на  бесконтрольность
политическая полиция,- таково первое противоречие между партией  и полицией.
Это противоречие не  внешнее,  а  глубинное. Борьба  здесь  происходит,  как
выразился  бы  Сталин, "тихой сапой"  и при помощи свойственных  этим  обоим
учреждениям методов изощренных подвохов,  провокаций и шантажа. Поскольку по
этой части все  преимущества  на  стороне КГБ, то  партаппарат  ведет  здесь
неравную борьбу.  У КГБ  есть и другое,  более  решающее преимущество в этой
борьбе - если партаппарат, как учреждение, все еще находится вне полицейской
компетенции КГБ,  то  сами  партаппаратчики, как живые люди, были и остаются
объектами его постоянных наблюдений. Ведь партаппаратчики - аскеты только на
партсобраниях,  а  в жизни они, как  и  все,  люди со  своими  человеческими
слабостями, и вот  как раз эти слабости чекисты систематически заносят в  их
досье,  чтобы  их  шантажировать  когда нужно, или убрать,  когда они  стали
бесполезными.  Теоретически нет ни  одного партаппаратчика от райкома до ЦК,
которого  не  могли  бы  дискредитировать  кагебисты,  тогда  как  первичные
парторганизации в сети КГБ не имеют ни  права административного контроля над
учреждениями  КГБ,  ни   права  интересоваться  их  внутренними  и  внешними
операциями.
     Все-таки идеалом  полиции был  и  остается  ее  сталинский статус,  при
котором  партаппарату  отводилась  подчиненная роль  исполнителя  чекистских
акций и идеологического рупора по их обоснованию. В период борьбы с "культом
личности" полицию лишили не  только этого  исключительного положения, но еще
был  принят  ряд законодательных  актов,  которые  ограждали ее  действия  и
возвращали полицию к ее  собственной профессиональной  функции:  к охранению
устоев режима.  Однако с  тех пор, как при ее участии был свергнут инициатор
названных  актов  Хрущев,   кагебисты  открыто  перешли  в  наступление  для
восстановления
     утраченных  позиций.  Это  наступление они вели по двум линиям:  1)  по
линии реабилитации Сталина  через своего  человека в партаппарате - Суслова;
2)  по линии массового  преследования любого  проявления свободомыслия среди
интеллигенции,  которая  развенчание  Сталина  поняла   как  начало   "весны
либерализма".
     Поскольку даже брежневский партаппарат  в  собственных же  интересах не
был    склонен   отменить   хрущевские    уголовно-процессуальные    законы,
ограничивающие  права  КГБ  (запрещение  физических пыток,  расширение  прав
подследственных и защиты, ликвидация "Особого совещания", введение  гласного
судебного разбирательства и т. д.), то КГБ начал обходить эти законы, вербуя
в  свою  сеть  милицию,  уголовный  розыск,  прокуратуру,  суд. Через них-то
кагебисты  и узаконивают свои  беззакония.  Эти действия  кагебистов вызвали
беспрецедентные  в  истории  СССР  противодействия передовой  интеллигенции:
появились Демократическое движение,  движение  защиты прав человека, Эмнести
интернэшонал, движение евреев за право на эмиграцию, движение крымских татар
за  право возвращения в Крым, самиздат, тамиздат, "Хроника текущих событий",
возрождение религиозности и религиозного движения.
