рил несколько изменил свое мнение о туземцах.
   Высокомерие осталось, но прибавилась еще и подозрительность. Он-то  знает
людей, недаром сказано: "Каждому человеку есть что скрывать". И  хоть  здесь
не  видно  было  ни  одного  укромного  уголка,  он  лишь  стал  еще   зорче
присматриваться к окружающему, спрашивая себя: как же  они  прячут  то,  что
хотят скрыть?
   - Тэн! Тэн! - кричал между тем мальчик. - Я привел друга!
   По саду навстречу им шли мужчина и женщина. Мужчина настоящий великан, но
в остальном так похож на Уонайна, что сразу ясно: это отец  и  сын.  Тот  же
длинный и узкий разрез ясных серых, широко расставленных глаз, те  же  яркие
огненно-рыжие волосы. Тот же крупный и, однако, изящно очерченный нос,  губы
совсем не толстые, но рот большой и добродушный.
   Зато женщина...
   Не сразу Брил позволил себе посмотреть на нее,  позволил  себе  поверить,
что может жить на свете такая женщина. Увидев ее, он торопливо отвел глаза и
потом  уже  все  время  ощущал  ее  присутствие  и  лишь  изредка   украдкой
взглядывал, чтобы увериться: да, это не почудилось, это все правда - волосы,
лицо, голос, тело. Как и мужа и сына,  ее  окутывало  радужное  переливчатое
облако, и лишь когда ветерок замирал, видно было, что это схваченная  черным
поясом туника.
   - Это Брил  с  Кит  Карсона,  из  системы  Самнера,  -  оживленно  болтал
мальчишка, - он сочлен Наивысшей Власти, и это их вторая планета, и он знает
приветствие и сказал все правильно. И я тоже, - прибавил он, смеясь. - А это
Тэнайн, сенатор, и Нина, моя мать.
   - Добро пожаловать, Брил с планеты Кит Карсон, - сказала женщина.
   Он с трудом отвел глаза и почтительно склонил голову.
   - Войди же, - дружелюбно сказал Тэнайн и провел гостя под сводом, который
оказался не отдельной аркой, как можно было подумать, но входом в дом.
   Комната была широкая, один конец шире другого, хотя сразу не  определишь,
намного ли. Пол неровный,  постепенно  повышается  к  одному  углу,  который
занимает какая-то поросшая мохом  насыпь.  Там  и  сям  разбросаны  белые  и
серо-полосатые глыбы, по виду это камни, а тронешь рукой - словно  бы  живая
плоть. Иные из них гладкие, как стол, в иных и в  той  насыпи  в  углу  есть
углубления вроде полок, вот и вся мебель.
   По комнате, журча и пенясь, струится вода, как будто обыкновенный ручеек;
но Брил заметил: Нина прошла босыми ногами по чему-то невидимому, чем покрыт
этот ручей во всю длину, до озерка, в которое он  впадает  в  дальнем  конце
комнаты. Это озерко он видел, когда они только еще шли  сюда,  и  непонятно,
все ли оно заключено в доме или частью остается  снаружи.  У  самого  озерка
растет огромное дерево, тяжелая листва клонится над насыпью, и  похоже,  что
широко распростертые нижние ветви переплетены тем  же  невидимым  веществом,
которым покрыт ручей, и образуют сплошной навес. Над головой  ничего  больше
нет, но ощущение такое, словно это потолок.
   Все это безмерно угнетало Брила, и  он  даже  поймал  себя  на  внезапной
острой тоске по дому, по многоэтажным стальным городам родной планеты.
   Нина улыбнулась и  оставила  их  втроем.  Следуя  примеру  хозяина.  Брил
опустился наземь (или это был пол?) в том месте, где он переходил  в  насыпь
(или в стену?). Все существо Брила возмущалось: расплывчатость,  небрежность
замысла - верный знак, что  здешним  жителям  чужды  решимость,  дисциплина,
строгость и собранность. Но он знал, как себя держать: на  первых  порах  но
следует выдавать варварам свои истинные чувства.
