е дикарских корней - они еще ее боялись. У каждой,  которую  ей
удавалось загнать в угол достаточно надолго, чтобы заставить говорить,
на дне глаз мерцал страх.
   Только Брайдик, казалось, не боится.
   И Марика проводила со связисткой много времени. Брайдик помогала  с
уроками языка и создавала впечатление, что Марика не одинока  в  своем
изгнании. Грауэл и Барлог ей удавалось видеть редко и всегда украдкой,
и никогда не было времени сказать  больше,  чем  несколько  торопливых
слов.
   - У Горри много есть чего  сказать  о  тебе  моей  кровной  сестре,
Марика. И хорошего в этом мало. Что-то доходит и  до  моего  скромного
слуха. - Брайдик  нервно  забегала  пальцами  по  клавиатуре,  вызывая
данные, которые смотрела всего минуту назад. Плечи ее напряглись.  Она
обернулась. - Тебя ждет блестящее  будущее,  щена.  Если  ты  до  него
доживешь.
   - Что?
   - Горри разбирается в щенах и даре. Она когда-то была не  последней
среди  наставниц  в  Макше.  Она  говорит,  что  у   тебя   величайшие
способности из всех, которые  видел  Акард.  Может  быть,  даже  самый
замечательный дар, открытый сестричеством Рейгг в этом поколении.
   Марика засмеялась:
   -  Что  ты  такое  говоришь?  Я  ничего  такого  замечательного  не
чувствую.
   - А откуда тебе знать? Ты в свои годы можешь  сравнивать  только  с
собой. Какова бы ни была Горри, фантазировать она не станет. Будь я  в
твоей шкуре, я бы очень берегла свой хвост. Фигурально  говоря,  но  и
буквально тоже. Такой дар, как  у  тебя,  который  сияет  даже  в  очи
слепых, может стать больше проклятием, чем даром Всесущего.
   - Проклятие? Опасность? О чем ты?
   - Сила есть сила, щена. Я предупредила тебя. Те, кому угрожает дар,
не постесняются его раздавить - хотя могут действовать исподволь.
   И Брайдик снова застучала по клавиатуре. Марика ждала,  гадая,  что
же имела в виду связистка. И думала, почему это последнее время ей уже
не так не по себе вблизи центра связи. Может быть, еще одно проявление
дара, который  так  поражает  Брайдик.  Связистка  говорила,  что  она
инстинктивно подавляет действие электромагнитных полей, которое другие
никогда не могут преодолеть.
   Брайдик снова вернулась к теме:
   - То, что самые важные посты во всех сестричествах  занимают  очень
старые, - не случайно. Это те силты, которые в щенячьем возрасте  были
лишь чуть умнее и чуть  сильнее  других.  Они  не  привлекали  к  себе
внимания. А когда они старели и продвигались вверх,  они  оглядывались
назад, находили тех, кто  мог  бы  спихнуть  их,  и  начинали  ставить
подножки тем, кто бежал быстрее. -  "Как  сделала  бы  Пошит,  если  б
смогла". - А в спину старшим старались не напирать.
   Марика  ответила  замечанием,  которое  казалось  ей   наблюдением,
достойным взрослой меты:
   - Это не способ улучшить породу.
   - А тут нет породы, щена. Существование всего силтства основано  на
редком, но упрямом рецессивном гене, рассеянном в широкой популяции.
   Марика не поняла ни слова.
   - Когда силта становится истинной сестрой, орден проводит ее  через
обряд, в котором  она  должна  пожертвовать  способностью  к  рождению
щенков.
   Марику замутило от отвращения. Это было  вопреки  всем  императивам
выживания.
   В стаях Верхнего Поната право размножения  строго  контролировалось
женщинами, державшими власть, и часто им  же  только  и  принадлежало.
Таким, как Скилдзян. Дай метам свободно размножаться - и  они  затопят
всю местность за несколько лет.
   Могло быть отнято право на размножение, но возможность  -  никогда.
После любой катастрофы стае могло понадобится быстрое размножение.
   - Истинную силту не должны отвлекать требования  плоти,  не  должно
быть у нее и обязательств иначе, как перед  орденом.  Женщина  в  поре
лишена разума. Женщина, только что родившая, не способна ни  двигаться
как следует, ни поставить общину выше своего выводка. Ее программирует
природа. - Брайдик вдруг сменила тему, которая была ей явно неприятна.
