впервые  после  двадцатых  годов
оппозиционные течения появляются внутри самой партии. Ново, наконец, то, что
впервые  в   истории  СССР  ведущей   силой  советского   общества  начинает
становиться  интеллигенция, явно  противопоставляя себя  официальной ведущей
силе государства - партаппаратчикам.
     История  государственных  образований не знает более совершенной машины
тиранического властвования,  чем советская. Ее  управление доведено  в своем
совершенстве до абсолюта. В ней большевики и открыли  тот искомый "перпетуум
мобиле",   который   безотказно   работает  даже  в   условиях   величайшего
общенационального кризиса  (гражданская  война,  вторая  мировая война)  или
политического  кризиса  среди ее водителей  на  высшем уровне (оппозиции при
Ленине  и  Сталине, "антипартийная  группа"  при  Хрущеве). Безжалостная  по
отношению к народу, эта машина беспощадна и к собственным водителям, если те
входят в противоречия с  законами ее движения  (Троцкий, Зиновьев,  Каменев,
Бухарин, Берия, Молотов, Маленков, Хрущев). Она может быть модернизована, но
она  не  способна  на деформацию и  иммунизирована  против эволюции.  Всякие
предположения, что она может эволюционировать, скажем, в сторону либерализма
в правлении,  основаны  либо на  полном непонимании ее конструкции,  либо на
дезинформации  самой  машины. Если в советском обществе  все  же произошли и
происходят процессы  в сторону  либерализма,  то  они происходят  не по воле
машины, а вопреки ей. Происходит эволюция общества, а не  режима. Режим лишь
модернизуется. Модернизуясь, он старается
     идти навстречу обществу рядом самых неизбежных реформ, но такие реформы
не касаются организации, а тем более природы власти.
     Самой глубокой  и доминирующей чертой  развития советского  общества  и
государства становится все  растущее противоречие  между официальной ведущей
силой  государства,   партаппаратчиками,  и   неофициальной   ведущей  силой
советского общества -  советской  интеллигенцией. Объективный  ход  развития
советского индустриального  общества,  небывалый расцвет  науки  и  техники,
революция  в управлении  (автоматика,  кибернетика,  электроника),  все  это
выдвинуло во  главу  советского  общества  именно интеллигенцию.  Формальная
принадлежность большой части этой  интеллигенции к партии толковалась раньше
как доказательство  "ведущей  роли"  партии и здесь. Но теперь с каждым днем
становится  ясным, что партаппаратчики  желаемое принимают за сущее. В такой
же степени  растет  ведущая роль  советской  творческой  интеллигенции  и  в
области  духовной  жизни  советского  общества.  Советская  интеллигенция  -
партийная  или  беспартийная, это  лишь формальность,- хочет  быть тем,  чем
является  интеллигенция  в любом  обществе - именно ведущей силой нации,  ее
совестью,  ее  учителем.  "Иные  "творческие  деятели"  претендуют  на  роль
учителей народа",- жаловалась по этому поводу газета "Советская Россия"  (13
апреля  1968  г.).  Вот   здесь  она  и  приходит  в   глубокий  конфликт  с
партаппаратчиками,  которые  действительно представляли  собой ведущую силу,
когда  не  было массовой  интеллигенции. Против этой исторической  претензии
советской интеллигенции Брежнев не нашел аргументов, но зато нашел очередную
цитату из Ленина. Брежнев сказал: "Весь опыт нашего строительства подтвердил
справедливость  слов В. И.  Ленина,  что "диктатура  пролетариата невозможна
иначе, как через коммунистическую партию" ("Правда", 30 марта 1968 г.). Хотя
Брежнев и поспешил заметить, что у нас сейчас "общенародное государство", но
многозначительно   при  этом  прибавил:   "...продолжающее   дело  диктатуры
пролетариата". Словом, у нас как была, так и есть диктатура, и интеллигенция
этого не должна забывать.
