом  II Гогенштауфеном! Тем самым,  что  стал единственным  из
европейских монархов, кто не  испытывал  ни малейшей тревоги  при известии о
вторжении "татар" в Европу. Единственным, кто  переписывался с "татарами" --
II, как показывает наша реконструкция, вел совместно с ними военные действия
против папы.
     А  некий аббат Одо из монастыря  Сен-Реми  в  Реймсе (1118-1151)  писал
своему  знакомому  графу  Томасу, что находился  в  Риме, когда там пребывал
патриарх из царства пресвитера Иоанна.
     Слишком  много совпадений,  вернее,  взаимно подтверждающих друг  друга
доказательств.  В  сочетании  с  тезисом  о  том,  что  никаких монголов  из
Центральной Азии никогда на Руси не появлялось, а  "Орда"  была не более чем
русским  войском,  информация  о  "царстве  пресвитера  Иоанна"  как  раз  и
становится завершающим штрихом картины.
     Иначе не об®яснить, почему Европа более чем двести лет не сомневалась в
реальности  "Иоаннова  царства".  Можно  допустить,  что  в  Западной Европе
XIII-XV  вв.  плохо  знали о  происходящем в ОТДАЛЕННЫХ  краях вроде  Индии,
Индокитая, Индонезии. Так и было.
     Но невозможно поверить, что западноевропейцы в те же времена получали в
корне  неверную  информацию  о  том,  что   творилось  на   пространстве  от
польско-русской границы  до  Уральских  гор. Не забывайте:  начиная  века  с
десятого,  в Киеве,  Новгороде и  Смоленске  обосновались  довольно  крупные
общины купцов  чуть ли не из всех западноевропейских стран. То есть жили там
постоянно на протяжении столетий. А любой купец  в  те времена (да и в более
поздние) --  это всегда еще и разведчик, обязанный поставлять не  сплетни  и
сказки,  а точную информацию  -- политическую,  военную, торговую. Можно  ли
допустить,  чтобы  Западная  Европа,  располагая столь старой  и  отлаженной
осведомительной сетью, двести лет принимала за  "царство пресвитера  Иоанна"
орды диких кочевников?
     Ни  в коем случае. Вспомните  о священнике Монтекорвино, еще в  1290 г.
побывавшем в Индии,  -- он сообщал не вымыслы, а точные сведения. Так что не
следует переоценивать "темноту" европейцев.
     Между  прочим, самым загадочным  образом сгинул бесследно отчет  королю
Людовику  IX  его  посла,  французского  монаха  Андре  Лонжюмо,  как  раз и
ездившего  в  Каракорум.  Известно  лишь, что Лонжюмо побывал...  на южном и
восточном  берегу  Каспийского  моря.  НАСТОЯЩИЙ  Каракорум,   как  помните,
располагался либо в Крыму, либо на Волге. Возможно, в последующие века отчет
Лонжюмо стал неудобен как раз тем, кто запустил версию о Каракоруме, стоящем
посреди монгольских степей. Иногда рукописи горят...
     Вообще, "классическая" теория, живописующая приход  "диких монголов" из
глубин  Центральной Азии, захват ими Руси и прорыва их к Адриатическому морю
плоха еще  и  тем, что постоянно  заставляет нас считать идиотами обитателей
чуть ли не всех стран, так или иначе соприкасавшихся в XIII в. с "татарами".
В самом деле, сторонники "общепризнанной" версии приглашают нас верить, что:
     1. Русские были  идиотами, потому что даже после битвы  на Калке  не  в
состоянии внятно об®яснить, с кем сражались князья.
     2.  Западноевропейцы были  идиотами, потому  что двести  лет  принимали
диких кочевников за христианских подданных пресвитера Иоанна.
     3. "Монголы" были идиотами,  потому  что  лишь  девятнадцать лет спустя
после покорения  Руси сообразили  устроить перепись  населения  и  разослать
сборщиков дани.
     А  заодно  с  ними идиотами  были: епископ Кромер, утверждавший, что на
Польшу  напала  русская  рать;  мастер,  изобразивший  на надгробии  герцога
Генриха  русского вместо "дикого татарина"; все русские и западные историки,
причислявшие татар к европейским  народам; летописцы, нарекавшие  "ордынских
ханов" христианскими  именами;  Батый,  отчего-то  скрупулезно  продолжавший
политику Всеволода Большое Гнездо вместо того, чтобы заниматься собственными
делами; ученейший Лызлов,  ни словом не  упомянувший  о "великой монгольской
империи от Волги до Пекина"; и многие, многие Другие.