- Одно у тебя есть преимущество, Марика. Одна серьезная гарантия. Ты -
в Акарде, который называют Крепостью Умерших  Честолюбиц.  Здесь  тебя
никто не зарежет из страха за себя. У них нет надежд, у  силт  Акарда.
Они - те,  кого  сбросили  с  лестницы,  но  кого  считают  достаточно
опасными, чтобы отправить в пожизненное изгнание.  Враги,  которых  ты
здесь наживаешь, ненавидят тебя потому, что боятся твоей силы, или  по
менее эгоистичным  причинам.  Горри  ужасается  того,  что  можешь  ты
значить для будущего общины. Она уже давно говорит, что ловит отблески
дальнего завтра. С твоего прибытия ее пророчества стали еще истеричнее
и мрачнее.
   Марика сидела, положив челюсть на  лапу,  с  видом  всепоглощенного
внимания, чтобы Брайдик не прекращала болтовню. Эта болтовня Марику не
раздражала, поскольку в нескончаемых речах связистки  Марика  находила
информацию, которую другие силты если и сообщали, то неохотно.
   - Самая большая опасность тебя ждет, когда  ты  привлечешь  к  себе
внимание тех, с Юга. А ты привлечешь, боюсь. Если ты  хоть  наполовину
такая, как  считает  Горри.  Если  ты  будешь  проявлять  тот  упрямый
характер, который уже  показала.  Им  придется  обратить  внимание.  -
Брайдик играла с видеоэкраном. Что-то ее тяготило.  -  Если  тебе  лет
шесть-семь не мешать, а ты будешь учиться с той же скоростью,  цензуры
всей общины будет недостаточно, чтобы тебя здесь удержать. - Связистка
отвернулась и пробормотала себе под нос: - Сила есть сила.
   К такой болтовне Марика уже привыкла. Брайдик намекала  и  наводила
на одни и те же идеи много раз. Теперь она говорила почти прямо, но ее
замечания содержали не больше смысла, чем тогда, когда  Марика  пришла
впервые.
   Марика проглатывала книгу за книгой  и  узнавала  кое-что  о  своем
даре, но почти ничего - об  истинной  внутренней  работе  сестричества
Рейгг. Она не могла удержаться от перевода того, что видела и слышала,
в привычные понятия Дегнанов.
   Силты произносили слово "община" с тем почтением, с которым Дегнаны
поминали Всесущего. Но повседневная жизнь,  казалось,  была  своя  для
каждой сестры - сила есть сила - и такая  запутанная,  что  перед  ней
жизнь приграничных "дикарей" казалась образцом порядка. Меты  Верхнего
Поната никогда бы  не  подвергли  свою  стаю  опасности  в  борьбе  за
господство. Марика, правда,  подозревала,  что  видит  все  в  теневых
тонах. Брайдик, например, эта сторона жизни силт беспокоила мало.
   В тот момент Марике не пришло в голову поинтересоваться почему.
   Она встала с кресла и стала ходить по комнате. От речей  Брайдик  у
нее возникло какое-то беспокойство.
   - Старайся их чем-нибудь отвлечь, - говорила Брайдик. - Ты почти  в
буквальном смысле борешься за свою жизнь. Будь очень осторожна. -  Тут
она снова сменила тему. - На глаз незаметно, но таяние  уже  началось.
По мониторам видно.
   Марика подошла к видеоэкрану, за которым сидела Брайдик.  С  вещами
было  проще,  чем  с  метами.  Она  уже  научилась  бойко  стучать  по
клавиатуре, хотя не понимала и трети из того, что рассказывала Брайдик
о том,  как  она  работает.  Электроника  для  нее  была  еще  большим
колдовством, чем собственный дар. Дар был  естественным  и  признанным
фактом - как собственное зрение. Ведь о зрении не задаешь  вопросов  и
не начинаешь его изучать. А машина,  которая  делает  работу  мозга...
чистое колдовство.
   По экрану бежали извилистые столбики цифр.
   - А что, разве на Севере теплее, чем здесь?
   Марика не чувствовала, чтобы хватка зимы ослабевала.
   - Нет, просто  всюду  чуть  теплее.  -  Связистка  послала  команду
небольшой регулировки на устройство, которое  называлось  затвором.  -
Тревожит это меня. Этой зимой было столько снега, что небольшой подъем
температуры может дать такое таяние, которое система не выдержит.
   - А ты открой затвор полностью. Прямо сейчас.
   - Тогда  резервуары  опустеют,  а  этого  допускать  нельзя.  Нужно
держать  определенный  уровень,  чтобы  хватило  потока  на   вращение
генераторов. Мою работу без энергии делать невозможно.
