имся ли когда-нибудь...  Веди
себя хорошо, не позорь Тхаран. Да  будут  благосклонны  к  тебе  Высокие
Господа...
   - Которые? - несмотря на охватившую его бледность, съязвил  парнишка.
- Наши, олларские, или которого Тема тогда в парке позвал?
   - Вернусь  -  выдеру,  -  пообещал  Хайяар  и,  преодолев  мгновенную
слабость, шагнул прямо в темное  облако,  которое  жадно,  словно  пламя
костра,  охватило  его  фигуру.  Свет  померк,  вернее,  превратился   в
маленькое желтое пятнышко, в готовый погаснуть огонек  свечи,  и  оттуда
слабо донеслось:
   - Возвращайтесь!
 
16. 
 
   Насколько же расширилась Темная Дорога! В прошлый раз,  когда  Митька
пробирался неизвестно куда, шарахаясь от призраков ("которые даже  и  не
призраки"), ему казалось, достаточно  раскинуть  руки  -  и  упрешься  в
черные стены. Теперь же под ногами было целое шоссе, и по четыре в  ряду
тянулась  по  нему  техника  -  тупорылые  БМП,  ощетинившиеся  стволами
пулеметов, на броне -  солдаты  в  серо-зеленом  камуфляже...  Блин!  Он
покрутил головой, и наваждение исчезло. Не броневики -  кони,  мохнатые,
спокойные кони, и в поводу их ведут солдаты... не в камуфляже,  конечно.
Серые куртки из какой-то очень плотной  ткани,  на  которую  к  тому  же
нашиты бронзовые пластины. За спиной у каждого - овальный выпуклый  щит,
на поясе - длинный и слегка  изогнутый  меч,  такой  был  у  кассара.  К
лошадиным седлам приторочены копья.
   Идет хандара. Пять тысяч воинов, опытных, умелых рубак.  То-то  будет
подарочек князю... если, конечно, тот  еще  не  загнулся  от  волшебного
камня,  что,  взорвавшись,  разворотил   ему   кишки.   Правда,   старый
Тми-Наланси сомневается. "Эх, Митика, - усмехнулся он ночью,  у  костра,
когда, вымывшись и обсохнув, Митька сидел на конской попоне и ел  только
что испеченное на углях, невероятно вкусное мясо. - Это было бы  слишком
просто. Ведь князь Диу, дакассар - не простой  человек,  он  маг,  и  не
простой маг, а Глубинного Посвящения. Он столь тесными  узами  связан  с
врагом нашим, противником Бога Единого, что обычными средствами  его  не
умертвить.  Спасет  его  Противящийся,  которого   рабы   идолов   зовут
Господином мрака. Спасет, залечит раны. Нужен ему князь, ведь  врагу  не
дано своею  лишь  силою  действовать,  нужно  через  человеков...  сынов
погибели. Им-то он и дает могущество, дает власть. Потому и сокрушим  мы
негодяя не железом и не огнем, а молитвою к Единому. И вот когда растает
магия, иссохнут потоки живой силы - тогда время заговорить мечу.
   - А детей-то спасти получится? - Митька сразу перешел к  главному.  -
Ну, про которых я рассказывал? Которые за невидимыми стенками...
   - По милости Единого, - кивнул старик. - Стенки рухнут, ведь в  замке
больше не останется магии. Только удастся ли всех их исцелить? Бывают же
такие раны и такие муки, что бессильно искусство любого целителя. Тут уж
смотря как решил о них Единый. Будем надеяться на Его  милость,  на  то,
что явит чудо.
