было  сделаться ни  членом  ЦК,  ни  тем  более  членом Политбюро. Выход  на
легальную арену состоялся  в 1930 году, когда  Каганович был назначен первым
секретарем Московского комитета, а Маленков - заведующим его  отделом кадров
(орготдел).  Вот  здесь,   под  непосредственным   руководством  Кагановича,
Маленков
     показал на  деле,  на  что  способна  "сталинская  техника,  овладевшая
кадрами".
     Московская  партийная  организация - самая большая  и ведущая  - долгое
время находилась  под влиянием  и  руководством  правых  (Угланов, Котов,  У
ханов,  Рютин  и  др.).  После  разгрома   группы  Бухарина  и  углановского
московского  руководства пострадали лишь  верхи.  Низшие  и  средние  звенья
аппарата власти все еще оставались нетронутыми. За них и взялся Маленков. Но
власть Маленкова  распространялась не только на аппарат, на  кадры Москвы  и
Московской области,  но  и на партийные организации  народных  комиссариатов
СССР  в  Москве. За  четыре  года  работы  в  Московском  комитете  Маленков
радикально очистил  партийный аппарат  всех этих звеньев не только от бывших
правых и "примиренцев",  но и от всех, кто проявлял  недостаточное понимание
духа времени.
     Работа Маленкова была оценена как образец "сталинского организационного
руководства".  Состоялся  XVII  съезд  партии (1934  г.)  -  последний съезд
"коллективного руководства". В своем отчетном докладе на съезде Сталин  весь
последний раздел посвятил "вопросам организационного руководства". В связи с
этим впервые прозвучала и новая теория - о роли и значении  "организационной
политики". Сталин заявил389:
     "Хорошие резолюции  и  декларации за генеральную  линию  -  это  только
начало  дела, ибо  они  означают лишь желание победить,  но не самую победу.
После того, как дана правильная линия, успех дела зависит от организационной
работы,  от  организации  борьбы  за  проведение в  жизнь линии  партии,  от
правильного подбора людей...
     Более  того:  после  того,  как  дана  правильная  политическая  линия,
организационная работа решает все, в  том, числе и судьбу самой политической
линии,- ее выполнение или провал".
     В числе многих задач новой "организационной политики" Сталин указывал и
на такие390: "9. Усиление проверки исполнения... 11. Разоблачение и изгнание
из  аппаратов  управления  неисправимых  бюрократов.  12.  Снятие  с  постов
нарушителей решений партии. 13. Чистка сельскохозяйственных организаций. 14.
Наконец, чистка партии от ненадежных и переродившихся людей".
     Кто мог справиться в КПСС с такими решающими ("ре-

     389И. Сталин. "Вопросы ленинизма", стр. 476-477. 390Там же, стр. 479.

     шающими    самую   судьбу   политической   линии")    задачами    новой
"организационной политики"?
     Кто  мог  наиболее  последовательно  и  наиболее эффективно подготовить
организационный аппарат партии  к уже намеченной  в вышеприведенных  тезисах
Сталина будущей "Великой чистке" в партии и стране?
     В  состав ЦК,  избранного  на XVII съезде,  Сталин такого  человека  не
нашел.  Но такой человек  давно уже был налицо:  Сталин  назначил руководить
новой  "организационной политикой"  Маленкова в качестве заведующего отделом
руководящих партийных органов ЦК.
     Отныне судьба членов ЦК зависела от не члена ЦК  партии. Так  сомкнулся
внутренний "треугольник" предопределенной чистки:  Каганович (секретарь ЦК и
председатель партконтроля), его заместитель Ежов и  Маленков (зав. ОРПО ЦК).
Сталин давал  лишь "правильную политическую линию".  "Треугольник" решает ее
судьбу.  Организационный  аппарат  ЦК погрузился  в  глубочайшую конспирацию
против собственной партии.
     Так называемая  "проверка  партдокументов"  1935 года, проведенная  под
непосредственным руководством Ежова и Маленкова,  была лишь предварительной,
но   очень  основательно  подготовленной  разведкой  внутреннего  содержания
каждого коммуниста. Раньше  в  ЦК были  только  учетные  карточки  на членов
партии. Теперь завели личные дела на каждого коммуниста. В этих делах лежали
не   только   пространные   анкеты,   заполненные   собственноручно   самими
коммунистами, но  и  анкеты  на  тех  же  коммунистов,  заполненные  особыми
секторами  партийного аппарата и секретно  -  политическими  отделами  НКВД.
