, что с недотепой Владькой. Это будь Хайяар в  хорошем
расположении духа. А то ведь и сердце мог бы выжать как лимон  в  стакан
чая. Вырастить себе  невидимую  руку  -  и  сдавить  пульсирующий  комок
жизни... По словам Гены, это для сильного мага несложно. А Хайяар, он же
Константин Сергеевич Попов, более чем силен. За последний  месяц  ребята
неплохо поработали, многое раскопали. Хотя,  откровенно  говоря,  именно
что повезло. Не окажись он тогда на пути бездарно топившегося Владьки...
Наверное, это судьба. Оказаться в нужное время в нужном  месте  -  такое
дается свыше, а дальше уже разматывай себе клубок, это как раз несложно,
обычная рутина. О Хайяаре теперь кое-что известно. Конечно,  от  прямого
наружного наблюдения, равно как и от электронных жучков, пришлось  сразу
отказаться - под воздействием биополя мага вся эта сверхнадежная техника
моментально ломается, проверено. А "топтунов" Хайяар срисовал бы  и  без
магии, товарищ опытный, сразу чувствуется. Однако есть и  другие,  более
тонкие методы. Вплоть  до  спутникового  слежения.  И  уж  зафиксировать
контакты "Константина Сергеевича" с Юрием Ивановичем Сухоруковым,  более
известным под именем Магистр, труда не составило.
   Очень, конечно, помог Гена. Главное ему удалось тогда, в подмосковных
катакомбах, когда старичок Хайяар развлекался,  водя  очумевшую  команду
укосовцев по центральному штреку. Вперед-назад, вперед-назад, и  так  до
утра. Честно сказать, перенервничали они тогда изрядно.  Никто  ведь  не
знал, куда они попали и чем все это кончится? Тем  более,  что  пещерных
красот и ужасов насмотрелись  они  изрядно.  Семецкий,  тот  вообще  был
уверен, что их забросило в какой-то из параллельных  миров,  нижегородцы
упрямо возились со своей  не  желающей  крутиться  рамкой  и  матерились
сквозь зубы. Один Гена, как потом выяснилось, понимал, в  чем  дело,  но
молчал. Олларский маг решил с ними поиграть? Ладно  же,  пускай.  Пускай
наводит чары, искажающие людское восприятие - он ведь при этом  излучает
магическую силу, а  индивидуальный  характер  его  излучения  можно  тем
временем изучать. И более того,  теоретически,  уловив  ритм  пульсаций,
можно войти с ними в резонанс и воздействовать  на  самого  мага.  Гена,
правда, не рискнул, да и к чему демонстрировать свои способности?  Пусть
верит, что здесь настоящих противников ему нет. Пусть  колдует,  нам  не
жалко, погуляем по виртуальным туннелям, побарахтаемся в виртуальном  же
озере, потыкаемся в глухие тупики. Но при этом кое-какую  информацию  из
мозгов тхаранского посланца вытянем.
   Вообще-то,  после  подземных  игр  Хайяара  можно   было   и   брать.
Юридическое основание подыскать несложно. Хотя бы  жизнь  по  поддельным
документам, мошенническое получение пенсии - добрый Магистр  подсуетился
и в райсобесе,  где  старичка  поставили  на  временный  учет  по  месту
фактического  проживания,  начислив  пенсию  по  липовой  справке.   Что
настоящий пенсионер Попов преспокойно обитает  себе  в  Питере  с  новым
российским  паспортом,  выяснилось  за  полчаса.  А   вот   старую   его
краснокожую паспортину, оказывается, вовсе не уничтожили в установленном
порядке, хотя акт оформили честью  по  чести.  В  принципе,  можно  было
отследить всю цепочку: паспортный стол и собес - люди Магистра - Хайяар.
Заодно и смежникам работенку подкинуть. Хоть на чуть-чуть, на полградуса
прикрутить всеобщий беспредел.
   Однако Гена очень не советовал. Взять "Константина  Сергеевича"  тихо
не получится. В прямом магическом поединке их шансы не  слишком  велики.
Союзники из Оллара правы. А главное, до сих пор непонятно, что же здесь,
собственно, ему нужно? Для чего все эти приготовления  в  пещере,  зачем
ему Магистр, и  зачем  он  Магистру?  Чем  объясняется  бешеный  всплеск
активности подвластных Магистру сект? Откуда на все  это  деньги?  Хотя,
тут как раз все ясно. В Олларе много золота  и  драгоценностей.  Кстати,
тоже мысль - проследить по ювелиркам, не увеличился ли в последнее время
приток товара, не  появились  ли  какие-то  ранее  нигде  не  мелькавшие
камушки? С другой стороны, тянуть тоже опасно. А что если Хайяар  успеет
раньше? Заложит, к примеру, некую магическую бомбу, и  после  этого  его
хоть в дуршлаг изрешети, лучше никому не станет.
