существует столько
рассказов,  доказывающих  ее  понятливость,  память,  рассудительность,  дар
воображения и даже чисто нравственные качества,  каковы верность,  нежность,
благодарность, бдительность, любовь к своему господину, терпеливое отношение
к его детям и яростная ненависть к его врагам".
     Когда человек был слаб, а окружающий мир враждебен ему, собака со своим
острым чутьем,  ловкостью и силой сохранила тысячи жизней,  спасла от голода
целые  племена  и  проявила  бесконечную  жертвенность,   охраняя  людей  от
хищников.
     Да только ли собака!
     Приручив лошадь,  люди сумели быстрей расселиться по всему лику Земли и
познать материки в  десятки раз  скорее,  чем  если  бы  пользовались только
своими слабыми ногами;  приручив верблюда, они проникли в пустыни и отыскали
благодатные оазисы среди песков;  осел и  лама помогли человеку узнать,  что
такое горы,  а покорив перевалы, проникнуть в еще не изведанные края. До сих
пор северные олени обеспечивают жизнь племен и народов у Полярного круга,  а
прирученный слон выполняет самую тяжелую работу на юге азиатского материка.
     Оседлая  жизнь  человечества  -   этот   непременный  фундамент  всякой
развивающейся культуры - стала возможной лишь после приручения коз, буйвола,
потомков дикого кабана и  опять же лошадей,  позволивших перейти к обширному
земледелию.
     Взаимная   выгода,   а   нередко   и   жестокая   властность   человека
способствовали приручению животных.  Никого  не  удивляла  эта  многовековая
дружба разумных существ с  их  менее  развитыми собратьями.  И  только когда
человек,  осилив многие явления природы и  одолев таинственные законы бытия,
шагнул далеко вперед по  пути цивилизации,  вдруг расширилась пропасть между
людьми  и  дикими  животными.  Весь  мир  животных в  представлении наиболее
воинственной  части   человечества  сделался   либо   объектом  отвлеченного
изучения, либо предметом совершенно уж нелепой в наш век страсти - охоты.
     Всякое  сближение  человека  с   диким  зверем  постепенно  становилось
явлением редким,  из ряда вон выходящим,  и если проявлялось как-нибудь,  то
удивленным разговорам и сложным догадкам не было конца.
     Именно такое  удивление проявил и  лесник,  подсмотрев необычную сцену:
Сашу рядом со смирным медведем и еще более ручным полуволком Архызом.
     А Саша еще сказал:
     - Подожди,   вот  встретим  как-нибудь  третьего  нашего  воспитанника,
олененка, и ты увидишь почти невозможное - как играют и дружат собака, олень
и медведь и как все они видят в человеке своего друга...
     - И защитника, - вставил Лысенко.
     Саша Молчанов посмотрел на него с признательностью.


        "2"

     Погода опять внезапно и резко изменилась.
     Как это часто случается,  над горами столкнулись два атмосферных фронта
- теплый и  влажный со  стороны Черного моря и  сухой холодный,  пришедший с
севера.
     На этот раз циклон принес особенно неприятные сюрпризы.
     Саша Молчанов пробыл дома всего одни сутки, и вдруг приехал Котенко.
     Большой, шумный и озабоченный, зоолог ввалился в дом. Елена Кузьминична
захлопотала, но он тут же прервал ее гостеприимные хлопоты.
     - Мы сейчас уходим, дорогая Елена Кузьминична, - заявил он. - Серьезное
дело.
     - Господи, да куда же вы так сразу? Вон и дождик вроде собирается.
     - Потому и спешим,  что дождик.  Синоптики предсказали ливни. А это для
зверя опасно.  Есть в  заповеднике такие места,  в которых...  -  Он осекся,
чтобы не наговорить лишнее и не испугать Елену Кузьминичну.
     - Только я уж вас прошу,  Ростислав Андреевич,  будьте осторожны.  Саша
иной раз голову теряет.
     - Все будет отлично. Не беспокойтесь.
     - Как с Архызом? - спросил Саша.
     Котенко  несколько  секунд  размышлял.   Наверное,  вспомнил  Хобика  и
медведя,  а  может быть,  и Козинского,  которого так и не нашли до сих пор.
Сказал решительно:
     - Возьмем.
     Прошли полчаса, которые понадобились для скорого обеда, и вот уже Архыз
в  кузове,  жмется к  Саше,  а  "газик" мчит их к горам,  укутанным в серые,
безрадостные облака.
     По дороге Котенко рассказал, что, по сведениям студентов, работающих за
Скалистым, очень много оленей и зубров сбилось над долиной Речного Креста. В
случае  ненастья стада  непременно пойдут  в  долину,  которая после  дождей
частично затапливается разлившимися реками.