   Митька тоже надеялся на чудо,  потому  что  именно  чудом  было  все,
случившиеся с ним за этот  бесконечно  длинный  день.  Битва  кассара  с
князем, ужасы Темной Дороги, потом - болото,  неминуемая,  казалось  бы,
смерть. Как говорилось еще в детском саду  -  "буль-буль,  карасики".  А
вместо этого - звездное небо над головой и множество -  сотни,  если  не
тысячи костров, куда ни кинешь взгляд. Кругами  стоят  темные  шатры,  в
низине пасутся стреноженные кони, черными  тенями  скользят  по  границе
лагеря сторожевые. Хандара все вместе называется. Пять тысяч  воинов.  А
всего у государя Айлва-ла-мош-Кеурами семьдесят хандар. Правда, основные
силы движутся иным путем - покорять безбожный Оллар. А замок Айн-Лиуси в
стороне, и брать его решено двумя хандарами.  Вторая  тоже  движется,  с
другой стороны, и завтра они встретятся у стен замка.  Вернее,  в  самом
замке, если удастся план Посвященного Тми-Наланси. -  Как  же  вы  тогда
спаслись? - все недоумевал Митька. - Ведь колодец же, наверное, глубокий
был, а сверху камни кидали. Вся деревня кидала.
   - Кидала, - согласился старик. -  Знали  ведь,  не  кинешь  -  самого
казнят. Надо очень сильно полюбить Единого, чтобы не испугаться за  свою
жизнь. А они, бедняги,  еще  не  успели  полюбить.  Весть  только-только
коснулась их умов и не успела еще проникнуть в сердца. Зерно,  и  то  не
сразу прорастает... Ну ничего, слово было сказано - и слово начало в них
жить.
   - Между прочим, я камень не кидал, - с  некоторой  гордостью  сообщил
он.
   - Знаю, - кивнул  Тми-Наланси.  -  Только  тебе-то  смерть  никак  не
угрожала. Хаграно этот скорее сам бы десять раз умер, чем это  допустил.
Уж что-что, а это прочитать в его сердце было несложно.
   - Зато потом мне все равно от него  досталось,  -  зачем-то  возразил
Митька.
   - А ты бы хотел иначе? - усмехнулся вдруг старик. - Знаешь, наверное,
это было тебе полезно.  За  все  приходится  платить,  за  смелость,  за
верность, за совесть... Не будь этой платы, чего  бы  оно  стоило,  наше
добро? Но как злая вода отличает истинное золото от поддельного,  так  и
здесь... Посылает нам Единый испытания, кому  легче,  кому  тяжелее,  но
всякому по силе его. Что наше земное  страдание  перед  лицом  Вечности?
Миг, пылинка в столбе света. Но без  него  мы  явились  бы  перед  лицом
Единого болтунами и хвастунами. В чем, спросил бы  Он,  проявилась  наша
любовь? В красивых словах? Но красивые слова ничего не стоят,  это  лишь
сотрясение воздуха. В добром поведении? А чего стоит  доброе  поведение,
если оно ничего не стоит? Нет, Митика,  Вечность  достигается  усилиями,
трудами и болью. Чтобы кирпич получился крепкий, его приходится обжигать
в печи. Иначе никак.
   - А все-таки? - Митька не хотел отклоняться от самого интересного.  -
Что с вами там было, в колодце?
   - Да  как  обычно,  -  пожал  плечами  Тми-Наланси.  -  Думаешь,  это
случилось впервые? Меня два раза жгли на костре, пять раз  били  палками
до смерти, кидали в муравьиную яму, сажали на кол. Все это очень больно,
мальчик. Очень  больно  и  очень  страшно.  И  никогда  не  знаешь,  чем
кончится. Просто молишься Единому, чтобы укрепил  душу  и  повернул  все
так, как нужно для спасения всех. И  видишь,  пока  Он  меня  хранит.  А
колодец был почти сухой, лишь на дне плескалось немного воды, по колено.
Потом полетели камни, я упал под их тяжестью, трещали кости...  А  камни
всё падали, но чем дальше,  тем  их  стук  делался  тише.  Потом  пришла
тишина, белая, огромная... Она раскинулась во все стороны, до горизонта.
