оль западной  стены,
там, где соединялись мужская половина и территория Мудрых.  Но  ничего
не увидела.
   Потом она уловила такой же намек на движение  в  тени  у  основания
восточной стены. И снова, когда она взглянула, там ничего не было.
   Но ведь должно было быть! Она чувствовала это на том же уровне, что
и дальних посланниц, и тот ужас  в  пещере  Махен.  Да,  что-то  вроде
этого. Но не такое большое и страшное.
   Теперь она это могла бы почти увидеть, когда взглянет...
   Ч_т_о_ п_р_о_и_с_х_о_д_и_т_?
   Марика в страхе отползла к своим одеялам. Там она немного полежала,
приходя в себя и раздумывая. Потом стала думать, как  бы  выбраться  и
пойти за охотницами. Но оставила эту мысль. Если, как было ясно по  их
одежде, они выходят из стойбища, для щены тянуться за ними по  темноте
- идиотизм.
   Там граукены.
   Скилдзян нетерпеливо мерила избу широкими шагами, в лапе у нее  был
трофейный меч, за спиной - лук.
   Что-то случилось, и должно было случиться еще что-то.
   Марика натянула сапоги.
   Внизу охотницы стали выходить из избы.
   Марика протолкалась среди щенят и полезла вниз по  лестнице.  Вслед
ей донесся шепот Каблина:
   - Ты куда?
   - Наружу.
   И тут же дернулась,  почувствовав  схватившую  ее  за  плечо  лапу.
Повернувшись, она увидела в нескольких дюймах перед собой широкое лицо
Побуды.
   - Ты что вздумала, щена?
   - Я хотела выйти. На башню. Наблюдать. Побуда, что случилось?
   Не будь она щеной Скилдзян, Побуда бы  и  не  ответила.  Но  вторая
охотница избы секунду подумала и сказала:
   - В лесах заметили лагерь кочевников. Возле пещеры Махен. Они  идут
на него налетом.
   Марика онемела.
   - Ладно, на башню. И не дальше, а то я тебе  уши  отгрызу,  а  тебя
скормлю Скилдзян, когда она вернется.
   Марика судорожно кивнула, глотнув слюну и отбросив последние  мысли
насчет пойти за охотницами. Побуда не произносила пустых  угроз  -  на
это у нее не хватало воображения.
   Под бдительным взглядом  Побуды  Марика  натянула  куртку  из  меха
отека. Побуда хотела бы тоже  пойти  на  эту  охоту.  Но  если  уходит
Скилдзян, остаться должна  Побуда.  Она  была  недовольна  -  Скилдзян
никогда не уступала ей активной роли.
   Марика натянула шапку на уши и нырнула сквозь завесу, пока никто не
окликнул.
   Пошит бросила ей вслед ненавидящий взгляд.
   В стойбище было темно и холодно. Взошли только несколько малых лун,
и светили они скупо. Последние охотницы отряда  выходили  из  спирали.
Другие стояли уже за частоколом, дрожа и подпрыгивая, чтобы согреться.
Уходили почти все охотницы. Значит, налет считался очень важным.
   Марика полезла на башню. В тусклом  свете  лица  часового  было  не
узнать. Но Марика об этом не думала. Она  снова  вернулась  мыслями  к
небу. Сегодня оно было чистым. Почему последнее  время  такая  хорошая
погода? Одна вьюга и несколько  мелких  снегопадов.  Может  быть,  это
значит, что следующая буря будет особенно сильной, будто  соберет  всю
ярость, накопившуюся за погожие дни?
   Часовым был Солфранк. Они встретились взглядами  и  оскалили  зубы.
Потом Солфранк попятился от лестницы, не в силах  переглядеть  Марику.
Марика забралась наверх, в шаткую плетеную корзину.  Охотницы  в  поле
растянулись и шли к северу - безмолвные темные пятна на белом.
   - Вон там, - показал Солфранк с гордостью. Вся эта каша  заварилась
из-за него.
   В направлении пещеры Махен что-то светилось в лесу. Большое зарево,
будто от костра эпических размеров. В небо взлетали искры  и  медленно
оседали. Зрелище захватило Марику.
   Наверняка церемония кочевников. Никто не разведет костер, видный за
много миль всем, в том числе и врагам, просто для согрева.
   - Это уже давно?
   - Недавно. Я заметил, как  только  встал  на  вахту.  Сначала  было
просто маленькое зарево. Теперь там, наверное, половина леса горит.
   "Зачем бы Скилдзян рисковать половиной охотниц?" - подумала Марика.
