ие-то
тонкие ажурные мостики, поддерживаемые легкими резными колоннами.  Куда-то
в сумрак уходили потолки, блестели в черном бархатном небе за окнами яркие
южные звезды, и даже факелы на стенах горели как-то иначе,  без  треска  и
копоти.
     С двух сторон от Саши были две одинаковых  опущенных  решетки,  а  на
стенах над ними висели узорчатые персидские ковры, и этого он тоже никогда
не видел на нижних уровнях. Он пошел к левой  решетке,  возле  которой  из
пола чуть поднималась управляющая подъемным механизмом плита, но когда  он
встал на нее, подниматься начала  та  решетка,  которая  осталась  за  его
спиной. Саша развернулся и побежал назад.
     За решеткой дорога разветвлялась. Можно было подпрыгнуть, подтянуться
и побежать вперед - там звякало сразу  несколько  разрезалок  пополам,  и,
значит, где-то рядом был спрятан кувшин, а может, и два сразу - было такое
один раз на третьем уровне. Можно было, наоборот, спуститься вниз, и Саша,
секунду поколебавшись, решил так и  поступить.  Внизу  начиналась  длинная
галерея с узкой полосой росписи на стене; в бронзовых кольцах,  ввинченных
в стену, коптили факелы, а впереди, защищая путь к лестнице, стоял страж в
алом халате, с подкрученными вверх усами и  длинным  мечом  в  руке;  Саша
заметил  в  правом  нижнем  углу  экрана   сразу   шесть   треугольничков,
обозначающих жизненную силу противника, и похолодел -  таких  ему  еще  не
попадалось. Самое большее до сих пор - это были четыре треугольничка. Саша
вытащил свой меч, найденный когда-то возле груды  человеческих  костей,  и
встал в позицию. Воин, пристально глядя ему в глаза и постукивая  ногой  в
зеленом сафьяновом сапоге по каменным плитам, стал приближаться. Вдруг  он
сделал неуловимо быстрый выпад, и Саша, еле успев отбить его меч  клавишей
"PgUp", сразу нажал "Shift", но этот всегда безотказный прием не  сработал
- воин успел отскочить, и снова принялся приближаться.
     - Здорово, Саш! - раздалось вдруг за спиной.
     Саша испытал острую  ненависть  к  неизвестному  идиоту,  вздумавшему
отвлекать его разговорами в такую минуту, сделал ложный  выпад  и,  целясь
врагу мечом прямо в горло, прыгнул вперед. Воин в алом халате опять  успел
отскочить.
     - Саша!
     Саша  почувствовал,  как  чьи-то  руки  разворачивают  его  вместе  с
вращающимся стулом, и чуть не ткнул мечом появившегося перед ним человека.
     Это был Петя Итакин. На нем был зеленый свитер  и  протертые  джинсы,
что очень удивило Сашу, знавшего госплановский этикет.
     - Пойдем поговорим, - сказал Итакин.
     Саша оглянулся на замершую на мониторе  фигурку,  потом  поглядел  на
Петю.
     - А я тебя уже час жду, - сказал он,  -  начальнику  твоему  "Абрамс"
запустил.
     - Видел уже, - сказал Итакин. - Ему минут пять назад Т-70  прямо  под
башню засадил. Он чиниться приезжал.
     Саша встал и пошел за приятелем в  коридор.  Петя  время  от  времени
через что-то перепрыгивал, а один раз упал на пол и  замер;  Саша  заметил
огромный синий глаз,  проплывший  прямо  над  ним  и  догадался,  что  это
"Тауэр", третья или четвертая башня. Сам он поднялся когда-то до  половины
первой, но когда услышал, что после того, как всходишь  на  первую  башню,
надо лезть на вторую, и совершенно неизвестно, что будет потом, бросил это
дело и стал принцем. А Петя лез на башню уже не первый год.
     Они вышли на лестницу, где Петя  ловко  увернулся  от  чего-то  вроде
вертикально летящего бумеранга, и с нее попали на пустой  длинный  балкон,
заваленный выгоревшими на солнце стендами с цветными фотографиями каких-то
дряблых лиц. Саша проверил пол под ногами - кажется, сомнительных плит  не
было. Петя, облокотившись на перила, уставился на огни города внизу.
     - Чего? - спросил Саша.
     - Так, - сказал Петя. - Я из Госплана скоро ухожу.
     - Куда?
     Петя неопределенно кивнул головой вправо. Саша посмотрел туда  -  там
были тысячи разноцветных светящихся точек, горящих  до  самого  горизонта.
Можно было понять Итакина и в  том  смысле,  что  он  планирует  прыжок  с
балкона.