     - Нам  нужно  помочь  оленям  и  зубрам  избежать ловушки.  Однажды уже
было... Мы потеряли более сотни животных, которые оказались на пятачке среди
воды и  погибли.  Холод и  снег наверху заставят их  искать укрытие в  лесах
вдоль  рек.  Там  есть  прекрасные места.  Но  есть  и  очень  опасные узкие
распадки, ущелья. Мы отыщем животных и укажем им путь в безопасный лес.
     - Так они и послушаются, - усмехнулся Саша.
     - Наше дело -  перекрыть тропы к  опасным местам.  Послушаются они  или
нет, увидим.
     Когда приехали к  началу тропы,  Саша  отстегнул поводок,  но  Архыз не
проявил прыти,  не  обрадовался.  Только отошел,  потоптался вяло и  скучно.
Верная примета плохой погоды на будущее.
     Взвалив рюкзаки,  зоолог и лесник пошли по сухой еще тропе, рассчитывая
подняться повыше и там отыскать одну из дорог,  по которой проходят олени на
высоты вокруг долины Речного Креста.
     Пошел редкий дождь. Пришлось натянуть капюшоны.
     Архыз забежал вперед, принюхался, посмотрел на хозяина.
     - Видно, друзей почуял, - сказал Саша.
     - На здоровье. Только бы не убежал далеко.
     Архыз вынырнул из кустов раз, другой и надолго исчез в лесу.
     Они шли час или полтора, забираясь все выше.
     Сделалось совсем пасмурно. Дождь моросил, но редкие капли его крупнели.
И вдруг пошел снег. Тяжелый, мокрый, очень неприятный снег.
     - Начинается,   -   буркнул  Котенко.  -  Наверху  снег,  внизу  дождь.
Прелестная погодка.  Слушай,  а  туристы не  пошли еще через перевал,  ты не
знаешь?
     - Только собираются, - сказал Саша и вспомнил сдержанный рассказ матери
о Тане. Да, Таня... Видно, скоро она пойдет через перевал. Встретится ли?
     - Все. Ночуем здесь.
     Костер загорелся под пихтой.  Натянули полог.  От плащей пошел пар. Под
пологом уютно и тепло.
     На лес валился снег. Много снега. И это в июне!
     Лес уснул,  деревья стояли скучные,  расслабленно опустив ветки. На них
скапливалась тяжелая белизна.  Снег шуршал, сваливаясь. Все вокруг побелело,
снег шел  тяжелый,  мокрый,  он  уже не  успевал таять.  Зима покрыла кусты,
листву,  траву  на  полянах.  Это  сочетание зеленого и  белого  в  природе,
июньский снегопад,  заполнивший воздух  и  притащивший в  лето  запахи зимы,
воспринимался поначалу просто как неуместная шутка циклона,  но холод-то был
всамделишный, изо рта шел пар, и шутка получалась сердитой, даже опасной.
     - Не было печали,  -  тихо пробормотал Котенко,  и Саша увидел,  как он
поднес фонарик к часам на руке.
     - Сколько?
     - Без пяти четыре. Ты чего не спишь?
     - Выспался.
     - Скоро светать начнет.  Сразу пойдем,  как  тропу увидим.  Неизвестно,
сколько он будет идти. Архыза так и нет?
     - Найдется. Наверное, со своими приятелями ночует.
     Зоолог  вылез  из  мешка,  развел туда-сюда  руками,  размялся.  Костер
разгорелся,  навес  прогнулся от  тяжести снега,  отпотел.  Котенко стряхнул
снег, повесил котелок с чаем.
     Они не стали бриться,  наскоро поели и  пошли краем леса,  не выходя на
луга,  где  снега было  больше.  Тропу определяли только по  деревьям.  Ноги
скользили.  Лес неузнаваемо изменился.  Как в заколдованном царстве,  где не
осталось ничего живого.
     Немного потеплело,  подул ветерок и  неожиданно пригнал в горы грозовую
тучу.  В чреве низких и черных облаков погрохотало нестрашно,  и вдруг полил
такой дождь, что пришлось срочно искать убежище.
     - Ну  вот,  -  пробурчал Котенко,  -  все  эти  ручейки покатятся вниз,
сольются в новые ручьи,  достигнут рек.  А там...  Надо идти, Саша. Иначе мы
опоздаем, паводок в долинах начнется завтра.