Чтобы устроить такой пожар, нужна не одна сотня кочевников.  Не  могут
же быть эти дикие меты настолько глупы, чтобы не  предвидеть,  что  их
костер заметят?
   Марика сильно встревожилась: ма явно совершила тяжелую  тактическую
ошибку. Это наверняка ловушка.  Приманка,  чтобы  завлечь  Дегнанов  в
засаду. Ей отчаянно хотелось протянуться и установить контакт. Но  при
Солфранке она не решалась.
   - Тебе еще много осталось?
   - Несколько минут.
   - Хочешь, я тебя сменю?
   - Давай.
   И он побыстрее вылез из корзины, пока она не передумала.
   Солфранк, подумала Марика, замечает  только  себя.  Для  него  этот
огонь - небольшой личный триумф. Теперь на него  обратят  внимание.  У
него вообще никакого любопытства нет.
   Ну и отлично.
   Башня перестала трястись - он слез. Марика следила, как он трусит в
тепло избы Герьен. Как только он там  скрылся,  Марика  повернулась  к
северу и попыталась найти мать.
   Контакт был сильнее, чем когда-либо. Казалось, она находится  прямо
позади глаз Скилдзян и видит то, что видит  она,  хотя  мыслей  матери
перехватить не могла. Но мысли стали  очевидны,  когда  она  направила
своих охотниц, потому что Марика могла видеть, что видели они, и  даже
слышать короткие фразы, которыми они обменивались с ма.
   Охотницы  почти  сразу  рассыпались  в  поиске  дозорных,   которых
кочевники могли выставить наблюдать за стойбищем. Не нашли ни  одного.
Тогда они вошли в  лес,  ведущий  к  пещере  Махен.  Двигались  они  с
предельной осторожностью, чтобы не спугнуть часовых.
   Но те  тоже  не  показывались.  Марика  почувствовала,  как  растет
презрение ее матери к интеллекту северян.
   Тем не менее Скилдзян не  позволила  этому  презрению  ослабить  ее
бдительность. Она продвигалась осторожно, остерегаясь любой ловушки.
   Ловушки не было. Кочевники просто не учли, что из  стойбища  Дегнан
будет виден их огонь.
   Костер горел на южном склоне ручья. Он был огромен, как с почтением
отметила Марика. Скилдзян со своими спутницами притаились в  кустах  и
смотрели, как кочевники валят в костер все больше и  больше  дров.  На
противоположном склоне стучали топоры.
   Они очищали холм перед пещерой.
   У огня грелись сотни кочевников.
   Скилдзян и Герьен стали перешептываться. Марика подслушивала.
   - Что они делают? - спросила Скилдзян.
   Кочевники  валили  лес  на  склонах.  Один  из  них   ходил   между
вальщиками, отдавая  неслышные  отсюда  приказы.  О  нем  трудно  было
что-нибудь сказать так издалека, кроме того, что это был кто-то  очень
важный.
   Раздались  крики.  Вниз  с  грохотом  покатились  глыбы.  Кочевники
расчищали себе дорогу.
   - Пещера, - ответила Герьен. - Они  расчищают  вход  в  пещеру.  Но
зачем - убей, не пойму.
   Над суматохой разнеслись удары деревянного барабана,  рокот  бубна,
пение. Мудрые кочевников вели какую-то церемонию.
   - Неужто они попробуют вызвать этого призрака? - спросила Скилдзян,
   - Могут. Этот верлен... знаешь, могут. Мы должны их остановить.
   - Их слишком много.
   - Они нас не ждут. Можем попробовать вызвать панику.
   - Попробуем.
   Они разошлись. Следующие несколько минут Скилдзян  шептала  на  ухо
охотницам на своей стороне холма. Потом они с Герьен снова сошлись  на
середине.
   Скилдзян и ее спутницы приготовили луки. Ма сказала:
   - Когда будешь готова - ори.
   Герьен на  минуту  закрыла  глаза,  глубоко  дыша.  Снова  открыла,
кивнула, наложила  стрелу  на  тетиву,  встала.  Рядом  с  ней  встала
Скилдзян.
   Из глотки Герьен вырвался улюлюкающий вопль. Тут же его  подхватили
по всему склону. Вниз  полетели  стрелы.  Кочевники  вопили,  визжали,
метались. И падали десятками.
   Марика заметила, что стрелы Скилдзян летели  в  сторону  Мудрых.  И
многие нашли цель.
   Вдруг  мета   с   дикими   глазами   в   странной   черной   одежде
материализовалась в нескольких шагах от Скилдзян. Она наставила на  ма
что-то вроде короткого тупого копья. Скилдзян и  Герьен  ее  появление
застало врасплох.
