оем отправились к тому месту, о  котором  говорил
астроном, туда, где крупная  жила  светлого  твердого  гранита  пересекала
более темный массив и была оставлена нетронутой лет  пятьдесят  назад  как
пустая порода. Они привели в порядок крепеж -  в  старой  штольне  несущие
балки совершенно сгнили - и начали врубаться в гранит, но не прямо в белую
жилу, а рядом и ниже,  там,  где  астроном  оставил  знак  -  вычертил  на
каменном полу свечной копотью что-то вроде карты или схемы. На  серебряную
руду они наткнулись сантиметров через тридцать, под кварцевым слоем, а еще
глубже - теперь здесь работали уже все восемь  человек  -  кирки  обнажили
чистое серебро, бесчисленные жилы и прожилки, узлы и узелки, сверкающие  в
кварцевой породе подобно созвездиям, скоплениям  звезд  в  беспредельности
глубин, в бесконечности света.



                             Урсула ЛЕ ГУИН

                              ДЕВЯТЬ ЖИЗНЕЙ




     Внутри она была живой, а снаружи мертвой, ее черное лицо было покрыто
густой сетью морщин, шрамов и трещин. Она была лысой и  слепой.  Судороги,
искажавшие лицо Либры, были лишь  слабым  отражением  порока,  бушевавшего
внутри. Там, в черных коридорах и залах, веками  бурлила  жизнь,  порождая
кошмарные химические соединения.
     - У этой чертовой планеты нелады с желудком, - проворчал  Пью,  когда
купол пошатнулся и в километре к юго-западу прорвался  пузырь,  разбрызгав
серебряный гной по закатному небу. Солнце  садилось  уже  второй  день.  -
Хотел бы я увидеть человеческое лицо.
     - Спасибо, - сказал Мартин.
     - Конечно, твое лицо - человеческое, - ответил Пью. - Но я так  долго
на него смотрю, что перестал замечать.
     В  коммуникаторе,  на  котором  работал  Мартин,  раздались   неясные
сигналы, заглохли и затем уже возникло лицо и голос. Лицо заполнило  экран
- нос ассирийского царя, глаза самурая, бронзовая кожа и  стальные  глаза.
Лицо было молодым и величественным.
     - Неужели так выглядят человеческие существа? - удивился Пью. - А я и
забыл.
     - Заткнись, Оуэн. Мы выходим на связь.
     - Исследовательская база Либра, вас вызывает корабль "Пассерина".
     - Я Либра. Настройка по лучу. Опускайтесь.
     - Отделение от корабля через семь земных секунд. Ждите.
     Экран погас, и по нему побежали искры.
     - Неужели они все так выглядят? Мартин, мы с  тобой  куда  уродливее,
чем я думал.
     - Заткнись, Оуэн.
     В течение двадцати двух минут Мартин следил за спускающейся  капсулой
по приборам, а затем  они  увидели  ее  сквозь  крышу  купола  -  падающую
звездочку на кроваво-красном небосклоне. Она опустилась тихо и спокойно  -
в разреженной атмосфере Либры звуки были почти не  слышны.  Пью  и  Мартин
защелкнули шлемы скафандров, закрыли люки купола  и  громадными  прыжками,
словно артисты балета, помчались к капсуле. Три контейнера с оборудованием
снизились с интервалом в четыре минуты в сотне метров друг от друга.
     - Выходите, - сказал по рации Мартин, - мы ждем у дверей.
     - Выходите, здесь чудесно пахнет метаном, - сказал Пью.
     Люк  открылся.  Молодой  человек,  которого  они  видели  на  экране,
по-спортивному выпрыгнул наружу и опустился на зыбкую пыль и гравий Либры.
Мартин пожал ему руку, но Пью не спускал глаз с люка, в  котором  появился
другой молодой человек, таким же  прыжком  опустившийся  на  землю,  затем
девушка, спрыгнувшая точно так же. Все они  были  высоки,  черноволосы,  с
такой же бронзовой кожей и носами с горбинкой. Все на одно лицо. Четвертый
выпрыгнул из люка...
     - Мартин, старик, - сказал Пью, - к нам прибыл клон.
     - Правильно, - ответил один из них. - Мы - десятиклон. По имени  Джон
Чоу. Вы лейтенант Мартин?
     - Я Оуэн Пью.
     - Альваро Гильен Мартин, - представился Мартин, слегка поклонившись.
     Еще одна девушка вышла из капсулы. Она была  так  же  прекрасна,  как
остальные. Мартин смотрел на нее, и глаза у него были, как у перепуганного
коня. Он был потрясен.