Под ногами у меня было что-то вроде  рассыпанной  муки...  только  более
рыхлое и очень холодное... холоднее воды из горного ручья. Над головой -
небо, затянутое серыми облаками. И я понял - Единый вновь держит меня  в
Своей руке. Я вознес ему благодарение, но не знал, куда  идти.  А  потом
сквозь облака проступил солнечный блеск, и я  пошел  туда,  где  солнце,
увязая когда по колено, когда по пояс. Никогда раньше не знал  я  такого
холода. И... и не помню, что случилось дальше.  Просто  пришел  в  себя,
лежа в степной траве... как быстро в  мое  тело  возвращалось  тепло!  И
пошел на север, уже к  вечеру  выйдя  к  городу  Иохара-Кангу,  это  уже
сарграмские земли. Почти на тысячу тианну севернее той деревни, где мы с
тобой встретились.
   - Здорово... - выдохнул Митька. - Вот  бы  мне  так,  чтобы  сразу  и
домой... В мой мир...
   - Будь вон в той навозной куче самоцветные каменья, так была бы то не
куча - государева казна, - мягко заметил Тми-Наланси.  -  Единый  -  это
тебе не магический камень, дабы желания твои  выполнять.  Он  творит  не
твою, а Свою волю, и Его воля на самом-то деле для тебя  куда  полезней.
Он  привел  тебя  в  наш  Круг  с  какой-то  целью,  и  выведет,   когда
потребуется, не раньше. Вот сам посуди - только здесь, от нас, которых в
уме почитаешь дикарями, узнал ты о Едином Боге,  ощутил  над  собою  Его
спасающую руку. А ведь там, в Железном Круге, ты и не задумывался о Нем.
Хотя, казалось бы, там встретиться с Ним проще, чем у  нас...  Он  ведь,
согласно преданиям, сперва пришел к вам, открыл вам Себя,  дал  путь.  Я
никогда не был в вашем Круге, мальчик,  я  ведь  не  маг...  но  слышать
приходилось. Наш Направитель, Вестник Алам, в прошлом был  в  Тхаране...
прошел Великое Посвящение,  овладевал  тайными  искусствами...  пока  не
открылась ему истина. Так вот он многое знает  о  Железном  Круге...  он
может даже сообщаться с кем-то оттуда. И судя по  его  рассказам,  плохо
там у вас... лишь немногие сохранили верность  Единому.  Большинство  же
отвернулось от Него и живет только этой, временной жизнью.  Так  что  не
случайно ты оказался тут - иногда  приходится  совершить  путь  в  сотню
тианну, чтобы узнать новость, давно известную в твоем селении.
   - И что же? - насторожился Митька. - Мне, значит, надо  ждать,  когда
этот самый Хайяар закончит у нас свои дела и вернется сюда? А может,  он
их никогда не закончит?
   - Дела его нам известны, - пожевал губами старик,  -  и  Единому  они
неугодны.  Маги  хотят  улизнуть  от  положенного  им  воздаяния,  хотят
властвовать над дикими и  слабыми  народами,  неспособными  постоять  за
себя. Хотят накопить силу и вернуться обратно, в Оллар... чтобы  мстить.
Так что уж не знаю, малыш, как оно получится. Почему-то кажется мне, что
никогда не закончит меккос Хайяар своей работы.
   - То есть его убьют? - уточнил Митька. - Но кассар говорил, тогда и я
умру.
   - И это возможно, - согласился Посвященный. - Мы не можем в  точности
знать  волю  Единого.  Может,  и  умрешь,  и  сразу  войдешь  в  светлое
царство... а может, он сохранит тебе жизнь, ибо есть у него насчет  тебя
иная воля. Вернет ли Он тебя домой? Моли Его об этом, как знать,  может,
твоя мольба совпадет с Его желанием. Тот путь, о котором  ты  знаешь  от
магов - он же не единственный. Захочет Господь - и  без  всякого  лемгну
перенесет тебя домой. А не захочет - никакие маги не помогут. Их сила  -
или от естества природного, или от содействия темных  духов.  Единый  же
превыше этого, Он, сотворивший  Круги,  может  все.  Видишь,  Митика,  я
откровенен с тобой. Я не хочу внушать тебе ложных надежд,  единственное,
на что тебе стоит надеяться - это на Бога Единого. Ни на  магов,  ни  на
владык,  ни  на  хитрые  искусства  не  возлагай   упования,   неминуемо
ошибешься.
