ько  в  один
конец. Вот вы, например,  Ген-Нау,  можете.  А  мы  с  полковником,  или
ребятишки - увы. Можно сказать, Железный Круг посадил нас на цепь.
   - Так что же за эксперимент, меккос? - перебил его Виктор Михайлович.
   - Незапланированный эксперимент, полковник.  Но  вынужденный.  Вчера,
уже ближе к ночи, ко мне  явилась  одна  важная  особа...  сам  господин
Магистр, Юрий Иванович.  Явился  он  за  объяснениями.  Сами  понимаете,
безобразие, нарушаются договоренности, срываются сроки... люди готовы  к
переносу, ждут... и сам Юрий Иванович ждет обещанных долларов.
   - По тысяче с носа? - сухо уточнил Виктор Михайлович.
   - Представьте себе, тысяча двести... Магистр включил  счетчик...  Уже
две недели просрочки,  он  полагает,  полтора  процента  в  день  вполне
допустимы.  Короче  говоря,  сей  неприятный  господин   позволил   себе
угрозы... Понимаете, он вздумал угрожать мне! Какие-то  серьезные  люди,
не понимающие шуток... какие-то юридические неприятности... проблемы  со
здоровьем... внезапные проблемы... потом, говорит, у вас  тут  племянник
Сережа завелся... ничего себе мальчик, смазливый... всякие тут  возможны
мнения, понимаете... внимание различных органов уж во  всяком  случае...
плюс к тому же разговоры... возможно, с квартирки придется съехать...  а
найти другое жилье будет проблематично, ибо... в общем, не помню, в  чем
заключалось  его  "ибо".  И  это,  заметьте,  человек,  претендующий  на
обладание неким сокрытым знанием...  указатель  заблудшему  человечеству
целого веера светлых путей... Ему так хотелось денег и он так боялся уже
упомянутых "серьезных людей", что забыл, к  кому  пришел.  Хорошо  хоть,
мальчишки дома не было, умотал куда-то в гости... а то  при  нем,  право
слово, неудобно. Короче говоря, я выслушал  Юрия  Ивановича  и  попросил
извинения.  Перенос,  несомненно,  состоится...  Вот  прямо   сейчас   и
состоится... Он, кажется,  что-то  понял,  попытался  даже  заграждающую
стену  выставить...  бездарь...  Я  лишил  его  члены  движения,  потом,
позаимствовав толику его живой силы,  открыл  в  Тонком  Вихре  канал...
поверьте, это стало даже проще, чем раньше.
   - И куда же вы  направили  этот  канал?  -  заинтересовался  Геннадий
Александрович. - Как вообще выбирается направление?
   - Ну... -  протянул  Хайяар,  -  тут  есть  разные  методы.  Все  они
достаточно условны... но в данном случае я всего лишь распределил  волны
силы так, как делал это, переходя в Древесный Круг.  И  напутствуя  Юрия
Ивановича легким  пинком,  отправил  его  туда...  Надеюсь,  он  все  же
дойдет... если, конечно, я и впрямь не ошибся в направлении. Иначе  путь
его окажется вечным.... Но все-таки раньше я не  ошибался.  Думаю,  Юрий
Иванович уже там... воздух в Древесном, во всяком  случае,  свежий,  для
здоровья полезный...
   - А флора и особенно  фауна  там  тоже  полезная?  -  уточнил  Виктор
Михайлович.
   - Ну, это уж как  получится,  -  Хайяар  сделал  паузу.  -  Возможно,
прибьется к какому-нибудь племени... и если его  не  съедят...  шаманом,
конечно, не станет, духом слабоват,  но  какую-нибудь  пользу  обществу,
может,  и  принесет.  Вдруг  у  него  получится   выделывать   кремневые
наконечники копий, или, скажем, костяные иглы...
   - Это жестоко, - задумчиво сказал Геннадий Александрович.
