стал  рядом  с  ним.
Нападавшие один за другим поднимались на ноги и ковыляли кто куда.  Одна  из
женщин завопила что-то - наверно, ругательства; слова было не  разобрать.  Я
навел на нее луч фонарика, и она тут же заткнулась.
   - Цел? - спросил высокий.
   - Грудь кирпичом промяли, только и всего,  -  ответил  я.  -  Но  вмятина
сойдет за вазу для фруктов, когда лежишь.
   Рассмеявшись, он повернулся к нападавшим спиной и повел меня из  переулка
тем же путем,  каким  вошел  туда.  Тут  мы  и  познакомились.  Он  назвался
Воргидиным  с  Вексфельта.  Я  представился   и   сказал,   что   разыскиваю
вексфельтиан,  по  не  успел  объяснить,  зачем  -  слева  вдруг   открылась
здоровенная дыра, кто-то  прошептал:  "Скорей,  скорей".  Воргидин  легонько
подтолкнул меня в спину и произнес: "Полезай, Чарли Бэкс, житель  Террадвы".
И я очутился в дыре, тут же споткнулся о невесть откуда взявшиеся  ступеньки
и спустился по ним. Сзади  захлопнулась  тяжелая  дверь.  Забрезжил  тусклый
желтый свет. Показался коротышка с блестевшими, словно промасленными,  усами
и кожей оливкового цвета. "Черт возьми, Воргидин, - проворчал  он,  -  я  же
просил тебя не соваться  в  город,  если  жизнь  дорога".  На  это  Воргидин
откликнулся так: "Это Чарли Бэкс,  мой  друг".  Коротышка  осторожно  шагнул
вперед и стал ощупывать Воргидина, проверяя,  все  ли  кости  целы.  Тот  со
смехом отогнал его.
   - Бедняга Третти! Вечно ты всего боишься.  Оставь  меня  в  покое,  суета
несчастный. Поухаживай лучше за Чарли.  Он  принял  удар,  предназначавшийся
мне. Коротышка пискнул что-то в ответ, в мгновение  ока  расстегнул  на  мне
рубашку, вынул из моих рук фонарь и направил на синяк. "Твоя  новая  девушка
обалдеет от его переливов", - заметил Воргидин, а Третти молниеносно отыскал
нужное  снадобье  и  сбрызнул  мне  грудь  чем-то  освежающим.  Боль   сразу
отступила.
   "Чем порадуешь?" - спросил Воргидин, и Третти перенес  лампу  в  соседнее
помещение.  Оно  было  завалено  тюками  и   ящиками.   Я   разглядел   кучу
тридеокассет, в основном с музыкой и пьесами,  но  находилась  среди  них  и
пара-тройка  романов.  Остальное  было,  чаще  всего,  в  одном  экземпляре.
Воргидин поднял двадцатикилограммовый ящик, крутанул его в руках, ища ярлык,
и прочел: "Молярный спектроскоп". Поставив ящик на место, он сказал:
   "Мы таким барахлом обычно не пользуемся, однако хотим знать, что творится
на свете, далеко ли шагнула жизнь. Иногда наши товары  превосходят  здешние,
иногда уступают им. Нам просто хочется сравнить их".  Он  вынул  из  кармана
пригоршню камешков, засверкавших так,  что  глазам  стало  больно.  А  один,
голубой, светился сам. Воргидин взял руку Третти, притянул к  себе,  насыпал
ему полную ладонь самоцветов и спросил:  "За  все,  что  здесь  есть,  этого
хватит?". Меня так раззадорило, что я огляделся, подсчитал в  уме  примерную
цену сваленных в комнате товаров: они не стоили и сотой доли  одного  только
голубого камня. Третти от изумления вытаращил глаза. Он  потерял  дар  речи.
Воргидин тряхнул головой,  расхохотался  и  сказал:  "Ну,  ладно",  -  снова
запустил  руку  в  карман  штанов  и  выудил  еще  несколько  камушков.  Мне
показалось, что Третти вот-вот расплачется. Так оно и случилось - он залился
слезами.