   Митька помрачнел. Услышанное оказалось чем-то вроде ледяного  душа  -
когда ты моешься, и вдруг неожиданно отключат  горячую  воду.  Раньше-то
хоть какая-то определенность была,  кассар  говорил  -  месяц,  от  силы
два... А теперь, значит, все  отменяется  и  сидеть  в  этом  Олларе  до
смерти? До, возможно, очень скорой смерти, если лысого колдуна на  Земле
замочат. Или не на Земле, а в этом самом  Древесном  Круге.  Сожрет  его
какой-нибудь пещерный медведь или саблезубый тигр - и готово дело.
   - Не расстраивайся, - старик положил ему сухую ладонь на  макушку,  и
отчего-то стало тревожно и горячо. - Единый видит, как ты хочешь  домой.
Проси его, и я  тоже  попрошу...  Я  же  понимаю...  Есть  у  нас  такая
поговорка: в гостях хорошо, а дома лучше.
   - У нас тоже она есть, - вздохнул Митька. Но все же тоска  съежилась,
отступила. Он, конечно, понимал, что не навсегда. На время.
 
*** 
 
   Сердце сжималось от  радостного  возбуждения.  Скоро,  наверное,  уже
скоро Темная Дорога окончится, и господин  князь  будет  очень  поражен.
Неприятно поражен, смертельно. Что не сделал кассарский камушек, сделают
единянские клинки. Ну и молитвы, само собой.
   Приятно было ощущать на поясе тяжесть клинка. Пускай это не настоящий
боевой меч, а скорее длинный кинжал, но все-таки оружие, не  хуже  того,
что когда-то подарил ему кассар. Того, что  так  и  остался  на  полу  в
"раборатории".
   Клинок ему выдал хмурый, неразговорчивый сотник  Минсо-Йаммо.  Митьке
даже просить не пришлось - с утра, едва  лишь  спев  молитвы  Единому  и
позавтракав горячей жирной кашей, хандара начала  готовиться  к  штурму.
Всадники проверяли упряжь коней, стрелки  чем-то  мазали  тетивы  луков,
иные точили клинки. На первый  взгляд  лагерь  напоминал  муравейник,  в
котором поворошили палкой, на самом же деле каждый  знал,  что  и  зачем
делать. На рассвете натянуло готовые пролиться дождем облака,  но  после
их раскидало ветром, солнце вырвалось на волю и жарило точно так же, как
и всегда.
   Командующий, Оорта-ла-Мирру, довольно молодой еще мужчина, подошел  к
шатру, возле которого, не зная чем заняться,  сидел  Митька.  Складывать
шатер - это в  одиночку  не  выйдет,  это  целая  наука,  а  все  бегают
озабоченные, про него вроде как и забыли.
   Оказалось, не забыли.
   - Что, отрок, маешься? - прогудел Оорта-ла-Мирру. -  А  на  тебя  вся
надежда.
   - Это как? - не понял Митька, но на всякий случай встал.
   -  Видишь  ли,  -  появившись  из-за   командирского   плеча,   начал
Тми-Наланси, - до замка Айн-Лиуси примерно десять тианну.  Это  если  по
земле. Но мы пойдем совсем не так. Мы пойдем той самой  Темной  Дорогой,
которой ты и выбрался из замка. И ты нам ее откроешь.
   - Да я же не умею, - испугался Митька.