   - Это необходимо, - ледяным тоном  возразил  Хайяар.  -  Заметьте,  и
вашей  Страже  станет  заметно  легче.   Слишком   вы   тут   обременены
предрассудками и обессиливающей жалостью, именуемой здесь законностью.
   - Надо полагать, себя вы ставите выше закона?  -  мрачно  осведомился
Виктор Михайлович. - Очень не правильная позиция, меккос Хайяар. Вернее,
Константин Сергеевич. Ведь именно под этим именем  вам  и  придется  тут
жить. А значит, извольте быть законопослушным  гражданином.  Это  я  вам
совершенно официально заявляю.
   - Да понимаю я все, полковник, не кипятитесь. Только  ведь  некоторые
узелки иначе как мечом не развяжешь.  Ну  не  будете  же  вы  устраивать
следствие по делу об исчезновении гражданина Сухорукова?
   - Мы не будем. Будет милиция. Как же так, был  гражданин  -  и  нету.
Объявят розыск.
   - Мне почему-то кажется, что это случится нескоро, - ответил  Хайяар.
- Ибо никто ведь не  подаст  заявления.  Юрий  Иванович  был  одинок,  а
любовницы тут не проходят... Если кто и будет его искать, то  разве  что
его бандитская крыша. Но они предпочтут сделать это неофициально.
   -  Вы  понимаете,  в  какую  историю  можете   влипнуть,   Константин
Сергеевич?  -  вздохнул  полковник  Петрушко.  -  Бандиты  -  это  очень
серьезно, и надеяться на магию тут я бы не стал. Не хватит у вас на всех
наших бандитов магии.
   - А я бы все-таки стал... - заявил Хайяар. - Впрочем, с этой квартиры
и  впрямь  лучше  бы  съехать.  Согласитесь,  все-таки  неудобно,   одна
комната... а не пройдет и нескольких лет, как этот  несносный  мальчишка
приведет жену... словом, вы понимаете. Короче говоря, я надеюсь на  ваше
содействие... не магией же доллары плодить, правда?
   - Ну вы и наглец, Хайяар, - крякнул Виктор  Михайлович.  -  Ладно,  к
этому вопросу мы еще вернемся... в рабочем порядке. Сейчас все-таки надо
понять другое.
   - Вот именно, - подтвердил Геннадий Александрович. -  Я  лично  понял
следующее: переход в сопредельный мир возможен лишь  для  человека,  так
сказать, ранее не выезжавшего. И оказавшись в том  мире,  путешественник
автоматически   становится   невыездным,    остается    там    навсегда.
Следовательно, все-таки кое-какое взаимодействие миров возможно. Хотя бы
передача информации. Астральная связь до сих пор не работает,  наверняка
из-за повреждения межмировой  среды...  то  есть,  по-олларски,  Тонкого
Вихря. Но передавать сообщения с гонцами все-таки реально.
   - Немного же найдется дураков, готовых  навсегда  оказаться  в  чужом
мире, - заметил Хайяар.
   - Зря вы так думаете, - задумчиво протянул Виктор  Михайлович.  -  Уж
чего-чего, а дураков у нас всегда хватает... полагаю, и у вас  в  Олларе
тоже. Дураков, которым посулят райскую жизнь... или  хотя  бы  приличное
вознаграждение семье... или, как вариант, скрывающиеся от  правосудия...
Ох, чувствую я, что нашему Управлению придется над этим поработать.
   - А может, все это временно? - подал голос Геннадий Александрович.  -
С чего мы вообще взяли, что произошедшие изменения необратимы?  В  конце
концов, прошло всего  шестнадцать  дней.  Может,  Тонкий  Вихрь  все  же
самовосстановится?
   - Хотелось бы верить, - вздохнул  Хайяар.  -  Но  верится  с  трудом.
Поймите, в Тонком Вихре вообще нет времени... в обычном смысле слова.
   - Что же это, вечность? - присвистнул Петрушко.
