ое тело нашли под обломками  одного  из
саркофагов, оказался из корпуса звездных  коммандос.  Фамилия  его  была
Хигс, личный номер 65341. Конечно, эти данные ничего не говорили  Аарону
Смиту.
   О следующем из погибших в журнале не оказалось вообще никаких данных.
Это была девочка лет примерно двенадцати. Она, конечно, не могла входить
в состав экипажа - особенно экипажа, набранного из  звездных  коммандос.
Случайный пассажир? Похоже, что так и есть,- поэтому ее и  не  внесли  в
бортжурнал. Но на рейсовых звездолетах ведь не бывает случайных пассажи-
ров, это же не допотопные калоши, перевозящие эмигрантов  на  предназна-
ченные для колонизации планеты... впрочем, все равно.
   Кто там еще?! Лейтенант Рипли? Ага, это тот, кого отнесли в  лазарет.
Ну-ка, проверим...
   На экране показалось лицо - женское лицо. Еще довольно молодое,  кра-
сивое, но с застывшим страданием в уголках глаз.
   Лейтенант Элен Скотт Рипли. Личный номер 0456170.
   Аарон Смит чуть не выпал из кресла.
   3
   Общее собрание проходило в подсобном помещении одного из цехов, слиш-
ком маленьком для двух с половиной десятков взрослых мужчин. Поэтому те,
кому не хватило стульев, разместились где попало.  Кто-то,  чтобы  лучше
слышать, даже забрался на стеллажи, где  были  грудой  свалены  запасные
части станков. Обычно официальное выступление  тюремного  начальства  не
вызывало такого ажиотажа (по правде говоря, оно вообще никогда не  вызы-
вало никакого ажиотажа). Впрочем, последнее выступление имело место нес-
колько лет назад и было посвящено заурядному случаю:  нарушению  техники
безопасности, из-за чего в кипящем олове заживо сгорел один заключенный.
Обычное дело. Правда, потом возникли некоторые  сомнения,  действительно
ли он свалился в плавильный чан только по собственной неосторожности, но
если и нет - то это тоже было здесь самым обычным делом.
   Однако сейчас человеческая масса слитно гудела, обсуждая недавние со-
бытия. И действительно, не каждый день  на  голову  валятся  космические
гости. На Ярости уже начинали забывать, что обитаемый мир не ограничива-
ется стенами их "исправительного заведения", затерянного в студеных пус-
тынях планеты...
   - Итак, мы - как это в правилах нашей администрации  -  излагаем  все
факты с предельной точностью, чтобы пресечь возможные  домыслы.  Кое-кто
из вас уже знает, что во время работы утренней смены  на  контролируемой
нами территории произошло аварийное приземление одного  из  спасательных
судов, а именно - шлюпки ј26-50. Не составляет секрета и то, что два че-
ловека из трех, находившихся в шлюпке, погибли, а андроид разбит, и  по-
чинить его в наших условиях невозможно. Подозреваю, что это известно да-
же не части из вас, а всем вам, так как слухи в наших условиях распрост-
раняются с немыслимой скоростью. Однако кое-чего вы еще не знаете.
   Эндрюс сделал паузу и самодовольно усмехнулся,  предчувствуя  реакцию
слушателей.
   - Оставшийся в живых член экипажа - женщина!
   - А-а-а! - выдохнула толпа.
   Один из заключенных - тот, что устроился на стеллаже, - чуть не  сор-
вался оттуда на головы сидящих внизу, как получасом ранее Аарон Смит ед-
ва не упал со своего сиденья.
   Несколько мгновений в подсобке стояла потрясенная тишина. Первым  на-
рушил молчание тот, что повис на стеллажах:
   - Женщина? А я вообще-то дал обет безбрачия.- Он вдруг  пакостно  ус-
мехнулся.- Я хочу сказать, что это женщин тоже касается!
   Только сейчас директор узнал его, выделив из наголо обритой и  одина-
ково одетой человеческой массы. Это был Ян Голик, один из самых жестоких
и непредсказуемых субъектов в колонии. Впрочем, Эндрюс умел  справляться
с такими типами - иначе не быть бы ему  директором.  Однако  сейчас  его
вмешательство даже не понадобилось: Голик явно пошутил  в  недобрый  для
себя час, затронув одну из наиболее болезненных проблем тюрьмы. В  ответ
сразу изо всех углов подсобки на него разом  яростно  рыкнули  несколько
глоток с недвусмысленным предложением заткнуться, а не то, мол, они  ре-
шат вопрос с "обетом безбрачия" за его счет, причем прямо сейчас  и  все
вместе одновременно. Быть может, эту угрозу тут же и попытались бы  реа-
лизовать, но из рядов сидящих поднялся, блеснув стеклами  очков,  рослый
широкоплечий негр в потертой зеленой робе. Он решительным движением под-
нял руку, показывая, что собирается говорить, и в подсобке тут же стихли
крики, замерло движение.