     Только в этом конфликте между партией и  интеллигенцией кроется причина
и  того,  почему  коллективное  руководство  до  сих  пор  не  удосуживается
обнародовать проект новой Конституции СССР,  над  которым работают со времен
Хрущева. Заранее было объявлено, что
     новая   Конституция,  по  сравнению  со   старой,   сталинской,   будет
Конституцией  дальнейшей демократизации жизни советского общества. Политбюро
явно  отказалось от выполнения этого своего обещания. Причина яснее  ясного:
дать народу меньше, чем давал сам Сталин, невозможно психологически, но дать
ему больше - невозможно политически.
     В докладе от имени Политбюро по поводу дня рождения  Ленина  В.  Гришин
более или менее  откровенно сообщил, что в партии  существуют две тенденции:
одна -  ведущая к умалению  роли  партии, ликвидации  всемогущества  партии,
другая  -  наоборот,  стремящаяся к  усилению бюрократической  централизации
партии. Линию Политбюро  в этом вопросе Гришин изложил так: "Недопустимы как
стихийность,  безбрежная  децентрализация, сведение  роли партии  до  уровня
политико-просветительной организации, так  и  бюрократическая централизация,
означающая  ликвидацию  внутрипартийной  демократии,   подрыв  коллективного
партийного  руководства" ("Правда", 23 апреля 1968  г.; курсив мой.- А. А.).
Конечно, Гришин не пожелал быть конкретным, он умолчал, в какой среде партии
и на каком уровне ее руководства представлены эти две  тенденции. Конкретной
была его угроза  в  адрес интеллектуальной оппозиции. Здесь он просто привел
слова Ленина:  "Мы  не обязаны идти рука  об  руку с  активными проводниками
взглядов, отвергаемых большинством партии" ("Правда", 23 апреля 1968 г.).
     Он добавил: "В нерушимой идейной и  организационной сплоченности партии
- источник ее непобедимости" (там же; курсив мой.- А. А.).
     Из  этого,  конечо, нельзя  делать  вывод, что коллективное руководство
переживает  кризис единства, но можно и  нужно  делать другой вывод:  партия
переживает  кризис  идейного'единства, а  коллективное руководство  - кризис
доверия к его способности решить насущные проблемы страны.
     1968 г.

IV. ПРОБЛЕМЫ СМЕНЫ И ПРЕЕМСТВЕННОСТИ В КРЕМЛЕВСКОМ РУКОВОДСТВЕ

     Если не произойдет  чрезвычайных событий, то в следующее  десятилетие к
власти в высшем и среднем партаппарате придет третье поколение  большевизма,
состоящее
     в  основном  из  людей,  вступивших  в  партию  после  смерти  Сталина.
Насколько  вопрос  смены  поколений в  аппарате  КПСС  уже сейчас становится
актуальным,  показывают следующие  данные о  возрастной  динамике как  самой
партии, так и ее высшего органа - ЦК КПСС - по состоянию на 1966-1967 гг.:

     в партии в ЦК в Политбюро
     Коммунистов  старше 50 лет,  % Коммунистов до 40  лет, % 22,9 77,1 50,6
11,1 100,0 00,0

     (Источники:  "Ежегодник БСЭ",  1966, стр.  574-621;  журнал  "Партийная
жизнь", 1967, No 9, стр. 15.)

     Вывод из этих данных  совершенно очевиден: молодая  партия и старческий
ЦК.
     Так  как партаппаратчик,  в отличие  от  государственного чиновника, не
знает отставки из-за пенсионного возраста, то диспропорция между стариками и
молодыми в их представительстве в ЦК имеет тенденцию увеличиваться  в пользу
стариков. Этот  вывод в  такой же мере  относится  и к руководству  обкомов,
крайкомов  и центральных комитетов партий  союзных  республик,  где средний,
возраст секретарей-50-60 лет. Но в середине  и к концу 70-х годов уже в силу
естественных  законов природы  к власти придет  названное третье  поколение.
Этому поколению предстоит  дать окончательный  ответ на кардинальные вопросы
своего времени: по какому пути пойдет дальнейшее развитие СССР? В какой мере
будет обеспечена преемственность политики,  идеологии, власти?  Возможны  ли
отклонения от прошлого исторического пути партии?