   - Нет, поскольку изменяться он все  же  способен.  Но  заметьте,  эти
изменения если и случаются, то раз и навсегда.  Поджаренную  яичницу  не
превратить обратно в сырые яйца. Негодяй Диу знал, что делал. Неужели вы
думаете, он не предусмотрел бы такой возможности? Эх, знать бы,  где  он
обретается сейчас...
   - А что, разве он не погиб в момент катаклизма?  -  хмыкнул  Геннадий
Александрович.
   - Может, и погиб, - невесело откликнулся Хайяар. - Хорошо бы оно было
так. Но от этой сволочи, Ген-Нау,  можно  всего  ожидать...  надейся  на
лучшее, но готовься к худшему.
   - Что ж, - протянул Виктор Михайлович. -  Давайте,  в  конце  концов,
сформулируем "сухой остаток". Во-первых, все, побывавшие в иных  Кругах,
больше уже не смогут покинуть Землю.  Все  мы,  путешественники,  теперь
привязаны к ней. Во-вторых, односторонние переходы все-таки  возможны  и
должны  быть  взяты  под  контроль.  В-третьих,  надо  решить  несколько
практических вопросов, насчет обустройства олларцев. К счастью, это  как
раз не очень сложно...  хотя  товарищ  Вязник,  по  своему  обыкновению,
начнет ныть на нехватку фондов и сопутствующие проблемы... но никуда  не
денется. Меня больше беспокоит адаптация ребят... давайте уж называть их
по-новому, Сережа и Семен. Все-таки психологический шок серьезный...
   - Интересно, а об адаптации так называемого Темы что  вы  думаете?  -
фыркнул Хайяар.
   - Хья-Тинау? Вот уж за кого  я  спокоен,  -  отозвался  полковник.  -
Взрослый,  умный,  уравновешенный  человек.  Устроился,  между   прочим,
работать  при  православном  храме...  кстати  говоря,  в  приходе   Ани
Чердынцевой... пока на  строительном  поприще,  но  я  думаю,  это  лишь
начало.
   - Да, - сумрачно согласился Хайяар, - это лишь  начало.  Этот  далеко
пойдет. Кстати, он из простых единян, или как?
   - Посвященный, - ответил Виктор Михайлович. -  Вдобавок  из  древнего
кассарского рода... только упоминаний об этом он  не  любит.  По  словам
Вестника  Алама,  он  пятнадцатилетним  мальчишкой  сбежал  из  дома   к
единянам... Так что, несмотря на молодость,  приличный  жизненный  опыт.
Да, Алам знал, кого посылать за сведениями... Жаль только, что  сведений
этих он так и не получит.
   - Меня это нисколько не огорчает, - сейчас же заявил Хайяар.
   - А зря, - наставительно заметил Геннадий Александрович.  -  Глядишь,
обогащенные земным опытом, ваши единяне  стали  бы  помягче...  в  конце
концов, умные люди учатся на чужих ошибках, а  Вестник  Алам,  по-моему,
весьма неглуп.
   - Кстати говоря, - добавил полковник, - мы тут недавно  с  Артемом...
ну, то есть с Хья-Тинау обсуждали случившееся в замке. Помните,  все  мы
ломали голову, отчего снятая единянами магия так быстро  восстановилась?
Тема считает, это все из-за того, что они  казнили  вашего  Харта.  Сила
Единого, сказал он, несовместима с пролитием крови. Вот и отошла она  от
единян... на время... и времени этого хватило, чтобы произошло все,  что
с нами и произошло. По-моему, весьма трезвый взгляд.
   - Вот только обсуждать единянские верования мне не хватало, -  Хайяар
медленно, со скукой, цедил слова. -  Замечу  лишь,  что  в  бою  впереди
сарграмского войска идут Посвященные, поют свои заунывные  молитвы...  и
наша магия гаснет,  но  при  том  сарграмцы  льют  целые  реки  крови...