   Олларские союзники, впрочем, обещали помощь. Как раз вчера  состоялся
на редкость длинный и связный разговор. То ли Гена был в хорошей  форме,
то ли в астрале имел место полный штиль,  но  изображение  в  серебряной
миске было четким, речь их бородатого собеседника звучала  ясно,  и  все
это длилось едва ли не полчаса, пока не погасли хитрые Генины свечи.
   Впрочем, бородатый, говоря много  и  красиво,  так,  по  сути,  и  не
объяснил, зачем Хайяара его тхаранское начальство отправило на Землю. То
ли их собеседник сам не знал, то ли не считал нужным излагать.  Впрочем,
никто в УКОСе и не собирался целиком доверять словам  олларца.  Что  там
идет какая-то своя игра, ясно было и плюшевому ежику. "Разница  для  нас
лишь в том, - комментировал потом Гена, -  что  у  этого  ихнего  Ордена
меченосцев, Тхарана, на нашу Землю есть  какие-то  свои  виды,  а  секта
единян ничего от нас  не  хочет,  кроме  как  воздвигнуть  непрошибаемый
барьер между мирами". Осторожный Петрушко сомневался и в этом,  но  пока
держал сомнения при себе.  В  конце  концов,  задачи  следует  решать  в
порядке поступления. Сперва изгнать Тхаран,  потом  обезопаситься  и  от
единянских планов. В конце концов, осторожность сектантов может иметь  и
вполне  очевидное  объяснение  -  они   тоже   боятся   землян,   боятся
проникновения в свой мир, и потому берегут свои тайны. И их можно понять
- Виктор Михайлович хорошо представлял, кто и зачем  полез  бы  туда,  в
Оллар.
   -  А  тебе  не  кажется,  Витя,  что  мы  совершаем   государственное
преступление и нарушаем присягу? - глядя  на  него  грустными  коровьими
глазами, спрашивал порой Вязник.  -  По  идее,  давно  пора  докладывать
вышестоящим товарищам обо всех этих потусторонних делах.
   - Ты ведь сам все понимаешь, Пал Саныч, - неизменно отвечал Петрушко.
- Зачем же тогда  спрашиваешь?  Государственным  преступлением  как  раз
будет доложить наверх. Чтобы все эти "высокие  товарищи"  полезли  новую
колонию завоевывать? Нам Чечни мало, Афгана мало? И ведь америкосы  тоже
полезут, информацию тогда уже не скрыть. - Не факт, что  они  еще  не  в
курсе, - желчно парировал генерал. - Небось, "Научная разведка" штаны не
просиживает. Равно как и европейские коллеги. Да ты про Китай, про Китай
не забудь... это ж как нам повезло, что Хайяар  этот  не  в  Поднебесную
вперся, и не на Брайтон-Бич.
   - Вот с этого все  и  начинается,  -  кивал  Петрушко.  -  Догнать  и
перегнать, нанести упреждающий удар, сохранить инициативу и приоритет...
А потом большая кровь. По-моему, не та вообще обстановка в мире, чтобы в
сопредельные пространства соваться. Ты представь, что такое эти  миры...
с природными богатствами,  с  магией  своей...  тут  даже  не  колониями
пахнет, тут вообще неясно, кто кого в итоге колонизирует. Не  факт  еще,
что в тех мирах наше оружие подействует... а вот  они,  если  судить  по
Хайяару, у нас чувствуют себя как дома. Паша, дорогой,  по  сравнению  с
этим ядерная война - семечки. Может, в итоге человечество и выживет,  но
это будет уже не то человечество и не та Земля. Нам оно надо?
   - И долго, по-твоему, мы сумеем сохранить все в  тайне?  -  скривился
генерал.
   - Думаю, пока сможем. Про запределье знают пятеро - мы с тобой,  Гена
с Ларисой, Юрик еще. Для остальных созданы вполне убедительные  легенды,
и люди работают именно в рамках этих легенд. А в  наших  уверен,  как  в
себе.
   - А я вот пока уверен лишь в одном: что знают двое, знает  свинья,  -
скептически вздохнул Вязник. -  А  нас  аж  пятеро.  И  мы  не  железные
буратины... Психотропный допрос ломает любого, нам ли с тобой  этого  не
знать? И ведь что интересно, допросить  могут  и  коллеги...  причем  не
обязательно по этому поводу. В конце концов, мы не вечны, а  тайна  вряд
ли переживет нас всех. Ты посмотри на  ситуацию  глобально.  В  наш  мир
пришло нечто - и мир изменится, неизбежно изменится. Грудью, знаешь  ли,
паровоз не остановить.