   - Нина сейчас вернется, - сказал Тэнайн.
   Брил, который неотрывно следил, как проворно и легко движется женщина  во
дворе, за прозрачной стеной, при этих словах чуть не подскочил.
   - Я не знаю ваших обычаев и старался понять, что она делает.
   - Готовит тебе поесть, - объяснил Тэнайн.
   - Сама?
   Тэнайн и его сын посмотрели с недоумением.
   - Я полагал, что дама эта - супруга сенатора, - сказал Брил.  Он  считал,
что это исчерпывающий ответ, но те двое не поняли. Он посмотрел на мальчика,
потом на мужчину. - Возможно, под словом "сенатор" я подразумеваю не то, что
вы.
   - Да, возможно. Не  скажешь  ли  ты  нам,  что  такое  сенатор  на  твоей
планете?
   - Это член Сената, слуга Наивысшей Власти и вождь свободной Нации.
   - А его жена?
   - Жена сенатора пользуется теми же привилегиями. Она  может  прислуживать
сочлену Наивысшей Власти, но, уж конечно, никому другому...
   Мальчик что-то пробормотал с изумлением, какого не вызвали у него  прежде
ни сам Брил, ни шар-капсула.
   - Скажи, - продолжал Тэнайн, - разве ты не говорил, кто ты и откуда?
   - Говорил! Он мне сам сказал у водопада! - вмешался мальчик.
   - Но я не представил доказательств, - сухо сказал Брил  и,  заметив,  что
сын с отцом переглянулись, пояснил:
   - Верительных грамот,  письменных  полномочий.  -  И  коснулся  небольшой
плоской сумки, висевшей у него на энергопоясе.
   - А разве верительная грамота говорит,  что  тебя  зовут  не  Брил  и  ты
прилетел не с планеты Кит Карсон из системы Самнера, а откуда-нибудь еще?  -
простодушно спросил Уонайн.
   Брил хмуро глянул на него, а Тэнайн сказал мягко:
   - Спокойнее, Уонайн. - И обернулся к Брилу:
   - Конечно, мы во многом различны, так всегда  бывает  с  жителями  разных
миров. Но, я уверен, в одном мы схожи: молодость порою спешит напрямик  там,
где мудрость прокладывает обходной путь.
   Брил помолчал, обдумывая эти слова. Видимо, это что-то  вроде  извинения,
решил он и коротко кивнул. Молодежь у них тут жалкая и никчемная. На Карсоне
мальчишка в возрасте этого Уонайна уже  солдат,  и  готов  нести  солдатскую
службу, и никто не станет за него извиняться. И уж он не допустит ни единого
промаха. Ни единого!
   - Мои верительные грамоты я должен вручить вашим правителям, когда с ними
встречусь, - сказал он. - Кстати, когда это можно сделать?
   Тэнайн пожал могучими плечами.
   - Когда тебе угодно.
   - Это далеко?
   Тэнайн посмотрел с недоумением:
   - Что далеко?
   - Ваша столица - или где там собирается ваш Сенат.
   - А, понимаю. Он не собирается в том смысле,  как  ты  думаешь.  Но,  как
когда-то говорили, он заседает непрерывно. Мы...
   Он сжал губы, с них летел какой-то певучий короткий  звук.  И  сейчас  же
Тэнайн засмеялся.
   - Прости! - сердечно сказал он. - В Древнем языке  не  хватает  некоторых
слов, некоторых понятий...  Вот  если  б  ты  научился  говорить  по-нашему!
Согласен? Наш язык прост и  удобен,  и  основан  на  том,  что  тебе  хорошо
знакомо. У вас на Кит Карсоне, уж наверно,  тоже  есть  еще  какой-то  язык,
кроме Древнего?