     - Как звезды в "Принце", - вдруг сказал Саша, глядя на огни, - только
все вверх ногами. Или вниз головой.
     - А может, это в твоем "Принце" все вверх ногами, -  сказал  Петя.  -
Никогда не думал, почему там картинка иногда переворачивается?
     Саша помотал  головой.  Как  всегда,  вид  вечернего  города  навевал
печаль. Вспоминалось что-то забытое, и сразу же забывалось  опять,  и  это
что-то больше всего было похоже на тысячу раз данную себе и уже  девятьсот
девяносто девять раз нарушенную клятву.
     - На фига, интересно, мы живем? - спросил он.
     - Ну вот, - сказал Петя, - вроде и не пил сегодня,  а...  Вообще,  ты
стражника спроси. Он тебе объяснит насчет жизни.
     Саша опять уставился на огни.
     - Вот ты второй год по лабиринту бежишь, - заговорил  Петя,  -  а  ты
думал когда-нибудь, на самом он деле или нет?
     - Кто?
     - Лабиринт.
     - В смысле, существует он или нет?
     - Да.
     Саша задумался.
     - Пожалуй, существует. Точнее, правильно сказать, что  он  существует
ровно в той же степени, в какой  существует  принц.  Потому  что  лабиринт
существует только для него.
     - Если уж сказать совсем правильно, - сказал Петя, -  и  лабиринт,  и
фигурка существуют только для того, кто глядит на экран монитора.
     - Ну да. То есть почему?
     - Потому что и лабиринт, и фигурка могут появляться только в нем.  Да
и сам монитор, кстати, тоже.
     - Ну, - сказал Саша, - мы это на втором курсе проходили.
     - Но тут есть одна деталь, - не обращая  внимания  на  Сашины  слова,
продолжал Петя, - одна очень важная деталь, которую нам все  те  козлы,  с
которыми мы это проходили, забыли сообщить.
     - Какая?
     - Понимаешь, - сказал Петя, - если фигурка давно работает в Госснабе,
то она почему-то решает, что это она глядит в монитор, хотя она всего лишь
бежит по его экрану. Да и вообще, если б  нарисованная  фигурка  могла  на
что-то поглядеть, первым делом она бы заметила того, кто смотрит на нее.
     - А кто на нее смотрит?
     Петя задумался.
     - Есть только один спо...
     В  следующий  момент  его  что-то  сильно  толкнуло   в   спину,   он
перекувырнулся через  перила  и  полетел  вниз;  Саша  увидел  похожую  на
бумеранг штуку, какую он уже видел на лестнице  -  крутясь,  она  умчалась
куда-то в направлении увенчанных неподвижным дымом труб на горизонте. Саша
даже не успел испугаться - так  быстро  все  это  произошло.  Перегнувшись
через перила, он увидел Петю, вцепившегося руками в перила балкона  этажом
ниже.
     - Все в порядке, - крикнул Петя, - костылявки максимум на  один  этаж
сбрасывают. Сейчас я...
     Но тут Петя заметил медленно подплывающий к Пете вдоль стены огромный
глаз, похожий на круглый аквариум, до краев наполненный синими чернилами.
     - Петя! Слева! - крикнул он.
     Петя освободил одну руку и пустил в синий глаз два  каких-то  красных
шарика размером с клубок шерсти - от первого из них глаз дернулся и замер,
а от второго с хлопающим звуком растворился в воздухе.
     - Иди в шестьсот двадцатую, - крикнул Петя, перелазя через перила,  -
я сейчас приду, и будем твою игру докалывать.
     Саша повернулся, шагнул к выходу с балкона, и вдруг прямо перед ним с
грохотом  упала  стальная  решетка,  расколов  острыми  зубьями  несколько
кафельных плит пола. Саша повернулся назад, и вторая такая  же  решетка  с
лязгом ударила в перила балкона. Саша  поднял  голову,  увидел  в  близком
бетонном потолке небольшой квадратный лаз, привычно подпрыгнул, подтянулся
и вылез в узкий каменный коридор.
     Впереди на пол падало квадратное пятно красноватого света. Прижимаясь
к стене, Саша дошел до него и осторожно глянул вверх. Над ним  была  узкая
четырехугольная шахта, и там, далеко  наверху,  горел  факел,  и  виднелся
участок  закопченного  потолка  -  видимо,  это  была  обычная  коридорная
ловушка, только сейчас Саша был на ее дне. Наверху могли  быть  стражники,
поэтому Саша встал на цыпочки, и, осторожно ступая по  веками  копившемуся
праху, пошел вперед. Впереди оказался поворот, и в  нескольких  метрах  за
ним - тупик. Саша пошел было  назад,  но  услышал,  как  в  дальнем  конце
коридора лязгнула  решетка,  и  остановился.  Он  попал  в  мешок.  Теперь
оставалось только одно - тщательно проверить все плиты пола  и  потолка  -
любая из них могла управлять  решетками  или  поворачивающимися  участками
стены. Вытянув руки над головой, он подпрыгнул. Потом еще раз. Потом  еще.