   - Если паровоз в количестве одна штука, - усмехнулся Петрушко,  -  то
можно и не грудью. Можно и тротиловую  шашку  под  шпалу,  а  еще  лучше
противотанковую мину...
   - Я не думаю, что тут одна штука, - вздохнул  генерал.  -  Сам  суди,
они, эти сопредельщики, знают к нам дорогу. Скольких бы мы ни  выловили,
всегда останется возможность новых визитов. И  не  факт,  что  очередной
визит  не  нанесут  нашим  заокеанским  коллегам,  еще  хуже,   если   в
какой-нибудь Иран или еще к каким-нибудь безбашенным. Да  и  кто  знает,
сколько их всего, сопредельных миров? Может, Оллар еще и не самый худший
вариант. Ну, оттянем мы развязку, но кто мы такие, чтобы изменить судьбы
мира?
   - Да не паникуй ты!  -  Виктор  Михайлович  нервно  сплел  пальцы.  -
Выловим мы этих магов, своими силами выловим. И граница будет на замке.
   - Своими? - прищурил глаза Вязник. - А как же тламмо?
   ...Олларские единяне уже неделю как обещали прислать тламмо -  не  то
амулет, не то талисман, Виктор Михайлович не  видел  здесь  разницы.  По
словам бородатого, только тламмо способно парализовать  магическую  силу
Хайяара, ну или по крайней мере существенно  ее  ослабить.  "Без  тламмо
даже и не пытайтесь, - убежденно внушал бородатый. - Ваш Круг совсем  не
такой, как наш, и магия у вас другая, с тхаранскими искусниками  вам  не
справиться. Только людей зазря положите, а  меккоса  Хайяара  спугнете".
Гена потом объяснил, что по-олларски  "меккос"  -  нечто  среднее  между
понятиями "наставник", "начальник" и "профессионал высшей пробы".
   - В переводе на наши реалии, господин Хайяар имеет звание полковника,
- борода скрывала Генину улыбку. - Вот так-то, меккос Петрушко.
   Каким образом будет доставлено тламмо, их собеседник тоже предпочитал
умалчивать. "Это будет, - заявил он.  -  Именно  тогда,  когда  настанет
время, тламмо окажется у вас, не сомневайтесь. Единый держит в руках все
нити..."
   Пока что, однако, никто им ничего не присылал.  И  Виктор  Михайлович
уже начинал просчитывать  варианты  -  вполне  возможно,  брать  меккоса
Хайяара придется самим. В конце  концов,  вряд  ли  тот  станет  убивать
направо и налево - все равно ведь, засветившись, уже не сможет работать,
а тогда уж лучше обойтись малой кровью. Знать бы только заранее, чья это
будет  кровь,   и   покажется   ли   она   тогда   малой...   Подключать
коллег-смежников нельзя, просочится информация - и можно тушить свет. Но
хватит ли у Семецкого ребят? Люди у него, конечно, опытные, но  с  таким
дедушкой-пенсионером они еще не встречались.  А  ведь  придется,  что  с
тламмо, что без тламмо, а придется.
   И все-таки загадка мучила. Что лучше в темной комнате - черная  кошка
или черная собака? Меккос Хайяар несомненно зло  -  достаточно  и  двоих
умирающих  мальчишек,  и  пропавшего  Димы  Самойлова...  на  жалость  к
высосанным бандитам Виктора Михайловича уже не хватало. Да, зло... Но не
наименьшее  ли?  Допустим,  вместо  него  сюда   пришли   бы   олларские
друзья-единяне.  Так  ведь  фанатики,  да  еще  дикие,  мало  нам  своих
ваххабитов? И какая бы тут поднялась религиозная буча, это ж представить
страшно. Судя по анализу записанных разговоров, единянская  вера  весьма
близка к раннему христианству - и  тем  хуже.  Пассионарные  фанатики...
Одни церкви объявят  их  еретиками  и  проклянут,  а  другие  немедленно
вступят в союз, ибо почуют  в  них  силу...  правильно,  кстати  говоря,
почуют. Секточки, ныне влачащие жалкое существование, с легкостью  могут
подкрутить что-то в своей доктрине, дабы прогнуться под единян, и  затем
плеснуть бензинчика в костер... Нет уж, спасибо. Если Господь  Бог  и  в
самом деле есть, Он очень правильно  отгородил  миры  друг  от  друга...