     Лично я  в  столь повсеместное и тотальное  распространение идиотизма в
строго определенный временной  период  поверить  просто не в состоянии. Наша
реконструкция событий хороша хотя бы тем, что не усматривает в прошлом столь
несметного  скопления  идиотов, какое  расплодили  сторонники "классической"
версии.  У   нас  все   как   раз  весьма  логично,   лишено   нелепостей  и
несуразностей...

        СЕВЕР И ЮГ

     В  том, что со  временем слово "татары" перестало означать "вооруженную
силу",   "войско"  и   прилепилось   к   конкретному   народу,  нет   ничего
удивительного.  Почти схожие  примеры в  истории  прекрасно известны:  когда
военный термин  приобретал характер политического ярлыка, синонима. А  то  и
наоборот...
     "Мамелюками"  в  Венгрии  в  XIX  веке  звались приверженцы  одного  из
тогдашних политических течений,  а также группа депутатов парламента.  Слово
"янычар"  сплошь  и  рядом становилось синонимом  необузданности,  зверства,
вольницы --  хотя термин "ени чери" на деле означает "новое войско". (В свое
время   войско  янычар  и  в   самом   деле  было  "новым"  по  сравнению  с
существовавшей до того пехотой "яя".)
     От  слова  "всадник" образовано французское  и немецкое  "дворянин", то
есть "шевалье" и  "риттер".  "Улан" в  турецком языке первоначально означало
что-то вроде молодого холостого парня -- из таких  набирались особые  конные
полки.   Впоследствии  стало  названием  рода   войск  практически  во  всех
европейских  странах, как и "гусар" (первоначально "хусар"  -- что-то  вроде
удальца,  сорвиголовы).  Гусары участвовали еще  в первой  мировой  войне, а
уланы дали свои последние бои в сентябре 1939-го...
     Но самый яркий пример -- "запорожец". Этот термин об®единял людей любой
национальности и  любой  прежней веры. В Запорожской Сечи мог остаться  (при
условии,  что,  каково бы  ни  было его  вероисповедание  допрежь, отныне он
принимает православие) кто угодно -- москвитянин,  польский  шляхтич, турок,
степной   кочевник,   европейский   искатель  приключений.  Постепенно  этот
плавильный котел превратил запорожцев в часть украинского народа.
     Видимо, то же самое происходило и с татарами...
     Кажется,  настало  время  переходить  к   отточенным  формулировкам   и
обобщающим гипотезам.
     В  моем представлении, дело  обстояло  примерно  следующим  образом. От
Новгорода до Северного Кавказа* и восточных берегов Каспийского моря обитали
если  и  не  стопроцентно  родственные по крови  народы,  то жившие в некоем
симбиозе, опять-таки порождавшем многовековые родственные связи, соучастие в
делах  друг друга,  полностью  отвечавшее обычаям  феодальной  эпохи:  когда
вчерашние враги завтра об®единяются против общего  противника, а послезавтра
этот противник становится союзником кого-то из тех, с кем только что воевал.
Феодализм не  знает  непримиримых  враждующих лагерей  как  меж родственными
народами,  так  и  внутри одного народа.  Непримиримость,  национальная  или
религиозная, некие четкие рубежи, по обе стороны которых обитают постоянные,
заклятые враги -- изобретение более позднего времени.
     * Арабский книжник Аль-Хорезми, живший в  Х веке, помещает на  Северный
Кавказ... русов!
     В  этой  причудливой  смеси столь  же причудливо  формировались  союзы,
коалиции, браки,  дружба  и  вражда. Москвитяне, русские, волжские  болгары,
половцы,  печенеги, южные татары и "татары европейские", по большому  счету,
были  обитателями одной огромной коммунальной квартиры, где хватает и пьяных
драк,  и  умиленных лобызаний. Не стоит забывать,  что  в те времена религии
были еще неустоявшимися,  не обретшими тех четких "рубежей распространения",
с  которыми мы сталкиваемся  в  более поздние времена.  А потому  половцы  и
татары  были христианами  -- а в северных русских землях все еще шла упорная
борьба  с  остатками  язычества. Ислам  понемногу  проникал  в южные области
"Золотой  Орды" --  т.е.  огромного региона, об®единявшего все вышеназванные
народы. Но не стал еще автоматически связываться с понятием "татары". Словом
"татары" по старой памяти назывались войска.