   Негра звали Дилон. Он был признанный вождь, неформальный лидер заклю-
ченных - "пресвитер", как его называли здесь. Даже директор  предпочитал
без крайней нужды не вступать с ним в конфликт.
   - Наш брат, конечно, сказал глупость. Но все же  в  его  словах  есть
зерно истины. Зерно это заключается в том,- голос у него  был  глубокий,
хорошо поставленный,  как  у  настоящего  проповедника  пресвитерианской
церкви,- что всем нам решительно не нравится политика администрации, ко-
торая позволяет находиться в нашем спаянном коллективе чужакам, неверую-
щим. Особенно если это - женщины! Все помнят, с каким трудом нам удалось
достигнуть гармонии. И сейчас наше единство снова под угрозой...
   Эндрюс с некоторым облегчением перевел дух: он ожидал худшего.  Пожа-
луй, Дилон даже тайком решил подыграть ему,- во всяком случае, он вирту-
озно перевел вопрос со скользкой почвы межполовых отношений  на  гораздо
более безопасную тему.
   - Да, я вполне согласен с вышеизложенными соображениями. Именно  поэ-
тому я уже связался по официальному каналу со  спасателями.  Они  должны
прибыть примерно через неделю. Доктор, в каком она состоянии?
   Врач, несколько удивленный тем, что директор вдруг обратился  к  нему
без всякого перехода, пожал плечами.
   - Это еще неясно. Она пока что  без  сознания,  но,  судя  по  всему,
серьезных повреждений нет.
   - Диагноз?
   - Диагноз еще не готов.
   Эндрюс нахмурился. Он не очень разбирался в медицинских  вопросах  и,
подобно множеству облеченных властью людей, считал, что современная тех-
ника снимает с врачей вообще все трудности, как в определении  характера
болезни, так и в лечении ее. Впрочем, современной техники тут как раз  и
не было.
   - Но она выживет?
   - Скорее да, чем нет.
   Опять эта двусмысленность! Нахмурившись еще сильнее, директор  твердо
опустил руку на плечо врача.
   - Запомни, если она придет в себя и  сможет  самостоятельно  передви-
гаться, она никоим образом не должна выходить  из  лазарета.  Во  всяком
случае, без сопровождающих - то есть без  тебя  или  моего  заместителя.
Вопросы есть? - Врач снова пожал плечами, как бы случайно сбрасывая  при
этом руку начальника.Вот и хорошо. В остальном, джентльмены,  распорядок
жизни и работы в колонии не меняется.- (Слово "джентльмены" Эндрюс  про-
изнес с непередаваемой иронией.) Договорились?
   - Да,- ответил Дилон за заключенных.
   - Да,- ответил врач за всех остальных, то есть, по  сути,  за  самого
себя, так как лейтенант Элен Рипли лежала в глубоком обмороке и  догова-
риваться с ней пока не представлялось возможным, а Аарону Смиту не пола-
галось иметь собственного мнения. Да он не очень-то и представлял  себе,
что это такое - собственное мнение.
   4
   Наполняя шприц, врач уронил одну из ампул.  Она  разбилась  с  тонким
звоном, по госпитальной палате поплыл запах лекарства  -  острый  и  ка-
кой-то пряный. Врач покосился на свою пациентку: не  очнулась  ли?  Нет,
лежит неподвижно, до горла закрытая простыней. Веки смежены, черты  лица
заострились, но дыхание ровное.
   Строго говоря, диагноз не представлял никакого секрета: резкий, трав-
матический выход из гиберсна всегда сопровождается временным впадением в
кому. Вопрос состоял как раз в том, насколько "временной" эта кома  ока-
жется. Она может продлиться часы, может - дни, а может - десятки лет. Но
предсказать это заранее невозможно.
   Врач протер спиртом внутреннюю сторону предплечья лейтенанта  (трудно
представить: женщина -лейтенант! Впрочем, это ему трудно представить та-
кое - после многолетнего затворничества в мужской компании).  Но  он  не
успел приблизить иглу к обозначившейся вене - рука, только что  расслаб-
ленно лежащая вдоль тела, вдруг взметнулась и  остановила  его  движение
хваткой за запястье. В хватке этой чувствовалась неженская сила.