Только сейчас малость  прокололся...  или  за  то  сказать  спасибо  его
извечному конкуренту?
   Словом, кругом был сплошной тупик. Хайяара необходимо было брать -  и
при этом нельзя было трогать, без  помощи  олларских  единян  невозможно
справиться с тамошними магами, но и самих единян ни в коем случае нельзя
сюда пускать, и главное, неизвестно, что  им  на  самом  деле  нужно  от
Земли... и что нужно Хайяару. Тхаран, Орден магов, хочет  колонизировать
планету? Как говорится, не смешите мою селезенку. Будь  у  них  реальная
возможность, давно бы уже колонизировали. Но если возможность  появилась
совсем недавно, и сейчас идет подготовительный этап? Верится, конечно, с
трудом, но тут не верить - тут знать надо. А знаний ноль.
   Оставался  только  один  выход  -  ужасный,  непростительный   любому
профессионалу. Выход, за  который  в  лучшем  случае  срывают  погоны  и
отправляют в позорную отставку, без права на пенсию. Но профессиональных
выходов Петрушко, как ни старался,  больше  не  видел.  Не  видел  их  и
Вязник, со скрипом, со вздохами и оговорками давший все-таки санкцию.
   - А ты понимаешь, что я  попросту  за  тебя  боюсь?  -  признался  он
наконец, когда не смог пробить железные резоны Петрушко.  -  Пойми,  тут
все  расчеты  могут  полететь,  это  же  совсем  иное   сознание,   иная
психология. К тигру в клетку, и то как-то спокойнее.  Надо  бы  хотя  бы
охрану тебе сообразить.
   - Вот уж чего точно не надо, так этого, - сейчас же  напрягся  Виктор
Михайлович. - Этим вы все  испортите,  тут  ведь  нужна  как  бы  полная
спонтанность.
   - Ну, может, ты и прав, - недовольно протянул Вязник и  отвернулся  к
темному окну. - Но ты все же как-то поаккуратнее.  И  спокойнее...  Хотя
да, кому я это говорю? Ты ж как удав.
   ...И вот потому он ехал сейчас на  восьмидесятом  троллейбусе,  и  за
окном сменяли друг друга попеременно бетонные коробки новостроек и бурые
кубики  гаражей...  а  рядом  дышал  пережаренным  луком   невоспитанный
контролер,  и  надо  же  было  что-то  делать...  Ужасно   не   хотелось
обмахиваться корочкой, при том что корочка во внутреннем кармане  лежала
солидная, старшего следователя городской прокуратуры обижать, знаете ли,
не стоит. Но Петрушко все медлил. И не только в режиме секретности дело,
в конце концов, смешно думать, будто его  сейчас  пасут  люди  Магистра.
Просто было противно. До чего же все-таки докатилась жизнь, если  спасти
от наглой скотины может  лишь  внушительная  корочка,  а  удел  обычного
человека, не прокурора, не депутата, не банкира - трепетать и утираться.
И заслониться сейчас корочкой, понимал  Петрушко,  означает  лишний  раз
подтвердить эту систему. Внести свои полтора кирпича. Господи,  до  чего
же стыдно!
   - Ну так что, квитанции  не  будет?  -  вздохнул  Виктор  Михайлович,
печально глядя на  своего  лучащегося  наглостью  оппонента.  Совсем  уж
примитивный  жулик,  даже  не   догадался   липовые   бланки   квитанций
распечатать.
   - А вот  сейчас  до  отделения  дойдем,  козел,  там  тебе  квитанцию
выпишут... на лекарства, блин, - дохнул на него луком  лже-контролер  и,
видя, что троллейбус притормаживает перед остановкой, решительно ухватил
Петрушко за плечо. - Пойдем-пойдем, козлина.
   - Господи, что творят-то! - охнула бабка сзади.  Парень  в  джинсовке
хмыкнул и уткнулся в глянцевый журнал.
   Придется бить, расстроено понял Петрушко.  Ясное  дело,  ничем  иным,
кроме "телесных повреждений" средней тяжести для  него  эта  история  не
кончится. Но идти с  контролером  на  улицу  -  и  того  хуже.  Там,  на
просторе, можно и до сотрясения мозга доиграться, а здесь  все  кончится
максимум на следующей остановке. Шансы свои Виктор  Михайлович  оценивал
трезво. За долгие годы самбо изрядно подзабылось, а что не забылось,  то
старшему инженеру и не полагается знать, тем более  применять.  Впрочем,
без регулярных тренировок и это бесполезно - тем  более,  против  такого
громилы, наверняка, тоже чему-то  обученному.  Давить  их,  этих  бывших
спортсменов...