     Дождь сделался ровным, тихим, но не переставал. Застегнув капюшоны, они
пошли по расползающейся глине вниз -  вверх,  с  увала на увал,  молчаливые,
занятые только одной мыслью: поточнее выйти к долине.
     Дважды видели оленей.  Мокрые,  растерянные,  какие-то  вялые,  они шли
впереди людей и, только заметив их, обретали привычную скорость.


        "3"

     - Сергеев Гай,  - сказал Котенко, указывая на пологую гору в живописном
березняке среди лугов. - Пришли. Долина под нами.
     В дождливом отдалении мелькнула полоска блестящей воды.  Река.  С обеих
сторон в нее впадали еще две реки,  образуя ясно видимый сверху,  блестящий,
почти правильной формы крест.
     Котенко сел  на  большой камень  прямо  под  дождем,  достал брезент и,
показав Саше  место  рядом с  собой,  укрыл его  и  себя  пологом.  Вынул из
планшетки карту, положил на колени.
     - Давай  разберемся.  Вот  место слияния рек.  Тут,  справа от  Креста,
переправа.  А  вот самые опасные места.  Их  два,  особо гиблых.  К  первому
выходит и одно и второе ущелье.  В прошлый раз,  лет пять тому назад,  здесь
была  катастрофа.  Когда  вода  стала  заливать треугольник между протоками,
зубры не пошли на гору через лес,  а бросились почему-то в ущелье.  А оттуда
навстречу им сель*.  Ну и...  Наша задача не допустить зверя ни в одно, ни в
другое ущелье.  Устья их почти рядом. И придется тебе, как говорится, стоять
там всерьез и упрямо. Я боюсь, что сель и на этот раз возникнет. Такая вода!
А  вот другое место -  остров,  и  на него идет с  Гая узкий перешеек.  Сюда
кидаются в первую очередь зубры с малолетками.  Знают,  что здесь пастбища в
лесу, но не знают, что остров непременно будет затоплен. Он на стрежне реки,
вот в чем беда.
     ______________
     * Сель - кратковременные бурные грязекаменные горные потоки.

     - Вы сюда пойдете?  -  спросил Саша, догадавшись, что это место опаснее
первого: человеку с острова податься некуда, перемычку вода разрушает.
     - Угадал.  Мой пост как старшего в  звании.  Да  ты  не  беспокойся,  я
отлично знаю меру опасности и  границы своих возможностей.  Тебя же прошу не
увлекаться. Услышишь грохот селя, немедленно наверх - вот на тот мыс с двумя
соснами. Он недоступен.
     Сзади что-то прошуршало, они вздрогнули и обернулись, сбросив брезент.
     Вывалив язык, перед ними стоял Архыз.
     - Так, - сказал Саша, - а где твои приятели?
     Словно поняв вопрос, Архыз оглянулся назад.
     - Понятно,  -  засмеялся зоолог. - В кустах. Привел, но они не решаются
при чужом выйти к тебе, Саша.
     Он поднял к глазам бинокль,  осмотрел склон горы,  на которой сидели. В
сером  от  дождя  пространстве мелькали неясные тени.  Шли  звери.  Все  они
спускались в долину с холодных, неуютных сейчас высот.
     - Пора,  Саша,  -  сказал Котенко.  -  Они идут,  идут!  Да, вот еще, -
добавил он,  прежде чем они расстались.  -  Договоримся: сидим ночь и завтра
день.  К вечеру, ровно в семь, если все благополучно, даешь выстрел. Я тоже.
Если плохо -  три выстрела.  Тогда - на помощь. Сходимся у самого Креста, на
взгорье.
     Он вскинул руку и пошел к своему посту.
     Саша добрался до устья первого ущелья минут через сорок. Перешел ручей,
уже  взмутившийся,  полный,  и  под  дикой грушей увидел сразу семь  зубров.
Невольно оглянулся,  поискал глазами Архыза.  Овчара опять  не  было.  Зубры
подпустили человека метров на двести,  вдруг сорвались и беззвучно исчезли в
лесу.
     Саша  устроился под  кустом  орешника между  камней,  накрылся пологом,
угрелся и почти тотчас же уснул.
     Проснулся он среди ночи.
     В темноте он увидел блестящий,  пенный ручей.  О, как прибавилось воды!
Уже не  перейти.  Шагнув в  сторону,  Саша попробовал разглядеть за  камнями
перемычки  другой  ручей.  К  изумлению его,  ручей  не  вышел  из  берегов.
Наоборот, сделался совсем тихоньким, незаметным.
     Грозное предзнаменование! Это значит, что где-то выше случился оползень
или завал.  Он  запрудил ущелье,  и  теперь за нестойкой плотиной из глины и
камня копится несметное количество воды.