     -  Спокойно,  -  сказал  Пью  на   аргентинском   диалекте.   -   Это
всего-навсего близнецы...
     Он стоял рядом с Мартином. Он был доволен собой.
     Нелегко встретиться  с  незнакомцем.  Даже  самый  уверенный  в  себе
человек, встречая самого робкого незнакомца, ощущает  известные  опасения,
хотя он сам об этом может и не подозревать. Оставит ли он меня в  дураках?
Поколеблет мое мнение о самом себе? Вторгнется в мою жизнь? Разрушит меня?
Изменит меня? Будет ли он поступать иначе, чем я? Да, конечно. В этом весь
ужас: в незнании незнакомца.
     После двух лет, проведенных  на  мертвой  планете,  причем  последние
полгода только вдвоем - ты и другой,  -  после  всего  этого  еще  труднее
встретить  незнакомца,  как  бы  долгожданен  он  ни  был.  Ты  отвык   от
разнообразия, потерял  способность  к  контактам,  и  в  сердце  рождается
первобытное беспокойство.
     Клон, состоявший из пяти юношей и пяти девушек, за две  минуты  успел
сделать  то,  на  что  обыкновенным  людям  потребовалось   бы   двадцать:
поздоровался с Мартином и Пью, окинул взглядом Либру,  разгрузил  капсулу,
приготовился к переходу под купол. Они вошли  в  купол  и  наполнили  его,
словно рой золотых пчел. Они спокойно гудели и жужжали,  разгоняя  тишину,
заполняя пространство медово-коричневым потоком человеческого присутствия.
Мартин растерянно глядел на длинноногих девушек, и те улыбались ему, сразу
трое. Их улыбки были теплее, чем у юношей, но не менее уверенные.
     - Уверенные в себе, - прошептал Оуэн Пью своему другу. -  Вот  в  чем
дело. Подумай о том, каково это - десять раз быть самим собой. Девять  раз
повторяется каждое твое движение, девять  "да"  подтверждают  каждое  твое
согласие. Это великолепно!
     Но Мартин уже спал. И  все  Джоны  Чоу  заснули  одновременно.  Купол
наполнился их тихим дыханием. Они были  молоды,  они  не  храпели.  Мартин
вздыхал и храпел, его обветренное лицо разгладилось  в  туманных  сумерках
Либры. Пью высветлил купол. Внутрь заглянули звезды, среди  них  Солнце  -
великое содружество света, клон сверкающих великолепий. Пью  спал,  и  ему
снилось, что одноглазый гигант гонится за ним по трясущимся холмам ада.


     Лежа в спальном мешке, Пью следил за тем, как присыпается  клон.  Они
проснулись в течение минуты, за исключением одной пары - юноши и  девушки,
которые спали обнявшись в одном мешке. Увидев это, Пью вздрогнул. Один  из
проснувшихся толкнул парочку. Они  проснулись,  и  девушка  села,  сонная,
раскрасневшаяся. Одна из сестер что-то шепнула ей на ухо, девушка  бросила
на Пью быстрый взгляд и исчезла в спальном  мешке.  Раздался  смешок.  Еще
кто-то буквально просверлил капитана взглядом, и откуда-то донеслось:
     - Господи, мы же привыкли так. Надеюсь,  вы  не  возражаете,  капитан
Пью.
     - Разумеется, - ответил Пью не совсем искренне. Ему пришлось  встать,
он был в трусах и  чувствовал  себя  ощипанным  петухом  -  весь  покрылся
гусиной кожей.  Никогда  он  еще  так  не  завидовал  загорелому  крепкому
Мартину.
     За завтраком один из Джонов сказал:
     - Итак, если вы проинструктируете нас, капитан Пью...
     - Зовите меня Оуэном.
     - Тогда мы, Оуэн, сможем выработать программу. Что нового на шахте со
времени вашего последнего доклада? Мы ознакомились с  вашими  сообщениями,
когда "Пассерина" была на орбите вокруг пятой планеты.
     Мартин молчал, хотя шахта была его  открытием,  его  детищем,  и  все
объяснения выпали на долю Пью. Говорить с клоном было  трудно.  На  десяти
одинаковых лицах отражался  одинаковый  интерес,  десять  голов  одинаково
склонялись набок. Они даже кивали одновременно.
     На форменных комбинезонах Службы исследования были вышиты  их  имена.