   Мета выругалась на странном диалекте и уставилась на предмет у себя
в руках. Потом схватила его,  как  дубину.  Ей  в  грудь  ударили  две
отравленные стрелы.
   Герьен ударила вниз по склону. Все охотницы бросились за ней. Перед
ними  летели  дротики.  Кочевники  метались  кругами.  Некоторые   уже
рассеялись в темноте противоположного склона. Лишь  немногие  решились
на контратаку. Они налетели на охотниц, вооруженных трофейными мечами,
и были отбиты.
   Паника среди кочевников  ширилась.  На  противоположном  склоне  на
непонятном диалекте вопил вождь, пытаясь организовать сопротивление.
   Герьен довела атаку до двух  третей  склона  и  остановилась.  Сама
численность  кочевников  должна  была  слишком  затруднить  дальнейшее
продвижение.  Еще  несколько  минут  кровавой  игры  мечей,  копий   и
дротиков, а потом Герьен вновь  испустила  улюлюкающий  вой  и  отвела
своих охотниц назад.
   Растерянные и перепуганные кочевники не пытались преследовать.
   Охотницы Дегнанов выпустили оставшиеся стрелы. Каждая,  коснувшаяся
цели, убивала - стрелы были отравлены.
   Когда вылетела последняя стрела, Дегнаны побежали. За ними осталось
более сотни убитых кочевников. Величие совершенного ими подвига до них
пока не дошло - они были слишком заняты стремлением убить  и  уцелеть.
Но битва и резня не были в обычае у метов. В Верхнем Понате такого  не
случалось. Массовая битва - это  защищать  частокол  от  налетчиков  с
Севера, а не нести кочевникам смерть еще до того, как они напали.
   Марика ощущала восторг охотниц. Они  нанесли  кочевникам  громадный
ущерб, не получив ни царапины. Может быть, это заставит врага поискать
более легкой добычи. Теперь же Дегнанам  нужно  было  только  уйти  от
противника.
   Марика слезла с башни и бросилась в избу.
   - Побуда! - ловя ртом воздух, крикнула она. - Они возвращаются.  Их
преследуют кочевники!
   Побуда не стала задавать вопросов. Не время. Она  подняла  стаю  по
тревоге. На защиту ограды встали все, способные  носить  оружие,  даже
мужчины.
   И увидели, что видеть нечего.
   Марика  взлетела  обратно  на  башню  и  постаралась  стать  совсем
незаметной. Она глянула вниз.  Внизу  стояла  Побуда,  уперев  руки  в
бедра, и вид у нее был рассерженный.
   Издалека  донесся  крик.  Герьен  и  Скилдзян  -  Марика  не  могла
разобрать, кто из них. Будто в компенсацию за недавнее совершенство на
этот раз контакт даже не открылся. Может  быть,  Марика  была  слишком
возбуждена.
   На частоколе крик услышали. Оружие прыгнуло в лапы. На снежном поле
появились темные фигуры, бегущие  к  воротам.  Охотницы  Дегнанов  шли
компактной  группой,   сильнейшие   сзади,   отбиваясь   от   наскоков
кочевников, рискующих напасть на  фланги.  Кочевникам  пока  удачи  не
было. Но все больше и больше их шаек вылетало  из  леса.  Похоже,  что
Скилдзян и Герьен будут захвачены возле собственной ограды.
   Полетели стрелы. Кочевники стали  падать.  Передовые  остановились.
Скилдзян и Герьен построили своих охотниц кольцом  и  стали  двигаться
медленнее, отступая спиной в открытые  теперь  ворота.  Быстрый  полет
отравленных  стрел  держал  преследователей  на   расстоянии.   Марика
заметила, что ма  несет  предмет,  который  держала  странная  мета  в
черном.
   Скилдзян вошла в ворота последней, захлопнула их, а Герьен  тут  же
задвинула засов. Вернувшиеся охотницы рассыпались  вдоль  частокола  и
заняли  свои  места,  выкрикивая  в  адрес  кочевников  оскорбления  и
насмешки.
   Противник в бешеной ярости бросился вперед. Атака захлебнулась,  не
достигнув подножия  ограды.  Уцелевшие  позорно  бежали.  Те,  кто  не
участвовал в атаке, выкрикивали издали зловещие угрозы и обещания.
   Марика слезла с башни, пока внимание всех было направлено в  другую
сторону. Она  бегом  влетела  в  избу  и  забралась  под  одеяла,  где
попыталась сжаться рядом с Каблином в как можно меньший комочек.