   Потом мы сели перекусить, и я поведал Воргидину о том, каким ветром  меня
занесло на Лэте. Он сказал, что мне лучше всего ехать с ним.  Куда,  спросил
я. На Вексфельт, ответил он. Тут настал мой  черед  расхохотаться.  Воргидин
уставился на меня в недоумении. Я пояснил, что уже давно  ломаю  голову  над
тем, как заставить его сказать это. Тогда он тоже засмеялся и ответил, что я
нашел самый лучший способ, даже два. "Во-первых, я твой должник, -  напомнил
он и кивнул на дверь в переулок. - Во-вторых, тебе на  Лэте  и  до  утра  не
дожить". Я поинтересовался, почему, ведь мне много  раз  доводилось  видеть,
как люди, еще полчаса назад дравшиеся не на жизнь, а насмерть, мирно  лакают
виски из одной бутылки. Но Воргидин заявил, что  на  сей  раз  дело  обстоит
иначе. Вексфельтианам здесь помогают только их сопланетники. На Лэте  обычай
такой: выручил вексфелтианина - значит, сам стал таким же. Тогда я  спросил,
почему у местных жителей зуб на соотечественников  Воргидина.  Тог  перестал
жевать и долго смотрел на меня непонимающим  взглядом.  Потом  его  осенило:
"Ты, видно, ничего о нас не знаешь, да?". "Почти ничего", - признался я. Тут
он говорит: "Вот и третья веская причина свозить тебя к нам".
   Третти распахнул двойные двери в дальнем конце склада. За ними,  вплотную
к другим, точно таким же, стоял фургон.
   - Мы загрузили в него  ящики  и  забрались  в  кабину.  Воргидин  сел  за
штурвал. Третти поднялся на приступок, прильнул к окулярам  и  стал  крутить
какую-то рукоятку. "Перископ, - пояснил Воргидин. - Снаружи он смотрится как
флагшток". Третти помахал нам рукой. По его щекам опять текли слезы  Наконец
он щелкнул рубильником и наружные двери  распахнулись.  Фургон  выскочил  из
склада, и двери тут же захлопнулись. Дальше Воргидин ехал как  старая  дева.
Стекла у фургона были односторонние, и  я  спросил  себя,  что  подумали  бы
толпами шатавшиеся по улицам алкоголики и извращенцы,  если  бы  им  удалось
заглянуть внутрь. "Чего они опасаются?" - обратился я  к  Воргидину.  Он  не
понял, пришлось пояснить: "Если люди гуртом нападают на одного, значит,  они
его боятся Так что же, по их мнению, ты мог у них отнять?".  Он  усмехнулся,
сказал: "Приличия", - и замолк до самого космопорта.
   Звездолет вексфелтианина стоял в нескольких милях от  главного  здания  -
где-то у черта на куличках, на самом краю взлетного поля близ рощицы.  Около
него пылал костер. Но  когда  мы  подъехали  ближе,  оказалось,  что  костер
полыхает не рядом с кораблем, а под  его  днищем.  Рядом  толпилось  человек
пятьдесят: в основном женщины и  по  большей  части  пьяные.  Одни  плясали,
другие бесцельно бродили, пошатываясь, третьи подбрасывали дрова  в  костер.
Звездолет стоял вертикально, как ракета из старинной сказки,  работавшая  на
химическом топливе. Воргидин буркнул: "Идиоты!" и повернул что-то,  висевшее
на запястье. Звездолет зарокотал, и толпа с  криками  бросилась  врассыпную.