   Марика  хотела  было  задать  вопрос,  но  тут  ее   что-то   будто
пощекотало. Она подпрыгнула, как вспугнутый щенок. Брайдик  немедленно
отозвалась рычанием и оскалом - рефлекс взрослой  меты  на  угрожающую
щенку опасность.
   - Что случилось, Марика? - Она сама удивилась своей реакции.
   - Сюда кто-то идет. Кто-то из силт. Мне надо идти.
   Ей не полагалось находиться  в  центре  связи  и  подвергаться  его
излучению.
   Ей много чего не полагалось. Но она все равно это делала. Например,
украдкой заглядывала к Грауэл и Барлог.  Силты  не  караулили  ее  все
время. Она просто стала меньше спать. А охотницы  крепости  вообще  не
были склонны  ни  смотреть  за  ней,  ни  докладывать  о  неподобающем
поведении.
   Она подозревала, что в этом  заслуга  Грауэл  и  Барлог,  хотя  они
непрерывно  при  каждой  короткой  встрече  увещевали  ее  вести  себя
осторожнее.  Ей  случалось  улавливать  намеки,  что  ее  одностайницы
заработали себе среди лишенных дара насельниц крепости репутацию  мет,
которых лучше не трогать.
   Через проход, ведущий на  крышу  к  металлическому  дереву,  Марика
скользнула наружу. Тамошняя аура все еще мешала ей ориентироваться, но
не настолько, чтобы  она  не  смогла  в  лунном  свете  прокрасться  к
северной стене и там застыть, глядя на свирепую поземку.
   Она никак не могла заметить признаков, что зима слабеет.
   Краем глаза Марика уловила какое-то движение. Она  не  повернулась,
зная, что, когда она посмотрит, там уже никого не будет. Если  она  не
напряжет свой дар до силы удара молотом.
   В большое серое небо она тоже не посмотрела, хотя чувствовала,  как
оно стучится к ней, взывая.
   Когда-нибудь, подумала она. Наступит день. Если Брайдик права,  она
там будет.


3

   Луны плыли через ночное небо игривой стайкой в  таких  соединениях,
которые казались невозможными в доступном с земли двухмерном виде. Они
должны были бы друг от друга отскакивать.
   Как говорили наставницы Марики, малые луны  иногда  сталкиваются  с
Клыком или Гончей. Но последнее такое столкновение было  замечено  два
столетия назад, а предыдущее - еще за тысячу лет. Каким бы ни казалось
забитым ночное небо, столкновения бывали редко.
   - Ты снова мечтаешь, Марика, - сказал ласковый  голос  прямо  ей  в
ухо. Она подпрыгнула, поняв, что  остановилась  на  ходу.  Ее  догнала
Барлог, которая шла в арьергарде на сотню ярдов позади. Когда охотница
задала  вопрос,  в  ее  словах  послышалась  мягкая  усмешка.   -   Ты
собираешься переделать мет  этой  крепости  по  своему  образу,  а  не
меняться по их подобию?
   Марика не ответила. Она выдернула тупой конец  копья  из  размякшей
земли и побежала вперед и вверх по холму со  срезанной  вершиной.  Она
поняла.  Барлог  сделала  свое  очередное  ехидное  замечание   насчет
упрямого сопротивления одной щены, которая не хочет  приспосабливаться
к жизни силт.  Сопротивления  тихого,  пассивного,  к  которому  почти
невозможно придраться, но все же неизменного. Она училась с  жадностью
голодного  стервятника,  но,  к  отчаянию  большинства  силт,  с  виду
оставалась все той же дикаркой.
   Бессознательно - а может быть, инстинктивно - она делала именно то,
что надо, чтобы избежать внимания более далеких сестер Рейгг. Гордость
не позволяла сестрам Акарда доложить, что они не способны справиться с
дикаркой.
   Марика  вернулась  на  место  в  задних  рядах  основной  группы  и
подстроилась под бег сестры впереди. В отряде было двенадцать  силт  и
двенадцать охотниц, и он шел к северу  от  Акарда.  Луны  над  головой
висели  неестественно  низко.  Некоторые  охотницы  несли   отрезанные
уши-трофеи,  но  хорошей  охоты  не  получалось.  Кочевники  мастерски
избегали  контакта.  Сестры,  способные  к   дальнему   прикосновению,
сообщали, что у других отрядов охота не лучше.  Все  было  так,  будто
кочевники все время  знали,  где  находятся  преследователи.  Немногие
захваченные были подранками,  слишком  слабыми,  чтобы  удержаться  со
своей стаей, и почти все мужчинами.
