шего и столь  же "талантливого" помощника. По его
предложению,  ему был  дан  в  качестве  заместителя  председателя  Комиссии
партийного контроля при ЦК - Николай Иванович Ежов.
     Каганович поработал со своим помощником до  1935 года, а  в  1935  году
Сталин  убедился,  что помощник  хорошо выучился  у  своего шефа -  Ежов был
назначен председателем  КПК при ЦК и одним из секретарей ЦК. В сентябре 1936
года Ежов стал  и народным комиссаром внутренних дел. Но  Каганович остается
вторым секретарем  ЦК до XVIII съезда (1939 г.),  принимая ведущее участие в
чистке  Ежова.  В  1935  году  Каганович  передает  пост  первого  секретаря
Московского комитета партии другому своему помощнику - Н. Хрущеву.
     С тех пор  его постоянно бросают с одного "узкого места" на другое.  Он
побывал  во главе  почти всех хозяйственных  министерств - путей  сообщения,
тяжелой  промышленности, топливной промышленности,  нефтяной промышленности,
строительных  материалов. И  везде, где  он  побывал, дела шли  в гору.  Чем
добивался  он успехов в сложнейших  вопросах хозяйственного руководства,  не
имея даже первоначального  школьного  образования (он  самоучка)? Правда,  в
юношеские годы  он  знакомился  с делами производства. Но  что  это было  за
знакомство? Его официальные биографии  указывают, что Каганович с 14-летнего
возраста  прошел  большую  трудовую  школу  -  он  был   набойщиком   обуви,
закройщиком, упаковщиком,  грузчиком, "военным" (всю  первую войну отсидел в
качестве рядового в запасном полку в Саратове и Гомеле).
     Имея  лишь этот  опыт, Каганович берется  руководить промышленностью  и
успешно ликвидирует  "узкие места" в ней.  Чем? Теми же методами, какими  он
добился успехов в коллективизации и на хлебозаготовках. Другими словами,  не
хозяйственным руководством, а полицейской палкой. На это прямо указывается в
его биографии378.
     "С  марта 1935 по 1937  год - народный комиссар путей сообщения, разбил
вредительские "теории" (курсив мой.-

     378 Политический словарь. М., 1940, стр. 236.

     А. А.) о том, что железнодорожный транспорт работает "на пределе"... За
самый  короткий  срок, в  несколько  месяцев,  под  руководством  Кагановича
суточная погрузка поднялась с 56 тысяч вагонов до 73 тысячи вагонов".
     Где  бы  Каганович  ни  появлялся,  он  всюду  находил  "вредителей"  и
ликвидацию  "узких мест"  начинал  с ликвидации  людей.  Во время управления
Кагановича по совместительству двумя наркоматами - путей сообщения и тяжелой
промышленности  (1935-1939 гг.)  на  воле не остался  ни  один  член  Совета
наркоматов, ни один начальник  главка,  ни  один директор  треста,  ни  один
управляющий  железной дорогой, ни один начальник политотдела дорог, ни  один
директор крупного предприятия.
     Перед вновь назначенным чиновником Каганович, и как народный комиссар и
как секретарь ЦК партии, ставил одно и то же условие: либо выполнение плана,
либо  вон из  партии!  "Вон из  партии" означало в  тогдашних  условиях быть
арестованным,  если  не как "вредитель",  то  как "саботажник". Поставленные
перед таким выбором чи- ; новники на местах действовали  тем же методом, что
и  Каганович  в  Москве:  репрессиями.  Если  и  репрессии  не помогали,  то
прибегали к вновь  найденному средству - к "очковтирательству". Его сущность
заключалась в том, что местные чиновники -  чиновники  партии  и хозяйства -
писали Кагановичу и Сталину "победные рапорты" с фальсифицированными данными
о  "выполнении и перевыполнении планов". "Очковтирательство",  как  средство
самообороны, сделалось постепенно второй натурой хозяйственного и партийного
руководства.
     Даже  сам  термин  "очковтирательство" приобрел  полное  гражданство  в
советском лексиконе. Культивировал же его именно Каганович.
     Сейчас   ученики   Сталина  не   прочь   поговорить   и   о  сталинском
антисемитизме.  Действительно, если  иметь  в виду  количество  уничтоженной
интеллигенции,  особенно партийной,  то  относительно больше всех пострадала
еврейская интеллигенция. Из всех старых большевиков еврейского происхождения
остался  только  один  Каганович. Какую  роль  играл  сам  Каганович в  этой
расправе? Всегда наиболее подлую.