   - Я чту Древний язык, - сухо молвил Брил. - Я хотел  бы  знать,  когда  я
могу  увидеться  со  здешними  правителями  и  обсудить  некоторые   вопросы
всепланетного и межпланетного значения.
   - Обсуди их со мной.
   - Вы - сенатор, - сказал Брил, и в тоне его  ясно  звучало:  "Всего  лишь
сенатор".
   - Верно, - сказал Тэнайн.
   Стараясь не терять терпения, Брил спросил:
   - А что такое сенатор на вашей планете?
   - Тот, кто связывает людей своего округа со всеми другими людьми.
   Тот, кто хорошо знает дела и заботы небольшого участка  планеты  и  может
привести их в согласие с тем, что происходит на всей планете.
   - А кому служит ваш сенат?
   - Людям, - сказал Тэнайн так, словно его сызнова спрашивали  об  одном  и
том же.
   - Ну да, конечно. А кто же служит сенату?
   - Сенаторы.
   Брил прикрыл глаза, с языка его чуть не сорвалось крепкое словцо.
   - Из кого состоит ваше правительство? - спросил он ровным голосом.
   Все это время Уонайн жадно слушал, переводя взгляд с  одного  собеседника
на другого, словно увлеченный зритель какой-нибудь стремительной игры в мяч.
Но тут он не выдержал:
   - А что значит "правительство"?
   В эту минуту появилась Нина, и Брил вздохнул с облегчением. Она вышла  из
тенистого уголка в саду,  где  занималась  чем-то  совершенно  непонятным  у
подобия длинного рабочего стола, и теперь шла к ним по  террасе.  Она  несла
огромный поднос - нет, скорее вела его,  заметил  Брил,  когда  она  подошла
ближе. Тремя пальцами она поддерживала поднос снизу и одним сзади, ладони он
почти не касался. Прозрачная стена комнаты исчезла  при  ее  приближении,  а
может быть, Нина прошла в том месте, где стены не было.
   - Надеюсь, хоть что-нибудь здесь придется тебе по вкусу, - весело сказала
она и опустила поднос на бугорок рядом с Брилом.
   Не поднимая глаз от  еды,  силясь  замкнуться,  чтобы  весь  его  мир  не
заполонили благоухание и свежесть, исходящие от  этой  женщины,  так  близко
наклонившейся к нему, Брил сказал:
   - Все это очень кстати.
   Нина отошла к мужу, опустилась наземь у его ног и, откинувшись,  оперлась
на его колени. Он ласково запустил пальцы в ее густые волосы, и она, вскинув
глаза, блеснула ему мимолетной улыбкой. С еды, многоцветной,  точно  женское
платье, тут дымящейся жаром, там источающей в воздух прохладу, Брил  перевел
взгляд на три улыбающихся, внимательных лица. Он не знал, как быть.
   - Да, все это очень кстати, - повторил он,  взял  одно  белое  печенье  и
поднялся, озираясь по сторонам, осматривая этот нелепый прозрачный дом и все
вокруг. Куда деваться?!
   Пар, поднимающийся от  подноса,  защекотал  ноздри,  и  у  Брила  потекли
слюнки. Он отчаянно голоден, но...
   Со вздохом он сел, положил печенье на прежнее место. Силился  улыбнуться,
но улыбка не получилась.
   - Неужели тебе совсем ничего не нравится? - озабоченно спросила Нина.
   - Не могу я здесь есть! - отвечал Брил, но тут же почувствовал в туземцах
что-то такое, чего прежде не было, и прибавил:
   - Благодарю. - Опять посмотрел на их невозмутимые лица. И сказал Нине:
   - Все это очень хорошо приготовлено, приятно посмотреть.
   - Так ешь! - предложила она и улыбнулась.