"Специалисты"  из особых  секторов  "и "психологи"  из  НКВД  определяли  по
собственному усмотрению, кем данный коммунист был в  прошлом и кем  он может
быть  в  будущем  - послушным  орудием  аппарата  или потенциальным  "врагом
народа".
     Весной 1935 года Ежов уже председатель  Комиссии партийного контроля  и
секретарь ЦК. В сентябре 1935 года созывается совещание отдела  Маленкова  и
его   низовых   органов   (совещание   заведующих   ОРПО)   для   подведения
предварительных  итогов  "проверки   партдокументов".  Совещанием  руководит
Маленков.  Главный докладчик -  Ежов. Ежов  критикует недостатки проведенной
работы  и намечает  новые задачи  партаппарата в  деле углубления дальнейшей
разведки в "партийном хозяйстве". Маленков целиком  присоединяется к докладу
Ежова: "тов.  Ежов  абсолютно  прав...  тов.  Ежов  полностью разъяснил  все
вопросы",- заявляет Маленков391.
     Но эта  гигантская,  не столько "техническая", сколько разведывательная
работа  аппарата  по подготовке  чистки  не  была окончена за один год.  Она
продолжается и в 1936 году. Ежов уже к этому  времени начинает задавать тон,
даже учить  самого  Маленкова.  Маленков в  мае  1936 года, уже  в  качестве
главного редактора "Партийного строительства",  как бы забыв о существовании
Сталина, пишет о Ежове вещи, которые до сих пор было дозволено писать только
о Сталине392: "Тов. Ежов,- пишет орган Маленкова,- учит нас (курсив мой.- А.
А.), как перестроить партийную работу, как поднять организационную работу на
высший уровень... мы должны выполнить эти указания..."
     Это не было созданием "культа Ежова" (эту роль успешно выполняла газета
"Правда") - это было горькое признание конкурента  в своем тяжком поражении.
В  "треугольнике"  Сталин  взял  курс  на  наиболее  острый  ежовский  угол.
Маленкову и Кагановичу пришлось довольствоваться ролями помощников Ежова.
     Вскоре после назначения  Ежова наркомом внутренних дел  (сентябрь  1936
г.)  от  горьких  признаний Маленков  перешел  к пламенным  дифирамбам Ежову
(такова была воля главного "хозяина"), В  разгаре чистки в декабре 1937 года
орган Маленкова писал 393:
     "Под  руководством  сталинского  наркома  т.  Ежова  советская разведка
беспощадно ликвидирует  фашистских  бандитов,,. Верная  стража социализма  -
НКВД под руководством своего сталинского наркома т. Ежова будет продолжать и
впредь громить и вырывать с корнем врагов народа... Карающая рука советского
народа - НКВД до конца истребит их! Наш пламенный привет сталинскому наркому
внутренных дел т. Николаю Ивановичу Ежову!"
     В этих  дифирамбах Маленков, конечно,  был искренним,  "Организационная
политика", которую разработал  "треугольник"  еще до  назначения Ежова, была
теперь передана в НКВД  "на реализацию". Личная  заслуга Ежова заключалась в
том, что  в деле этой реализации  он  показал такой  виртуозный класс, перед
которым  просто бледнеют все  ужасы средневековой инквизиции- И все-таки это
был класс исполнителя, а не организатора - организаторы

     391 "Партийное  строительство",  февраль 1935  г., цит. по книге  Эбона
"Маленков", стр. 35.
     392 Там ж
     393 Там же, стр. 36.

     сидели в центральной комиссии Политбюро  по чистке - Сталин, Каганович,
Молотов, Ежов, Вышинский, Андреев и Маленков.
     Из  этих семи человек  только Маленков и  Вышинский не  были не  только
членами  Политбюро, но  даже  кандидатами  ЦК, но  они  вместе с  названными
членами Политбюро непосредственно руководили действиями "сталинского наркома
тов. Ежова".  Совершенно неизвестно,  какую  роль сыграл  Маленков в  гибели
самого Ежова, но  при всех условиях она могла быть  лишь ролью конкурента, а
не врага. Как бы сегодня ни открещивались  ученики Сталина от ежовщины  и от
самого Сталина, но он проводил тогда  действительно  "коллективную политику"
тех, кто  уцелел в Политбюро,  и  тех, кто  пришел туда  в результате чистки
(Хрущев, Жданов, Берия, Маленков). Ни  один из них не имел бы шансов попасть
в  Политбюро,  если   бы  не  была  ликвидирована  старая  партия  и  старые
дореволюционные партийные кадры.
