на  спинку,  затем  на  голубого
человека, успокаивающий жест  которого  был  достаточно  уверенным,  чтобы
заставить его откинуться назад - конечно, оставаясь настороженным,  но  не
встревоженным.
     - Лейтенант Хардин...
     Кейз моргнул. Прошло так много времени, даже по его масштабам, с  тех
пор, как он в последний раз слышал это имя, что он почти  что  забыл,  что
оно принадлежит ему. Словно тебя назвали по  отчеству,  которое  до  этого
никогда не использовалось публично.
     - Меня обычно зовут Кейзом, - сказал он. - А кто вы?
     Пауза, затем голубой человек  -  безликий,  но  с  улыбкой  в  голосе
ответил: - На этот вопрос действительно нет простого ответа. Пока  называй
меня просто Доктор.
     - Доктор, - слово означало именно то что надо, когда он его произнес,
но казалось незнакомым для языка и горла. - Доктор, - произнес он снова на
своем собственном (старом) языке. Это было лучше, но он почувствовал,  что
оно ничего не значит для голубого человека.
     - Все в порядке, - сказал Доктор, - ты выучил новый язык,  новый  для
тебя и очень древний для меня.
     Идея гипнопедии - обучения во сне - не была новой для Кейза, хотя сам
он никогда не испытывал ничего - ну, такого ЗАКОНЧЕННОГО как это. Познание
и использование информации при помощи гипнопедии  всегда  было  мгновенным
переводом (или быстрым аналогом) для него: подумай "Кот"  и  выдай  "Глип"
или другое соответствующее слово из изучаемого языка. В этом же случае, он
ДУМАЛ на новом языке. И все же, если он хотел использовать старый, он  мог
сделать это просто  в  результате  решения,  и  без  особых  усилий.  Одни
приобретения, никаких потерь.
     Кейз закрыл глаза. Есть ли в его новом языке слова, выражающие горе и
гнев и отвращение к самому себе? Да, есть.  А  благодарность?  СПАСЛИ  МНЕ
ЖИЗНЬ... Принято считать  об  умирающих  в  страданиях:  умирает  человек,
умирает и страдание, умирает и боль. И  что  же,  если  тебя  оживляют,  а
вместе с тобой и страдание? Вот что имеет значение в данный момент,  а  не
глупое "Где я  нахожусь?".  Он  на  корабле,  который  его  подобрал.  Чей
корабль, куда  направляется?  Это  тоже  имело  значение,  но  не  сейчас.
Благодарность?..
     Миллион вопросов ждал  своего  времени,  и  девятьсот  тысяч  из  них
противоречили его установке: не давать никакой информации до тех пор, пока
он не будет вынужден это сделать, а по некоторым вопросам вообще никакой.
     - Вы были исполнительным офицером на корабле Xn "Первооткрыватель", -
сказал Доктор, - разведывательное судно класса "Изыскатель",  стартовавшее
с Земли-Центральной с заданием проникнуть в рукав  Галактики  и  проделать
некоторые эксперименты в межгалактическом пространстве,  среди  которых  -
испытание нового  варианта  путешествия  со  сверхсветовой  скоростью  при
помощи мерцающего поля. Ошибка в проекте заставила  корабль  бесконтрольно
разогнаться до  скоростей,  превышающих  все  что  в  то  время  считалось
теоретически возможным. Трагедию "Первооткрывателя" усугубила  способность
корабля собирать молекулы межгалактического водорода для топлива, что  при
неожидаемых  скоростях,  привело  к  возрастанию  и  так  уже  чрезмерного
потребления топлива. Единственным возможным результатом  должен  был  быть
взрыв или другое  разрушение  корабля.  Что  случилось  на  самом  деле  -
неизвестно,  потому  что  к  тому  времени,  как  это  произошло,  корабль
находился далеко за границами возможного слежения и обнаружения.
     Кейз почувствовал прилив раздражения.
     - Если вы уже выудили  все  это  из  моей  головы,  зачем  снова  это
повторять?
     Доктор мягко возразил:
     -  Мы  ничего  не  выуживали  из  вас,  Кейз.   Мы   уважаем   личную
неприкосновенность выше всего прочего, и право выбора  принадлежит  только
самому человеку. Нет, то, что я сказал получено из архивов.
     Архивов. Не протоколов или журналов - архивов.
     - Как давно мы - "Первооткрыватель" потерялся?
     - По времени Земли-Центральной, около тысячи двухсот лет назад.