3

   Это случилось поздней осенью, но пораньше, чем история с  Пошит  на
скале Стапен. Небеса хмурились  и  нависали,  обещая  то,  что  должно
прийти потом. Ручьи часто выходили из берегов от непродолжительных, но
злобных бурь. Все приметы сулили недоброе.
   Но стойбище Дегнанов наполнял дух радостного возбуждения. Приходили
и уходили каждый час гонцы из других  стойбищ.  Высланные  на  дальнюю
разведку охотницы переправляли вести,  которые  тут  же  разносили  по
соседним стаям только что вышедшие из щенячества Дегнаны.
   Не видно, говорили вести. Не  видно.  Не  видно.  Но  каждое  такое
сообщение только подхлестывало ожидание.
   Марика была возбуждена больше других в стае. Эта осень была вехой в
ее жизни. Она впервые побежит со стаей как ученица охотниц.
   "Скоро. Скоро,  -  обещали  Мудрые,  читая  приметы  на  небе  и  в
дуновении ветра. - Скоро стада пойдут. Еще день. Еще два дня. На  небе
верные приметы. Скоро побегут передовые".
   Высоко на Зотаке  месяц  или  больше  уже  как  собирается  кропек.
Молодняк окреп и может выдержать миграцию на  юг.  Кочевники  пощиплют
стада с флангов, но они редко когда объединялись, так что им все равно
не обеспечить себя на долгую зиму.
   Осенняя охота на кропека - главное,  что  объединяет  оседлые  стаи
Верхнего Поната. Конечно, бывали там иногда  и  ярмарки.  Бывало,  что
три-четыре стаи сходились на праздник. Но лишь в период осенней  охоты
на кропека все действовали сообща. Хотя иногда  даже  не  видели  друг
друга.
   Сперва надо обнаружить стадо, ведь оно никогда не идет на юг  одной
и той же дорогой. Потом надо его повести, заставить свернуть туда, где
охота будет более удачной.
   А  потом,  после  охоты,  все  стаи  свежевали,  выделывали  шкуры,
коптили,  солили  -  и  это  была  своего  рода  гигантская   ярмарка.
Случалось, что в это время приходили торговцы. И нередко  сердобольные
матери договаривались с ними о судьбе любимых щенов, спасая их от куда
более опасной доли поиска новой стаи.
   Кропеки были  животными  небольшими,  но  упрямыми.  Самые  крупные
достигали в холке трех футов.  Мощные  ноги,  широкая  крепкая  грудь,
толстая шкура и массивная голова. Нижняя челюсть почти как  лопата.  У
женских особей к зрелости развивались страшные торчащие  вверх  клыки.
Оба пола хорошо дрались.
   Летом  кропек  держался  небольшими  семьями  чуть  пониже  тундры,
питаясь травой и кореньями. Но они были всеядными,  способными  съесть
все, что не съест сначала их самих. Охотиться они не охотились, будучи
слишком  для  этого  ленивыми.  Овощи  не  убегали  и  не  отбивались.
Единственным приключением в жизни  кропека  были  весенние  и  осенние
миграции.
   Меты Верхнего Поната охотились на кропека только осенью. Весной,  в
брачный сезон, мясо кропека было несъедобным. От него начиналась рвота
и сильнейшие боли в животе.
   В стойбище вбежала  молодая  охотница.  Высоко  в  долине  Плентцо,
отходящей от восточной ветви Хайнлина,  заметили  передовых  кропеков.
Ближайшая часть этой долины была всего в двадцати  милях  от  стойбища
Дегнанов. Возбуждение достигло апогея. Уже много поколений кропеки  не
спускались по долине Плентцо. Широкая долина была удобной дорогой,  но
давала метам хорошее пространство для маневра. Там были  такие  места,
где стадо можно было подставить под плотный огонь  стрел,  а  охотницы
оставались недосягаемы для контратак.
   Кропеки были отчаянными. Они нападали на все, что нападало на  них,
- прежде  всего  на  метов,  поскольку  меты  были  их  самым  опасным
естественным врагом. Пойманная мета -  мертвая  мета.  Но  мета  могла
перехитрить и перегнать кропека.
   Почти всегда.
   Охотницы снова и снова проверяли оружие, проверенное еще  в  начале
сезона. Летели гонцы  к  соседям,  предлагая  места  встречи.  Мужчины
таскали тюки и инструменты. Щенят выгоняли наблюдать и учиться, и  они
болтали друг с другом, стараясь не попадаться на глаза  тем,  кто  мог
дать работу.
   Наконец Скилдзян  дала  Марике  легкий  лук,  который,  как  она  и
надеялась, предназначался ей.