     Несмотря на исключительно высокое мнение, которое сложилось у Сталина о
Маленкове,  несмотря на  решающую роль, которую он задумал для него  в новом
ЦК, даже Сталин не  решился рекомендовать его XVII съезду хотя бы в качестве
кандидата  в  члены ЦК, тогда как Хрущев  и  Берия были  избраны  членами, а
Булганин  кандидатом  ЦК. Чтобы Маленков получил юридический  статус  своего
фактического  положения  архитектора партии,  нужна  была  именно ликвидация
старой  ленинской  партии. Только  после этого  на  XVIII  съезде (1939  г.)
Маленков был избран членом ЦК, членом Оргбюро и секретарем ЦК по кадрам.
     Заслуги Маленкова перед Сталиным в "Великой чистке" могут быть сравнимы
только  с  заслугами  самого Ежова и  Вышинского. Я уже подсчитывал в другом
месте данной работы итоги чистки 1933-1939 годов по линии партии. Я  доказал
там, на основании официальных источников,  что с  февраля 1934 года  (с XVII
съезда) по март 1939 года (по XVIII съезд)  из  партии было исключено 1  200
000 коммунистов - из  общего числа 2 809 786 (то есть около  43%). Исключены
были  преимущественно  старые большевики и те, которые вступили в  партию до
начала коллективизации. Быть исключенным из партии в те годы означало  одно:
арест.  Впрочем,  массовые  аресты  среди  коммунистов   происходили  и  без
формального исключения из  партии, чтобы  не предупреждать их о  предстоящем
аресте.
     Эти аресты по линии партии  были  главным образом  и  в первую  очередь
работой  руководителя новой  "организационной политики" ЦК  -  Г. Маленкова.
Однако Маленков
     был  занят  не  только  уничтожением  старой  ленинской  партии,  но  и
созданием новой  сталинской  партии. За шесть месяцев - с  апреля по октябрь
1939  года  -  в  партию на  место  уничтоженных было принято 800  000 новых
коммунистов,  в то  время  когда  в нормальных  условиях и при действительно
добровольном вступлении в партию  рост ее никогда не превышал и ста тысяч за
целый год. Маленков доказал, что  его "организационная политика" способна на
чудеса и по этой  части.  Он вербовал  в партию каждый месяц  более 130  000
человек.  Сама  вербовка   (именно   "вербовка",  а   не   "вступление")  не
представляла  после  ежовщины  никаких  трудностей  -  человек,  к  которому
секретарь  местного  парткома обращался  с предложением вступить  в  партию,
редко осмеливался отказаться от  этой высокой "чести". Ежова уже не было, но
был Берия. Был и Маленков.
     Запуганный   и  терроризированный   советский   гражданин   предпочитал
партийный  билет  доносу  секретаря  в  НКВД.   Конечно,  в  партию   шли  и
добровольцы, но не из-за каких-либо  идейных побуждений, а просто для личной
карьеры. Но и  те и другие  были отныне убеждены, что не  ЦК существует  для
них,  а  они  существуют  для   ЦК.  Соответственно   выработалось  и  новое
представление о партии, которое господствует в  КПСС и сейчас:  партия - это
значит  Секретариат ЦК, Секретариат  ЦК - это  значит  партия. Это тоже было
блестящей  победой  "организационной  политики"  Маленкова.  Ячейками  такой
партии было куда легче руководить, чем колхозами - без отчетов, без съездов,
без выборов.
     Ровно тринадцать лет Маленков был секретарем ЦК у такой партии, занимая
при Сталине точно такое же положение, какое занимал Борман при Гитлере, и за
эти тринадцать лет состоялся  лишь  один съезд партии. Это тоже была заслуга
Маленкова - Маленков создал Сталину  партию-"монолит"  без претензий. Сталин
высоко ценил эту воистину гигантскую работу Маленкова. За уничтожение старой
партии он его сделал секретарем ЦК. За создание новой партии  он  его  решил
ввести в число кандидатов Политбюро.