     - Но системы не могли поддерживать меня в течение тысячи двухсот лет.
     - А они и не поддерживали. Вы умерли.
     Через минуту Доктор сказал:
     - Вы хотите побыть один?
     - Если не возражаете.
     Голубой человек растворился и исчез. Кейз это видел,  но  мог  только
тупо пялиться в одну точку.


     Джен. О, Джен...
     На некоторое время  его  мозг  превратился  в  бессловесное  рыдание.
Глубоко в сознании, где живет наблюдатель, заключенный в  каждом  из  нас,
тот безжалостный наблюдатель, который стоит  в  стороне  и  смотрит  -  он
услышал: ИДИОТ! СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ ТУПИЦА! ПОЧЕМУ ТЕБЕ ГОРШЕ ЗНАТЬ,  ЧТО  ОНА
МЕРТВА УЖЕ В ТЕЧЕНИЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ, ЧЕМ В ТЕЧЕНИЕ ДВУХСОТ?  И  ТЫ  СЕРДИШЬСЯ?
СЕРДИШЬСЯ! И ЧТО ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ СО СВОИМ ГНЕВОМ?
     - Что-о, - прошептал он. - Что-то...
     Он бросил  быстрый  взгляд  вокруг.  В  этом  месте  не  было  ничего
выступающего, обо что можно было бы удариться, поэтому  он  сильно  ударил
кулаком по своей  же  ладони,  так  сильно,  что  она  онемела,  и  ожидая
появления боли, он увидел в памяти вспышку уродливого смеха. Это был  смех
сам по себе, безротый, глубокий, веселый - веселость человека, у  которого
лучше мышеловка, а Кейз (и Джен, и Джен)  был  мышью.  Почему  он  не  мог
вспомнить рот, лицо, ситуацию? Потому что он ВИДЕЛ смех в своей памяти,  а
не слышал его.
     Защита организма - не помнить. Отказ  памяти  -  это  акт  выживания,
нежелание вновь переживать какой-то ужасный шок. И все  же  такие  события
всегда оставляют на самом  видном  месте  что-то  вроде  курка  (в  данном
случае, видимый смех) и то тоже особенность  выживания,  ибо  глубокий  ум
всегда хочет знать в чем заключается опасность и чего бояться. Иметь такой
глубокий ум, как у Кейза (а его  подготовка  сделала  его  таким)  значило
всегда ступать по  краю  внутренних  ужасов,  всегда  находиться  в  точке
принятия решения: припомнить ли мне эту травму или снова похоронить курок?
- ибо  только  на  этой  грани  он  обладает  способностью  реагировать  с
легендарной скоростью принадлежащих к Xn.
     Он позволил курку, смеху, исчезнуть и закрыл глаза,  пытаясь  вызвать
силой воли какие-то другие воспоминания.  Что-нибудь.  Что-нибудь  другое,
что-нибудь вместо этого. Что-нибудь вместо этого. Что-нибудь, возможно, до
смеха.
     Что-нибудь типа: до смеха была погоня, а  перед  этим  -  посадка,  а
перед этим... что было перед этим никто никогда не узнает, потому что  они
покинули корабль в мерцающей серости транссветовой скорости, до или сверх,
кто знает? Приборов, способных это определить, не было, и в  любом  случае
никакие приборы не говорят правду, электроны двигались  странным  образом,
катушки и поля были искаженными и вели себя дико. Никто до  этого  там  не
был, ни от одного зонда не был получен  ответ.  Пустая  болтовня:  что  бы
случилось с тобой, если бы ты  выбросился  из  корабля  при  сверхсветовой
скорости? Говорят, что по мере ее достижения, время приближается к нулю, а
масса  к  бесконечности.  Ахиллес   и   черепаха;   логика   стремится   к
совершенству, правда стремится к нулю.  Кто-то  сказал,  что  С  (конечная
скорость) - ворота в другую Вселенную, или в другую  ступень  ступенчатого
пространства.  Некоторые  говорят,   смерть   и   растворение,   ибо   все
электрические явления биохимии, по всем правилам  физики,  так  изменятся,
что организация материи и жизни будет разрушена. А некоторые говорят, нет:
явления трансформации (массы в энергию, в пространство, во  время,  каждое
пропорционально  взаимозаменимо)  должны  сохранить  схему,   и   какая-то
непостижимо другая форма жизни может быть возможна.  И  выше  всего  этого
была  уверенность,  что  выброситься,  оставив  охраняющие  тебя   системы
жизнеобеспечения,  искусственную  гравитацию   и   все   остальные   ткани
искусственного  чрева,  которым  являлся  космический   корабль,   значило
ввергнуть себя во что-то несказанно незнакомое и враждебное. Выброситься в
стратосфере, когда девяносто пять процентов атмосферы находится  внизу,  а
перепад температуры достигает, вероятно, градусов двести...  имя  этому  -
Смерть. На что  же  тогда  нужно  умножать  это  в  пространстве,  в  этой
необычной среде, где само время может наступить себе на хвост?