     Когда  близкого родственника Председателя Президиума  Верховного Совета
СССР  М.  Калинина  -  секретаря  Калининского  обкома  партии  Михайлова  -
арестовали, то даже слабовольный  "президент СССР" предъявил ультиматум: или
Сталин  освободит  Михайлова, или он отныне  отказывается  подписывать указы
Верховного Совета, Сталин предложил немедленно освободить Михайлова, так как
ему  была  нужнее   подпись  Калинина,  чем   голова  Михайлова.  Совершенно
по-другому поступил  Каганович, когда под чистку попали его  родные братья -
киевский  директор  универмага,  горьковский  секретарь  крайкома  партии  и
московский нарком авиационной промышленности. Говорили, что когда Кагановича
начали  осаждать их  жены и дети, чтобы он заступился  за родных братьев, то
Каганович всегда отвечал одной и той же фразой: у меня есть только один брат
и его имя - Сталин!
     Что Сталин был антисемитом - на  это указывал  еще Троцкий. Дело группы
кремлевских врачей, помимо всего  прочего,  тоже попахивало  самым  махровым
антисемитизмом.
     Но  Каганович не  пострадал  бы  и  в этом  случае -  уже  одним  своим
физическим  присутствием в  Политбюро  он  обеспечивал Сталину  алиби против
обвинения в антисемитизме.
     Из коммунистических  источников проникли  в свободный мир сведения, что
Сталин  собирался, в связи с делом врачей, создать  в СССР нечто вроде гетто
или новую  "черту оседлости". Если Сталин собирался действительно  проводить
такое мероприятие, то он провел бы его руками того же Кагановича.
     Многие служили  Сталину  за-страх, но Каганович - за  совесть. "Большая
Советская Энциклопедия" была права, когда писала:
     "Каганович  развернулся   как  политический  деятель,   как   один   из
руководителей партии под непосредственным руководством т. Сталина и является
одним из преданнейших его учеников и помощников"379.
     В биографиях "учеников и соратников  Сталина", напечатанных 9 советских
энциклопедиях  и  справочниках,  ни  один  из  них  не  назван  преданным  в
превосходной  степени  (преданнейший)  -  только   один  Каганович  заслужил
подобную оценку своих заслуг.
     После  войны Сталин вновь вспомнил "организаторский" талант: Кагановича
по репрессиям и чисткам. На освобожденной Украине Хрущев явно не  справлялся
с  этой  задачей.  Сталин  снял Хрущева  и  назначил Кагановича  генеральным
секретарем ЦК партии Украины (март 1947 г.). И Каганович доказал, что он  не
разучился чистить:

     579 БСЭ, 1937, 1-е изд., т. XXX, стр. 517.

     сотни  тысяч  украинцев были депортированы в Среднюю Азию,  Казахстан и
Сибирь как  "фашисты"  и "враги  народа". После  смерти Сталина коллективное
руководство  решило, что судьбу всех его  хозяйственных планов,  в  конечном
счете,   решает  "производительность   труда",  то  есть   степень  и  норма
эксплуатации рабочего  класса.  Для этого создается "Государственный комитет
труда  и  зарплаты".  Каганович   посвятил   было   свои   "организаторские"
способности этому комитету, но  быстро  провалился: ругая Сталина за террор,
нельзя  было  уже  управлять  террористически.  Пришлось  отменять  и  давно
отмененные сами рабочими в "явочном порядке"  законы 1940 года  об уголовных
наказаниях за "опоздание", за "самовольный уход" с работы и т. д. Отпали  на
время главные элементы  "организаторского таланта" Кагановича - отпал  и сам
Каганович: в июне 1956 года его сняли с этой должности.
     3. Клим Ворошилов (род. в 1881 г., в партии с 1903 г.).
     "Человек   выдающейся   храбрости,   исключительной   энергии,   быстро
ориентирующийся  в  обстановке,  твердый  в   своих   решениях   и   готовый
неукоснительно  проводить  их  в  жизнь",-  так  охарактеризовал  Ворошилова
советский биограф в  1929 году380. В последующих биографиях Ворошилова такая
характеристика уже больше не повторялась. И это было вполне резонно: из всей
этой характеристики за Ворошиловым со временем укрепилось лишь одно качество
_ человек, "быстро ориентирующийся в обстановке".