сражаться они мастера... Так что прекрасно у них  этот  самый  Единый  с
кровью сочетается.
   - Ну,  может,  это  на  войне,  -  помолчав,  неуверенно  предположил
полковник, - когда сила на  силу,  значит,  просто  уравниваются  шансы,
отсекая... гм... потусторонние  факторы.  А  вот  когда  они  застрелили
безоружного,   измученного...   не   представлявшего    более    никакой
опасности... увы, наша хандара в тот  момент  как  раз  к  стенам  замка
подъезжала... а то бы я остановил, есть у меня от государя  Айлвы  такие
полномочия... Хья-Тинау,  кстати  говоря,  сказал,  что  ему  стыдно  за
собратьев... не ожидал он такого падения от Тми-Наланси...
   - Вот и шел бы лучше с хандарой, чем в Железном Круге  околачиваться,
- проворчал Хайяар. - А сюда бы вместо  него  того  старика...  Во  всех
отношениях меньше было бы трудностей.
   - Понимаю, - в голосе полковника отчетливо слышалась усмешка, но чему
тут улыбаться, Митька не понял.
   - А раз понимаете, - сейчас же перебил его маг, -  так  объяснили  бы
хоть, Виктор Михайлович, как это ваш пистолет в Олларе стрелял?
   - Какой пистолет? - протянул полковник. - Этот, что ли? Вот, гляньте.
   - Хм... - послышалось парой секунд позже. - Так он же игрушечный!  То
есть похож, разумеется, на настоящий, но...
   - Все очень просто, меккос, -  включился  Геннадий  Александрович.  -
Отправляя Виктора в экспедицию, надо же было предусмотреть  некоторые...
средства защиты... Разумеется, боевое огнестрельное оружие в  Олларе  не
подействует, тут вы правы. Поэтому пришлось на  скорую  руку  сообразить
нечто магическое... но так, чтобы  не  напоминало  никакой  талисман  из
вашего волшебного хозяйства. Поэтому взяли мы с Витей игрушку, зарядил я
ее  своей  живой  силой,  настроил  на  Витины  биополя...  В   качестве
спускового крючка - Лешины стихи. Уж их-то Виктор не забыл бы...  И  как
видите, пригодилось. Этот самый князь,  увидав  пистолет,  изволил  лишь
посмеяться... то есть наш расчет оправдался. Маскировка... вот как вы  с
Хартом маскировали Дмитрия, так и мы скрыли магию под видом техники.
   -  Действительно,  просто...  -  медленно  протянул  Хайяар.  -  Вас,
Ген-нау, оценили бы в Тхаране... Надо  будет  перенять...  если  все  же
каким-то чудом вернусь домой.
 
2. 
 
   После  ужина  Хайяар,  которого  полагалось   называть   Константином
Сергеевичем, тихо подошел к Митьке, тронул за плечо.
   - Ты не  занят,  Дмитрий?  -  в  голосе  его  чувствовалась  какая-то
натянувшаяся струнка. - Мне бы хотелось кое о чем поговорить с  тобой...
Спросить... Дождь кончился, может, выйдем в сад?
   Митька, устроившийся было возле телевизора,  недовольно  вздохнул.  У
него сразу заныло в животе. Ничего хорошего от разговора он не ждал,  но
ведь меккос Хайяар не из тех, кому можно отказать.
   - Ну ладно, пойдемте.
   - Куртку надень, там уже холодно, - проворчал Хайяар.
   Там, на улице, и впрямь было холодно. Дождь кончился, но ветер все не
унимался, гудел и свистел, гнул ветви яблонь,  на  которых  уже  немного
осталось листвы. Ранняя в этом году выдалась осень,  мокрая  и  скучная.
Под ногами хлюпало, пожухлая трава мутно  поблескивала  в  желтом  свете
фонаря. "Люблю я пышное природы увяданье",  всплыли  в  памяти  строчки.