     Первоначально я полагал, что безоговорочный разрыв меж Севером и Югом и
в самом деле связан с именем хана Узбека, который  в  XIV в. железной  рукой
ввел  на  юге  мусульманство,  вынудив  татарских  приверженцев христианства
массами бежать  на север, на Русь.  Однако углубленное  изучение летописей и
книг ранних историков вроде  Лызлова показывает, что все гораздо сложнее,  и
процесс был не в пример более длительным...
     При словах "Крымское ханство" в сознании у нас прямо-таки автоматически
возникает образ лютых  супостатов,  то и  дело  совершавших набеги  на Русь,
чтобы уводить вереницы пленных и потом продавать их на невольничьих рынках.
     Все  верно.  Вот  только образ этот  стал соответствовать  истине  лишь
после... 1506 г. До этого  обстояло совершенно иначе. Даже верные сторонники
"классических"  версий  вынуждены  сквозь  зубы  признавать:  врагом  России
Крымское ханство стало лишь в начале XVI в.
     Ранее этого времени мы сталкиваемся все с тем же симбиозом.
     В  XIII-XV  вв.  в  Крыму  преспокойно  обитают  генуэзцы   и  славяне.
"Татарского" владычества, в общем, не чувствуется -- один "татары" кочуют по
крымским равнинам  с  табунами,  зато у  других -- свои города.* На Руси тем
временем потомки Александра  Невского  строят  централизованное государство,
опираясь на "татар", т.е. на войско,  содержащееся на  средства, собранные в
виде "татарского"  налога-десятины  и состоящее из  рекрутов,  призванных по
"татарскому" варианту мобилизации -- т.е. служить обязан каждый десятый.
     * Лызлов: "В Тавриде же Херсонской за Перекопом за градом,  во Азове, в
Кафе,  Керчи, в Херсоне (она же Корсунь) и по  иным градам, кои тогда  были,
обитают италиане генуенсы под властию  царей греческих, с татарами, живущими
в полях близ Перекопа, мир имеющие".
     Управляющие  Крымом  ханы  сплошь и рядом выступают как верные союзники
славян. Более того, они частенько-вассалы славян...
     Примеров  множество. В  1421  г.  крымчане  -- союзники  великого князя
Василия  в походе  на  Казань*.  Чуть  позже помогают  князю в его  борьбе с
печально известным  Дмитрием Шемякой. В 1491  г.,  наоборот,  русские войска
появляются в Крыму, чтобы помочь хану Менгли-Гирею в  его борьбе  со  своими
сепаратистами. 1499  -- Москва  и Крым выступают на Литву,  позже  совместно
воюют с той же Казанью и Польшей.
     *  Казань точно  так же  была  столицей оседлого народа,  землепашцев и
ремесленников. Никаких "кочевников".
     Когда  в  1443  г.  умирает бездетным  крымский хан Девлет-Гирей, послы
крымских татар в поисках нового владетеля отправляются... в Польшу, к королю
Казимиру! Дело в том, что именно в Польше, точнее, в Литве обитает АчиГирей,
имеющий  больше  всего  прав  на  крымский  стол.  Литовский  великий  князь
пожаловал  Ачи-Гирею  целый  город,  там он  и  обитает...  Король  Казимир,
рассмотрев  просьбу  татар,  утверждает  Ачи-Гирея  крымским  ханом, и чтобы
ввести  его во  владение, в Крым  с  ним  вместе  отправляется  приближенный
Казимира,   "маршалек"  Радзивилл.   (Между  прочим,  в  Литве   с  завидным
постоянством находят убежище  крымские,  золотоордынские и  казанские  ханы,
потерпевшие поражение  в  междоусобной борьбе. Не на юг  отчего-то  бегут, к
мусульманам, а в христианскую Литву...)
     В  1444 г.  под Рязанью  внезапно появляется некий  "ордынский  царевич
Мустафа"  с  "татарской"  ратью. И просит...  впустить  его в  город,  чтобы
перезимовать. Его впускают -- как пишет  в растерянности  один из историков,
"неизвестно почему".