     Впервые  Ворошилов  близко познакомился со Сталиным в Царицыне  в  1918
году  (до  революции  они встречались  на  IV  и  V съездах РСДРП) и  быстро
"сориентировался"  в  отношении своего  будущего друга и "отца". Он увидел в
Сталине  ту силу, на  которую надо делать  ставку  в  своей  личной карьере.
История блестяще подтвердила безошибочность такой "ориентации".
     Ворошилов  принадлежал  к   тем   старым  рабочим-большевикам,  которые
вступили в  партию  и участвовали в революции как статисты,  "масса", но  не
имели  личных данных  для  какой-либо  большой  карьеры  после  победоносной
революции.  И  в  партию Ворошилов  вступил не  из-за  каких-то оформившихся
идейных побуждений,  а  как  бунтарь  против  социальных несправедливостей в
жизни.  Жизнь   самого  Ворошилова  была   довольно  горькой.  Его  биографы
указывают, что он с семи лет поступил на шахту (по выборке

     380 Там же, т. XIII, стр. 176.

     колчедана), с  десяти  лет  вместе  с отцом пас помещичий  скот,  после
испробовал множество различных профессий, пока, наконец, не изучил профессии
слесаря в  Луганске. До  двенадцати лет  рос неграмотным. После  поступил  в
сельскую  школу,  но  учился  только  две  зимы. Это  было все его  школьное
образование ко времени октябрьского переворота.
     Но политический кругозор Ворошилова был  куда  шире, чем у его друзей в
Луганске  -  этим,  вероятно,   объясняется  то  обстоятельство,  что  после
переворота  Ворошилов  становится   одним  из  руководителей  большевистской
городской  думы  Луганска.  Однако  до  начала  1918  года  о  существовании
Ворошилова знали только  в его собственном городе. Когда немцы, после  срыва
сепаратных  переговоров  в  Брест-Литовске,   возобновляют   наступление  на
Украине, Ворошилов телеграфирует Ленину и Троцкому, что он  во главе "отряда
в шестьсот человек" выступает  против немецкой армии, чтобы  разгромить этих
"палачей пролетарской революции".
     Идея  Ворошилова - создать  "партизанское движение"  (помимо регулярной
Красной Армии) - центром поддерживается. Не имея никакой  военной подготовки
(он  даже  не  был  и солдатом), Ворошилов  быстро  расширяет свой  отряд  и
добивается признания  с  двух  сторон: и  со стороны белых  генералов своими
смелыми  налетами,  и  со   стороны  красного  командования  -  самой  идеей
организации партизанского движения.  Вскоре его отряд реорганизуется в Пятую
Украинскую  армию,  которая  совершает  поход  к  Царицыну.  В  Царицыне она
получает новое название Десятой  армии.  Вот здесь и  произошло политическое
крещение Ворошилова как  "друга и соратника" Сталина как раз  на  негативной
почве: на совместных  интригах против Троцкого, командовавшего тогда Красной
Армией.
     Так возникла известная "военная оппозиция" Ворошилова, Егорова, Минкина
и других на  VIII съезде  (1919 г.) против  Троцкого.  Это была "царицынская
группа пролетарских  командиров"  против  курса  Троцкого  на  использование
"буржуазных"  и  "царских"  специалистов  в  Красной  Армии  на  руководящих
должностях,  особенно  штабных  (аргументы  Троцкого  были  весьма простые и
логичные: во-первых, "у пролетариата нет еще своих генштабистов", во-вторых,
"руками  и  знаниями  одних  буржуев  мы  бьем  других  буржуев").  Душой  и
организатором  "военной  оппозиции" был  сам  Сталин,  но  Сталин  намеренно
держался в тени, действовал лишь за кулисами, выжидая реакцию Ленина.
     Но  как только  выяснилось, что  Ленин  так же,  как  и  Троцкий, резко
осуждает  партизанских  командиров и целиком поддерживает  военную  политику
Троцкого, Сталин вышел на сцену: он столь же  решительно осудил Ворошилова и
его   друзей.   Но   и  тогда  Ворошилов  показал  себя  человеком,  "быстро
ориентирующимся  в обстановке".  Он понял, что Сталин маневрирует в обоюдных
интересах - как в собственных, так  и в интересах самого Ворошилова. "Лучшие
дни" наступили после  окончания гражданской войны - по рекомендации  Сталина
партизан  Ворошилов был назначен в 1921  году командующим  Северо-Кавказским
военным округом.