     И всегда присутствует еще один аргумент: что  сама  скорость  еще  не
является доминирующим фактором; что давно, еще в дни прокладывания  дорог,
мудрые люди сказали, что из ушей пойдет  кровь,  что  зрение  упадет,  что
кровь не сможет  циркулировать  при  двадцати  милях  в  час,  и  что  все
разговоры о "С" были одинаковой логической неправдой;  скорость  не  имеет
абсолюта, скорость всегда  относительна,  и  что  единственная  опасность,
связанная с выброской из корабля, в том, что ты оказываешься черт знает на
каком расстоянии от чего бы то ни было.
     Ну, Кейз проделал это (с Джен, с Джен), и это не научило  его  ничему
за исключением  одного,  это  можно  пережить.  Ни  как,  ни  что  с  ними
случилось.  Резкий  сигнал  тревоги,  отдающий  повсюду  голос,  твердящий
ПОКИНУТЬ КОРАБЛЬ, приступ страха, когда он направился  к  закрепленной  за
ним спасательной шлюпке (корпус корабля начал выгибаться, а  между  ним  и
другими шлюпками опустился защитный барьер и это было хорошо,  потому  что
целая секция корабля отвалилась и взорвалась, шлюпки и все  остальное),  и
лампы  погасли,   гравитация   исчезла,   дикий   скрежет   наполнил   все
знакомо-незнакомые проходы и коридоры до самой его шлюпки,  в  которую  он
забрался и дергался, наступил на того другого, когда вытянув шею,  пытался
рассмотреть: никто ли не идет по коридору, но в тот момент уже нельзя было
видеть. Был там кто-то еще или нет, его совесть была  чиста  (чего  нельзя
было сказать о сожалении)  ибо  автоматический  пилот  взял  на  себя  все
управление, и он упал назад в шлюпку, люк захлопнулся, и  та  вылетела  из
корабля. Инерционное поле шлюпки спасло их от ужасной агонии ускорения, но
эффект  вибрации  был  сам  по  себе  агонией.  На   его   напарника   это
подействовало так же как и на него, и единственное,  что  он  может  четко
вспомнить, так это мгновенный вид кружащегося корабля с зазубренной  дырой
в средней части - первой взорвавшейся секции, секции, в которой находилась
его спасательная  шлюпка  -  окруженная  мерцающими  дугами,  это  искрили
поврежденные кабеля.
     Вероятно, некоторое время они были без сознания. Кейз смутно  помнит,
как потерял приборы, что не дало ему никакой  полезной  информации,  кроме
того,  что  шлюпка  цела  и  что  ее  преобразователь  собирает   разумное
количество атомного водорода, так что топливо и жизнеобеспечение не  будут
представлять собой проблему. Почти отстраненно он наблюдал  как  его  руки
прикоснулись к пульту управления, вызвали контрольный  список,  установили
компьютер в режим  поиска  корабля  и/или  планеты,  тяга  максимальная  -
компьютер не  будет  использовать  максимальную,  но  установить  ее  было
можно), и сложное жизнеобеспечение. Прикосновение к пульту -  и  произошла
проверка всех запасов, они оказались полными. Еще одно прикосновение  -  и
шлюпка стала медленно вращаться. По форме шлюпка была похожа  на  акулу  с
увеличенным  дорсальным  плавником.  В  туловище   располагались   склады,
преобразователи, топливо;  в  плавнике  находилось  оборудование  и  жилые
помещения для шестерых. Вращение происходило по длинной оси;  субъективный
"низ", следовательно, находился в кончике плавника.
     Все очень уютно, все в порядке.
     И никакой надежды.
     Много места, много пищи и воздух на шестерых. Учитывая, что их  всего
двое, это роскошно.
     Наконец он посмотрел на второго - не то, чтобы ему не  было  дела  до
этого раньше, но потому что приоритеты для  него  располагались  следующим
образом: сначала условия, потом персонал.