     Не  требуется   особой  проницательности  в   понимании  психологии   и
взаимоотношений  КГБ и КПСС,  чтобы видеть,  что во всем  этом полиция винит
партию с ее разоблачениями Сталина и НКВД, а партаппарат винит полицию за ее
неумение предупреждать  такие события. Все это приводит к обострению второго
противоречия  между  полицией и партией по самому кардинальному вопросу: кто
кем  должен в  полицейском государстве  править - полиция партией или партия
полицией!  Если  в Политбюро  вообще  есть деление людей на  группы, то оно,
вероятнее  всего,  в  оценке роли и  места партии  и  полиции  во внутренней
политике.  Зато во  внешней  политике существует несомненная гармония  между
ними.  Советская  внешняя  политика  -  функция  и  служанка  ее  внутренней
политики.  Материальное содержание нынешней внешней политики, ее приоритеты,
ее  методы тоже  определяет  не  один  партаппарат, а  партаппарат вместе  с
военным   и   полицейским   аппаратом.  Советский  дипломатический   аппарат
подбирается тоже не Министерством иностранных  дел, а партаппаратных дел,  а
партаппаратом  вместе   с  Министерством  госбезопасности   почти  в  равной
пропорции из профессиональных дипломатов и профессиональных  чекистов (отчет
комиссии Рокфеллера говорит, что сегодняшнее соотношение между дипломатами и
чекистами  в  советском  дипломатическом  аппарате  в  США  60:40  в  пользу
дипломатов).  Но деление  советских служащих  за  границей  на дипломатов  и
чекистов - дело весьма условное.  Безо  всяких  оговорок: каждый дипломат  -
чекист,  а   каждый  чекист  -   первоклассный  дипломат.  Сама  пресловутая
"разрядка"  -  продукция  чекистского  мозгового  треста  из  КГБ,  методами
научно-организованной  дезинформации   и   создания  разветвлений  сети  так
называемых  "агентов  влияния"  из   высокопоставленных   лиц   в   западных
парламентах, правительствах,  прессе,  университетах, корпорациях,  партиях,
профсоюзах, церквах. В этом  и причина, почему во  внутренней  хозяйственной
политике Кремля, где верховодит партаппарат -  застой, провалы, коррупция, а
во внешней политике, которой фактически руководит КГБ,- больше триумфов, чем
поражений.
     Вот это  чуждое  режиму новое явление -  раздвоение "генеральной  линии
партии",  ее  искусственное  разделение  на  сферы  внешнего  и  внутреннего
преобладающего влияния между  КГБ и  КПСС  составляет  третье  противоречие,
которое никак не затушевать введением давнишнего ставленника полиции Громыко
в Политбюро или постоянным подчеркиванием личных заслуг "генсека" во внешней
политике.  Названные  здесь  противоречия  между   партией  и   полицией  не
ведомственные, а структурные противоречия, ибо решается вопрос об абсолютной
власти одной из этих двух сил: партии или полиции.
     Весьма  важным  противоречием, которое, в конечном  счете, решит судьбу
всей  партии, надо  считать четвертое,  глухое,  но грозное  противоречие  в
потенции - это противоречие между партией и ее аппаратом.
     У КПСС имеется по форме  такой же  демократический Устав, как  в стране
имеется по форме "самая  демократическая Конституция". Суверенитет партии по
Уставу  осуществляет  в  масштабе  страны  - съезд  КПСС,  в  республиках  -
республиканские   съезды,  в   областях,  городах  и  районах   -  партийные
конференции,  в  первичных парторганизациях - их собрания. На них выбираются
соответствующие партийные комитеты закрытым (тайным) голосованием. Партийные
комитеты  всех уровней считаются по  Уставу  исполнительными органами партии
(Устав КПСС, 1966, § 22, 23, 24). Но это только юридически так, а фактически
-  съезды, конференции,  собрания  сделались  совещательными форумами, а эти
исполнительные органы
     превратились  в законодательные органы над партией. Строго говоря, даже
не эти комитеты, а  их аппарат поставил себя  над партией,  а тайные выборы,
как и выборы в Верховные советы, с заранее составленными аппаратам списками,
превратились в пародию на выборы. Такой порядок установил Сталин. Он остался
в полной незыблемости и при его  наследниках. Но  теперь партия, как это  мы
видели выше, и количественно и качественно становится другой.
