ишлось придержать  и  рвавшегося  в  драку  Митьку,
отобрав у сорванца кинжал.
   Потом клубок распался - и оказалось, что  Хайяар  лежит  на  спине  с
искаженным от боли лицом, а дакассар Диу, кривясь от боли  в  обожженной
щеке, глядит на них с улыбкой.
   - Ну, почтенные? Кто следующий? Что еще можете предложить?
   Митька предложил плевок - на сей раз он долетел до князя, растекся по
гладкому подбородку, но тот, казалось, и не заметил этого.
   - Теперь твоя  очередь,  Вик-Тору,  -  издевательски  осклабился  он,
демонстрируя удивительно белые зубы. Мечта стоматолога.
   Петрушко вытянул руку. Вороненый ствол пистолета  уставился  князю  в
брюхо.
   Князь удивленно взглянул.
   - Ох, и глуп же ты, братец! В нашем Круге эти железки не действуют.
   Виктор Михайлович, строго посмотрев на него, произнес:
   - В небе полная луна, - и разрывая  ватную  тишину,  грянул  выстрел.
Князя отбросило на полметра, но, прижимая руки к животу, он оставался на
ногах.
   - Красоты она полна, - следующий выстрел пробил князю  бедро,  и  тот
грузно повалился на пол.
   - И висит над головой,  Свет  бросая  пред  собой,  -  следующие  два
выстрела слились воедино. Петрушко толком не понял, куда  попал,  потому
что князь вдруг вскочил на ноги, - немыслимо, невозможно! - и рассмеялся
каким-то козлиным фальцетом.
   - Не знаю, как тебе это удалось, но сейчас вы все умрете! Я  отпускаю
нить, отпускаю!
   И тут распластанный на полу  Хайяар  оказался  на  ногах.  Две  синие
огненные струи вылетели из его пальцев и, достигнув  князя,  обвили  его
точно змеи. Зашипела, затрещала ткань роскошного халата.
   В следующую секунду Хайяар метнулся назад. Оранжевая  вспышка,  точно
разлетевшийся на дольки апельсин, оплавила мрамор пола, где  только  что
стоял маг. А тот, подхватив  на  руки  мирно  спящего  Лешку,  стремглав
бросился  в  противоположный  конец  зала.   Не   сговариваясь,   Виктор
Михайлович с Митькой рванулись за ним.
   И вовремя -  с  оглушительным  треском  лопнула  багровая  банка,  ее
содержимое, точно язык смрадного пламени, вырвалось на волю,  ударило  в
сводчатый потолок. Дохнуло нестерпимым жаром, воздух вздыбился и  ударил
мягкой лапой,  бросив  всех  четверых  на  полированные  квадраты  пола.
Багровая субстанция  между  тем  буквально  за  пару  секунд  съежилась,
побледнела, сквозь нее сделалась видной противоположная стена.
   - Где князь? - шепнул Виктор Михайлович Хайяару, который, лежа рядом,
закрывал своим телом Лешку.
   - Понятия не имею, - отозвался тот. -  Только  я  думаю,  сейчас  нам
будет не до этого.
   И действительно, свет в зале ощутимо померк, а там, где  еще  недавно
плескалось княжеское "снадобье", возникла темная воронка. Воздух  вблизи
от нее трещал, и проскакивали в нем голубые  искры.  Воронка  с  бешеной
скоростью росла, превращаясь в самый настоящий смерч. И скрыться от него
было некуда.
   - Единый, помоги нам!  -  тихо  выдохнул  мальчишка,  когда  безумная
крутящаяся тьма подобралась к ним вплотную.
   - Неплохо бы, - заметил Виктор Михайлович, а вот Хайяар уже ничего не
успел сказать - черное облако упало на  них  сверху,  точно  исполинский
мешок, и разом исчезло все - свет, звуки, тепло и холод. Оставалось лишь
одно ощущение - немыслимая скорость, с которой их тащило вниз, хотя  чем
этот низ отличается от верха, Петрушко так  и  не  смог  понять.  Просто
что-то неописуемое сомкнулось вокруг - и все перестало быть.
 
Эпилог 
 
1. 
 