Фамилия и первое имя у всех были общими - Джон  Чоу,  но  вторые  имена  -
разные. Юношей звали Алеф, Каф, Йод,  Джимел  и  Самед.  Девушек  -  Садэ,
Далет, Зайин, Бет и Реш. Пью пытался было обращаться к ним по этим именам,
но тут же от этого отказался: порой он даже не мог различить, кто  из  них
говорит, так одинаковы были их голоса.
     Мартин намазал гренок маслом, откусил  кусок  и  наконец  вмешался  в
разговор:
     - Вы представляете собой команду, не так ли?
     - Правильно, - ответили два Джона сразу.
     - И какую команду! А я сначала даже не понял. Насколько же вы  можете
читать мысли друг друга?
     - По правде говоря, мы совсем не  умеем  читать  мыслей,  -  ответила
девушка по имени Зайин. Остальные благожелательно наблюдали за ней.  -  Мы
не знаем ни телепатии,  ни  чудес.  Но  наши  мысли  схожи.  Мы  одинаково
подготовлены. Если перед нами поставить одинаковые задачи,  вернее  всего,
мы одинаково к ним подойдем и одновременно их решим. Объяснить это просто,
но обычно и не требуется объяснений. Мы редко не понимаем  друг  друга.  И
это помогает нам как команде.
     - Еще бы, - сказал Мартин. - За последние полгода мы с Пью семь часов
из десяти тратим на взаимное непонимание. Как и  большинство  людей.  А  в
критических обстоятельствах  вы  можете  действовать  как  нормаль...  как
команда, состоящая из отдельных людей?
     - Статистика свидетельствует об обратном, -  с  готовностью  ответила
Зайин.
     "Клоны, должно быть, обучены, как находить лучшие ответы на  вопросы,
как рассуждать толково и убедительно,  -  подумал  Пью.  -  Все,  что  они
говорили, несло на себе печать некоторой искусственности,  высокопарности,
словно ответы были заранее подготовлены для публики".
     - У нас не бывает вспышек озарения, как у одиночек, мы как команда не
извлекаем выгоды при обмене  идеями.  Но  этот  недостаток  компенсируется
другим:  клоны  создаются   из   лучшего   человеческого   материала,   от
индивидуумов с максимальным коэффициентом  интеллектуальности,  стабильной
генетической структурой и так далее. Мы  располагаем  большими  ресурсами,
чем обычные индивидуумы.
     - И все это надо умножить на десять. А кто  такой,  точнее,  кем  был
Джон Чоу?
     - Наверняка гений, - вежливо сказал Пью. Клоны интересовали его  явно
меньше, чем Мартина.
     - Он был многогранен, как Леонардо, - сказал Йод. -  Биоматематик,  а
также виолончелист и  подводный  охотник,  он  интересовался  структурными
проблемами и так  далее.  Он  умер  раньше,  чем  успел  разработать  свои
основные теории.
     - И теперь каждый из вас представляет собой какой-нибудь один  аспект
его разума, его таланта?
     - Нет, - ответила Зайин, покачав головой одновременно  с  несколькими
братьями и сестрами. У всех у нас  схожие  мысли  и  устремления,  мы  все
инженеры Службы планетных исследований. Другой клон может быть подготовлен
для того, чтобы освоить иные аспекты личности Чоу. Все зависит от обучения
- генетическая субстанция идентична. Все мы - Джон Чоу. Но учат каждого из
нас по-разному.
     Мартин был потрясен.
     - Сколько вам лет?
     - Двадцать три.
     - Вы сказали, что он умер молодым, так половые клетки  были  взяты  у
него заранее или как?
     Ответить взялся Джимел.
     - Он погиб двадцати четырех лет в авиационной  катастрофе.  Мозг  его
спасти не удалось, так что пришлось взять внутренние клетки и  подготовить
их к клонированию. Половые клетки для клонирования  не  годятся  -  в  них
только половинный набор хромосом. Внутренние клетки могут быть  обработаны
таким образом, что становятся базой нового организма.
     - И все вы - обломки одного кирпича, - громко заявил Мартин. - Но как
же... некоторые из вас - женщины?
     Теперь ответила Бет:
     -  Это  несложно  -  запрограммировать  половину  массы   клона   для
воспроизведения женского организма. Удалите  из  половины  клеток  мужские
гены, и они вернутся к базисному состоянию, то  есть  к  женскому  началу.
Труднее добиться обратного эффекта и создать искусственную хромосому.  Так
что клонирование происходит в основном  от  мужского  донора,  потому  что
клоны, состоящие из обоих полов, лучше функционируют.