   Бить, однако, не пришлось. Едва лишь  троллейбус  плавно  подкатил  к
безлюдной  остановке  и  распахнул  двери,  со  своего   сиденья-лежанки
поднялся хмурый бомж, недовольный тем, что  криками  прервали  его  сон.
Как-то сразу оказавшись возле полковника  с  контролером,  он  двумя  до
черноты  грязными  пальцами  ухватил  последнего  за  воротник  кожанки,
приподнял  над  полом  -  и  пушечным  ударом  босой,  покрытой  мелкими
язвочками ноги направил громилу прямо в открытую  дверь.  Подобно  ядру,
тот пролетел несколько метров мимо остановки и от души врезался  лбом  в
изящно опиравшуюся на львиные лапки чугунную урну.
   Не  обращая  внимания  на  остолбеневших  пассажиров,  бомж   неловко
повернулся и направился  через  проход  к  своему  койко-месту.  Улегся,
свернулся клубочком и захрапел. Теперь ничто не должно было  потревожить
его сон.
 
8. 
 
   Здешний рассвет - не то что дома, на Земле. Митька, правда, не особый
знаток, но все же в Хвостовке они иногда с отцом  рыбачили  на  утренней
зоре, есть с чем сравнить. Отец вытряхивал сонного и ворчащего Митьку из
спальника, вел к костерку, где  уже  закипал  котелок,  а  после  кружки
обжигающего, изумительно сладкого чая (это тебе не два домашних  кусочка
"белой  смерти")  ночное  оцепенение  сходило,  все  вокруг  становилось
огромным и интересным. Раньше всего пробуждались птицы - еще и звезды не
успели побледнеть, еще Млечный Путь виден, а  все  окрестные  кусты  уже
полны щелканья, трелей, свиста и скрежета. Митька не умел, подобно отцу,
выделять из общего хора дрозда, иволгу, зяблика,  но  все  равно  птичьи
разговоры грели сердце, намекали, что уже недолго, уже и  зябкий  воздух
сделался тоньше, и небо на востоке, со стороны реки, уже  не  черное,  а
зеленовато-серое, и  скоро,  скоро  расступятся  пасущиеся  у  горизонта
облака,  пространство  наполнится  белым,  туманным  светом,  а  там   и
золотистый острый луч пробьет невидимую преграду - и птичий хор, ни  миг
утихнув, взорвется оглушающей, восторженной песней. И  даже  беспощадные
комары, сообразив, что кончается время темной  охоты,  как-то  незаметно
слиняют.
   Здесь  было  иначе.  Во-первых  -  не  трещали  птицы,   вместо   них
надрывались, наяривая свои песни, какие-то  козявки.  Цикады,  наверное,
решил Митька, хотя его грызли сомнения. Но в цикадах  он  все  равно  не
разбирался, так что сравнить не мог. Во-вторых, все происходило  гораздо
быстрее, и как-то неравномерно. Вот  уже  заалела  огненная  полоска  на
востоке, а чужие звезды по-прежнему ярко, уверенно светятся над головой,
и хотя уже почти все видно, но густые, черные тени  протянулись  во  все
концы, как ночью. И не было никакого тумана - сухой предутренний  воздух
прокатывался зябкими волнами, хватался за  ноги  ледяными  пальцами,  но
Митька понимал, что не пройдет и пары  часов,  как  все  вокруг  затопит
привычная жара. Однако хорошо, что  на  нем  хотя  бы  это  самое  млоэ.
Достаточно теплая вещь, оказывается. От ночного холода защищает неплохо.
Правда, выглядит похабно, дома бы кто в таком увидел - засмеяли  бы,  но
тут ведь не дома.
   Однако  любоваться  здешним  восходом  было  некогда.  Пора  выводить
лошадей, проверять упряжь, заново крепить седельные сумки.  Кассар  пока
что расплачивался с трактирщиком и  вот-вот  должен  был  выйти.  Митька
успел уже убедиться, что тут не как дома в магазине - выбил чек и  пошел
себе,  тут  надо  торговаться.  Считается,  не  торгуешься   -   значит,
презираешь хозяина, не желаешь снизойти до разговора. Интересно, это  ко
всем относится, или кассары платят не скупясь? Хм... Если вспомнить, как
отчаянно  торговался  Харт-ла-Гир,  покупая  его  на  рабском   рынке...
Пожалуй, минут десять они еще с хозяином побазарят.
   Однако  кассар  явился  неожиданно  быстро.  По  своему  обыкновению,
хмурый, всем недовольный. Заметил сквозь зубы,  что  в  этом  клоповнике