   - Уметь ничего не нужно, мы все сделаем сами. Самое главное  -  найти
точное место, где тебя выбросило в  мир.  Там,  на  болоте.  Именно  там
остался вход... отверстие в ткани сущего... прошло немного времени и оно
до конца не затянулось. А уж открыть мы сумеем, если будет  на  то  воля
Единого. И придем в замок, без всякой осады, без лишней крови. Понял?
   - Так я же не помню, где, я же долго по болоту шел... пока тонуть  не
стал.
   - Вспомнишь, - веско произнес Оорта-ла-Мирру. - Тело  само  вспомнит.
Да и Посвященный Тми-Наланси поможет.
   - Это все просто,  -  вновь  заговорил  старик,  -  ты,  главное,  не
волнуйся, а просто вспоминай. А я буду держать тебя за руку. Как  только
ошибешься, не туда пойдешь, я это по руке почувствую.
   - Да, и вот что, - не оборачиваясь, щелкнул пальцами  командующий,  и
из-за его спины вышел сутулый пожилой сотник. - Друг  Имсо-Йаммо,  выдай
отроку меч... какой ему по руке. На  всякий  случай...  Когда  придем  в
замок, - пристально посмотрел он в глаза Митьке, - никуда  не  соваться.
Находиться рядом с Посвященным Тми-Наланси. Нарушишь этот приказ... - он
замолчал, кусая тонкие губы, и Митька ждал, что же последует дальше. Что
посулят - муравьиную яму, кол или, по милосердию  великому,  всего  лишь
прутья лиу-тай-зви?
   - Так вот, нарушишь этот приказ -  прольется  кровь.  Или  твоя,  или
чужая... тех, кто будет тебя охранять, рискуя своими  жизнями.  Нам  это
надо, Митика?
   -  Все  понял,  -  прошептал  Митька.  Оорта-ла-Мирру  умел  говорить
убедительно.
 
*** 
 
   Никаких призраков или глюков на сей раз не обнаружилось. И справа,  и
слева тянулась плотным занавесом тьма, ее не  разгоняли  даже  факелы  в
руках  воинов-"тмаланни"  -  "светоносцев".  Они,  эти  воины,  шли  без
доспеха, без мечей - в одних лишь длинных  белых  плащах,  босые.  Несли
факелы и негромко пели  что-то  заунывное  -  слов  Митька,  сколько  ни
пытался, разобрать не сумел.  Но,  видимо,  именно  их  пение  разогнало
призраков, и оттого Темная Дорога больше не казалась страшной - вроде бы
обыкновенный туннель, как в метро, только куда шире и без рельсов.
   Тми-Наланси шел рядом, в таком же, как у светоносцев, плаще.  Меча  у
него тоже не было, и Митька чувствовал - меч  Посвященному  попросту  не
нужен, как не нужны костыли спортсмену.
   - А как же вы Темную Дорогу-то открыли? - негромко спросил Митька.  -
Сами же говорили, что не маг. Вы и заклинаний-то  никаких  не  говорили,
просто вдруг - и дыра...
   - А тут не обязательно быть магом, - хлопнул его по плечу  старик.  -
Понимаешь, ведь и маг не создает Темную Дорогу - он только находит ее  и
открывает. Темных Дорог на самом деле очень много, мир пронизан ими, как
козий сыр дырками. Умей лишь замечать. Вот маги и умеют, но только  одни
из них пользуются слепыми силами естества, другим же помогают духи тьмы.
А мы, люди Единого, всего лишь просим Его - и если  надо,  Он  открывает
нам пути. Сейчас, сам понимаешь, надо.
 
17. 
 
   В фильмах штурм бывает долгим  и  живописным,  Митька  в  свое  время
немало такого насмотрелся. А тут все вышло  как-то  просто  и,  пожалуй,
скучновато. Светлое пятно, внезапно открывшееся впереди,  резануло  так,
что на несколько секунд он зажмурился. А когда  открыл  глаза  -  лавина
пеших мечников, оставив за спиной конницу, уже деловито, словно огромная
гусеница, вползала во двор замка.  Вползала,  впрочем,  не  то  слово  -
скорее, она растекалась во все стороны, как прорвавшая плотину вода.
