мать служащих, чиновников ("КПСС в резолюциях...", ч. 1, стр
441). Сталин отказался от этого  приципа.  И  по-своему был совершенно прав.
Когда   утопическая   идея   строительства   социализма   на  русской  почве
окончательно обанкротилась,  Сталин  решил построить нечто более реальное  и
весомое:   абсолютистское  тоталитарное  государство.   Так   было   создано
беспрецедентное в истории бюрократическое государство,  в котором  не только
администрацией,  но   и  всей  политикой,   экономикой,  культурой,  мыслью,
чувствами  руководит  вездесущая  партия.  Это  в  свою очередь  потребовало
превращения партии  социалистов-мечтателей  в  партию  бюрократов,  в партию
правителей, в  партию  мастеров власти.  Разумеется,  такая  партия не могла
иметь  ничего общего  с ленинской  партией "пролетариев  и кухарок", которые
должны были,  по  Ленину,  управлять государством. Поэтому  Сталин  на XVIII
съезде партии  (1939  г.)  вполне резонно  исключил  из  Устава  партии  все
ленинские ограничения при приеме в  партию для чиновников и интеллигенции. В
результате  резко  изменилось  социальное   лицо  партии,  изменилось,  надо
сказать, в пользу дела.  Если  еще  в 1932  году процент  рабочих  в  партии
составлял 64,5, а  чиновников только 7,7,  то уже в 1957 году рабочих было в
партии 32,0 %, а чиновников - 50,7  %. Партия рабочего класса превратилась в
партию бюрократов,  но  бюрократов  совершенно  нового  типа -  политических
бюрократов.  При  приеме   в   партию  бюрократии  предпочтение   давали  не
"канцелярскому   пролетариату"    (технические   конторские   служащие),   а
образованным руководящим  чиновникам.  Изменение социального лица  партии  в
пользу бюрократии и интеллигенции хорошо характеризуют следующие официальные
данные об образовательном цензе коммунистов:

     1927 г. % 1967 г. %
     Число коммунистов 1 212 505 100,0 12 684 133 100,0
     Имеют образование:
     высшее 9614 0,8 2 097 055 16,5
     незаконч. высшее - - 325 985 2,6
     среднее 104 714 8,6 3993 119 31,5

     (Источник: "Партийная жизнь", 1967, No 9, стр. 14.)

     Таким  образом, и по  этим данным нынешняя КПСС на 50,6  %  состоит  из
бюрократии  и  интеллигенции,  тогда  как  в  1927 году  эти  группы  вместе
составляли только 9,4  % всей партии. Только одних лиц с высшим образованием
в  партии было в  1967  году  более двух миллионов человек,  в  четыре  раза
больше, чем вся партия при  Ленине  (1923  г.).  Колоссальный  рост партии с
преобладанием в ней бюрократии и интеллигенции привел к разделению партии на
две части:  на элиту и партийную массу, на  актив и  пассив партии. Институт
актива партии официально закреплен в  Уставе партии. Но и члены актива между
собою не  равноправны. Актив  тоже  делится в соответствии  с  иерархическим
построением партии на ранги: "районный актив", "городской актив", "областной
актив", "краевой актив", "республиканский  актив" (см. Устав КПСС,  § 29). В
масштабе всей партии института актива
     нет, его  заменяет  пленум ЦК КПСС. Актив периодически заседает. На его
заседаниях члены ЦК  и секретари партии докладывают  о текущей  внутренней и
внешней политике партии. Заседания эти секретные и на них рядовые коммунисты
("пассив") не допускаются. Из кого конкретно состоит "актив партии"? На этот
вопрос  ответ дает  состав  "комитетского  корпуса"  партии.  В  этот корпус
входят:  1.  Члены  бюро и  комитетов,  секретари  и  заместители  первичных
партийных организаций - 2  650  000 человек (в  том  числе  одних секретарей
первичных парторганизаций -360 000 человек).
     Члены райкомов, горкомов и их ревизионных комиссий -325 000 человек.
     Члены  обкомов,  крайкомов,   центральных   комитетов  республик  и  их
ревизионных комиссий -25 000 человек.
     Члены и кандидаты ЦК  и  ЦРК КПСС -439  человек ("Ежегодник БСЭ", 1968,
стр. 34).