     На X съезде (1921 г.)  по рекомендации того  же  Сталина Ворошилов  был
избран в  состав  ЦК. Готовясь  к решительной борьбе с Троцким,  в 1924 году
Сталин добился назначения Ворошилова командующим Московским военным  округом
вместо троцкиста Муралова.  В  январе  1925  года  Троцкий был снят  с поста
председателя  Революционного Военного  Совета  СССР и  наркома по  военным и
морским делам.  Конечно, Сталин уже тогда хотел  выдвинуть  вместо  Троцкого
Ворошилова, но непоколебимым и общепризнанным кандидатом  на этот пост после
Троцкого был его заместитель - Михаил Фрунзе.
     Слишком хорошо зная бесспорность этой кандидатуры  и  желая перевести в
свой лагерь Фрунзе, Сталин на январском пленуме ЦК 1925 года выдвигает  его.
Пленум  принял  это предложение, и  Фрунзе занял  место Троцкого. Ворошилову
пришлось ожидать новых  "лучших дней". Ждать пришлось недолго: летом того же
года под  опытной  рукой "сталинского хирурга"  Фрунзе умирает при операции,
которая ему была сделана по решению Политбюро вопреки его желанию.
     Теперь Ворошилов стал  руководителем  Вооруженных Сил СССР. Благодарный
Ворошилов в дальнейшем участвует во всех злодеяниях Сталина от имени Красной
Армии.  После  разгрома  "левой  оппозиции"  Троцкого  и  "новой  оппозиции"
Зиновьева  - Каменева Ворошилов вместе с Молотовым вводится  в состав членов
Политбюро (1926 г.), в котором он состоит бессменно до сегодня.
     Значение Ворошилова как  политического лидера никогда не было заметным,
но стал он во главе Красной Армии не в силу своих  "полководческих" качеств,
а.как политик сталинской  школы.  В  самой  этой  школе  Ворошилов  очутился
опять-таки не по убеждению, а по расчету - ради карьеры.
     Сталин  хорошо знал  слабости своих учеников и умел их  использовать  в
собственных целях. К  слабостям самого Ворошилова относились - пристрастие к
слабому  полу,  любовь  к водке  и жажда  орденов. Троцкий рассказывал,  что
Сталин умел  удовлетворять  эти страсти своих учеников  еще  в  первые  годы
своего восхождения к власти.
     Правда, эту политику  "хлеба  и  зрелищ" Сталин  практиковал в меру, не
злоупотребляя сам и не давая  злоупотреблять своим друзьям.  Именно интересы
еще неизвестао-го исхода  борьбы  за  власть  требовали  соблюдения внешнего
аскетизма. Сталин  старался создать у народа впечатление, что в Кремле сидят
"почти святые", которые во имя коммунистического завтра отказались от личной
жизни сегодня. Меньше всего  к этой роли подходил жадный  к жизни Ворошилов.
Поэтому Сталин  сделал  его  своим  личным  собутыльником.  Характерно,  что
Ворошилов  -  единственный  член  Политбюро,  которого  официальная   печать
называла "соратником и личным другом Сталина".
     Что же касается орденов, то тут Сталин  был еще более щедр. Гражданскую
войну Ворошилов закончил лишь с  двумя  орденами Красного Знамени (тогда как
Блюхер, Фецько, Фабрициус имели по  пять орденов). Ко времени второй мировой
войны Сталин  довел  количество орденов Ворошилова  до  четырех,  а  когда в
чистку  Ежова  названные кавалеры пяти орденов при помощи того же Ворошилова
были  уничтожены  (Фабрициус якобы  погиб  раньше  в  воздушной катастрофе),
Ворошилов сделался и "первым кавалерам" и "первым маршалом" СССР.