   - Слушайте, а если бы открылось не здесь? -  обернувшись  к  спокойно
стоящему Тми-Наланси, спросил Митька. - Если бы там, в покоях князя? Как
бы лошади прошли?
   - Я знал, где открывать, - ответил старик, не  торопившийся  выходить
из душного туннеля. - Даже  находясь  на  Темной  Дороге,  можно  видеть
обычный мир. Конечно, не глазами, нет. Иначе... Это и маги умеют, и  мы,
Посвященные. Здесь, во внутреннем дворе, тоже есть вход...  наверняка  и
князь Диу не раз им пользовался, ведя свои войска на соседей. Но попался
в свою же яму.
   - Чего мы стоим? - Митька схватился за рукоять кинжала. - Пойдемте.
   - Не спеши, - удержал его за плечо  Тми-Наланси.  -  Там  и  без  нас
справятся. Сперва снимут охрану на воротах,  возьмут  оружейную,  оцепят
казармы... Потом конница выйдет за  ворота,  чтобы  остановить  всякого,
бегущего из замка, лучники засядут в башнях и на стене. Тогда  уж  и  мы
выберемся.
   - А князь? - всполошился Митька. - Его же надо срочно ловить!
   - Никуда не денется. Особый десяток  Посвященных  уже,  должно  быть,
проник в его покои. Возьмем князя, не волнуйся. Видишь, как  пригодились
те планы, что ночью мы с тобой вычерчивали на свитках? Без твоей  памяти
все оказалось бы куда сложнее.
   - Думаете, князя так легко захватить? - хмыкнул Митька. - Я же видел,
как он дрался с кассаром Хартом-ла-Гиром. А кассар тоже не хлюпик...
   -  Мальчик,  ты,  видимо,  все  же  не  понимаешь,  -  мягко   сказал
Тми-Наланси. - Сейчас здесь творится воля Единого,  наши  люди  -  всего
лишь клинок в Его руке, а  рубит  Он.  Твой  кассар  идолопоклонник,  он
полагался  лишь  на  свою   силу   и   на   магическое   искусство,   но
Диу-ла-мау-Тмер превосходит его и в том, и в другом. Мы же  отдаем  себя
Господу нашему, и именно Он сейчас действует. Я  чую,  как  незримо  для
обычных глаз льются потоки Его воли. Сейчас во всем замке потеряли  силу
колдовские заклятья. Не сомневайся,  это  не  первый  тхаранский  замок,
который мы берем. И здесь будет то же, что и везде. Так что  помолчи,  и
давай лучше помолимся, дабы не пролилось лишней крови.
   Старик негромко затянул какое-то нескончаемое песнопение,  в  котором
не удавалось даже разобрать отдельных слов - казалось,  звуки  незаметно
перетекают друг в друга, ничем не разделяясь. Что это не олларский язык,
Митька понял сразу. Но перебивать и спрашивать не решился.  И  так  уже,
наверное, надоел своими вопросами.
   Было скучновато и немного обидно. Самое интересное  творилось  сейчас
там, впереди, где жидким золотом расплескался дневной свет.  Там  ловили
сейчас князя, там рубились на мечах с замковой стражей,  там,  наверное,
брали подземную темницу... Может быть, Синто еще жив? Вот здорово,  если
успеют его спасти! Уж единяне-то о нем точно позаботятся! И еще хотелось
заглянуть в  спокойные  серые  глаза  кассара.  Впрочем,  будут  ли  они
спокойными? Да и живы ли оба? Не казнил ли их князь сразу же? Оставалось
лишь надеяться, что он оттянул удовольствие на потом,  сперва  занявшись
собственными рваными кишками. Интересно, а что с  ним  сделают  единяне?
После того, что пришлось увидеть в "раборатории", ничто не показалось бы
Митьке излишним. И все равно, как бы его ни казнили, это не сравнится  с
сотой,