   Эта улыбка подействовала на Брила престранным образом.  Ни  их  ужасающая
распущенность, эта манера сидеть и лежать где попало и как попало, позволять
мальчишке вмешиваться в разговор, ни бесстыдное признание, что  у  них  есть
какой-то свой варварский язык - ничто не могло вывести его из равновесия.  А
тут, ничуть не изменившись  в  лице  и  не  уронив  столь  позорным  образом
собственного достоинства, он, однако, почувствовал, что краснеет! Он  тотчас
насупился и обратил эту ребяческую слабость в  краску  гнева.  Ох,  с  каким
наслаждением он наложит руку на самое  сердце  этой  варварской  культуры  и
стиснет его без пощады! Вот тогда будет  покончено  со  всякими  лицемерными
любезностями! Будут знать, дикари, кого можно унизить, а кого нет!
   Но эти трое смотрели  так  невинно  и  простодушно...  на  открытом  лице
мальчика - ни тени злорадства, на  мужественном  лице  Тэнайна  -  искренняя
забота о госте, на лице Нины... ох, какое у нее  лицо!  Нет,  нельзя  выдать
смятение. Если они нарочно хотят  его  смутить,  он  не  доставит  им  этого
удовольствия. А если это неумышленно, пусть не заподозрят, в чем он уязвим.
   - Как видно, - произнес он медленно, - мы,  жители  планеты  Кит  Карсон,
ценим уединение несколько более высоко, чем вы.
   Все трое удивленно переглянулись, затем цветущее здоровым  румянцем  лицо
Тэнайна прояснилось: он понял.
   - Вы не едите на людях!
   Брил не вздрогнул, но дрожь  отвращения  была  в  его  голосе,  когда  он
ответил коротко:
   - Нет.
   - О, - промолвила Нина. - Мне так жаль!
   Брил счел за благо не уточнять - о  чем  именно  она  жалеет.  Он  сказал
только:
   - Неважно. Обычаи бывают разные. Я поем, когда останусь один.
   - Теперь мы понимаем, - сказал Тэнайн. - Будь спокоен. Ешь.
   Но они все так же сидели и смотрели на него!
   - Как жаль, что ты не говоришь на другом нашем языке, - сказала  Нина.  -
Тогда было бы так просто объяснить! - Она подалась к Брилу, протянула  руки,
словно хотела прямо из воздуха  извлечь  желанное  понимание  и  одарить  им
гостя. - Пожалуйста, Брил, постарайся понять. В одном ты  очень  ошибаешься:
мы чтим уединение едва ли не превыше всего.
   - Очевидно, мы вкладываем в это слово разный смысл, - ответил он.
   - Но ведь это значит - когда человек остается наедине с собой, не так ли?
Когда ты что-то делаешь, думаешь, работаешь или просто ты один и никто  тебе
при этом не мешает?
   - Никто за тобой не следит.
   - Ну? - радостно воскликнул Уонайн и выразительно развел  руками,  словно
говоря: "Что и требовалось доказать!" - Так что же ты? Ешь! Мы не смотрим!
   Ничего нельзя понять...
   - Мой сын прав, - с усмешкой сказал Тэнайн, - только  по  обыкновению  уж
слишком режет напрямик. Он хочет сказать: мы  не  можем  на  тебя  смотреть,
Брил. Если ты хочешь уединения, мы просто не можем тебя видеть.
   Вдруг озлившись и махнув на все рукой. Брил потянулся к подносу.
   Рывком схватил бокал, в котором, по словам Нины,  была  вода,  достал  из
кармашка на поясе какую-то облатку, сунул в рот, проглотил  и  запил  водой.
Грохнул бокалом о поднос и, уже не сдерживаясь, крикнул:
   - Больше вы ничего не увидите!
   С  непередаваемым  выражением  лица  Нина  легко   поднялась   на   ноги,
изогнулась, словно танцовщица, и чуть дотронулась до  подноса.  Он  взмыл  в
воздух, и она повела его по двору прочь.
   - Хорошо, - сказал Уонайн, будто в ответ на  чьи-то  неслышные  слова,  и
неторопливо пошел следом за матерью.