   Происходило что-то очень тревожное. Орда кочевников не  развалилась
на мелкие группы после гибели верлена. Старших силт Акарда  это  очень
беспокоило. Почему - они не объясняли. По крайней  мере  не  объясняли
Марике.
   Пока что она не принимала участия в охоте. Просто бежала со стаей и
училась, чему надо было учиться, любовалась незнакомыми видами, горами
и ущельями, водопадами и деревьями, подобных которым она и  вообразить
не могла, пока жила в  родном  стойбище.  Любовалась  миром  в  ночном
свете,  с  его  странными  и  неизвестными  созданиями,  ароматами   и
опасностями.
   Охотничьи  отряды  покинули  Акард  вскоре  после  слабеющих   бурь
уходящей зимы, когда  Север  еще  был  покрыт  снегом.  Им  были  даны
инструкции безжалостно преследовать отступающих кочевников, загнать их
обратно в Зотак и дальше. Марика не очень понимала, что делает старшая
жрица, но ясно осознавала, зачем ее послали с отрядом.
   Ее  присутствие  в  крепости  рождало  беспокойство.  Старые  силты
отказывались иметь с ней дело. Они хотели убрать ее от  себя  хоть  на
время, чтобы восстановить душевное равновесие. А может быть,  спокойно
решить, что делать с ней дальше.
   Марика не позволяла себе  сильно  об  этом  задумываться.  Варианты
вырисовывались слишком мрачные. Она не была настолько уверена в  своей
безопасности, как говорила ей Брайдик. Старшая  жрица  Кеник,  Хлес  и
Горри постоянно подчеркивали, что она полностью зависит от их милости.
И еще на ней лежала ответственность за Грауэл и Барлог. Почему  бы  ей
не быть более покладистой и менее отстраненной? Она старалась, но  они
все время находили какие-нибудь признаки неуступчивости или бунта.
   Отряд остановился. Вернулась охотница из высланной вперед группы  и
доложила:
   - Мы вон там. Вот за этой большой  скалой.  -  Она  показала  лапой
вперед.
   Марика оперлась на копье  и  слушала,  благодарная  за  возможность
перевести дыхание. Они лезли вверх уже с самого заката, и до этого еще
три ночи. А теперь  они  дошли  до  запланированного  конца  маршрута.
Осталось повернуться и начать длинный спуск к Акарду.
   - С обрыва видны их костры, - сообщила разведчица.
   Марика встрепенулась. Кочевники? Так близко? И настолько уверены  в
своих силах, что жгут костры ночью?
   Стая ответила сердитым ворчанием. Вскоре Марика оказалась  на  краю
большого обрыва и глядела на мигающее пятно костров, как облако  звезд
за много миль отсюда.
   - За Разломом они чувствуют себя в безопасности, - тихо  произнесла
Райзин - силта, стоявшая во главе отряда.  -  Думают,  мы  там  их  не
тронем, чтоб им  провалиться!  Дальний  контактер!  Где  она?  Дальний
контактер, ко мне! Мне нужны инструкции из  Акарда.  Нужен  контакт  с
другими отрядами - сообщи им, что мы нашли дикарей.
   Даже в темноте Марику  захватила  величественность  зрелища.  Когда
остальные отошли выполнять приказы или разбивать лагерь, она осталась,
не в силах оторваться от лунного блеска туманов, ручьев,  озер,  пятен
нерастаявшего снега. И от этого созвездия костров.
   Как только взгляд ее падал на дальний лагерь, она испытывала наплыв
чувств, которые она считала  полностью  угасшими.  Но  оказалось,  что
глубоко зарытые гнев и ярость еще тлеют.  Она  хотела  посчитаться  за
Дегнанов.
   Первый призрачный свет нарождающегося  дня  загасил  слабые  звезды
востока. Марика вернулась в свой лагерь, где нашла Райзин в  окружении
двух  силт  -  дальних  контактеров  -   за   оживленной   перебранкой
вполголоса. Просьба о разрешении продолжать преследование за  Разломом
была отклонена.
   В Акарде приближалось время церемоний,  будет  и  без  того  трудно
успеть обратно к их началу. Если же пойти еще на север,  то  церемонии
придется пропустить.
   К ритуальным  обязанностям  Марика  относилась  равнодушно.  И  она
позволила себе перебить:
   - Госпожа! Позволено ли мне будет наблюдать за лагерем кочевников?