   Совсем некстати зарядил дождик - серенький, скучный. Собирать  грибы,
когда тебе капает за шиворот  -  удовольствие  невеликое.  Да  и  грибов
попадалось немного, видимо, настоящие охотники  за  опятами  встали  еще
затемно и обчистили весь лес. Бывает же у людей сильная воля, не то  что
у Митьки, которого будили всей толпой, а он отнекивался  и  отругивался,
натягивал на глаза одеяло и посылал куда-то очень далеко и это  утро,  и
эту дачу, и уж тем более  того,  кто  прыснул  ему  в  ухо  из  водяного
пистолетика.
   Лешка (а кто ж еще способен на подобную пакость?) проворно отскочил в
сторону, предоставив действовать Синто. Тот не стал разводить церемоний,
а просто легонько надавил куда-то возле носа, а после за ухом  -  и  сна
как не бывало.
   - Опять это  ваше  дьордо-хмангу?  -  осведомился  Митька,  натягивая
штаны.
   - А то, - широко улыбнулся Синто. - Это ж  просто,  сперва  касаешься
"лунных врат", потом солнечных, и твоя сила  туда  перетекает,  и  спать
больше не хочется. Ну так мы идем в лес, или что?
   Уж непонятно, как именно  Лешка  ему  разрекламировал  радости  сбора
грибов, но Синто загорелся. В самом деле, ничего подобного в  Олларе  не
водилось, разве что в северных землях, но Синто ничего кроме  княжеского
замка и не видел. Вот и впитывал новое словно  губка,  и  все  ему  было
мало, и все время ему хотелось больше, дальше, выше... За пару недель он
одолел уже кучу учебников, этакими темпами  он  скоро  осилит  программу
восьми классов и сравняется с Митькой.
   Хорошо бы оказаться с ним в одном классе...  Только  это  невозможно,
Синто в  Мытищах  будет  учиться,  потому  что  опеку  над  ним  оформил
здоровенный бородатый дядька Геннадий Александрович, сослуживец  Виктора
Михайловича. Хорошо что хоть так устроилось. Митька ведь  не  маленький,
соображает, каково очутиться в  России  без  документов,  ничего,  кроме
языка, не зная и не понимая... С Синто ведь получилось примерно так  же,
как и с ним самим в Олларе. И хотя Россия не Оллар, а если бы не контора
Виктора Михайловича, быть бы Митькиному другу бомжом, каких пруд  пруди.
Сидят в переходах метро, грязные, вонючие, молча просят денег...  И  кто
их знает, из каких они Кругов...
   Мама... Митька  уже  усвоил  выражение  "смотреть  на  вещи  трезво".
Усыновлять  какого-то  непонятно  откуда  свалившегося  на   ее   голову
мальчишку она бы не стала, уговаривать ее бесполезно. Да, первые дни она
сама не своя была от счастья, то дико смеялась, то начинала рыдать,  все
время обнимала Митьку, боялась отпустить его от себя даже на пять минут.
А он молча гладил ее по  голове,  в  которой  изрядно  добавилось  седых
волос.
   Ни про какой Оллар, ни про каких магов и кассаров ей, понятное  дело,
рассказывать не стали. Государственная  тайна,  грустно  заметил  Виктор
Михайлович. Но не только в этом дело - мама все равно  бы  не  поверила,
решила бы, что сын повредился умом.  Хватило  и  того,  что  сообщил  ей
милицейский майор Николай Викторович. По  его  версии,  Митьку  похитили
обычные кавказские бандиты и держали  в  горном  селе,  где-то  севернее
Урус-Мартана. Может, надеялись на выкуп, а скорее всего, хотели обменять
на кого-нибудь из своих.
   - Господи, да что же это такое творится? - похожая в  тот  момент  на
старушку, охала мама. - Ну ладно там, на югах, но чтобы в  Москве  среди
бела дня хватать людей... да что там людей - детей!
   - Увы, Наталья Александровна, увы, - мрачно кивнул майор. -  Наглость
беспредельная... так ведь у нас вообще  все  сами  видите  как.  Дети  в
качестве заложников для этой мрази в порядке вещей... Но все-таки что-то
мы делаем... Вот и сына вам вернули... в результате совместной  операции
ФСБ и органов правопорядка... И поверьте, Наталья Александровна, это  не
будет продолжаться вечно... Этот кошмар  обязательно  закончится...  все
смуты рано или поздно кончаются.