   Что же это было в ее лице?
   Что-то такое, с чем она не могла совладать: оно поднялось  из  глубины  к
этой невозмутимой поверхности,  готовое  явственно  обозначиться,  вырваться
наружу... Гнев? Если бы так! - подумал Брил.
   Обида? Он бы и это понял. Но... смех? Только бы  не  смех!  -  взмолилось
что-то в его душе.
   - Брил, - позвал Тэнайн.
   Опять он до того забылся, заглядевшись на эту женщину, что голос  Тэнайна
заставил его вздрогнуть.
   - Скажи, что нужно сделать, чтобы тебе удобно было есть, и я все устрою.
   - Вы не сумеете,  -  без  обиняков  ответил  Брил.  Холодными,  недобрыми
глазами он обвел комнату и все вокруг. - Вы  тут  не  строите  стен,  сквозь
которые нельзя было бы видеть, и дверей, которые можно закрыть.
   - Да, правда, не строим, - уже не в первый раз великан принимал его слова
буквально, не замечая их оскорбительного смысла.
   "Конечно, не строите, - подумал Брил. -  Даже  для..."  -  и  тут  в  нем
шевельнулось чудовищное подозрение.
   -  Мы,  жители  планеты  Кит  Карсон,  всегда   полагали,   что   история
человечества есть путь развития от животного к чему-то  более  возвышенному.
Разумеется,  мы  слишком  скованы  и  не  можем  совсем  уйти  от  животного
состояния, но мы делаем все, чтобы не выставлять напоказ то, что осталось  в
человеке от животного.  -  Он  сурово  повел  затянутой  в  перчатку  рукой,
указывая на весь этот огромный, открытый дом. - Вы,  очевидно,  не  достигли
такого уважения к идеалам. Я видел,  как  вы  едите;  несомненно,  и  другие
отправления организма совершаются у вас так же открыто.
   - Да, - сказал Тэнайн. - Но с этим  (он  указал  пальцем)  совсем  другое
дело.
   - С чем - с этим?
   Тэнайн снова показал на одну из серых глыб. Оторвал клочок мха - это  был
самый настоящий мох - и кинул на гладкую поверхность глыбы.
   Протянул руку, дотронулся до одной из серых полос. Мох потонул, как тонет
камешек в зыбучем песке, только гораздо быстрее.
   - Живую ткань, достаточно сложно организованную, они в себя не вбирают, -
пояснил  Тэнайн,  -  но  мгновенно,  до  последней  молекулы  поглощают  все
остальное, и не только с поверхности, но даже на некотором расстоянии.
   - Так это и есть у вас... э-э...
   Тэн кивнул и подтвердил - да, оно самое и есть.
   - Но... но ведь это значит - у всех на виду!
   Тэн с улыбкой пожал плечами.
   - Вовсе нет! Вот почему я и сказал, что это совсем другое дело.
   Едим мы все вместе. А это... - Тэн сорвал еще кусок мха и следил, как  он
погружается в серую глыбу. - Этого никто не заметит. - Он вдруг рассмеялся и
опять сказал:
   - Хотел бы я, чтобы ты узнал наш язык. Так просто и понятно можно все это
выразить.
   Но Брила заботило другое.
   - Я ценю ваше гостеприимство, -  сказал  он  напыщенно,  -  но  хотел  бы
продолжать свой путь. И как можно  скорее,  -  прибавил  он,  с  отвращением
покосившись на серую глыбу.
   - Как тебе угодно. Ты привез нам какую-то весть. Передай же ее.
   - Она для вашего правительства.
   - Для нашего правительства. Я уже  сказал  тебе:  когда  будешь  к  этому
готов. Брил, говори.
   - Я не верю, что вы единолично представляете всю планету!
   - Я тоже в это не верю, - весело отозвался Тэнайн, - потому  что  это  не
так. Но когда ты говоришь со мной, тебя слышит еще сорок один человек, и все
они сенаторы.