   Силта посмотрела на нее с изумлением:
   - Ты? Добровольцем? Не может быть. Интересно, что у  тебя  на  уме?
Ладно, давай. Хоть на что-нибудь сгодишься.
   Райзин Марику не любила, Марика честно делала свою  долю  работы  и
более, но  Райзин  обвиняла  ее  в  лодырничестве  -  быть  может,  за
склонность к мечтаниям.
   Сейчас Марика смирила  гнев  и  вернулась  к  краю  Разлома.  Найдя
удобный выступ, она устроилась там.
   Свет разгорелся настолько, что затмил уже все звезды,  кроме  самых
западных.
   В небесах мира Марики звезд было  мало.  Так,  несколько  сотен.  И
большинство - такие слабые, что их едва различал  самый  острый  глаз.
По-настоящему яркими небесными телами были  только  луны  и  ближайшие
планеты.
   Свет разгорался, а  Марика  все  сидела,  неподвижная,  как  деталь
ландшафта, все так  же  благоговейно  созерцая.  Чем  ярче  становился
рассвет, тем больше захватывало ее зрелище.
   Разлом был трещиной в  земной  коре,  наклоненной,  как  чудовищная
мостовая, выкорчеванная из земли гигантским рычагом. Перед Марикой  на
две тысячи футов вниз уходил обрыв. Разлом простирался в обе  стороны,
насколько хватал глаз. За ним, как географическая карта, лежал  Север.
Только эта карта была местами затенена туманами над озерами и  реками,
выливающимися за края. Ландшафт был  в  основном  плоский  и  луговой,
даже, быть может, болотистый, но дальние зеленые полосы за  ним  могли
быть только лесами. За ними начиналась тундра.
   Марика глянула на восток, пытаясь отыскать Большой Провал - широкую
трещину в  стене  Разлома,  сквозь  которую  мигрировали  кочевники  и
кропеки и через которую кочевники  сейчас  отступили.  Те,  что  ушли,
поскольку ходили слухи, что многие решили остаться в  Верхнем  Понате.
За ними тоже охотились отряды из Акарда.
   Провала не было видно.
   Широкие равнины Севера гипнотизировали. Марика не могла смотреть на
них и не впасть в мечтания.
   Что-то коснулось ее сознания, легко,  как  дуновение  ветерка.  Она
автоматически отпрянула, сосредоточилась... И очень испугалась.
   Эта силта была не из отряда. Это была силта оттуда.
   Несмотря на всю  свою  решимость  выучиться,  Марика  пока  владела
только самыми азами умственных упражнений и самоконтроля силт.  Сейчас
она применила то, что  знала,  успокоилась,  избавилась  от  эмоций  и
углубилась в себя,  отыскивая  отдушину,  которую  учила  ее  находить
Горри.
   Это был один из редких моментов, когда отдушина открылась легко,  и
Марика скользнула  в  царство  призраков,  где  реальный  мир  казался
нереальным, как чэйфовый сон. Марика ухватила  крохотного  призрака  и
велела отнести ее к лагерю кочевников. К ее удивлению, он повиновался.
   Она раньше часто это пробовала, но получалось всего несколько  раз,
когда она хотела причинить зло, когда ее вел инстинкт, когда  железный
механизм ее воли двигался черной ненавистью.
   Удача была неполной. Ей не удавалось точно вести  призрака.  И  она
уловила лишь случайные отблески лагеря.
   Но этого хватило.
   Ее полоснул ужас.
   Кочевников были тысячи. Большинство - только шкура да  кости,  вряд
ли в  лучшем  виде,  чем  захваченные  отрядом  во  время  охоты.  Все
захваченное в Верхнем Понате мало пошло им впрок. Хуже всего  было  от
вида голодающих щенков, потому что молодой мете трудно их ненавидеть и
легко впасть в сочувствие.
   Призрак  миновал  кого-то  в  черном.   Кого-то,   не   пораженного
дистрофией. Кого-то, кто  спорил  с  несколькими  главными  охотницами
кочевников. Марика  хотела  обернуться  и  посмотреть,  но  не  смогла
управиться с призраком. Только мелькнул вдали кто-то в черном.  Одежда
была, как у силты,  но  в  каких-то  мелочах  отличалась  от  знакомой
Марике.
   До нее донесся дребезжащий звук  вроде  визга,  пришедший  из  того
мира, где ждало ее тело, окаменев на выступе, нависающем над Разломом.
В нем слышал