     - А что касается следующего поколения, -  не  сдавался  Мартин.  -  Я
полагаю... вы размножаетесь?
     - Мы, женщины, стерильны, - спокойно ответила Бет. - Как вы  помните,
из наших первоначальных клеток Y-хромосома удалена. Мужчины могут вступать
в контакт с обыкновенными женщинами, если, конечно, захотят. Но для  того,
чтобы снова создать Джона Чоу в нужном количестве копий и в нужное  время,
приходится брать клетку от клона - этого клона, нашего клона.
     Мартин сдался. Он кивнул и дожевал остывший гренок.
     - Ну что ж, - сказал один  из  Джонов.  И  тут  же  настроение  клона
изменилось,  словно  стая  скворцов  единым  неуловимым  взмахом   крыльев
изменила направление полета, следуя за вожаком, которого человеческий глаз
не в силах различить в этой стае. Они были готовы приняться за дело.
     - Разрешите взглянуть на шахту? А потом мы разгрузим оборудование. Мы
привезли любопытные новые машины. Вам, без сомнения,  будет  интересно  на
них взглянуть. Правда?
     Если бы даже Пью с Мартином не  согласились  с  предложением  Джонов,
признаться в этом было бы нелегко. Джоны были вежливы, но единодушны:  то,
что они решали, выполнялось. Пью,  начальник  базы  Либра-2,  почувствовал
озноб. Сможет ли он командовать группой из десяти суперменов? И  при  этом
гениев? Когда они выходили, Пью держался поближе к Мартину. Оба молчали.
     Расположившись в трех больших  флаерах  -  по  четверо  в  каждом,  -
обитатели  базы  помчались  к  северу  над  серой  под  звездным   светом,
морщинистой кожей Либры.
     - Пустынно, - сказал один из Джонов.
     Во флаере Пью и Мартина сидели юноша и девушка. Пью подумал,  не  они
ли спали прошлой ночью в одном мешке.
     - Здесь пустынно, - сказал юноша.
     - Мы первый раз в космосе,  не  считая  практики  на  Луне,  -  голос
девушки был выше и мягче.
     - Как вы перенесли прыжок?
     - Нам дали наркотик. А мне  бы  хотелось  самому  испытать,  что  это
такое, - ответил юноша. Его голос дрогнул. Казалось, оставшись вдвоем, они
обнаруживали  большую  индивидуальность.  Неужели  повторение  индивидуума
отрицает индивидуальность?
     - Не расстраивайтесь, - сказал Мартин, управлявший вездеходом.  -  Вы
все равно не ощутили бы вневременного перехода, там и ощущать-то нечего.
     - Мне все равно хотелось бы попробовать, - ответил юноша, - тогда  бы
мы знали.
     На востоке опухолями возникли  горы  Мерионета,  на  западе  поднялся
столб замерзающего газа, и флаер опустился на землю.  Близнецы  вздрогнули
от толчка и протянули руки, словно стараясь предохранить друг друга.  Твоя
кожа - моя кожа, в буквальном  смысле  этого  слова,  подумал  Пью.  Какие
чувства испытываешь, когда на свете есть кто-то, столь близкий тебе?  Если
ты спрашиваешь, тебе  всегда  ответят,  если  тебе  больно,  кто-то  рядом
разделит твою боль. Возлюби своего ближнего, как  самого  себя...  древняя
неразрешимая проблема разрешена. Сосед твой  -  ты  сам.  Любовь  достигла
совершенства.
     А вот и шахта, Адская Пасть.
     Пью был космогеологом Службы, Мартин -  техником  и  картографом  при
нем. Но когда в ходе разведки Мартин обнаружил  месторождение  урана,  Пью
полностью признал его заслуги, а заодно возложил на  него  обязанности  по
разведке залежей и планированию работы для исследовательской команды. Этих
ребят отправили с Земли задолго  до  того,  как  там  был  получен  доклад
Мартина, и они не подозревали, чем будут заниматься, пока не прилетели  на
Либру. Служба исследований попросту регулярно отправляла исследовательские
команды, подобно одуванчику, разбрасывающему семена, зная  наверняка,  что
им найдется работа если не на Либре, то на соседней  планете  или  еще  на
какой-то, о которой они и не  слышали.  Правительству  был  слишком  нужен
уран, чтобы ждать,  когда  до  Земли  за  несколько  световых  лет  дойдут
сообщения. Уран был, как золото, старомоден, но необходим, он стоил  того,
чтобы добывать его на других планетах и привозить домой. "Он  стоит  того,
чтобы менять его на людские жизни", - невесело думал Пью, наблюдая за тем,
как высокие юноши и девушки, облитые светом звезд, друг за другом  входили
в черную дыру, которую Мартин назвал Адской Пастью.