   Лейтенант Элен Рипли смотрела на него в упор. Обычно у только что вы-
шедших из комы взгляд бывает бессмысленным, но сейчас... Или  она  давно
уже пришла в себя? Притворялась? Зачем?
   - Что это? - Врач впервые услышал ее голос.
   - Это - специальный коктейль моего собственного изобретения.
   - Зачем? - Рипли все еще продолжала удерживать его запястье.
   - Ну разумеется, чтобы отравить вас. Или лишить вас собственной воли,
превратив в зомби. Или ввести вам в кровь набор инопланетных  паразитов.
(При этих словах женщина вздрогнула, что не укрылось от внимания врача.)
А если серьезно, то это - транквилизатор,  восстанавливающий  силы.  Вам
нечего бояться: если бы у меня и возникло желание причинить вам вред,  я
бы сделал это уже давно.
   - Вы врач?
   Этот вопрос был понятен. Рипли видела перед собой человека с тюремной
стрижкой "под ноль" и в робе, отличающейся от тюремной одежды только ме-
ховой оторочкой (осознав это, она поежилась - в помещении было  прохлад-
но). Помещение тоже весьма отдаленно напоминало госпиталь, - по  крайней
мере, с точки зрения лейтенанта космофлота. Хаотическая планировка, кой-
ки застланы покрывалами достаточно серыми, чтобы не быть  белыми,  почти
никаких признаков медицинского оборудования...
   - Моя фамилия Клеменс. Я здесь главный врач, а  также  санитар,  мед-
сестра и паталогоанатом, если до этого дойдет. Все в едином лице.
   - Здесь - это где? - в голосе Рипли еще сохранялась настороженность.
   - "Здесь" - это Ярость-261. Планета-тюрьма, причем из самых  строгих.
Ну, теперь, когда ваше любопытство удовлетворено, быть может, вы  позво-
лите мне сделать то, что я собирался?
   Пальцы, сдерживающие руку  Клеменса,  обмякли.  Игла  легко  пронзила
гладкую кожу, сразу же найдя вену.
   - Не волнуйтесь, это просто приведет вас в чувство,- Клеменс  следил,
как поршень, миллиметр за миллиметром, уходит в шприц, медленно обогащая
кровь целебной смесью. Потом он с каким-то  исследовательским  интересом
прикоснулся к прическе женщины.- У вас великолепные волосы. К сожалению,
вам придется их лишиться,- сказал он безжалостно.- У нас здесь  проблемы
с... паразитами.- И снова женщина вздрогнула, и снова это не укрылось от
внимания врача.- Нет, нет, ничего экзотического:  Ярость  лишена  жизни.
Вши. Обыкновенные земные вши, бич нашей тюремной системы.  Никак  их  не
выведем.
   Уголком глаза Клеменс следил за своей пациенткой, которая снова лежа-
ла неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Сейчас она, конечно, за-
хочет узнать, каким образом ее занесло в тюрьму. Ну, так и есть:
   - Как я попала сюда?
   - На спасательной шлюпке. Судьба корабля неизвестна, но о ней нетруд-
но догадаться: от хорошей жизни на шлюпках в открытый космос не выходят.
Если не секрет, что это был за корабль? И откуда вы летели?
   И тут возникла заминка. Маленькая такая заминка, неуловимая,  но  не-
сомненная для цепкого восприятия медика.
   - Не знаю. Я последние две недели болела - не помню ничего...
   Она уклонилась. Уклонилась от самого безобидного вопроса, за  которым
вовсе не было какой-то задней мысли.
   - Однако то, что вы болели именно две недели, вы помните...  Впрочем,
хотя вы и в тюрьме,- но отнюдь не в качестве осужденной. И уж во  всяком
случае я - не следователь. Так что воля ваша.
   Некоторое время они молчали. Клеменс, отвернувшись, перебирал на сто-
лике инструменты.
   - А где остальные? Те, что были со мной в шлюпке? - спросила Рипли.
   Врач наконец вложил шприц в гнездо,  тщательно  упаковал  аптечку.  И
только после этого оглянулся через плечо.
   - Им не повезло,- просто сказал он.
   Оба они знали, что это означает. Однако спустя некоторое время женщи-
на все же решилась уточнить:
   - Они...
   - Да. Погибли.