     Та старая партия выдвиженцев от станка и сохи, которую Троцкий  называл
"голосующим стадом" Сталина, была  умерщвлена  самим  Сталиным, а  новую  он
создал из одних  политических кастратов. Сейчас положение другое  - из около
15 миллионов коммунистов более 2/3  вступили з партию после Сталина, из  них
12  300  000   человек   имеют  высшее,  среднее  и  незаконченное   среднее
образование. Да, они все еще голосуют стадно, но у них в руках Устав партии,
в  котором  записано: "3.  Член  партии  имеет право:  а)  избирать  и  быть
избранным в партийные органы; б) свободно  обсуждать на партийных собраниях,
конференциях,  съездах,  на  заседаниях партийных  комитетов  и  в партийной
печати  вопросы  политики  и  практической  деятельности  партии...  открыто
высказывать   и  отстаивать  свое   мнение...;   в)   критиковать...  любого
коммуниста, независимо от занимаемого поста". Пустые вчера, завтра эти слова
могут  стать  действенными. Мы долго не понимали,  например,  казавшийся нам
беззубым либерализм демократов в СССР. Постепенно стало ясно, что инициаторы
Демократического движения в СССР были и являются теми гениальными тактиками,
которые  нащупали  ахиллесову  пяту режима -  именем советских  законов  они
клеймили советское беззаконие, оставаясь сами  в рамках легальности, что как
раз  и  бесит  кагебистов, загоняющих их  в  тюрьмы и психотюрьмы. Где же  у
партаппаратчиков гарантия, что вскоре и в многомиллионной партии не появятся
партийные инакомыслящие  с совершенно легальным  лозунгом: "Соблюдайте Устав
партии!",  как демократы требуют: "Соблюдайте вашу  Конституцию!" Это  будет
борьбой  легальной, совершенно новой, динамичной партийной оппозиции  против
узурпаторов  власти партии  из  партаппарата за тот основной закон партии, о
котором в преамбуле Устава  сказано: "КПСС  строит  свою работу на основе...
всестороннего  развития внутрипартийной демократии" (Устав КПСС, 1966,  стр.
4).
     Эту  демократию  мы имеем  теперь  только  на самой  вершине КПСС  -  в
Политбюро и  очень условно на пленуме ЦК.  Мне кажется, что может  наступить
время, когда развернется новое оппозиционное движение внутри самой партии за
распространение политбюровской демократии на  всю партию, за контроль партии
над   своим  аппаратом,  за  возвращение  ей  суверенитета,  узурпированного
партаппаратом.  Восстановление такой  внутрипартийной демократии явилось  бы
прелюдией к относительной демократизации и самого советского государства.
     Серьезное значение имеют и  внутрипартийные национальные противоречия в
стране,  где  живет  более  ста  различных  народов.  Сегодня уже  никто  не
отрицает, что в (  СССР растет  как  русский, так и местный национализм. Это
сказывается  и   внутри   партии  в   виде  нарастания   противоречий  между
центростремительными   и   центробежными    силами,   между   централистским
абсолютизмом Москвы  и автономными стремлениями национальных республик. Если
лицемерие  есть непременный  атрибут успешного  диктатора, то большевики как
раз по национальному вопросу  продемонстрировали шедевры лицемерия. Согласно
"Конституции",  Советский  Союз  есть  добровольная федерация  15 суверенных
государств,  так  называемых  союзных  республик.  Какие  же  права  у  этих
суверенных   республик?  В   "Конституции  СССР"   сказано:  каждая  союзная
республика  может  свободно  выходить  из  СССР, вступать  в дипломатические
сношения  с  иностранными   государствами,   заключать  с   ними   договоры,
обмениваться послами  и содержать  свою собственную национальную  армию (ст.
17, 18а, 18б). Между тем, мало-мальски политически грамотный человек  знает,
что право выхода  из СССР есть величайшая ложь, введенная в Конституцию, что
же  касается суверенитета,  то какой-нибудь  захудалый городишко  на  Западе
имеет  куда  больше  внутренней  автономии,  чем,  скажем,  вся   Украинская
Советская  Республика.  Национальные  армии  и  дипломатические  сношения  с
заграницей - тоже сказки.
     Эти общеизвестные вещи я привожу вот  почему: легальные рамки советской
Конституции  уже  сегодня  используются  национальными  инакомыслящими в  их
борьбе за  национальную  автономию  (Черновол,  Мороз,  Светличный,  Мустафа
Джемилев и др.)