     Да,  скорее всего, потому, что Мустафа не какой-то там дикий ордынец, а
свой. Странны дальнейшие события --  узнав, что Мустафа пребывает  в Рязани,
московский князь Василий Темный отчего-то разгневался и послал двух воевод с
дружиной. Мустафа вынужден уйти из города, на него нападают с двух сторон: с
одной --  московская  пешая рать,  с  другой  лыжники-мордвины  и  рязанские
казаки. (Впервые в русских летописях появляется это слово -- "казаки".)
     В  конце  концов Мустафу  вместе  с  его  отрядом  уничтожили.  История
довольно грязноватая, не укладывающаяся в  обычные штампы "злых ордынцев"  и
"защищающих отчизну русских"...
     Давайте  посмотрим  список крымских, казанских и  астраханских вельмож,
выехавших на службу к московским государям.
     1. Байтерек -- астраханский царевич (при Иване III).
     2. Царевич  Исуп,  как и Байтерек,  племянник хана Шахмата-Ахмата  (при
Иване III).
     3. Царевич Кайбул (при Иване IV).
     4. Царевич Касим (при Василии Темном).
     5.  Царевич  Кумы-Гирей  --   это   уже  несколько  позже,  при  Федоре
Иоанновиче.
     6. Царевич крымский Мурат-Гирей -- при Федоре Иоанновиче.
     7.  Крымский  хан  Нурдаулат  (Нур-Даулет-Гирей).  В 1478г.  получил от
московского великого князя в удел Городец.
     8. Шигалей, крымский хан (при Василии III).
     9. Царевич Эгуп (при Василии III).
     Список далеко не полон, охватывает лишь наиболее знатных --  а всего их
за двести лет были  многие десятки, положившие начало  русским дворянским, а
то и княжеским родам. Как по-вашему, могли бы все они так легко быть приняты
в  России,  смогли  бы так  легко  адаптироваться  там, будь  все  эти  люди
"чужаками"? Да никогда в жизни! Здесь мы наблюдаем практически стопроцентную
аналогию западноевропейской практике -- когда англичане служили французскому
королю, французы -- английскому, а немцы --  тем  и  другим. Все  были свои,
соседи,  люди  одного  менталитета,  спаянные  общей историей,  генеалогией,
широко разветвленным родством и свойством.
     (Между  прочим,  судьба царевича Шнгалея --  готовый  сюжет для пухлого
приключенческого романа. Судите сами. Выехал на русскую службу из Астрахани.
Потом  возведен  Василием  III на  казанский престол.  Свергнут сторонниками
крымского хана. С русской ратью взялся разорять казанские земли, выстроил на
них в  1523 г. город Васильсурск.  1531  --  получил  во  владение Каширу  и
Серпухов. Вскоре "перед государем провинился гордостным своим умом и лукавым
промыслом".  О чем  конкретно  шла  речь, сейчас  неизвестно  -- но  Шигалея
отправили в ссылку на Белоозеро. 1535 -- из ссылки его вернула княгиня Елена
Глинская. 1539 -- во  главе  русской рати разгромил  под Костромой казанское
войско. Вновь стал казанским ханом, но против него составили заговор, хотели
убить, и Шнгалей едва спасся. Участвовал в походе русских на Казань  (1547),
в  строительстве города-крепости  Свияжска  (1551), награжден  "золотым"*  и
посажен  на  казанский престол, освободил 60 тыс. русских  пленников.  Вновь
казанская знать составляет против него  заговор  -- Шигалей, узнав  об этом,
устраивает пир, приглашает  на  него заговорщиков,  и  его  охрана прямо  за
столом  приканчивает 70 человек. Не пожелал лично сдавать русским Казань, но
в тайной  переписке  предлагал разрушить  оборонительные укрепления  города,
чтобы Иван Грозный сам его взял.
     *  "Золотой", или "жалованный золотой" -- воинская награда за доблесть,
носилась на шапке (по иным сведениям, на груди).
     В 1552 г. покинул престол и удалился в  Свияжск. Кончил дни касимовским
царем. Как вам биография?)
     Вот  о  Касимовском   царстве  следует  поговорить  подробнее.   Пример
примечательный...
     Около  1453 г. Василий II Темный пожаловал тому самому царевичу Касиму,
выехавшему на  Русь и помогавшему  в