     Началась война. Создается Государственный Комитет Обороны (30. VI. 1941
г.), к  которому  переходит  вся власть Политбюро и  правительства.  Комитет
первого состава организуется из пяти членов: Сталин (председатель),  Молотов
(заместитель) и члены: Ворошилов, Берия и Маленков. Старые члены Политбюро -
Каганович, Микоян, Калинин, Андреев, Жданов, Хрущев - остаются вне Комитета,
а молодого кандидата Политбюро Маленкова
     Сталин вводит в  его состав. Когда после войны,  в 1946  году, Маленков
стал членом Политбюро - это было само собой разумеющимся событием.
     Сын  бывшего царского чиновника, "доброволец" на  один год  в  качестве
писаря   политического  отдела  полка  Красной   Армии   в   условиях  почти
окончившейся  войны  в Туркестане  (1919-1920  гг.),  недоучившийся  студент
технического училища,  рядовой протоколист  аппарата ЦК  - Маленков делается
вторым  по влиянию лицом в великом  "пролетарском" государстве! Причем таким
вторым,  который  среди  нынешних  членов  "коллективного  руководства"  был
единственным, кто осмеливался открыто возражать Сталину.
     Уже к смерти Сталина партия и ее  аппарат фактически находились в руках
Маленкова. И апелляцию к  Ленину, в отличие от  других, Маленков  начал тоже
при  жизни  Сталина -  в  приветствии  ЦК  партии  и  Совета  Министров СССР
Маленкову в связи с его пятидесятилетием говорилось  о  нем, как об "ученике
Ленина и соратнике Стали-на"!394
     Ученик Сталина до мозга костей,  ни разу не видевший в жизни Ленина, он
не  захотел  быть  названным  публично  "учеником  Сталина". Это  была такая
дерзость, за которую диктатор отправлял  людей на тот свет.  Но с Маленковым
ничего не случилось.  Напротив, в том же 1952 году на XIX съезде он выступил
с политическим отчетом ЦК партии, который должен был, собственно, делать сам
Сталин.
     После этого для всех было ясно -  либо Сталин ему бесконечно доверяет и
готовит в его лице  себе  преемника, либо Маленков и  для Сталина стал такой
силой, с которой приходится  считаться. В свете последовавших  после  смерти
Сталина событий я считаю правильным последнее предположение.
     Есть основание думать, что уже до  смерти Сталина, на первом пленуме ЦК
после XIX съезда,  Маленков занял пост первого секретаря  ЦК (см. предыдущий
раздел  данной  работы).  Поскольку  исключена   возможность,  чтобы  Сталин
добровольно уступил свой  партийный  пост Маленкову, то борьба за реванш  со
стороны Сталина была решенным делом. Дело врачей Кремля было началом. Врачей
как  раз обвиняли  в убийстве соперников Маленкова -  бывших секретарей ЦК и
членов Политбюро Жданова и Щербакова.
     Опытный в сталинских делах Маленков не мог не

     394"Правда", 8.4.1952.

     знать, куда метит Сталин. Сталину удалось  арестовать врачей, но судить
не удалось: он умер, врачи были освобождены.
     После  смерти  Сталина   Маленков,   естественно,   оказался  во  главе
правительства и до 14 марта 1953 года был и секретарем ЦК.
     "Старая  гвардия"  Политбюро,  однако,  вовсе  не  была  расположена  к
появлению второго Сталина. Сам  Маленков, видимо, хорошо  понимал, что  даже
ему не по плечу эта  задача. Он без боя уступил пост первого секретаря ЦК Н.
Хрущеву. Тогда и началось  его  падение.  Оторвавшись  от  аппарата  партии,
находясь в Президиуме  ЦК, из  которого после  смерти  Сталина  были изгнаны
почти  все  "маленковцы",  он  вынужден  был  признать  "ленинские  принципы
коллективного руководства" (речь Маленкова 14 марта 1953 г.).
     В феврале 1955 года его сняли  с поста главы  правительства. И на  этот
раз  он сдался  без боя  в  глубокой  уверенности, что  время  его  "второго
издания" еще придет.