     Процесс  этот начался сейчас же после XXII  съезда. Хрущев  был первым,
кто увидел в настроениях  национальной интеллигенции опасность для  единства
коммунистической   империи   и    поэтому    начал   форсировать    политику
коммунистической  русификации.  Он  даже учредил  в Туркестане и  на Кавказе
нечто  вроде военных генерал-губернаторств периода их завоевания  Россией  в
XIX веке. Так были созданы  Среднеазиатское  бюро ЦК КПСС, Закавказское бюро
ЦК КПСС, намечалось создание Прибалтийского бюро ЦК КПСС.  Во главе них были
поставлены  московские  партаппаратчики,  которые  не  были  ни членами,  ни
кандидатами  ЦК,  а  давали  приказы  членам  ЦК   КПСС,  первым  секретарям
центральных комитетов национальных республик.
     После  свержения Хрущева  эти  институции, не без давления  низов, были
ликвидированы,   но   не  ликвидирована  сама   проблема.  Поэтому  во  всех
неславянских союзных республиках действует  неписаный  закон: к национальным
первым секретарям ЦК нацкомпартий обязательно и без исключения приставлены в
качестве "нянек" вторые секретари из Москвы, которые и  являются хозяевами и
над первыми секретарями, и над самими национальными республиками. И это тоже
усиливает автономистское движение. У этого партийно-автономистского движения
были  и  свои  жертвы  - первые  секретари  ЦК:  в  Туркмении  -  Бабаев,  в
Узбекистане - Камалов, в Киргизии - Раззаков, в Азербайджане -  Мустафаев, в
Дагестане - Даниялов, на Украине - Шелест -  обвинялись либо в национализме,
либо в покровительстве ему.
     Уязвимым    местом   установившейся   расстановки    сил   на   вершине
"троевластия",  с   точки  зрения  внутренних  противоречий,  конечно,  надо
признать  военный  угол  "треугольника". Как  мы это  видели,  "треугольник"
скорее временная,  чем  устойчивая комбинация.  Конечные  интересы  партии и
полиции, при всех столкновениях их  текущих интересов, вполне  тождественны,
ибо  ни одна из этих  сил не может самостоятельно существовать без другой, в
то время, когда и текущие и конечные интересы армии не обязательно связаны с
существованием  партийно-полицейского  режима. Самое  важное  и  решающее  -
первые  две  силы  могут существовать  только при  данном режиме и  не имеют
никаких шансов уцелеть при другом строе, тогда  как ни один будущий строй не
может существовать без данной армии и ее офицерского корпуса. Армия, которая
в критической ситуации  национальной  нужды  поставит  интересы  страны выше
интересов партии, осознает, что она не только единственная реальная сила при
коммунистической диктатуре, но также важнейшая опора и любого
     будущего свободного государства,  может без развязки гражданской  войны
ликвидировать "треугольник" и  установить свое переходное  единовластие.  Не
надо  бояться  страшных  слов и  жупелов,  доставшихся  нам от  исторических
предрассудков или навеянных западной либеральной  философией права. "Военная
революция" против идеократической тирании явилась бы наиболее безболезненной
формой  величайшей  освободительной  революции.  Вот  почему  не   исключена
возможность,  что  ключи от цейхгаузов Советской  Армии в  руках  капитанов,
майоров  и  полковников могут  оказаться ключами к грядущей свободе  народов
СССР*.

5. Заключение
     Каково  же общее  заключение?  Образно выражаясь,  на  могильной  плите
приближающейся   к  своему  концу  эры  Брежнева  история   должна  была  бы
выгравировать  эпитафию: "Сей  режим  прозябал в  тени Сталина, стяжая  себе
славу бесславием!" Будучи в идеологическом плане  синтезом между  Сталиным и
Хрущевым,  брежневщина  есть   последняя  историческая  попытка  наследников
Сталина спасти сталинизм как доктрину управления  диктатурой. В  основе этой
попытки лежит поставленный самим партаппаратом  негласный диагноз:  продлить
жизнь  существующей  системы  возможно,  лишь опираясь  на  его генерального
конструктора, не пугая его именем, но  модернизируя его мастерство. В этом и
причины десятилетнего бесплодия брежневского режима во внутренней политике -
чтобы  быть  успешным,  ему не хватает политического дерзания и гражданского
мужества для  радикальных реформ,  чтобы  быть  чисто сталинским  -  ему  не
достает  криминальной фантазии былого  учителя.  Но  ностальгия  по  Сталину
партийных идеологов, психологически вполне естественная,  политически вредит
самой же партии. Создалось положение, когда жить  по Сталину не хочет народ,
а жить против Сталина не решается партия. Это противоречие всех противоречий
сегодняш-
     Примечание автора (1976): Назначение партаппаратчика Устинова министром
обороны, в обход заслуженных военачальников, и производство его и Брежнева в
маршалы,  а Андропова  - в генерала армии  - еще  новое доказательство того,
какое  глубокое  недоверие питает партаппарат к офицерскому корпусу и как он
смертельно боится именно военной революции.