Потом из-под днища вырвался мощный столб пара, головешки  разметало  во  все
стороны, и на  взлетной  площадке  воцарилась  неразбериха:  люди  метались,
спотыкаясь и падая,  вопили,  а  сновавшие  туда-сюда  воздушные  челноки  и
автомобили врезались друг в друга. Наконец все  стихло,  и  мы  подъехали  к
звездолету. В днище открылся продолговатый люк, высунулась лебедка. Воргидин
зачалил фургон, жестом скомандовал мне забраться в кабину, сел  за  штурвал,
пощелкал тумблерами на приборной панели, коснулся браслета  на  запястье.  И
фургон въехал внутрь звездолета.
   - Из экипажа там  была  только  молоденькая  радистка,  -  сказал  Чарли,
тщательно подбирая слона. "С длинными черными как вороново крыло волосами  и
кусочками неба в раскосых глазах, с полным чувственным  ртом.  Она  долго  л
крепко обнимала Воргидина, радостным смехом выражая без слов понятную мысль:
"Ты невредим". Воргидин сказал: "Тамба, это Чарли с Террадвы.  Он  спас  мне
жизнь". Тогда она подошла к Бэксу, поцеловала его... Ах, эти чудесные губы -
теплые, сильные! Хотя поцелуй длился всего мгновение, Чарли ощущал его  вкус
еще  час.  Целый  час  ее  губы,  казалось,  принадлежали  ему,   совершенно
ошеломленному".
   - Корабль стартовал и двинулся к северу от местного солнца.  Этим  курсом
он летел двое суток. У  Лэте  два  спутника:  меньший  просто  кусок  скалы,
астероид. Воргидин скорректировал скорость так, чтобы наш звездолет завис  в
километре над ним.
   "В первую ночь Чарли перенес койку к кормовой переборке и лежал  там  без
сна - его сердце перегружала не только  тяга  реактивных  двигателей,  но  и
тяга, исходящая из причинного места и присущая любому  нормальному  мужчине.
Никогда  еще  не  встречалась  ему  такая  женщина  -   едва   перешагнувшая
девичество, полная счастья, совершенно неповторимая  и  естественная.  Через
полчаса после старта она  сказала:  "Согласись,  одежды  на  корабле  только
мешают. Но Воргидин попросил посоветоваться на этот счет с тобой -  ведь  на
каждой планете свои обычаи". "Здесь я  буду  жить  по  вашим",  -  с  трудом
выдавил Чарли. Тамба поблагодарила его - его тронула  нечто,  блестевшее  на
шее, и платье упало к ее ногам. "Так гораздо больше ценишь личную  жизнь,  -
сказала она уходя. - Закрытая дверь для обнаженного гораздо важнее, чем  для
одетого, поскольку связана с чем-то посерьезнее нежелания  быть  застигнутым
без исподнего".  Одежду  она  отнесла  в  одну  из  кают.  Увидев,  что  там
обосновался Воргидин, Чарли без сил прислонился к переборке и закрыл  глаза.
Соски у Тамбы оказались такие же полные и чувственные,  как  губы.  Воргидин
запросто ходил голышом, но Чарли  оставался  в  одежде  и  вексфельтиане  не
обращали на это внимания.
   Ночь казалась нескончаемой. Потом вожделение переросло в  гнев,  и  Чарли
стало легче: "У Воргидина уже виски серебрятся, а он все туда же. Да она ему
в дочери годится!". И Чарли вспомнил свою первую поездку на  лыжный  курорт.