   - Да, только для меня это чуть было не кончилось  слишком  поздно,  -
всхлипнула мама, и Митька бросился на кухню, капать в воду валерианку.
   Он  ничего  не  рассказывал  -  ни  маме,   ни   заявившимся   вскоре
одноклассникам. Сухо говорил, что помнит лишь, как сильно били и держали
взаперти.
   - А чего же ты так загорел тогда? - ехидно спросила Ленка Балабанова.
Она вообще отличалась ехидством. - Словно с Канарских островов приехал.
   - Значит, водили загорать,  -  отрезал  Митька  столь  мрачно,  будто
сообщал о неизлечимой и  крайне  заразной  болезни.  Вопросы  постепенно
угасли, как пламя в костре, если не подкидывать веток.  Он  старался  не
подкидывать.
   Хорошо хоть, Виктор Михайлович маме понравился. Они пришли  вместе  с
майором,  и  тот  представил  его  как  работника   ФСБ,   занимавшегося
Митькиными  поисками.  Виктор  Михайлович,  одетый   в   штатское,   был
обаятелен, восхищался мамиными  кулинарными  талантами...  Как-то  между
делом он заметил, что хотя мальчика удалось вырвать из лап преступников,
но  следствие  все  еще  продолжается,  и  потому  с  Митей  будет   еще
проводиться работа, но ничего страшного, просто память после такого шока
возвращается медленно, а каждая деталь здесь невероятно важна,  так  что
он просит разрешения периодически общаться с ее  сыном.  Если,  конечно,
милейшая Наталья Александровна не возражает...
   Ну разумеется, мама не возражала. Полковнику Петрушко (ну  и  смешная
же все-таки фамилия!) она поверила сразу и безгранично.  Настолько,  что
даже отпустила на эти выходные к Виктору Михайловичу на  дачу.  Звали  и
ее, но  мама  застеснялась,  сослалась  на  день  рождения  институтской
подруги... хотя у этой самой подруги, насколько помнилось  Митьке,  день
рождения был аж в январе...
   Синто несколько раз  бывал  у  Митьки  дома,  его  привозил  Геннадий
Александрович. Маме сказали, что этот мальчик вместе  с  Митькой  был  в
заложниках у бандитов и их освободили вместе. Но, увы,  от  перенесенных
физических и психических травм он практически потерял  память  и  сейчас
медики ведут с ним работу. Общение с Митькой - единственным, кого  Семен
узнает - должно сыграть позитивную роль.
   Мама слегка поджала губы -  она  побаивалась  всего,  что  связано  с
болезнями, особенно психическими. Но  возражать,  конечно,  не  стала  -
во-первых,  действительно  жаль  несчастного  мальчика,   а   во-вторых,
все-таки не дядя с улицы его привел, а работник ФСБ, предъявивший вполне
убедительную корочку...
   Синто (привыкший уже откликаться на имя  Семен)  поразил  маму  своей
необыкновенной вежливостью  и  аккуратностью.  Он  даже  когда  сахар  в
стакане чая размешивал, то ложечкой не звенел. И без конца спрашивал: "А
можно?", "а нельзя ли?".
   - Какой воспитанный ребенок, - вздыхала после мама. - Не то  что  ты.
Сразу   чувствуется   врожденная   интеллигентность.   Ох,    несчастные
родители... ищут его, мучаются... ну да ничего, Бог  даст,  вспомнит  он
свой адрес...
   Митьке ничего не оставалось, как промолчать. Ох,  не  вспомнит  Синто
своих родителей... которых продали, когда тот еще младенцем был. Но маме
такое лучше бы не знать.
   Он  вообще  постоянно  ловил  себя  на  мысли,  что  рассказывать  об
олларских приключениях здесь некому. И даже не в тайне дело, и не в том,
что его сочтут выдумщиком. Просто есть вещи, которые  большинству  лучше
не знать. О том, как корчишься  на  дыбе  и  невидимый,  но  раскаленный
металл жжет твои пятки... о том, как горит село, бушуют огненные  стены,
бессмысленно мечутся обреченные  крестьяне...  о  том,  как  стекает  по
лезвию ножа жертвенная кровь... человеческая кровь... детская... Нет уж,
пускай лучше смотрят телешоу, собирают  крышки  от  пепси-колы,  слушают
Децла... Здоровее будут. А темные провалы  жизни,  куда  его  угораздило
свалиться... хорошо хоть, что они не для всех.
 