     Вот этот трехмиллионный актив "общенародного государства", "государства
рабочих и крестьян" и состоит из людей, которые никогда не знали физического
труда.
     Хотя власть в  СССР  не  наследственная,  но она  вполне преемственная.
Представители первого  и второго звена этого актива будут руководить партией
и государством к концу семидесятых годов. Если их отцы были по происхождению
все-таки  рабочими и  крестьянами, а  по  положению чиновниками, то они  уже
будут потомственными чиновниками.
     Из "комитетского корпуса" надо выделить отдельно его ведущий авангард -
это, во-первых,  "секретарский корпус",  во-вторых, партаппарат. Численность
"секретарского корпуса" легко определить по числу партийных комитетов.
     По состоянию на 1968 год "секретарский корпус" состоит:
     Секретарей райкомов - 9 459 чел.
     Секретарей горкомов - 2 241 чел.
     Секретарей обкомов - 745 чел. (в том числеокружкомов, крайкомов).
     Секретарей центральных комитетов союзных республик - 70 чел.
     Секретарей ЦК КПСС- 11 чел.
     Вот эти 12 526 секретарей партии, собственно, и руководят  "комитетским
корпусом",  а,  стало  быть, партией  и  государством.  Это руководство  они
осуществляют через небольшой, но очень четко и оперативно работающий аппарат
- партаппарат.  Число штатных партийных  чиновников в аппарате партии  - это
хорошо  скрываемая  гай-на  ЦК.  С начала  тридцатых  годов перестали делать
какие-либо  публикации  на  этот  счет.  Ключ  к  приблизительному  подсчету
количества  партийных  чиновников  дает  выступление  секретаря  ЦК  Украины
Казанца на  XXII  съезде.  Он  сказал,  что  на  Украине  работают  55 тысяч
нештатных партийных  работников,- и что это  в четыре раза больше,  чем всех
платных  работников партийных органов. Это означает,  что на Украине в  1961
году  было  около  14  тысяч платных партийных  чиновников  (на  1  580  000
коммунистов). Если эту  украинскую норму распространить на всю КПСС сегодня,
то  это дает  около  130  тысяч  платных партийных чиновников  (на  13180000
коммунистов на  1 января 1968  г.).  Сюда надо добавить количество нештатных
партийных работников, являющихся кандидатами в платных чиновников, которых в
1961 году было 230 000 человек (XXII съезд КПСС. Стенографический  отчет, т.
III,  стр. 24, 49; см. также "Ежегодник БСЭ", 1968,  стр. 34). Таким образом
платных и неплатных партаппаратчиков вместе около 360 000-400 000 человек.
     Партаппаратчик третьего поколения будет представителем тех коммунистов,
которые  теперь  входят  в  "комитетский  корпус"   как  секретари  и  члены
партийных;  комитетов   низовых   партийных   организаций.   Специалист   по
образованию, партократ по профессии, выпускник Высшей партийной школы, он по
своему политическому и деловому профилю ничем  не будет отличаться от своего
предшественника-сталиниста.  Но  общая  атмосфера,  в  которой  он  вырос  и
определился  как партийный  чиновник, может наложить на него свой отпечаток.
Есть   основание  предпола  гать,   что   он  будет  свободен  от  некоторых
догматических   оков   сталинского  поколения  и   политической   шизофрении
наследников  Хрущева.  Выросший   и  оформившийся   в  условиях   господства
относительной "внутрипартийной  демократии", не причастный ни физически,  ни
морально  к  сталинским  преступлениям,  подверженный  постоянному  давлению
гуманистического влияния  ученого  сословия  и  :  творческой  интеллигенции
страны,  не  огражденный  глухой  стеной  предрассудков  от  внешнего   мира
партаппаратчик  третьего поколения  может  оказаться больше  государственным
человеком,  чем  догматическим  бюрократом.  Однако  все  сказанное  не дает
основания думать, что он откажется от каких-либо принципов диктатуры. Тем не
менее он может отказаться от многих  нелепых, обветшалых экономических догм,
которые тормозят прогресс СССР. Уже однажды сама советская система доказала,
что  эффективная экономическая политика  может  быть  проведена, сохраняя  в
неприкосновенности  основы  диктатуры  (нэп).  В области  социальной  третье
поколение должно дать ответ на главное утверждение Программы партии, которое
гласит,  что к концу  70-х годов  и к началу  80-х  годов  "в СССР  будет  в
основном    построено   коммунистическое   общество"   (XXII   съезд   КПСС.