   Они снова помолчали. Потом врач, все еще  стоявший  спиной  к  Рипли,
уловил за собой какое-то движение.
   - Мне надо идти... Идти к шлюпке.
   - Послушайте, транквилизатор, конечно, творит чудеса, но ходить вам я
все же пока не...
   Шорох отодвигаемой ткани, скрип койки за его спиной... Врач  обернул-
ся.
   Рипли стояла перед ним, выпрямившись во весь рост. И ничего теперь не
прикрывало ее тело, даже простыня.
   У Клеменса перехватило дыхание.
   Нет, конечно, он уже видел ее наготу - в  те  первые  минуты,  когда,
спешно вскрывая саркофаг, определял, кто живой, кто мертвый, и какая по-
мощь потребуется живым, если они есть. Но на  тот  момент  никаких  иных
мыслей, кроме связанных с медициной, не возникало: пациент есть пациент.
Однако сейчас...
   Без тени испуга или смущения она выдержала его взгляд.
   - Вы дадите мне одежду? Или мне идти так?
   Нет, не бесстыдство светской львицы сквозило в ее позе - четкое осоз-
нание некой цели, Долга (да, именно с большой буквы!), который нужно вы-
полнить во что бы то ни стало. Да, ради этого она  действительно  готова
была пройти обнаженной сквозь ряды уголовников - с тем же осознанием не-
обходимости, как пройдет она босиком по раскаленным углям, если  возник-
нет в том нужда.
   И врач понял, что остановить ее он не в силах. А еще к нему откуда-то
из глубины пришла вдруг ясная уверенность в том, что женщина эта обрече-
на. И он даже не удивился этой своей уверенности.
   Покорно он шагнул к стене, раскрыл встроенный шкафчик. Внутри  оказа-
лась обувь, белье, рабочий комбинезон.
   - Учитывая характер здешних э-э-э... туземцев,  я  бы  предложил  вам
все-таки одеться. Иначе реакция  их  будет  непредсказуемой,  а  точнее,
вполне предсказуемой. Ведь никто из них многие годы не видел женщин...
   Не глядя на Рипли, врач подал ей одежду.
   - Между прочим, и я тоже,- прошептал он так тихо,  что  едва  услышал
сам себя.
   5
   Когда они вышли за пределы госпиталя, Рипли сразу  поняла,  куда  она
попала. Какая-то громада стальных конструкций, местами поеденная ржавчи-
ной, пересечение различных ярусов, шахтные колодцы,  рельсы,  направляю-
щие... Все это явно было предназначено для жизни и работы огромного  ко-
личества людей. Именно "было", потому что сейчас на всей обстановке  ле-
жала явственная печать запустения.
   - Сейчас здесь всего 25 человек, а сравнительно недавно было пять ты-
сяч! - рассказывал ей врач, когда они шли по коридору, время от  времени
прижимаясь к стене или наклоняя голову, когда свободное пространство пе-
ред ними оказывалось перегорожено ржавой  трубой,  балкой  или  еще  ка-
ким-нибудь металлоломом.
   - Почему?
   - Так уж получилось...
   Рипли в очередной раз пригнулась и, следуя за Клеменсом, почти  полз-
ком двинулась по резко сузившемуся тоннелю.
   - Быстрей, быстрей, не останавливайтесь, скоро можно  будет  встать.-
Клеменс перемещался гораздо легче ее: он, конечно, знал  здесь  все  как
свои пять пальцев. О заданном вопросе он как будто забыл, но когда  жен-
щина уже подумала, что он вообще отвечать не будет, последовал ответ:
   - У нас было литейное предприятие,  Рипли.  Добывали  олово  из  недр
Ярости. Впрочем, и сейчас добываем, но это уже так  -  чуть  ли  не  для
собственного развлечения. Его стоимость едва окупает содержание  тюрьмы.
А раньше все было поставлено на широкую ногу: трижды  списанная  дешевая
техника, дешевый труд заключенных... Как при  такой  дешевизне  Компания
умудрилась прогореть - ума не приложу! Надо было уж  очень  постараться.
Так или иначе, однажды было решено, что добыча олова здесь  экономически
невыгодна. И почти все перебазировали: и производство, и тех,  кто  тру-
дился на нем. Сейчас вы увидите лишь остатки былой роскоши. Вот сюда,  в
эту дверь.
   За дверью - огромной, железной, с массивными запорами - был цех. Кле-
менс шагнул туда и будто растворился в  мерцающем  свете,  исходящем  от
плавильных печей. Женщина тоже сделала шаг следом - но вдруг  остановила
занесенную над порогом ногу.