     Когда они вошли в шахту, рефлекторы на  их  шлемах  загорелись  ярче.
Двенадцать качающихся кругов света плыли по влажным,  морщинистым  стенам.
Пью слышал, как впереди потрескивая счетчик радиации Мартина.
     - Здесь обрыв, - раздался голос Мартина по внутренней связи, заглушив
треск и окружавшую их мертвую тишину. - Мы  прошли  по  боковому  туннелю,
впереди  -  вертикальный   ход.   -   Черная   пропасть   простиралась   в
бесконечность,  лучи  фонарей  не  достигали  противоположной   стены.   -
Вулканическая деятельность прекратилась  здесь  примерно  две  тысячи  лет
назад. Ближайший сброс находится в двадцати восьми километрах к востоку, в
траншее. Эта область сейсмически не более опасна, чем любая другая в нашем
районе. Могучий слой базальта, перекрывающий  субструктуру,  стабилизирует
ее, по крайней мере пока он сам стабилен. Ваша основная жила  находится  в
тридцати  шести  метрах  отсюда  внизу  и  тянется  через  пять  пустот  к
северо-востоку. Руда в жиле очень высокого качества. Надеюсь, вы знакомы с
данными разведки? Добыча урана не представляет трудности. От вас требуется
только одно - вытащить руду на поверхность.
     - Поднимите крышу и выньте уран.
     Смешок. Зазвучали голоса, но все они были одним голосом.
     - Может, ее сразу вскрыть? Так безопаснее. Открытая разработка.
     - Но это же сплошной базальт! Какой толщины? Десять метров?
     - От трех до двадцати, если верить докладу.
     - Используем этот туннель, расширим, выпрямим  и  уложим  рельсы  для
роботачек.
     - Ослов бы сюда завезти.
     - А хватит ли у нас стоек?
     - Мартин, каковы, по вашему мнению, запасы месторождения?
     - Пожалуй, от пяти до восьми миллионов килограммов.
     - Транспорт прибудет через десять земных месяцев.
     - Будем грузить чистый уран.
     - Нет, проблема транспортировки грузов теперь  разрешена,  ты  забыл,
что мы уже шестнадцать лет как улетели с Земли.
     - В прошлый вторник исполнилось шестнадцать лет.
     - Правильно, они погрузят руду и очистят ее на земной орбите.
     - Мы спустимся ниже, Мартин?
     - Спускайтесь. Я там уже был.
     Первый из них - кажется, Алеф - скользнул по лестнице вниз. Остальные
последовали за ним. Пью и Мартин остались на краю пропасти.  Пью  настроил
рацию на избирательную связь с Мартином и заметил, что Мартин сделал то же
самое. Было чуть утомительно слушать, как один  человек  рассуждает  вслух
десятью голосами. А может, это был один голос, выражавший мысли десятерых?
     - Ну и утроба, - сказал Пью, глядя в черную пропасть, чьи  изрезанные
жилами, морщинистые стены отражали лучи фонарей  где-то  далеко  внизу.  -
Коровий желудок, набитый окаменевшим дерьмом.
     Счетчик Мартина попискивал, как потерявшийся цыпленок. Они стояли  на
умиравшей  планете-эпилептике,  дыша  кислородом  из  баллонов,  одетые  в
нержавеющие,  антирадиационные  скафандры,  способные  выдержать  перепады
температур в двести градусов, неподвластные ударам и  разрывам,  созданные
для того, чтобы любой ценой сберечь мягкую плоть, заключенную внутри.
     - Хотел бы я когда-нибудь попасть на  планету,  где  нечего  было  бы
исследовать.
     - А тебе такая досталась.
     - Тогда в следующий раз лучше не выпускай меня из дома.
     Пью был рад. Он надеялся, что Мартин  согласится  и  дальше  работать
вместе с ним, но оба они не привыкли говорить о своих чувствах,  и  потому
он не решался спросить об этом.
     - Я постараюсь, - сказал он.
     - Ненавижу это место. Ты знаешь, я люблю  пещеры.  Потому  я  сюда  и
залез. Страсть к спелеологии. Но эта пещера - сволочь. Серьезно. Здесь  ни
на секунду нельзя расслабиться. Хотя, надеюсь, эти ребята с ней справятся.
Они свое дело знают.
     - За ними будущее, каким бы