Публика  там  собралась  разношерстная  -  молодежь   и   старики,   богатые
бездельники и пожелавшие развеяться труженики. Но курорт по самой сути своей
был призван уравнять  их  всех  -  седеющие  сутулые  старперы  и  обрюзгшие
сибариты не очень выпадали из общей картины: глаза у них прояснились,  спина
выпрямилась,  тела  омолодил   загар.   Люди   не   слонялись,   а   куда-то
целеустремленно  шли.  А  кто  не  двигался,  тог  наслаждался   благодатной
усталостью. Воргидин тоже олицетворял целеустремленность - причем не  только
осанкой  и  открытым  взглядом  чистых  глаз,  хотя  все  это,   разумеется,
присутствовало. Жажда деятельности  -  вот  что  пронизывало  его  до  мозга
костей, он буквально излучал ее. Утром второго дня, будучи в рубке наедине с
Чарли, Воргидин шепнул ему на ухо: "Не  хочешь  ли  ты  переспать  с  Тамбой
завтра ?". Бэкс ахнул, словно ему за шиворот снегу насыпали. Потом покраснел
и забормотал:  "Если  она..,  если  только  она  сама...  ",  -  лихорадочно
соображая, как спросить ее об этом.  Оказалось,  он  волновался  напрасно  -
увидев выражение его лица, Воргидин прокричал: "Он с радостью  это  сделает,
голубушка!". Тамба просунула  голову  в  дверь  рубки  я  улыбнулась  Бэксу.
"Большое тебе спасибо", - сказала  она.  А  когда  после  нескончаемой  ночи
наступил самый долгий  день  в  его  жизни,  Тамба  не  стала  томить  Чарли
ожиданием, пришла  к  нему  через  час  после  завтрака.  Их  мощной  волной
захлестнула нежность, не омраченная спешкой. После он посмотрел па Тамбу  со
столь откровенным изумлением, что она расхохоталась, залила его лицо сначала
черными как смоль волосами,  а  потом  поцелуями  и  снова  разожгла  в  нем
страсть: на этот раз Тамба была неистова и требовательна, пока он  с  криком
не упал с вершины наслаждения прямо в  пропасть  самой  сладостной  дремы...
Минут через двадцать он очнулся, глядя в бездонную синь ее глаз -  они  были
так близко, что щекотали ресничками его веки. Потом он взял ее за  ладони  и
заговорил, но вдруг почувствовал на  себе  чей-то  взгляд.  Он  обернулся  и
увидел стоявшего у порога Воргидина. Тот шагнул к ним, обнял обоих за плечи.
Слова оказались не нужны. В атом деле, что тут скажешь ? ".
   - Я долго расспрашивал Воргидина, -  сказал  Чарли  Бэкс  Архивариусу.  -
Никогда не доводилось мне встречать человека,  более  уверенного  в  себе  и
лучше знающего, чего он хочет, что любит и во что верит. Когда я заговорил о
торговле, он первым делом спросил: "А зачем?". За всю мою сознательную жизнь
этот вопрос не пришел мне в голову ни разу. Я только и  делал,  что  пытался
купить подешевле, продать подороже - как все. А Воргидин допытывался у меня:
"Зачем это нужно?". Тогда я  вспомнил  о  пригоршне  самоцветов,  ушедших  в
оплату какого-то ширпотреба; о чистом ниобии, проданном  по  цене  марганца.
Один перекупщик назвал бы Воргидина за это дураком, другой бы воспользовался
его щедростью, чтобы обогатиться: как в старину европейцы  за  дешевые  бусы
выменивали у туземцев слоновую кость. Впрочем, случаи бескорыстной  торговли
известны - она ведется по этическим или религиозным  соображениям.  А  может
быть,  просто-напросто  сопланетники  Воргидина  богаты.  Может   быть,   на
Вексфельте  всего  навалом  и  единственная  цель  торговли  его  с  другими
планетами - поглядеть, как сказал Воргидин, "что творится на  свете,  далеко
ли шагнула наука"? Тогда я спросил у него об этом без обиняков.
   Он взглянул на меня так, " что мне показалось, будто я утонул в бездонных
озерах голубых глаз Тамбы.., но гляди, дружище, не вздумал  проболтаться  об
этом старику", как будто хотел просветить меня рентгеном. И наконец ответил:
"Да, мы, наверное, богаты. Нам не  хватает  совсем  немногого".  И  все  же,
сказал я ему, торговать нужно с выгодой. Он усмехнулся  и  покачал  головой:
"Надо лишь окупать затраты, иначе игра потеряет смысл. Если же заняться тем,
что ты именуешь настоящей торговлей, в конце  концов  получишь  больше,  чем
имел изначально, а это несправедливо. И так же неестественно, как уменьшение
энтропии во Вселенной. - Он помолчал, потом спросил:
   - До тебя не доходит?".