Правда, никакой пышности тут не было -  раскоряченные  кусты  смородины,
черные силуэты яблонь, раскисшая дорожка. По светло-бурому  небу  ползли
темные, похожие на чернильные кляксы облака.
   - В Олларе тоже так бывает? -  Митька  первым  нарушил  молчание.  Он
догадывался, о чем хочет говорить Хайяар, и пытался  если  не  перевести
стрелки, то хотя бы оттянуть неизбежное.
   - В самом Олларе нет. Только на севере Сарграма, - вздохнул старик. -
Как написано у древнего мудреца Илми-Тманни:
 
   Небо свернулось промокшим плащом,
   Ветер ночами кричит ни о чем,
   Скучно скрипят под ногою обломки
   Наших бесцельно растраченных дней.
   Близится та, что окликнет негромко...
   Только не любим мы думать о ней.
 
   Хайяар прочел стихи по-олларски, и Митька судорожно вздохнул. Впервые
за эти две недели  он  услышал  олларскую  речь.  С  Синто  (с  Семеном,
привычно уже одернул он себя) они говорили только по-русски,  чтобы  тот
быстрее привыкал. Понемногу олларские события не то чтобы забывались, но
как-то потускнели в нахлынувшей пестрой суете, где было все - и мама,  и
школа (разумеется, его перевели в девятый класс, куда же они  денутся!),
и новые друзья... тем более что о старых было тоскливо думать.
   - Митя, - сказал Хайяар, - я хочу знать, как именно умер мой  ученик,
Харт. Уже поздно и бесполезно  кому-то  мстить...  тем  более,  ты  ведь
слышал наш сегодняшний разговор... да не смущайся, я ведь  видел  сквозь
стенку... впрочем, достаточно было слышать твое дыхание...  в  общем-то,
никакой тайны здесь нет, да и болтать ты не станешь,  попросту  незачем.
Ладно, не о том речь... Расскажи, что тебе известно о  казни  Харта?  Ты
был с ним в замке, ты мог еще  застать  его,  вернувшись  с  единянскими
войсками...
   В горле у Митьки вырос плотный ком, и стало  вдруг  очень  зябко.  Он
передернул плечами. Как рассказать о последних минутах кассара... о том,
как вершился скорый суд? И кто его вершил? И  что  с  ним  сделает  этот
безжалостный  маг?  Как-то  слабо  верилось  в  его  "мстить  поздно   и
бесполезно". Убьет? Наложит какое-нибудь страшное  заклятье?  Или  всего
лишь выдерет как сидорову козу... как драл его кассар?
   Но и молчать было невозможно. Холодное и скользкое шевелилось  где-то
внутри - то ли в животе, то ли  в  душе...  в  какой-нибудь  из  трех...
Шевелилось и разрасталось... и был лишь  один  выход...  все  равно  как
прыгнуть в темную воду с высокого причала.
   Сперва он говорил глухо, комкал слова, потом речь полилась  свободно,
будто из горла  вынули  затычку.  Всхлипывая,  шмыгая  носом  и  избегая
смотреть Хайяару в глаза, он тем не менее выложил все.
   Старик не перебивал. И лишь после долгого молчания хмыкнул:
   - Что ж... по крайней мере ты не стал лгать...
   Митька помолчал в ответ. Затем отрывисто произнес:
   - Зато вы тоже... Вы убили моих друзей, Илюху и Саньку...  Ну,  почти
убили... Виктор Михайлович сказал, что они до сих пор  без  сознания,  и
врачи не знают, как быть... и сколько им вообще осталось...  Думаете,  я
не понимаю, что у них за болезнь случилась? Вы  из  них  тогда  высосали
эту, как ее... жизненную силу.