     Методологически  важно отметить,  что  говоря  о  смене  большевистских
поколений и преемственности коммунистической власти, мы не можем оперировать
обычными   критериями  и  законами,  свойственными   открытому  обществу   и
демократической  форме   правления.  Индивидуальные  качества  кандидатов  в
представители  власти, которые в  западных  демократических  партиях  играют
решающую  роль  из-за свободы соревнования талантов и  свободы  выбора самой
партии, в КПСС  играют подчиненную роль. Перспективу  сделать карьеру в КПСС
имеет только та личность, которая способна перестать быть собой во имя общей
партийной машины, слиться с
     нею  с тем,  чтобы потом выступать как коллективная  личность. Отсюда -
большевизм   выработал  свои   собственные  партийные  нормы  и  непреложные
партийные принципы,  которых  строго  придерживается  партаппарат  даже  при
необычной смене власти (ежовщина, переворот  Хрущева в 1957  году, переворот
против Хрущева  в  1964  году). Чтобы  понять  специфику  как  фиксированных
законов,   так   и  традиционных  норм   партии,   соблюдаемых   при   смене
парт-руководства, нужно обратиться к истории самого вопроса. Это поможет нам
свести к минимуму и возможные ошибки при прогнозе на будущее.
     Основные принципы организационной структуры партии  и подбора ее кадров
Ленин сформулировал еще на заре большевизма в  своей знаменитой работе  "Что
делать?" (1902 г.). Положенные в основу  работы  партии  в условиях  царской
самодержавной  России,  эти  принципы  остались и остаются незыблемыми  даже
тогда,  когда  большевистская партия стала государственной правящей партией.
Они суть:  во-первых,  партия  может завоевать, сохранить  и  расширить свою
власть  лишь   при   условии  возглавления   этой   партии   узкой   группой
профессиональных партаппаратчиков, ибо "без десятка талантливых, испытанных,
профессионально подготовленных и долгой школой обученных вождей, превосходно
спевшихся друг с другом, невозможна в современном обществе стойкая борьба ни
одного  класса..." (сегодня  это - Политбюро); во-вторых,  господство партии
"не может быть прочным без устойчивой и хранящей преемственность организации
руководителей"    (сегодняшняя    кадровая    политика   КПСС);   в-третьих,
"единственным  серьезным  организационным   принципом  для  деятелей  нашего
движения  должна  быть:  строжайшая  конспирация,  строжайший  выбор членов,
подготовка  профессиональных  революционеров" (сегодня  это  принцип  работы
партаппарата  и  подготовки профессиональных  партаппаратчиков)  (В.  Ленин,
Сочинения, т. IV, стр. 454, 468-469).
     При  рассмотрении  применения  этих  принципов к  сегодняшней КПСС надо
учитывать,  что  в партии  существуют  два  руководства:  одно  -  открытое,
формально выбираемое и сменяемое руководство в лице партийных комитетов всей
партийной  иерархии - от первичного парткома  до ЦК КПСС; другое - закрытое,
назначенное,   несменяемое  руководство  в   лице  наемной,  но   всесильной
партийно-аппаратной   бюрократии.   Первое   руководство   доступно   нашему
наблюдению, второе остается  анонимным, состоящим  из  людей, совершенно  не
известных не только в стране, но и в самой партии.  Между тем они составляют
ту гигантскую партийную машину, которая управляет и партией, и государством.
При  смене   официального   выборного  руководства  партии  эта   постоянная
парт-бюрократия, как правило,  остается нетронутой, да и  смена официального
руководства   всегда  происходит   при   ее   ведущем  участии   (ликвидации
внутрипартийных  оппозиций при Сталине, партийные перевороты после Сталина).
Поэтому  проблемы смены и  преемственности  руководства  касаются не  только
Политбюро  и  Секретариата  ЦК, они  органически связаны со  сменой  ведущей
партийной бюрократии вообще. Поскольку наемная  партбюрократия  в возрастном
отношении принадлежит к тому же поколению, что и выборная партбюрократия, то
смена там и здесь произойдет  почти одновременно. Кто же придет на смену? На
смену  как  раз и придут коммунисты,  которые  вступили  в партию в условиях
разоблачений  преступлений  Сталина.  Поэтому   весьма   важно   постараться
определить хотя бы основные черты политического, делового и психологического
облика этого третьего поколения по тем компонентам, которые поддаются нашему
анализу.