   Я признался, что не доходит и, видно, никогда не дойдет.
   - Продолжайте.
   -  К  спутнику  Лэте  вексфельтиане  подвели  ответвление  Хода,  ведущее
напрямик к их родной  планете.  Я  уже  говорил,  что  мне  казалось,  будто
Вексфельт находится вблизи Лэте, но это не так.
   - Ничего не понимаю. Ходовые туннели общественная  собственность.  Почему
же Воргидин не воспользовался тем, который есть на самой Лэте.
   - Не знаю, сэр. Если только...
   - Что?
   - Я просто вспомнил о пьяной толпе, пытавшейся поджечь звездолет.
   - Да,  конечно.  Значит,  ответвление  на  спутнике  Лэте  просто  мудрая
предосторожность. Я всегда считал - а вы подтвердили мое мнение,  -  что  на
других планетах вексфельтиан недолюбливают. Но вернемся к сути  дела.  Итак,
вы совершили Ходовой скачок.
   - Да, - отозвался Чарли и смолк, вспомнив,  как  у  него  захватило  дух,
когда черное, осыпанное крупинками звезд  небо  в  мгновение  ока  сменилось
огромной дугой  окруженного  лиловым  ореолом  горизонта.  То  тут,  то  там
виднелись зеленые, золотистые и серебристые извивы - как у  мрамора  дорогих
сортов. Внизу поблескивало хромом безбрежное море. Быстро подошел  тягач,  и
мы сели без труда. Космопорт значительно уступал тому, что на Лэте:  десяток
ангаров, под ними склад, а вокруг  помещения  для  пассажиров  и  работников
порта. И никаких таможеннкой - видимо потому, что  инопланетные  корабли  на
Вексфельт почти не летают.
   - Разумеется, подтвердил старик.
   - Мы разгрузились прямо в ангар и ушли. "Первой шла Тимба.  День  выдался
солнечный, дул теплый ветерок, л если сила тяжести на Вексфельте  отличается
от земной, Чарли этого не заметил. Никогда еще не  дышал  он  таким  свежим,
прозрачным, опьяняющим и одновременно теплым воздухом. Тамба остановилась  у
бесшумного фуникулера, оглядывая подножие сказочно красивой цепи гор: ровные
склоны, колючий хвойный лес  па  полпути  к  вершине,  серые,  коричневые  и
охряные утесы да слепящая белизной  снежная  шапка,  вывешенная  на  макушку
сушиться. Словом, хоть сейчас снимай видовую открытку. Перед  горами  лежала
равнина, окаймленная с одной стороны их подножием, л с другой стороны рекой.
Дальше начиналось морс; его словно ласковой рукой  обнимала  полоска  пляжа.
Когда Чарли подошел к  погрустневшей  девушке,  разыгрался  проказник-ветер,
закружил вокруг них, и ее короткое платьице поднялось и опало подобно тучке.
У Бэкса одеревенели ноги, зашлось сердце и перехватило дух - такая  красивая
картина получилась. Он  стал  рядом,  бросил  взгляд  на  людей  внизу  и  в
фуникулерах и  понял,  что  одежда  в  здешних  местах  отвечает  лишь  двум
требованиям - красоты и удобства. Все вокруг - мужчины, женщины, дети носили
то, что им нравилось: ленты или халат, сабо  или  пеней,  кушак,  кильт  или
вообще  ничего.  Ему  вспомнилась  удивительная  строка  Рудовского,   давно
умершего поэта-землянина, и он вполголоса  прочел  ее:  "Скромность  не  так
доступна, как честность". Тамба с улыбкой повернулась к нему - она,  видимо,
решила, что эту крылатую фразу придумал он сам. Чарли тоже  улыбнулся  и  не
стал разубеждать девушку.