     Его первой реакцией было отбросить всех людей, которыми  этот  второй
не был.
     Он не был старым Граулом, капитаном, или этим смешным маленьким Хенни
из чернорабочих, или Баукером, который всегда его озадачивал и которого он
хотел бы знать получше, или Мэри Ди, которая так никогда и не узнала,  что
ему больше нравилось, когда она уходила, такими были ее волосы, таким было
ее лицо. Лицо этого второго было из лиц фона, одним из многих, ну, знаете,
людей, которые составляют массу в вашей  памяти.  Гандер,  Дансер,  что-то
вроде этого. Янсен. КБХ, ксенобиохимик, которого обычно можно было увидеть
где-нибудь в углу в компании двух или трех других человек из Секции Науки,
они всегда говорили на профессиональную тему. Небольшое  исправление.  Или
слушали, как другие говорят на профессиональные темы.
     - Дженифер?
     - Дженосек, - она сидела  обхватив  согнутой  в  локте  рукой  мягкую
стойку  за  которую  зацепилась  до  того,  как  началось  вращение.  Она,
очевидно, наблюдала за проверкой очень внимательно, следя за каждым шагом.
Кейз был выше ее по рангу.
     - Кейз Хардин, лейтенант С.Г., - сказал он.
     - Да, сэр, я знаю, -  последовала  глупая  пауза.  Ему  следовало  бы
знать, что она знает. На корабле было больше рядовых, чем офицеров. И  его
"С.Г." повисло в воздухе между ними.  Ее  глаза  были  похожи  на  длинные
миндалины, они были такими яркими, что  казались  непрозрачными,  но  было
ясно, что не изнутри, а ее волосы были  зачесаны  назад  почти  болезненно
туго. Она была стройной, высокой. Ее голос  имел  странный  контролируемый
тембр, словно его удерживали в среднем регистре сознательным усилием.  Она
спросила:
     - Что случилось?
     Он пожал плечами  и  кивнул  в  сторону  сигнального  устройства.  Ни
корабля, ни  шлюпок,  ни  планеты,  ни  Солнца  нигде.  Какие-то  обломки,
постепенно уменьшавшиеся, ничего достаточно  большого,  чтобы  спасти  или
укрыть кого-нибудь, иначе компьютер доложил бы об этом. Они  вращались,  и
на  экранах  появились  размытые  бледные  следы:  конец  рукава   далекой
галактики. Кейз прикоснулся к пульту и зафиксировал этот вид.
     - Никто ничего не говорит рядовым, - заметила она.
     - Лейтенанту тоже не слишком-то много говорят.  Мы  испытывали  новую
тягу. Теоретически она не должна  была  работать  в  гравитационных  полях
определенной плотности, поэтому мы  направлялись  в  глубокий  космос  при
помощи  обычной  тяги.  По  показателям,  у  нас  все  было   в   порядке,
математическая секция выдала нам фактор безопасности "3" или лучше: я хочу
сказать, что мы удалились  в  межгалактическое  пространство  в  три  раза
дальше, чем это было необходимо для нашей безопасности. Ну, они ошибались,
или проект был неправильным, или на мостике кто-то  ошибся.  Они  включили
новую тягу и не смогли ее выключить. Ничто не  смогло  ее  выключить.  Она
работала за пределами  наших  энергетических  запасов,  бесконтрольно.  Мы
просто разгонялись до тех пор пока не развалились.
     - И нет никого...
     - Никого.
     Они смотрели друг на друга. Что происходило за сиянием  этих  длинных
глаз? ПОЧЕМУ ТЫ?  Или  она  оплакивала  кого-то?  На  секунду  он  испытал
сожаление: он не сплетничал,  не  вмешивался,  он  никогда  не  следил  за
привязанностями и личными грешками. У Кейза был ищущий, голодный ум, но он
был   нацелен   на   работу,    ответственность,    выполнение    задания,
целенаправленное  подавление  своих  собственных   желаний   и   искреннее
подчинение начальству. Он был хорошим офицером.  Вопрос:  считают  ли  его
хорошим человеком никогда  не  волновал  его.  И...  вероятно,  не  должен
волновать его сейчас. Он был половиной населения, притом  вышестоящей.  Ей
не с кем было его сравнивать, и, судя по  всему,  не  будет.  Он  вздохнул
(почему?) и отвернулся от нее. Ему  нечего  было  вспоминать  о  ней.  Ему
придется начинать узнавать ее постепенно, начиная с этого  момента,  в  то
время как она... ну, она знала, кто он такой. В его мире,  человек  привык
жить в тесном контакте с другими людьми - их было так много,  повсюду.  Но
потому что их было так много, всегда существовал выбор. Но сейчас...