     Из истории  партии мы  знаем, что второе, сталинское поколение осталось
верным  первому,  ленинскому   поколению  по  главным  и  ведущим  принципам
структуры и работы партийной машины; как же поступит третье поколение? Какие
черты оно унаследует от предыдущих двух поколений и от какого наследства оно
отважится   отказаться?  Такая  постановка   вопроса   требует,   чтобы   мы
остановились  на том  главном, чем характеризовались  и  отличались друг  от
друга  ведущие кадры  этих поколений,  тем  более, что  для  каждого  нового
периода   в    истории   большевизма   характерен   свой   собственный   тип
руководителя-партаппаратчика. Если придерживаться схемы периодизации истории
партии по ее вождям, то можно говорить о трех Типах партаппаратчиков:
     1.  Ленинский  "комитетчик": ."профессиональный  революционер",  обычно
недоучившийся студент или самоучка-рабочий, участник подпольных марксистских
кружков  и   подпольных   революционных   акций,   многократно   подвергался
полицейским репрессиям,  сидел  в тюрьмах, отбывал ссылку,  был в эмиграции,
активно участвовал  в  революции  и  гражданской войне, проявлял  не  только
личное мужество,  но  и  крайнюю  жестокость  к  "классовым врагам",  к  тем
классам, из которых нередко вышел сам. Все свои действия,  так же как и свое
понимание морали, справедливости  и  долга  служения  обществу, рассматривал
через призму пролетарской классовой целесообразности. Фанатик революции,  он
не  обожествлял,  однако, власти. На  свою власть смотрел как  на инструмент
создания общества без  власти, а потому отвергал постоянную профессиональную
бюрократию.  Мыслил  критически даже по отношению к своему вождю - Ленину. В
определенном смысле был альтруистом.
     Сталинский  партаппаратчик:  "маленький  Сталин"на  своем  участке.  По
своему   образованию    -   обычно   технический   специалист,   пропущенный
дополнительно через Высшую школу  при ЦК. Не  участвовал ни в революции,ни в
гражданской войне,  но активно участвовал во "второй  революции сверху" -  в
насильственной  коллективизации,   а  также  в   бесчисленных   чистках   по
превращению партии Ленина в партию Сталина. Был на своем месте ве
     дущим участником  уничтожения "врагов народа" (ежовщина),  включая сюда
многих  своих  друзей  или  даже  родственников.  Эта  многолетняя  практика
преследования  и уничтожения  людей выработала  в сталинском партаппаратчике
черствость, бездушие, абсолютный иммунитет
     против  эмоций. Бездумный винтик  партийной машины, он знает  лишь один
критерий ценности: власть. Поэтому во имя власти, во имя карьеры он готов на
все, даже на измену своему вождю и учителю - Сталину (XX съезд партии).
     Хрущевско-брежневский партаппаратчик: "переходный тип". По воспитанию и
по  убеждению  он  чистокровный  сталинист,  но в  нем  произошло раздвоение
личности,когда  он  на  XX  съезде  вынужден  был,  по крайней мере  внешне,
отказаться от  Сталина. Этот  отказ  происходилпод  лозунгом  против "культа
личности  Сталина"  и  за  возвращение  к  "ленинским  принципам  партийного
руководства". Практически это означало, что сталинизм как партийная доктрина
о  методах  правления  бракуется  и  вчерашний  авторитарный  правитель  над
коллективом - этот  "маленький Сталин" - отныне будет выступать как выборный
правитель  от  имени и при поддержке коллектива ("принципы  коллективности в
руководстве").  Это  касалось  и  касается всех  уровней партийной иерархии.
Основоположник новой  доктрины о коллективности  руководства  -Хрущев  - сам
стал и  ее первой  жертвой.  Но как  раз  свержение Хрущева  показало крайне
беспринципное двуличие "переходного типа": придя к власти через разоблачение
Сталина (XX съезд), а  затем укрепившись у власти  тем, что  открыто объявил
Сталина  врагом  ленинизма  (XXII  съезд),  "переходный  тип"  резко  меняет
политику:  он  реабилитирует  не  только   имя  Сталина,  но  и  его  методы
(московские, ленинградские и украинские процессы интеллектуалов, интервенция
в Чехословакии). Таким образом "переходный тип"  вернулся в свое первобытное
состояние:  он  теперь тот  же  "сталинский  партаппаратчик" в идеологии, но
"коллективист" по методам правления.