Стенографический отчет, т. III, стр.  276). Стоит только вспомнить  основной
принцип коммунизма ("каждый  работает  по способности - каждый  получает  по
потребности"), чтобы видеть, что на  пути выполнения этой  утопической  цели
третье   поколение   будет   находиться  на  том   же  месте,   откуда   его
предшественники  начали  строить  коммунизм.  Это  не  исключает  того,  что
стандарт  жизни народа значительно поднимется.  Однако  социальная дистанция
между правящим классом и управляемыми останется та же, что и сейчас, ибо это
неписаный, но железный закон советского общества - стандарт жизни советского
человека  прямо пропорционален  высоте ступени,  на которой  он находится  в
иерархии  общества  вообще,  в  иерархии  власти в  особенности.  Есть  одна
область,   где  третье  поколение  останется  верным   двум   предыдущим:  в
наследовании принципов  организации монопартийной власти.  За это говорит не
только исторический опыт, но и  все воспитание  третьего поколения. В основе
этого  воспитания  лежит новейшая доктрина  из Программы  партии (1961 г.) о
партии. Согласно  этой  доктрине,  партия останется  и  при  коммунизме (что
отрицал не  только Ленин, но  и Сталин), причем в роли более  универсальной,
чем  сейчас  (в  силу  перехода  к ней и функций "отмирающего" государства).
Однако эта  же доктрина может  привести  к  передвижке  власти  внутри самой
партии.  Партаппаратчики вынужденно  будут  делить власть с внутрипартийными
социально-деловыми  группами,  генералитетом,  государственной  бюрократией,
хозяйственной   бюрократией,  профсоюзной  бюрократией,  ученым   сословием,
творческой интеллигенцией.  Вероятное  развитие  в этом  направлении  может,
вопреки   воле   партаппаратчиков,   привести  к  торжеству   плюралистских,
центробежных  сил   в  партии,  что  поставит  под  угрозу  "святая  святых"
партаппарата: монополию его власти. Поскольку  в КПСС находится значительная
часть интеллектуальной элиты СССР,
     то передвижка власти в партии означала бы победу прогрессивных сил  над
консервативными.  Она означала бы  также  возвращение партии ее суверенитета
над  своим  аппаратом,  хотя  бы  в  той  мере,  как  это  было при  Ленине,
Восстановление  суверенитета  партии   над  ее  аппаратом  не  потребует  ни
внутрипартийной революции, ни  даже  реформ.  Оно потребует  лишь  признания
зафиксированных в Уставе партии партийных норм действующими законами л жизни
партии   (сейчас  они   лишь  декларативные  права,   прикрывающие  произвол
партаппарата).  Это  потребует,  конечно,  в  свою  очередь,  восстановления
подлинной внутрипартийной демократии со свободой партийного  слова, критики,
иного мнения, со свободой партийных выборов.
     Вероятно ли такое развитие?  На  этот  вопрос можно сразу ответить: при
нормальной смене  руководства  в Кремле это невозможно. Партаппаратчики 70-х
годов так же  фанатично  будут  отстаивать свою монополию на власть,  как их
сталинские   предшественники.  Однако  общая  атмосфера   в  стране  и  рост
плюралистских, центробежных  сил названных  выше внутрипартийных групп могут
привести   верховное   руководство   партии   к  политическому   кризису   с
альтернативой:  либо новый  Сталин, либо последовательное распространение на
всю  партию  того  принципа демократии,  который господствует ныне только на
высшем  уровне -  в  Политбюро.  Партаппаратчикам  будет импонировать  новый
Сталин, социально-деловым  группам - расширение внутрипартийной  демократии.
Трудно предвидеть исход борьбы вокруг такой альтернативы.