   - В чем дело? - врач снова возник в проеме двери,  озаренный  красным
сиянием, словно дьявол, выглядывающий из ада.
   - Вы назвали мое имя - Рипли,- отчетливо выговаривая слова, произнес-
ла женщина.- Откуда вам оно известно?
   Клеменс удивленно глянул на нее:
   - Нам удалось спасти ваш бортжурнал. А что, собственно, вас испугало?
   - Нет. Ничего. Вам показалось. Пошли?
   Медленно они продвигались по литейному цеху,  сквозь  грохот,  дым  и
крик. Аналогия с адом усиливалась: жерла плавильных печей зияли, как во-
ронки котлов, в которых терпят мучения грешные души. Оттуда несло жаром,
клокотание лопающихся пузырей кипящего металла напоминало далекий  стон.
А дюжина черных от копоти заключенных, колдовавших  вокруг  этих  печей,
вполне сошла бы за нечистую силу.
   На них не обратили внимания: все орали друг на друга, стремясь перек-
ричать производственный гул, и никто не заметил,  как  по  окраине  цеха
быстро прошли две фигурки, одетые в тюремную униформу.
   - Что это? Из-за чего такой шум?
   - Кажется, какая-то локальная авария. Ничего, ее быстро уладят. Такое
у нас почти каждый день случается...
   - А куда вы меня ведете?
   - Сейчас увидите.
   Они прошли цех насквозь. Захлопнув за собой выходную дверь (тоже  тя-
желую, массивную), Рипли бросила взгляд вперед - и замерла на месте.
   Шлюпка. Их шлюпка, бортовой номер "26-50". Вернее, то, что от нее ос-
талось...
   Только сейчас она поняла, насколько жестким было приземление. А поняв
это - поверила доктору. Действительно, чудо еще, что она  сама  осталась
жива.
   Внутри шлюпки почти ничего уже не было, кроме анабиозных саркофагов -
битых, разломанных. И один из этих саркофагов  был  значительно  меньше,
чем два других.
   Этот маленький саркофаг был разбит. Разбитым оказался и один большой.
Целым остался лишь второй большой саркофаг. ЕЕ саркофаг...
   Рипли, конечно, понимала, что это значит. Да и в  словах  Клеменса  у
нее не было оснований сомневаться. Но все же окончательно  она  поверила
ему только теперь.
   - Где...- голос ее сорвался,- где тела?
   - В морге. У нас здесь есть собственный морг.
   Клеменс помолчал, а потом добавил, сам не зная зачем:
   - Тела ваших товарищей пробудут там до прибытия спасателей и следова-
теля.
   - Следователя? - Рипли вдруг остро взглянула на него,  и  врач  поче-
му-то смутился, хотя повода для смущения у него не было.
   - Ну, в таких случаях всегда прибывает следователь.  Здесь  требуется
уяснить причины аварии, смерти... Хотя на этот раз, по-моему,  задача  у
него будет довольно простой.
   - Да.- В уголках губ Рипли легли скорбные тени.-  В  этот  раз  будет
простой...
   Как завороженная она смотрела на искалеченную шлюпку.
   - Какой смертью они умерли?
   - Коммандос - он, кажется, был в  чине  капрала  -  просто  разбился,
грудную клетку ему раздавило, как орех. (Услышав  это,  женщина  коротко
вздохнула, судорожно сжав кулаки.) А девочка, по-видимому, утонула, зах-
лебнулась в антифризной жидкости, когда разбилась охлаждающая система ее
капсулы.
   - А андроид?
   - Разбит, не функционирует. Вместе с прочими поломанными приборами мы
вынесли его в другой отсек - тот, где у нас находится свалка.
   Клеменс проследил за взглядом Рипли и понял, что смотрит она даже  не
на шлюпку вообще, а только на меньший из саркофагов.
   - Я думаю, она так и не успела прийти в  сознание.  Это  была  легкая
смерть, мгновенная и безболезненная. Если  смерть  вообще  бывает  легко
й...- врач замолчал. Он каким-то шестым чувством вдруг ощутил,  что  эта
женщина знает о жизни и смерти много больше, чем он сам, хотя ему  и  не
раз случалось видеть гибель.Мне очень жаль,- неловко сказал  он,  поняв,
что попытка утешить не удалась.
   Он увидел слезы на глазах женщины, услышал ее шепот: "Прости меня..."
и, отступив на шаг, отвернулся, чтобы не ви