     Саша повернул назад,  к своему посту.  Архыз лениво поднялся с дорожки,
прогнул спину и  зевнул.  Похоже,  он  спал  рядом,  но  Саша  только сейчас
разглядел его в темноте.  Уверенный,  что его друзья тоже где-то рядом, Саша
всматривался в  редкие  кусты  по  сторонам.  Олененка выдали его  блестящие
глаза.  Он  стоял и  ждал человека.  Саша подошел.  Хобик не отвернулся,  не
скакнул, а потянулся теплой мордочкой к руке лесника.
     - Здравствуй. - Саша погладил его, почесал за ушами. - Ну и растешь ты,
братец! Экий вымахал за месяц! И рога... А это что?
     На ноге Хобика он увидел повязку. С интересом осмотрел ее, тронул ногу.
Олененок дернулся:  больно.  Именно  об  этой  истории  рассказывал Сергеич.
Козинский, мерзавец... Опять его следы.
     Медвежонка он так и не заметил.
     В  бинокль Саша увидел десятка три оленух с  молодняком.  Прошла стайка
косуль,  ноздри их беспокойно вздрагивали.  В темном грушняке неясно чернели
зубры.
     Саша на  скорую руку поел,  покормил Архыза.  Оленя рядом не оказалось:
ушел пастись. Поразмыслив, лесник стал собирать сушняк и таскать его к устью
притихшего ручья.  Только  большой костер  способен перерезать доступ в  это
опасное место.  Часов в десять он поджег свой завал. Густой дым потянулся по
ущелью. Теперь звери сюда не пойдут, побоятся.
     Но как изгнать их из леса, как показать им единственную дорогу на узкий
гребень,  откуда можно подняться на гору? И как оставить без надзора второе,
уже гремящее ущелье?  Костер тут не  поможет,  площадь входа слишком велика.
Привязать Архыза?  Но  он надеялся,  что овчар будет с  ним,  когда придется
гнать  животных  из  лесной  ловушки,  площадь  которой  не  меньше  десятка
гектаров. Если бы нашелся Лобик!
     Все-таки Саша решился идти в лес один.  Привязал Архыза к тонкой березе
на высотке перед ущельем и,  наказав сидеть смирно,  пошел, чтобы появлением
своим спугнуть зверей, заставить их уже теперь выйти на дорогу отсюда.
     Не  один он пугал беспокойные стада и  семейства.  Река выполняла ту же
роль еще активнее. Она переполнилась, стала страшной, ревела басовито, несла
в коричневых пенных водах куски дерна,  вырванные деревья, катила камни. Уже
заплескивала метровой высоты берег на изгибе, сердито отрывала от него пласт
за  пластом,  низкие протоки в  лесу залило водой.  Олени,  косули,  барсуки
отступали,   кучились  в  центре  обреченного  места,   метались.  Некоторые
выскакивали к ближнему ущелью,  но дым пугал и отгонял их.  Бежали к другому
ущелью,  но  там,  отчетливо видный  на  камнях,  топтался  и  нервно  зевал
черно-белый волк.
     Смятение нарастало.  Только зубры все еще спокойно стояли в чернолесье,
замкнув в кольцо с десяток зубрят.
     Саша на виду у зверей быстро ходил от реки к ущельям,  олени шарахались
от него,  и  он первый раз в  жизни радовался,  что они бегут и подходят все
ближе к спасительному выходу.  Но когда река вдруг валом накатилась на лес и
по  ногам  зубров  ударила  первая  волна,  сильная паника  охватила зверей,
ускорила  перебежку.  Они  носились взад-вперед,  уже  не  обращая  никакого
внимания на человека с ружьем.
     Ущелье ревело,  поток катился оттуда навстречу реке и, сшибаясь, рождал
новый  вал,  в  котором вертелись деревья,  корни,  бились камни.  Этот  вал
накатывался на  лес.  Вдруг  завыл Архыз.  Он  тоже  испугался близкой воды,
ременного поводка,  обреченности.  Олени  шарахнулись к  костру,  сбились на
открытом месте.
     - Хо-бик!  - закричал Саша, увидев олененка, охваченного паникой, как и
все его сородичи. - Хо-бик!
     Олененок,  высоко подымая ноги и расплескивая воду, бросился к леснику.
Он искал у него спасения.  Саша обхватил его за тонкую,  вздрагивающую шею и
пошел в  обнимку мимо оленей и косуль туда,  где выход,  каменный порог,  на
который звери не обращали внимания.
     - Прыгай, прыгай же! - кричал он.