     Он повернулся к пульту, откинул стул и сел. Он  угрюмо  уставился  на
слабое пятно звездной пыли, являвшейся галактикой - кто знал какой - и  на
черноту, со  всех  сторон  его  окружавшую  -  и  безнадежно  дал  задание
компьютеру определить  расстояние  до  нее.  Восемьсот  световых  лет  или
девятьсот? Наверняка, что-то вроде  этого.  Шлюпка  может  разогнаться  до
скорости в долю световой, большую долю, но все равно всего  лишь  долю,  а
система жизнеобеспечения сможет продержать их  живыми  в  течение  минимум
двухсот, максимум - пятисот лет.
     Конечно, шлюпка была оборудована на шестерых,  но  может  ли  система
жизнеобеспечения срабатывать повторно,  так  что  они  могли  бы  ожить  и
использовать новую систему до того, как старая будет исчерпана?  Будут  ли
неиспользованные системы эффективны после столь длительного времени?
     Он посмотрел через плечо. Его биохимик может иметь какой-то ответ. Но
сначала немного цифр.
     Он уверенно отдал  компьютеру  команды,  требуя  дать  расстояние  до
ближайшей планетной системы. Сканируя галактическое  облако  с  расстояния
восемьсот  световых  лет,  компьютер  может  работать  только  в   области
вероятности - проложить курс к точке в облаке, где могут  вероятнее  всего
находиться пригодные для жизни планеты, а пригодные для жизни  планеты  не
могут находиться нигде. Он установил компьютер на поиск, и  отвернулся  от
него. Наконец он сделал все, что мог,  и  ненавидел  это,  боялся.  Теперь
ничего другого не оставалось, как взглянуть в лицо целому спектру проблем,
которые никогда его не  волновали;  относительно  которых  он  никогда  не
получал никаких  указаний.  Его  готовили  к  тому,  чтобы  иметь  дело  с
проблемами, а не с людьми, не с отдельным человеком, и поэтому не с  самим
собой. Он повернулся, чтобы столкнуться  с  этим,  с  нею,  с  собой.  Она
плакала и спросила:
     - Мы умрем, не так ли?
     Все в ней, ее теле, волосах, глазах, молило об одном простом  ответе,
отрицании и он не мог его ей дать. Он и не подумал о  том,  чтобы  солгать
(это для тех, кто знает о людях больше, чем он), и ему не пришло в  голову
прикоснуться к ней, что было бы очень кстати,  потому  что  она  могла  бы
интерпретировать это по-своему. Он сказал:
     - Полагаю, да, Дженифер, - и даже имя ее произнес неправильно.


     - Доктор.
     Непонятно откуда исходящий свет усилился и появился голубой человек.
     - Я голоден, - сказал Кейз.
     - В кресле, - ответил Доктор, - вы чувствуете себя лучше?
     Кейз  знал,  что  Доктор  знает  это  благодаря  большому  количеству
приборов,  и  что  предметом  его  вопроса  является  не  его   физическое
состояние. Но "лучше"?
     Он ответил:
     - После того, как корабль развалился, я спасся в спасательной  шлюпке
с рядовой Джанет Дженосек, ксенобиохимиком.
     Широкий мягкий подлокотник  кресла  раздвинулся  и  обнаружил  теплую
соску. Но, подобно колесу и игле форма соски неподвластна векам. Он сильно
потянул за нее и глотнул. Содержимое было довольно безвкусным (но Кейз мог
понять это, вкусы действительно меняются, и вся поза его хозяина? -  того,
кто захватил его в плен говорила о  предложении,  а  не  навязывании),  но
удовлетворительным. Он посмотрел на соску и снова потянул. Затем сказал:
     - Я не могу вспомнить, что произошло, после того, как мы поняли,  что
нам нечего ждать помощи, что мы вне пределов досягаемости, что у  нас  нет
причин надеяться.
     - Вы находились в "жилете" - вы называете его гробом.  Что  случилось
со шлюпкой?
     - А она разбилась при посадке.
     Доктор не комментировал, он ждал.
     Кейз сказал:
     - Я хочу сказать, я не могу вспомнить, что мы делали все эти дни, сто
и четыре их было... Он имел в виду, что  хочет  вспомнить  их  по  порядку
каждый час и минуту, потому что теперь они были