   - Другого способа нет?
   Тэнайн улыбнулся.
   - Еще сорок один способ. Говори с любым  из  остальных.  Никакой  разницы
нет.
   - И нет более высокого правительственного органа?
   Тэнайн протянул руку и достал из углубления в поросшей мохом насыпи бокал
резного хрусталя с металлическим сияющим ободком по краю.
   - Найти высший орган правительства Ксанаду - все равно что  найти  высшую
точку вот здесь, - сказал он, проводя пальцем  по  ободку.  Бокал  отозвался
нежным звоном.
   - Не очень-то надежная система. Естественно, что мальчик  даже  не  знает
слова "правительство", - сказал Брил презрительно.
   - У нас этот термин не в ходу, - ответил Тэнайн. - Правительства в  таком
смысле у нас нет. Очень мало есть такого, с чем гражданин нашего общества не
мог бы справиться сам. Хотел бы я показать тебе, как мало на  Ксанаду  таких
вещей. Если ты у нас погостишь, я тебе это покажу.
   Он посмотрел Брилу прямо в глаза - тот  только  что  снова  пугливо  и  с
отвращением покосился на серую глыбу - и откровенно рассмеялся. Но когда  он
опять заговорил, в голосе его было столько доброты,  что  ярость,  мгновенно
опалившая Брила, угасла.
   - Не может ли твое дело подождать, пока ты не узнаешь нас получше,  Брил?
Говорю тебе, у нас на планете нет единого правящего центра, в сущности,  нет
почти никакого правительства. Мы, Сенат, просто советуем людям. И еще говорю
тебе: обращаться к одному сенатору  значит  обращаться  ко  всем  сразу,  ты
можешь сделать это сейчас, сию минуту, или через год  -  когда  захочешь.  Я
говорю тебе правду, можешь ее принять, а можешь месяцы и годы  странствовать
по всей планете и проверять меня - воля твоя, ты всегда и везде получишь тот
же ответ.
   - Откуда я узнаю, насколько точно будет передано  остальным  все,  что  я
тебе сообщу? - уклончиво сказал Брил.
   - Это не будет передано, - прямо  ответил  Тэн.  -  Все  мы  слышим  тебя
одновременно.
   - Что-то вроде радио?
   Тэн, чуть помедлив, кивнул:
   - Да, что-то в этом роде.
   - Я не стану учить ваш язык, - резко сказал Брил. - И не могу  жить,  как
живете вы. Если вы согласитесь на эти условия, я еще немного у вас побуду.
   - Согласимся? Да мы только, этого и хотим!
   Тэн весело вскочил, шагнул к углублению, где стоял хрустальный  бокал,  и
протянул руку ладонью вверх. Сверху соскользнул  широкий  непрозрачный  лист
какого-то блестящего белого вещества и замер в воздухе.
   - Нарисуй пальцем, - сказал Тэнайн.
   - Что нарисовать?
   - Жилище, какое тебе нужно. Как ты хочешь жить,  есть,  спать,  все,  что
надо.
   - Мне требуется совсем немного. Все мы на Кит  Карсоне  умеем  обходиться
малым.
   Он прицелился пальцем в металлической перчатке, словно это  было  оружие,
поставил на пробу несколько точек в углу белого экрана, затем вывел  четкий,
аккуратный параллелепипед.
   - Если принять мой рост  за  единицу,  мне  нужна  вот  такая  постройка,
полтора в длину, один с четвертью в вышину. Узкие  просветы  -  отдушины  на
уровне глаз, по одной в каждом конце, по две  в  боковых  стенах,  затянутые
сеткой от насекомых...
   - У нас нет вредных насекомых, - заметил Тэнайн.
   - Все равно - просветы, защищенные самой  прочной  сеткой,  какая  у  вас
найдется. Вот здесь - крю