     Тот  артачился,  противился насилию,  не  понимал,  что  хочет от  него
человек.  Тогда Саша вскочил на  камни сам.  Хобик тотчас же  догнал его  и,
раздувая ноздри, на виду у паникующего стада пошел по узкому карнизу к горе.
Сильный рогач,  увидев оленя высоко над лесом, гигантским прыжком взлетел на
спасительную дорогу,  едва не сбил лесника, и пошел, пошел! За ним, толкаясь
боками,   бросились  остальные.   Саша  едва  успевал  считать  их:  семь...
двадцать...  тридцать два... сорок четыре... Прошмыгнули, не удостоив его ни
малейшим вниманием,  десятка два косуль,  убежали лисы с семейством.  Тяжело
подтягиваясь на  камнях,  полезли барсуки...  Саша  стоял на  краю  бровки и
счастливо улыбался.
     Теперь, когда дорога была освоена, он мог отпустить Архыза и уже вместе
с  ним  спугнуть упрямо скрывающихся в  лесу  зубров.  Вода там  неотвратимо
подымалась.  Как раз в это время тяжкий грохот донесся из ущелья, где дымили
костры. Прорвалась и надвигалась сель. Решали секунды.
     Переменив план и зная,  что до Архыза вода не достанет, Саша в одиночку
побежал, хлюпая сапогами, к густому грушняку, где скрывались зубры.
     Они все не  решались выйти оттуда.  Человек для зубров казался страшнее
воды.  Лесник,  раздраженный  их  упорством,  приготовил  карабин.  Выстрелы
спугнут! Но грохот селя все-таки пересилил страх перед человеком. Как танки,
вымахали зубры из леса и,  сохраняя клин,  позади которого мчались зубрицы и
молодняк,  направились прямо на  Молчанова.  Теперь он  скинул ружье,  чтобы
защитить себя. Крупный гривастый зубр, почти черный от старости, бросился на
Сашу.  Увильнуть от  тарана  он  не  мог.  Что-то  лохматое быстро опередило
лесника,  зубр  чуть  отклонился и  нацелился злым желтым глазом на  нового,
более близкого к нему противника.  Гора мускулов с короткими рогами и мощной
грудью пронеслась рядом с  Сашей.  Но  проворный Лобик увернулся,  буквально
выкатился из-под тяжелого зверя, а Саша, избегнув вожака, попал все же между
бежавших зубриц, был смят и отброшен в сторону.
     Нужно отдать должное Лобику: он появился очень вовремя.
     Теперь уже  не  слышался вой Архыза.  Все вокруг гремело,  как на  поле
битвы. Вал грязной воды и камней обрушился на лес, река вскипела, уровень ее
быстро подымался.  Трещали,  ломались ветки лещины,  тополя и грушняка. Саша
брел к Архызу по колено в воде,  опираясь на карабин,  как на посох.  Как же
обрадовался овчар! Как запрыгал на месте!
     Саша отвязал его и сел,  ощупывая себя.  Кости, кажется, целы. Но все у
него болело,  одежда промокла насквозь,  чувствовал он  себя неуютно,  устал
смертельно.


        "4"

     Вода  торжествующе плескалась в  лесу,  гудела между стволов.  Какие-то
мелкие зверюшки карабкались на камни и  деревья,  из ущелий хлестали потоки,
воздух дрожал от грохота и рева,  а на душе Молчанова,  несмотря на страшную
картину  стихий,   на  боль  и   усталость,   было  хорошо  и  даже  немного
торжественно. Он сделал свое дело.
     Часы у Саши разбились.  Сколько сейчас? Кажется, начались сумерки. День
проскочил,  словно одна минута.  Мучительно болела спина, левую ногу тянуло,
покалывало плечо.  В  баню бы...  Да,  темнело.  Вода в  лесу все прибывала.
Что-то черное - пень или кусок дерна - двигалось по воде к нему. Саша поднял
бинокль.  Милый,  самоотверженный Лобик,  бросившийся ему на помощь в  самый
трудный момент!.. Откуда ты взялся?
     Медведь вылез, по-собачьи отряхнулся, сбоку глянул на лесника с собакой
и как ни в чем не бывало стал расковыривать трухлявую колоду. Проголодался.
     Саша  с  трудом поднялся,  полный благодарности,  проковылял к  нему  и
протянул полбуханки хлеба.  Лобик не спеша подтянулся ближе, обнюхал подарок
и  взял -  не  пастью,  а  лапами,  приподнявшись на  дыбы,  как  его  учили
маленького. Он был ростом по плечо Саше. Не медвежонок - медведь.
     Вспомнив н