     ней советской действительности.  Выход из него партия и полиция ищут на
путях бюрократических комбинаций,  идеологического  шаманства,  политических
репрессий. Между тем ни одной политической партии история не  давала столько
времени  доказать   жизнеспособность  своего  эксперимента,  как   советским
коммунистам.
     Результат?   Несмотря  на   богатейшую  страну,  талантливые  народы  и
абсолютную власть, коммунисты доказали за эти почти 60 лет только одну вещь:
коммунизм как  бесклассовое общежитие  изобилия  материальных благ, духовных
ценностей и  творческих свобод - полнейшая утопия. Этот режим держится столь
продолжительное время  не только научно организованным физическим и духовным
террором, но и всю систему пронизывающей сакраментальной ложью, торжественно
возведенной в государственно-партийную программу. Примеры? Чтобы собрать все
примеры, пришлось бы написать многотомную историю. Я ограничусь только двумя
примерами партийной лжи, так сказать, всемирно-исторического значения:
     1.  В "Программе партии",  написанной  Лениным  и принятой VIII съездом
(1919  г.), было  сказано: "Лишение политических прав  и какие бы то ни было
ограничения свободы необходимы исключительно в качестве  временных мер... По
мере того, как будет исчезать объективная возможность эксплуатации  человека
человеком, будет  исчезать и  необходимость в этих временных мерах, и партия
будет стремиться  к их  сужению и к  полной их отмене" ("КПСС в резолюциях",
1953, ч. 1,стр. 414).
     Эти "временные меры" существуют уже 56 лет!
     2. В 1961 году на XXII съезде была принята новая "Программа  партии", в
составлении которой участвовали все члены нынешнего Политбюро ЦК во главе  с
Сусловым, Брежневым, Косыгиным, Подгорным, Кириленко  и др. После Хрущева, в
отличие от Устава, ее не подвергли никаким изменениям. Значит, она считается
и до сих пор действующей Программой. В ней обещалось:
     "В ближайшее  десятилетие (1961 -1970) СССР превзойдет по  производству
продукции  на  душу  населения  США...  всем  будет  обеспечен  материальный
достаток;  все  колхозы  и  совхозы  превратятся в  высокопроизводительные и
высокодоходные   хозяйства;  в  основном  будут   удовлетворены  потребности
советских людей в благоустроенных жилищах; исчезнет тяжелый физический труд.
В    итоге     второго    десятилетия    (1971    -1980)    будет    создана
материально-техническая    база    коммунизма,    обеспечивающая    изобилие
материальных и культурных благ для  всего населения... Таким образом, в СССР
будет  в  основном  построено'  коммунистическое общество" (последние  слова
выделены в  оригинале.-  А. А.) ("XXII съезд КПСС. Стенографический  отчет",
М., 1962, т. III, стр. 276).
     Тут  удивляет  не  столько  щедрость  во   лжи,  сколько  беззаботность
властителей Кремля,  что время может уличить их в этом. И  время уличило: 1)
СССР не превзошел США и никогда  не превзойдет при  существующей системе; 2)
материальный достаток  людей  в СССР минимум в три раза ниже, чем  в США; 3)
"все  колхозы  и  совхозы"  не  превратились  в  "высокопроизводительные   и
высокодоходные  хозяйства"  (СССР  все  еще  покупает  хлеб  в  США, Канаде,
Аргентине  и  даже в  Австралии);  4) благоустроенные  жилища все еще  мечта
десятков миллионов советских людей; 5) тяжелый  физический труд не  исчез, а
прибавился,- таковы итоги  обещаний  первого  прошедшего  десятилетия  (1961
-1970).  Для  подведения  итогов второго десятилети