   - Держись рядом, щена.  И  будь  внимательнее.  Замечтаешься  возле
кропека - и будешь мечтать вечно. В объятиях Всесущего.
   - Понятно, ма.
   Скилдзян повернулась к Каблину:
   - Ты держись рядом с Блазом. Слышишь? Охотницам под ноги не лезь.
   - Понятно, ма.
   За спиной у Скилдзян Марика с Каблином переглянулись - дескать, что
захотим, то и будем делать.
   И тут здоровенная лапа съездила Марику по уху.
   - Ты слышала, что сказала мать, - произнесла Побуда. Зубы  ее  были
оскалены в улыбке. - А про это и думать забудьте. Оба.
   Чертова старая Побуда, подумала Марика. Пусть она уродина и поперек
себя шире, но никогда не забывает, что значит быть молодой.  Если  она
смотрит, никакой номер не пройдет. Она всегда точно знает твои мысли.
   Отряд повели Скилдзян и Барлог из  избы  Герьен.  Они  взяли  такой
темп, что щенятам вскоре  стало  невмоготу.  Когда  они  добрались  до
стойбища Ласпов, где к отряду присоединилась колонна тамошних охотниц,
Марика уже ковыляла и спотыкалась. На этот раз она не  стала  смотреть
на архитектуру частокола Ласпов и удивляться, почему  они  это  делают
так по-другому. У нее просто сил на это  не  осталось.  До  нее  стало
доходить, что носить лук или носить тюк - это и  есть  вся  разница  в
мире.
   Рядом рысцой бежала Побуда, дразня  Марику  насмешливым  хмыканьем.
Хотя тюк Побуды весил в три раза больше Марикиного, охотница бежала  с
щенячьей легкостью.
   Марика оглянулась на бегущего среди мужчин Каблина.  Братец,  к  ее
удивлению, держался не хуже Замби. И только по лицу  его  было  видно,
чего это ему стоит. Он шел на чистой силе воли.
   В  холмах  за  стойбищем  Ласпов  темп  замедлился.  Вперед   пошли
разведчицы, вооруженные только дротиками. Охотницы теперь  шли  молча,
напряженно вслушиваясь. Марика не слышала ничего.
   Еще через час к Дегнанам и Ласпам присоединились три  стаи  с  юга.
Выросший отряд продолжал движение на восток широким  фронтом,  так  же
напряженно вслушиваясь.
   Марика в конце концов не выдержала и спросила зачем.
   - Затем, - ответила Скилдзян, - что, если передовых кропеков видели
в долине Плентцо, это еще не значит, что все стадо пойдет этим  путем.
Оно может выбрать другую дорогу. Даже через эти холмы. И нас не должны
застать врасплох. - Пройдя еще с десяток шагов, она добавила: -  Стадо
всегда можно услышать раньше, чем увидеть. Потому всегда надо слушать.
   Рысь оставалась медленной. Марике не удалось восстановить  дыхание.
Ей хотелось подойти к Каблину и ободрить  его,  но  она  не  решалась.
Сейчас ее место среди охотниц.
   День уже клонился к вечеру, когда стаи начали  спуск  к  выходу  из
долины Плентцо. Разведчики доложили, что другие  стаи  уже  в  долине.
Основное стадо еще на много миль к северу, но  определенно  в  долине.
Скоро наступит ночь. Тогда до завтра никакой охоты не будет.
   Они достигли выхода из долины при последних отблесках  дня.  Марике
было странно видеть  такую  ровную  и  открытую  местность.  Она  даже
поинтересовалась, почему на такой хорошей земле не построили стойбища.
   Только Побуда снизошла до объяснений:
   - Выглядит хорошо, правда. Как хорошо  поставленный  капкан.  Тремя
милями ниже река входит в гранитный каньон. Когда тают  снега  и  воды
стремятся вниз, неся  бревна  и  всякий  мусор,  там,  где  узко,  все
забивается.  Потом  поднимается  вода.  И  вся  эта  земля  становится
сплошным мутным потоком, бьющимся о подножие вот  этих  бурых  холмов.
Построй здесь стойбище - и его затопит в первую весну.
   Марика представила себе эту воду, и вода вдруг предстала перед  ней
в образе разъяренного кропека. Она поняла, почему кое-кто  из  охотниц
нервничает.
   Спала она беспокойно. Как и многие другие  охотницы,  и  ма  в  том
числе. Слишком много мет бегало туда-сюда между стаями, строили планы,
торговались. Посланницы переправлялись через реку, хотя  меты  терпеть
не могли плавать. На том берегу тоже  стояли  стаи,  поскольку  нельзя
было