*** 
 
   Когда две недели назад они оказались в ночном лесу, лил такой же  вот
мелкий, нудный дождь. Удивительно, но все  четверо  оказались  рядом,  в
густом ельнике. Остро пахло мокрой хвоей, грибами и еще чем-то неуловимо
знакомым. Первым озвучил догадку полковник.
   - Слушайте, братцы, а уж не на Земле ли мы? - задумчиво протянул  он,
отряхивая одежду от налипшего сора.
   - Это по звездам бы посмотреть, -  подал  ценную  идею  Митька.  -  В
Олларе созвездия совсем  другие.  Только  какие  сейчас  звезды  -  одни
облака.
   - Обойдемся и без звезд, - буркнул Хайяар, заворачивая спящего  Лешку
в свой плащ. - Он это, Железный Круг. Так вонять бензином может только у
вас... Ну, чего вылупился? - снисходительно прищурился он на  Митьку.  -
Лучше бы прислушался. Да, слева. Шоссе километрах в двух.
   - Все целы? - осведомился полковник Виктор  Михайлович.  -  Никто  не
расшибся?
   Митька лишь передернул плечами. Действительно, в  первый  миг,  когда
вернулось сознание, почудилось,  будто  он  падает  с  огромной  высоты.
Никакой воронки больше не было, но  внизу  по-прежнему  клубилась  тьма.
Хорошо хоть, вновь стало понятно, где верх, где низ.
   Однако он всего лишь расшиб коленку о некстати подвернувшийся  еловый
корень.
   - Что ж, тогда пошли, -  заявил  полковник.  -  Ведите,  меккос.  Вы,
по-моему, лучше ориентируетесь на местности. Даже в чужом Круге. Давайте
Лешку мне, и вперед.
   - Пожалуйста, - хмыкнул старый маг. - Как устанете, скажите, сменю.
   - А мы что, в таком виде пойдем?  -  подал  голос  Митька.  -  Ну,  в
олларской одежде?  Нас  ведь  за  психов  примут,  которые  из  больницы
сбежали.
   - Предлагаешь пойти без  одежды?  -  невидимо  усмехнулся  в  темноте
Виктор Михайлович. - Ничего, уж как-нибудь косые взгляды перетерпишь.  Я
уж не говорю о том, что в кармане олларского баугла-тхау  у  меня  лежит
вполне земное служебное удостоверение. И денег на попутку до города тоже
хватит.
   - Экий запасливый, - обернулся к нему Хайяар. - И корочка, и  деньги,
и даже служебный пистолет...  Самое  удивительное,  отчего  он  все-таки
стрелял?
   - После расскажу, - отмахнулся полковник. - А здесь для этого слишком
темно и сыро. И, я бы  сказал,  нежарко.  Вы,  кажется,  нашли  какую-то
тропку? Ну так чего мы ждем?
 
*** 
 
   - Ну, грибники? И это вы называете добычей?  -  Анастасия  Аркадьевна
скептически оглядела их корзинки. - Дурачились небось, вместо того  чтоб
собирать. Ладно, вместо опят будете  есть  котлеты.  Разувайтесь,  мойте
руки и живо за стол!
   Анастасия Аркадьевна, в точности  как  и  Митькина  мама,  ничего  не
знала. Ей выдали ту же самую версию о заложниках и кавказских  бандитах.
Типа, Лешку  тоже  похитили  для  обмена,  только  держали  почему-то  в
Нижегородской области. Виктор Михайлович строго предупредил Митьку,  что
жене его ни о чем таком знать  не  надо.  От  Лешки,  увы,  скрыться  не
удалось - оказалось, кое-что он об Олларе все же помнит,  не  все  время
там спал. Помнит, как хмурые  неразговорчивые  люди  везли  его  куда-то
несколько дней, и кормили невкусными  вареными  овощами,  зато  везли  в
самой настоящей телеге и были весьма странно одеты. Потом еще запомнился
ему  добрый  пухленький  дяденька,  угощавший  фруктами   и   задававший
множество вопросов - иногда странных,  иногда  и  вовсе  дурацких.  Зато
дяденька сказал абсолютную правду: "Ты сейчас уснешь, а  проснешься  уже
дома, в родной постели..."
   И ведь именно так и получилось - Хайяар снял  с  Лешки  заклятье  сна
лишь когда они под утро вернулись в Москву и сразу, за немерянные деньги
поймав машину, поехали на квартиру  к  Виктору  Михайловичу.  Оказалось,
кстати, это совсем недалеко от Митькиного дома. Водитель, усатый пожилой
мужик, настороженно косился на олларские одежды, но три сотенных бумажки
перевесили все его сомнения.
   Потом  было  много  всякого  шуму,  слез,  смеха,  долгих  телефонных
звонков, понаехало куча народу - и в том  числе  Геннадий  Александрович
вместе с Синто. Оказалось, именно его колдун Хайяар отправил вместо себя
на Землю, когда прибежал в замок спасать кассара. И  Синто  благополучно
очутился в однокомнатной квартирке в Бибирево, где едва не сошел с ума -
на полную громкость звучал "Раммштайн",  а  ученик  Хайяара  Сиура-Минну
первым делом предложил ему пива "Балтика". Лешкин партнер  по  переносу,
оказывается, круто вписался в московскую жизнь. Даже строгого и тяжелого
на руку Хайяара (называвшегося здесь дядя Костя) он не слишком опасался.
Единственное, что вызывало у него  настоящий  страх  -  это  перспектива
возвращения в родной Круг.
 