     При прогнозе  в отношении перспектив  внутрипартийного развития  нельзя
абстрагироваться  и  от  того  влияния, которое на партию в целом  оказывает
окружающее  ее советское общество.  Интеллектуальная  часть  этого  общества
составляет 28,8 млн. человек, из которых только 6,6 млн. находится в партии.
Такое общество  невозможно  перманентно  опекать духовным мракобесам. Оно  в
конце концов  потребует  то,  чем велик всякий мыслящий  человек  - духовную
свободу.  Я  думаю, что  самое  кардинальное противоречие  70-х годов  будет
противоречие  между  требованием  духовной  свободы  со  стороны  советского
общества и отказом партаппарата ее предоставить. Оно не  может быть снято ни
бюрократическими комбинациями, ни административными репрессиями.
     Перейдем  к  оценке  возможной  внешней   политики  третьего  поколения
большевизма,    какая   она   будет   -   великодержавно-национальная    или
революционно-интернациональная?  Прежде  чем  попытаться  ответить  на  этот
вопрос, напомним,  что  безошибочные  прогнозы  в  политических науках  дело
трудное, если не  безнадежное.  Достаточно  вспомнить три  общеизвестных, но
классических  примера  ошибочного прогноза: предположение, что стоит сделать
уступки  Гитлеру в  Мюнхенском  соглашении (1938 г.), как Гитлер успокоится.
Результат: развязка второй мировой войны. Предположение,  что стоит пойти на
уступки  в  подписании Ялтинского соглашения (1945  г.) -  и  будет возможно
"перевоспитать  Сталина  в  демократическом и христианском духе". Результат:
дюжина новых коммунистических государств в Европе и Азии. Предположение, что
Мао  Цзэдун - всего лишь  организатор аграрной революции  в Китае. Результат
хорошо известен.
     Ныне в литературе делается  новый прогноз в отношении будущего развития
СССР.   Прогноз   гласит:   СССР   идет   по  пути   "отмирания   идеологии"
("деидеологизация")  и  "конвергенции"  с  западным  миром.  Данный  прогноз
импонирует   как  альтернатива  термоядерному  вызову.  Здесь   у  меня  нет
возможности  подробно  останавливаться  на анализе  этого  прогноза.  Только
отмечу  следующее:  при  всей  своей  соблазнительности   и  даже  некоторой
логичности  в аспекте  мировой  научно-технической революции, новый  прогноз
лежит, на мой  взгляд, в том же  ошибочном плане, что  и все названные  выше
политические прогнозы. Причина не столь сложна:  коммунизм  - двуликий Янус,
он всегда имел и имеет два лица: гениальная маскировка с  чудовищным нутром.
На путях к своей цели  коммунисты действуют в маске; достигнув  цели, они ее
сбрасывают. Ошибочные прогнозы и есть прогнозы, основанные на принятии маски
за подлинное лицо.
     Какие факты говорят в пользу "деидеологизации" и "конвергенции"? Обычно
ссылаются на прагматический "либерманизм" в области советской экономики и на
"сосуществование"   в  области  советской  внешней  политики.  Но  даже  для
Либермана  следующие  принципы  коммунистического   хозяйствования  являются
аксиомами:  тотальная государственная собственность,  государственный  план,
"социалистическая прибыль". Советские "реформаторы" оперируют в рамках  и на
основе   партийно-государственной  монополии   на  средства  производства  и
распределения, абсолютно исключающей частную инициативу.
     Отказ  от монополии экономической власти  означал бы для  КПСС отказ от
монополии политической власти.
     Сами  советские теоретики, зная  это, в  бесчисленных  статьях и книгах
решительно отводят "конвергенцию" как "контрреволюционную  утопию"  западных
"идеологических   диверсантов".   По  существу   они   правы.   Однотипность
научно-технической  революции на Западе и  на Востоке не  может  привести  к
конвергенции     в      силу     антагонистической      разнотипности     их
социально-политических систем.  Что  же касается "сосуществования", то и тут
картина малоутешительная.  Прежде всего  отметим  новое  явление  в  мировой
политике,    имеющее    историческое    значение:    актуальность   проблемы
"сосуществования"  уже начала для СССР перемещаться с плоскости двух  систем
внутрь  самой  коммунистической   системы  (Китай,   Чехословакия,  Румыния,
Югославия).  Происходит  то, что  не  предвидел  никто  из  коммунистических
пророков:  войны возможны и даже могут оказаться  неизбежными  между  самими
коммунистическими  державами,  как войны  империалистические  и  идеологиче~
ские.  Трудно  ожидать  от  коммунистических  государств, которые  не  могут
"сосуществовать" между собою, чтобы они "сосуществовали" с  демократическими
странами. Москва никогда не скрывала, что для нее "сосуществование" вовсе не
цель, а средство к цели, оно  лишь средство инфильтрации в тыл Запада, чтобы
решить   соревнование   "двух   систем"  на  путях   революции,   не  рискуя
самоубийственной термоядерной войной.