     Большая   внутренняя   собранность,   редкая  терпеливость,  отсутствие
болтливости,   сухой  реализм  в  практических  вопросах,   гигантский  опыт
политической интриги и эластичная совесть коммунистического ханжи делают его
опасным конкурентом для любого из членов "коллективного руководства".
     6. Николай Булганин (род. в 1896 г., в партии с 1917 г.).
     Карьера Булганина до середины тридцатых годов была довольно  неудачной,
хотя он участвовал в гражданской войне и во время революции вступил в партию
(1917 г.), ряд лет работал  в органах Чека  в Нижнем Новгороде и Туркестане.
Несмотря на исключительную роль, которую  сыграл  Булганин  в конспиративной
технике Сталина в  разгроме углановского руководства в Москве  и уничтожении
правой  оппозиции вообще,  карьера давалась ему с большим трудом.  Для этого
были серьезные причины, с которыми  в те годы все еще приходилось считаться:
он  происходил,  по  тогдашней  терминологии,  из  "социально чуждой среды".
Попросту говоря, он происходил из семьи крупного предпринимателя - "буржуя",
из типичного русского купеческого города - Нижнего Новгорода (ныне Горький).
Правда, с самого начала большевистского переворота он  активно участвовал во
всех чекистских злодеяниях в Нижнем,  чтобы  резче подчеркнуть свою вражду к
собственному классу - буржуазии. Для многих случайных людей в большевистской
\ партии, каковым был и Булганин, путь к социальной реабилитации лежал через
личные преступления против "своего класса".
     Единственным органом советской  власти  вит "узаконенных  преступлений"
была ВЧК  или Чека.  Б  этом же  органе собирались люди двух типов: фанатики
большевизма - для руководящих ролей (Дзержинский,  Менжинский, Ягода, Ежов),
и всякие "ренегаты"  и бывшие "буржуи" - для  вспомогательных ролей (агенты,
осведомители,,  следователи).  Вот  к  этой  последней  категории  чекистов,
вероятно, и принадлежал Булганин, Эта категория в условиях всеобщего  культа
"пролетарской диктатуры"  (период  Ленина - Троцкого  -  Бухарина) не  имела
никакой  надежды выдвинуться в первые  ряды руководящего слоя режима. Вечным
клеймом  лежало на них их  социальное происхождение.  Ни  одному  из них  не
удалось бы пробить дверь в высший этаж, если он не доказал своей способности
идти на  исполнение  любых поручений власти  (до тридцатых годов  не  только
состав  аппарата Советов, но и  самой партии  регулировался  по  "социальным
признакам"). Булганин был одним из тех, кто доказал и в гражданской  войне и
после  ее окончания, что он  готов идти на  все, лишь  бы режим признал  его
своим человеком.
     В этих его стараниях судьба столкнула  его с большевиком  1911 года - с
Лазарем Кагановичем. Это было в 1918-  1919 годах. Каганович тогда работал в
губкоме партии в родном городе Булганина - в Нижнем  Новгороде. Когда в 1920
году Каганович был назначен одним из руководителей Туркестана и одновременно
членом Военно-революционного совета Туркестанского фронта, Булганин очутился
в  роли   сотрудника  Особого  отдела  и  Политуправления  Красной  Армии  в
Туркестане.
     В 1922  году, уезжая из Туркестана в Москву, Каганович захватил с собою
Булганина.  Вероятно,   Каганович  имел  в  виду   использовать  "чекиста  и
политработника Булганина в аппарате ЦК,  но это ему не удалось. Единственным
препятствием  могло  быть   только  злополучное  "буржуазное  происхождение"
Булганина.
     Каганович через некоторое время  уехал на Украину  в качестве секретаря
ЦК партии Украины. Когда же он вернулся в Москву как третий секретарь ЦК, то
застал здесь Булганина хотя и не на  большой работе (директор электрозавода)
,  но  с солидной репутацией  и сильными  покровителями.  Ему  протежировали
Куйбышев и Молотов. Бил же Булганин в  ту же точку, что и Каганович - против
Бухарина, чтобы освободить место в Политбюро для Кагановича,
     против  Рыкова  -  чтобы  освободить  место  главы  правительства   для
Молотова, и против  Угланова, чтобы самому  занять его место. Правда,  вышло
все  это не совсем по "плану Булганина". Молотов и Каганович заняли заветные
места "планомерно",  но  Булганину пришлось удовлетвориться постом Уханов