*** 
 
   После обеда Синто с Лешкой затеяли играть в шахматы. Синто ("ну  чего
ты опять, я же  просил,  чтобы  по-здешнему,  Семой,  мне  же  привыкать
надо...") моментально втянулся, оказывается, какая-то похожая игра  была
и в Олларе, только вместо фигур - разноцветные  камушки...  А  Митька  к
шахматам был глубоко равнодушен, смотреть на перемещение пешек и  ферзей
ему вскоре сделалось скучно, на улице лил дождик, и  оставалось  одно  -
поспать на террасе, на старой продавленной раскладушке.
   Снилось непонятно что - серое, мутное, не то слон, не то  надоедливый
дождь. В конце концов эта мрачная сонная одурь истончилась,  ослабла,  и
он отшвырнул ее, точно сиреневое шерстяное одеяло,  которым  накрылся  с
головой.  В  соседней  комнате  слышались  знакомые  голоса   -   Виктор
Михайлович с Геннадием Александровичем, и, кажется, еще  кто-то.  Уж  не
меккос ли Хайяар? Точно, он. Слова просачивались сквозь тонкую, едва  ли
не фанерную стену точно вода через салфетку. Получилось неловко -  вроде
как он подслушивает. А что поделать? На улицу не выберешься,  там  лупит
разгулявшийся дождь, а иначе как через ту самую комнату никуда не выйти.
Вот и пришлось подслушивать - не нарочно.
   - В конце концов, наше дело только  установить  факты,  -  раздумчиво
говорил Геннадий Александрович, - мы не физики и не должны разрабатывать
теорий. Факт вроде бы установлен -  переходы  закрыты,  миры,  очевидно,
замкнулись.
   - Да не замкнулись они, - раздраженно возразил Хайяар, - но с  Тонким
Вихрем и впрямь случилось нечто непонятное. Наглец Диу частично все-таки
своего добился... Хоть он и безумец, а  вот,  оказывается,  не  все  его
слова были бредом. Внутренняя стража  Кругов  действительно  изменилась.
Теперь она попросту не выпускает нас, то есть  открыть  в  Тонком  Вихре
канал в другие Круги можно, только вот пройти им нельзя. Я  уже  сколько
раз пробовал. Не пускает, и шагу сделать не удается.
   - Знаете, Хайяар, - заметил Геннадий  Александрович,  -  то,  что  вы
называете внутренней стражей, мне  больше  напоминает  иммунную  систему
организма... антитела, уничтожающие чужеродные клетки... в  определенном
смысле слова мир, или, по-вашему, Круг можно, наверное,  трактовать  как
живой организм. Конечно, это не более чем модель...
   - Ничего нового вы не придумали, Ген-Нау, - хмыкнул старый маг. - Это
азы, известные любому, прошедшему Малое Посвящение.  Люди  живые,  Круги
живые, Тонкий Вихрь живой... и у каждого есть своя имну-тлао, имну-минао
и имну-глонни.
   - Ну хорошо, пускай будет ваша терминология... хотя я  говорил  бы  о
структурированных полях. Как-то  нам  оно  привычнее.  В  любом  случае,
иммунная система перестроилась. Как я  понимаю,  теперь  появился  некий
фактор, удерживающий в пределах мира то, что вы  называете  имну-глонни.
Видимо, в результате действия этого самого магического снадобья...
   - Да, своей пакостью Диу отравил и  Тонкий  Вихрь,  а  через  него  и
Круги, - отозвался Хайяар. - Теперь получается,  что  внутренняя  стража
изменяет  имну-глонни  того,  кто  пришел  в  Круг.  С  одной   стороны,
подстраивает ее колебания соответственно вибрациям Круга, и лишь  потому
мы живы. С другой стороны,  измененную  имну-глонни  уже  нельзя  никому
передать, она, получается, намертво привязана к двум другим душам.
   - Или к данному миру, - подал голос Виктор  Михайлович.  -  Тут  ведь
много гипотез можно строить, но  все  они  в  любом  случае  оказываются
умозрительными.
   -  К  душам  ли,  к  миру  ли,   неважно,   -   согласился   Геннадий
Александрович. - Для нас ведь что главное: старый механизм перехода  уже
не работает, никакие партнеры по переносу теперь не  нужны.  Потому  что
самого переноса больше нет.
   - Разочарую вас, господа стражники, - ядовито протянул Хайяар.  -  Не
далее  как  вчера  вечером  мне  пришлось  провести  невольный...  гм...
эксперимент. Перенос все-таки возможен. К несчастью, не  для  всех.  Те,
кто ранее не перемещался, те могут... но, как я понимаю, тол