     Может быть, новые люди,  новое  время, новые  условия  так  повлияют на
советскую   политику   70-х  годов,   что  "сосуществование"   из   средства
действительно превратится в цель? Если бы это случилось, то мы действительно
имели бы дело с переродившимся поколением большевизма. Но строить политику в
надежде  на это было  бы  более  чем  рискованно.  Во  всяком случае прогноз
советской  внешней политики  должен основываться не на сомнительной гипотезе
предполагаемого   будущего,  а  на  учете  реального   настоящего.  Реальное
положение, однако, таково, что внешняя политика партии наперед запланирована
в действующей Программе партии, по крайней мере, до 1980 года. Эта Программа
считается  одновременно  и Библией и настольной  книгой  третьего поколения.
Чему  она  учит  и  что  она  предписывает?  Вот  соответствующие  установки
Программы:
     1.  По  пути  "социалистической  революции  и  осуществления  диктатуры
пролетариата... рано  или поздно пойдут все народы" ("Программа КПСС", 1965,
стр. 18, 19).
     "Современная эпоха... есть эпоха борьбы  двух противоположных систем...
Эпоха торжества социализма и коммунизма во всемирном масштабе" (там  же стр.
5).
     "Партия рассматривает коммунистическое строительство в СССР как великую
интернациональную задачу советского народа" (там же, стр. 6).
     Коммунистические государства "Европы и Азии -прообраз  нового общества,
будущего всего человечества" (там же, стр. 25).
     "КПСС будет и впредь направлять свои усилия на  укрепление  единства  и
сплоченности рядов великой армии коммунистов всех стран" (там же, стр. 44) и
т. д.и т. д.
     Трудно  допустить, чтобы люди, воспитанные на этих идеях, рассуждали  и
действовали  иначе,  как именно коммунисты. Даже больше.  Коммунист третьего
поколения  по всем признакам  будет представлять  собой  некий синтез  между
энтузиастом мировой революции ленинского типа и фанатиком власти сталинского
типа.  Поэтому  не  приходится  говорить  об  "отмирании  идеологии"  или  о
"деидеологи-зации" этого поколения. Авторы  такой теории упускают  из  виду,
что идеология в СССР включает в себя  два понятия: идеальное и материальное.
Если "идеальное" есть не что иное, как совокупность идей и вытекающее из них
мировоззрение, то "материальное" (я бы сказал "материализованная идеология")
есть  формы  и  методы  правления  нового  типа власти -  партократии.  Ведь
идеология  есть  не  только  то, что человек проповедует,  но и то,  что  он
делает. Поэтому советская идеология есть не только Маркс и Ленин, но и КПСС,
тайная  полиция,   цензура,  концлагеря,   колхозы,   короче:  монопартийная
диктатура.  Если  бы  когда-либо в будущем  в Кремле отказались от Маркса  и
Ленина, как в свое время отказались от Сталина, то это вовсе не привело бы к
отказу от "материализованной идеологии". В свете данной проблемы мне кажется
очень смелым и прогноз Милована Джиласа, который пишет: "В 1984 году (ссылка
на  книгу Оруэлла.- А. А.) марксистско-ленинская  идеология в СССР  умрет, и
партия перестанет  существовать,  или  она  будет в  руинах.  Партаппарат  и
секретная полиция будут находиться под контролем армии" ("The New York Times
Magazine", March 23, 1969, Section 6, p. 135).
     Сегодня, через 17 лет после смерти Сталина, КПСС,  как и ее  идеология,
та же, что была и при  Сталине. Происшедшие изменения каса