     Коммунист по названию, партаппаратчик весьма  ограниченно знает историю
и теорию коммунизма. Марксизм-ленинизм он изучил не по первоисточникам, а по
школьным  учебникам.  Если  ему  иногда  и  приходилось  читать  отрывки  из
произведений  марксистских классиков,  то  он  их читал как верующий  читает
Священное Писание: вдохновляясь изречениями, но  не  вдаваясь в их сущность.
Поэтому партаппаратчик, хотя и проповедует  диалектику, сам до мозга  костей
остается догматиком. Отсюда и его теоретическое  мышление  весьма примитивно
(лучшие  примеры  этому - Хрущев, Брежнев  и сам шеф-идеолог  Суслов). Есть,
однако,  одна  наука,   которой  его  основательно  учили  и  которой  он  в
совершенстве овладел - это наука управления народом, государством и партией.
Партаппаратчик - это элита партии.  Обычный путь его карьеры  таков:  десять
лет средней школы  (там он вступает в  комсомол), пять лет высшей школы (там
он вступает в партию). Получив профессию инженера, агронома или педагога, он
начинает  проявлять  интерес  к  новой,  более перспективной  профессии -  к
партийной работе. Его скоро назначают секретарем первичной парторганизации,-
выбирают  в состав райкома, горкома партии. После 4-5 лет его  переводят  на
чисто партийную  работу в аппарат райкома, горкома, обкома партии. Еще через
5-6 лет его направляют в Высшую партийную школу при ЦК КПСС на 2-4 года. Вот
с  этих пор он  делается номенклатурным работником ЦК партии, независимо  от
того,  в  каком  уголке СССР он работает. При  его  выдвижении на  партийную
работу руководствовались, как это требует "кадровая  политика" партии, двумя
критериями:  политической   преданностью  и   деловитостью.  При  одинаковых
политических  и  деловых  качествах  предпочтение  дается  сильным,  волевым
натурам, которые способны направлять, руководить и командовать. Жертвенность
партаппаратчиков в работе  выше  всякой  похвалы.  Работая почти  16 часов в
сутки, они
     постепенно отходят от личной жизни (отрывочные исследования показывают,
что   в   силу   перегрузки   работой   преждевременная   смертность   среди
партаппаратчиков  гораздо  выше,  чем   среди  других   категорий  советских
чиновников). Характеристика  партаппаратчика  была бы неполной,  если  бы мы
ограничились указанием только на его политические, деловые и психологические
черты.  Дополнительно  к  этому   надо  подчеркнуть,  что  партаппаратчик  -
представитель совершенно нового социального класса не только физически, но и
духовно.  Ленинский "комитетчик"  был  представителем пролетариата,  а  сама
партия  была  преимущественно   пролетарская,  сталинский  партаппаратчик  -
представитель  нового   класса   -  бюрократии   и  интеллигенции,  а   КПСС
преимущественно  - бюрократически-интеллигентская партия. Ленинские комитеты
партии и до революции и после  нее на девять десятых состояли из пролетариев
и  только  на одну  десятую  -  из представителей  интеллигенции. У  Сталина
соотношение стало  как раз  обратное.  В аппарате же партии  при Сталине  не
было, как нет и теперь, ни одного пролетария по очень простой причине: чтобы
быть принятым на работу в партаппарат, надо предъявлять вместе с партбилетом
и диплом об университетском образовании. При Ленине надо  было  предъявлять,
кроме партбилета, только еще рабочую книжку.  Ленин  называл  большевистскую
партию  авангардом  рабочего  класса  и  придавал   исключительное  значение
сохранению   высокого   удельного  веса  рабочих   в   партии.   "На  одного
интеллигента, вступавшего  в партию, надо  принять  несколько сот рабочих",-
говорил Ленин (т. X, стр. 19).  VIII съезд партии в 1919 году по предложению
Ленина постановил усилить вербовку  в  партию  рабочих и крестьян,  но очень
разборчиво прини