     Ворошилов был нужен  Сталину  не как политик, а как  орудие собственной
политики. Он был единственным  членом Политбюро того времени, который о себе
мог  сказать:  "среди  вас  всех  -  бывших  буржуев  и  мелких буржуев -  я
единственный пролетарий от станка".  Среди этих же членов Политбюро он был и
единственным "красным полководцем" во время гражданской войны. Сталин  еще с
начала двадцатых годов, стараясь подчеркнуть собственную роль  в гражданской
войне,   популяризировал  Царицын,  армию  Ворошилова,  пока,  наконец,   по
предложению  Ворошилова  и  его  друзей,  Царицын   не  был  переименован  в
Сталинград (1925 г.). Сталин, со своей стороны, ответил взаимностью: Луганск
был переименован в Ворошиловград.
     Но репутация Ворошилова как первого "красного офицера" (была даже такая
песня), как старого большевика и  "луганского  слесаря", нужна была  Сталину
вовсе  не  для  взаимных комплиментов, а для достижения  поставленной цели -
овладения единоличной властью.
     Вот  здесь Ворошилов оказал Сталину услугу, котораяможет быть  сравнена
только с услугами Молотова и Кагановича.
     Создавая славу Ворошилову как герою  гражданской войны и "пролетарскому
полководцу",  Сталин знал,  что он делал.  Он создавал  славу для свидетеля,
который   должен  был  публично  признаться   в  своем  ничтожестве,   чтобы
засвидетельствовать величие  своего  покровителя.  Слишком  серая  биография
Сталина  до  революции,  во  время революции и  гражданской  войны  никак не
вязалась  с  создаваемой ему  ныне  репутацией  "первого  ученика и  первого
помощника Ленина". Надо было сочинить Сталину новую биографию.
     По части  истории партии на этом  поприще  успешно работали  штатские -
Молотов  и  особенно Каганович. По части военной истории нужен был  "знаток"
дела.  Таким  признанным   "знатоком"   считался  теперь  Ворошилов.  Задача
Ворошилова заключалась  в том, чтобы,  пользуясь личными  архивами  Сталина,
доказать  вещь, которая  до  1929  года казалась  абсолютно  недоказуемой  -
поставить Сталина на место Троцкого по руководству гражданской войной.
     Если  умелая  фальсификация  истории,  особенно  той  истории,  ведущие
участники которой все еще живы,- искусство трудное, то фальсификация истории
гражданской войны в России Ворошиловым превзошла границы всего возможного.
     В "исследовательском" очерке "Сталин и Красная армия" (21 декабря  1929
г.) Ворошилов писал381:
     "За последние  годы утекли  не  реки,  а  океаны  воды... За  последние
пять-шесть  лет т.  Сталин  стоял в  фокусе  развертывающейся...  борьбы  за
партию,  за  социализм. Только  этим  обстоятельством можно  объяснить,  что
значение  т. Сталина  как  одного из  самых  выдающихся  организаторов побед
гражданской  войны было до некоторой степени  заслонено этими событиями и не
получило  еще должной  оценки. Сегодня в пятидесятилетие нашего друга я хочу
хоть отчасти заполнить этот пробел".
     В чем же заключалось это "значение Сталина"?
     Ворошилов сообщил сенсационную новость382:
     "В период 1918-1920 гг. т. Сталин был, пожалуй, единственным человеком,
которого  ЦК бросал с  одного  боевого  фронта на другой,  выбирая  наиболее
опасные, наиболее угрожаемые для революции места.
     Там, где было  относительно спокойно, где мы имели успехи,  там не было
видно Сталина.

     381К. Ворошилов. "Сталин и вооруженные силы СССР".
     382Т а м же.

     Но  там,  где...  трещали красные  армии,  где  контрреволюционные силы
грозили самому существованию советской власти,- там появлялся т. Сталин".
     После  такого  вступления  Ворошилов,  смело  фальсифицируя  не  только
исторические  события,  но  и  исторические  документы,  доказал  следующее:
верховное командование Красной Армии во главе с Троцким и его штабом на всех
фронтах гражданской войны саботировало победу Красной Армии,  а Сталин, воюя
на два  фронта  -  и  против руководителей  Красной  Армии  и  против  белых
генералов  -   спас  советскую  власть.  Я  не  утрирую,  а  сокращаю  вывод
Ворошилова.
     Через десять лет,  в 1939 году,  Ворошилову показалось, что  даже и  он
"недооценил"  Сталина  в своей  статье 1929 года.  Он называл Сталина  в той
статье  лишь  "одним  из организаторов побед  в гражданской войне",  хотя  и
вездесущим.  Между  тем выяснилось (по мере роста аппетита самого Сталина по
линии "кул