   - Да, - согласился маг. - Я воспользовался ими, потому что  их  жизни
для меня ничто... вернее,  на  тот  момент  были  ничем.  Ради  спасения
Тхарана... да... Но скажи, при чем здесь ты и Харт? Уж мой Харт,  как  я
понимаю, вовсе не был для тебя никем... Скажи,  зачем  ты  вообще  ищешь
оправдания? Думаешь, одна кровь смывает другую?
   Митька уставился  на  вымощенную  гравием  дорожку.  Сейчас,  в  луче
фонаря, она поблескивала тысячами мелких желтых лужиц - словно  накидали
золотых монет, бери не хочу.
   - И что же вы  теперь  со  мной  сделаете?  -  отважился  он  наконец
спросить о главном.
   - Что сделаю? - глухо переспросил Хайяар.  -  Я  расскажу  тебе  одну
историю.
   Влажный ветер хлестнул прямо по глазам, и Митька отвернулся.
   - Жил-был мальчик, - голос мага слышался словно  бы  издалека.  -  Он
родился  в  благородной  семье,  отец  его,  владетель  небольшого,   но
старинного города Гира и окрестных земель, был богат, его уважали,  даже
сам государь Ллеу-ла-мош-Айл-Гьороно, отец  нынешнего,  знал  и  отличал
Дмау-ла-Гира. Мальчик же рос, как и подобает юному кассару. У него  были
игрушки, собаки, рабы... с пяти лет его начали  учить  верховой  езде  и
обращению с оружием. Отец, надо сказать, баловал его  и  применял  розгу
реже, чем следовало. Но мальчик все равно рос достойным отпрыском своего
семейства.
   Все кончилось, когда мальчику исполнилось десять лет. В тот год,  год
Великой Ящерицы, случилась большая  засуха,  урожай  пропал,  и  начался
голод. Государевы жрецы спросили Высоких Господ, кто же  виновник  беды?
Они, совершив положенный ритуал,  гадали  и  на  летящих  птицах,  и  на
внутренностях овец, и на застывающем воске. Каждый раз ответ был один  -
всему причиной зломерзкое учение единян, отвергающих наших древних богов
и вещающих о каком-то новом, никому неизвестном Боге, который -  вот  уж
поистине глупость! - сотворил миры из ничего, сотворил и Высоких Господ,
которые, дескать,  возгордились  и  отпали  от  Него.  Не  время  сейчас
пересказывать все их бредни, главное  же  в  том,  что  старый  государь
воздвиг строгие гонения на единян. Их полагалось выслеживать и  хватать,
и этим должны были заниматься равно  как  государевы  чиновники,  так  и
владетели земель. В том числе обязанность эту  должен  был  исполнять  и
Дмау-ла-Гир. И люди кассара действительно захватили небольшую единянскую
общину, несколько семей и старца-Посвященного.
   И вот тут кассар  допустил  страшную  ошибку  -  вместо  того,  чтобы
немедля казнить отступников либо  препроводить  их  в  городскую  Палату
Наказаний, он начал выспрашивать у них, в чем же состоит их вера?  Может
быть, ему показалось занятным их безумие, может быть, в  тот  момент  он
просто скучал... однако вступил с единянами в споры и собеседования. И в
итоге сам подхватил заразу зловерия.  Он  скрыл  единян  в  своем  доме,
кормил их и даже готовил  им  побег  на  север,  где  в  лесах  несложно
укрыться от государевых воинов. Неизвестно,  успел  ли  сам  он  принять
"водное просвещение",  но  это  и  неважно.  Предательство  Дмау-ла-Гира
вскрылось, один из его рабов, то ли из благочестивых соображений, то  ли
надеясь на  награду,  донес  в  Тайную  Палату.  Дело  дошло  до  самого
государя, и тот, разгневавшись,  повелел  примерно  наказать  предателя.
Поручил он это не кому иному, как дакассару Диу-ла-мау-Тмеру, чьи  земли
соседствовали с землями Гиров. Князь Диу за это получал в  собственность
все имущество отс