   "Ты не против немного подождать? -  спросила  она.  -  Мой  отец  вот-вот
подойдет и мы двинемся домой. Ты поживешь у нас. Договорились ? "
   О чем речь?! Кто откажется еще немного постоять в окружении  разноцветных
гор, послушать неумолчное адажио моря?!
   У него не хватило слов для ответа - он  лишь  взметнул  сжатые  кулаки  и
закричал во всю мощь легких, а потом расхохотался и на глаза ему навернулись
слезы счастья. Не успел Чарли успокоиться, как к ним подошел  покончивший  с
формальностями Воргидин. Бэкс встретился взглядом с Тамбой, она охватила его
локоть обеими руками, а он все хохотал и хохотал. "Вексфельтом  объелся",  -
пояснила она Воргидину. Тот положил мощную ладонь Чарли на плечо и засмеялся
вместе с ним. Наконец Бэкс успокоился, смахнул слезы,  застлавшие  глаза,  и
Тамба сказала:
   "Ну, пошли".
   "Куда?".
   Она тщательно прицелилась и указала на росшие вдали три стройных  дерева,
похожие на тополя. Они ясно выделялись на изумрудной зелени луга.
   "Но я  не  вижу  там  никакого  дома...  ".  В  ответ  Воргидин  и  Тамба
рассмеялись: замечание позабавило их.
   "Пойдем ".
   "Но разве не надо ждать ?".
   "Больше не надо. Вперед".
   Хотя до их жилища было рукой подать, рассказывал  Чарли  Архивариусу,  из
космопорта его  не  видно.  Кстати,  это  просторный  дом,  со  всех  сторон
окаймленный деревьями. Они даже сквозь него растут. Я жил там и работал.  Он
указал на папку:
   - Работал над всем этим. И мне никто не отказывал в помощи.
   - Неужели? - казалось. Архивариус впервые заинтересовался рассказом Чарли
всерьез. Или, может быть, по-новому? -  Они,  говорите,  помогли  вам?  Как,
по-вашему, им хочется торговать с нами?
   Ответ на этот вопрос должен был,  по-видимому,  стать  решающим.  Поэтому
Чарли заговорил, осторожно подбирая слова:
   - Могу лишь сказать, что я попросил перечень и прейскурант экспортируемых
с Вексфельта сырья, товаров  и  материалов.  Почти  все  они  пользуются  на
вселенской бирже большим спросом, а отпускная  цена  их  столь  низкая,  что
может оставить не у  дел  многие  другие  планеты.  Причин  тому  несколько.
Во-первых,  это  природные  богатства  -  они  разнообразны  и   практически
неисчерпаемы. Во-вторых, вексфельтиане разработали такие методы  их  добычи,
какие нам просто не снились. То же можно сказать о методах  сбора  урожая  и
сохранения скоропортящихся продуктов.., да о чем  угодно.  Пасторальной  эта
планета кажется только на первый взгляд. Она - кладезь природных богатств, а
добываются они упорядоченнее, планомерно и  как  нигде  с  толком.  Ведь  ее
жители никогда не враждовали, так  что  им  не  приходилось  отступаться  от
первоначального замысла освоения планеты, а он оказался правильным, господин
Архивариус, верным! В результате выросла раса здоровых  людей,  без  остатка
отдающихся избранному делу и  выполняющих  его  -  простите  за  старомодное
слово, однако подход вексфельтиан оно характеризует как  нельзя  лучше  -  с
радостью... Но вам, кажется, наскучили мои речи.
   Старик открыл глаза  и  заглянул  посетителю  прямо  в  лицо.  Пока  Бэкс
ораторствовал, Архивариус избегал его взгляда - веки сомкнул, губы  скривил,
а его руки блуждали у висков, словно  он  изо  всех  сил  сдерживал  желание
зажать уши ладонями.
   - Пока я слышу в них только одно: жители Вексфельта, отверженные всеми  и
какое-то  время