Третья плита над его головой чуть-чуть поддалась. Дальше все было просто -
Саша еще раз подпрыгнул, толкнул ее руками и сразу отскочил  назад;  плита
выпала. Раздался грохот, и Саша привычно зажмурился,  чтобы  взлетевшая  с
пола пыль не попала в глаза. Немного погодя, он шагнул  вперед.  Теперь  в
потолке зияло прямоугольное отверстие, через которое можно было  пролезть,
а над ним вверх уходила стена с деревянными карнизами через каждые  два  с
половиной метра - это расстояние на всех уровнях было одинаковым. Стоя  на
таком карнизе, можно  было  подпрыгнуть  вверх,  в  прыжке  схватиться  за
следующий, влезть на него, встать и повторить то  же  самое  -  и  так  до
самого верха. На этой стене карнизов было шесть, и вся процедура заняла  у
Саши чуть больше минуты, причем он ни капли не устал.
     Теперь  он  стоял  в  коридоре,  стены  которого  состояли  из  грубо
обтесанных каменных блоков. Впереди была дыра  в  полу,  и  оттуда  тянуло
горьким факельным дымом. Саша подошел к ней и заглянул  вниз  -  метрах  в
пяти был виден ярко освещенный пол. Саша вздохнул, спустил  в  дыру  ноги,
повис над пустотой на руках, и с  некоторым  внутренним  усилием  заставил
себя разжать пальцы. Высота была не такой уж и большой, но как только Саша
приземлился, плита, на которую он упал, ушла из под ног  и  вместе  с  ним
полетела вниз; уцепиться за край он не успел и  после  томительно  долгого
падения врезался в пол, в обломки  только  что  с  треском  расколовшегося
каменного блока. Он не  разбился,  но  удар  и  неожиданность  оглушили  -
несколько секунд он с зажмуренными глазами сидел на  карачках,  вспоминая,
как давно в детстве, страшной черной зимой, сильно ушиб копчик, прыгнув из
слухового окна газовой подстанции на заиндевелый матрас внизу. А когда он,
помотав головой, открыл глаза, оказалось, что он  находится  в  той  самой
галерее с полосой орнамента на стене, откуда  его  вытащил  Итакин,  и  на
него, сложив руки на груди, смотрит тот же самый воин в алом  халате  -  в
том, что это он, Саша убедился, глянув в нижний угол монитора и увидев там
шесть треугольничков, обозначающих жизненную силу. Саша вскочил  на  ноги,
встал в боевую позицию и выхватил меч. Тогда воин выхватил  свой  и  пошел
навстречу; его взгляд до такой  степени  не  сулил  ничего  хорошего,  что
вспомнившийся совет Итакина  поговорить  с  ним  о  жизни  показался  злой
шуткой. Саша повертел в воздухе концом лезвия, собираясь нанести  удар,  и
вдруг воин неожиданным и точным движением выбил  меч  из  сашиной  руки  и
плашмя ударил его тяжелым клинком по голове.
     Саша открыл глаза и с  недоумением  обвел  ими  небольшую  полутемную
комнату, на полу которой он лежал. Под ним  был  мягкий  ковер,  на  стене
горела масляная плошка, а  у  стены  стоял  удивительной  красоты  сундук,
окованный чеканными медными листами. Под  потолком  плыли  клубы  дыма,  и
пахло чем-то странным, словно палеными перьями или  жженой  резиной  -  но
запах был приятный. Саша попытался сесть, и  понял,  что  не  в  состоянии
пошевелиться - почти по горло на  него  был  натянут  похожий  на  обшивку
матраса полотняный мешок, перемотанный толстой веревкой.
     - Проснулся, шурави?
     Изогнувшись червем, Саша перевернулся на другой бок и увидел воина  в
красном халате, сидящего метрах в двух от него на подушках.  Рядом  с  ним
дымился небольшой кальян, длинная кишка которого с  медным  мундштуком  на
конце лежала на ковре. С другой стороны  от  него  валялась  выпотрошенная
Сашина сумка. Воин вынул из складок халата маленький кривой  нож,  показал
его Саше и захохотал.
     - Да ты не бойся, шурави, не бойся, - сказал воин, поднимаясь на ноги
и нагибаясь над ним, - раз уж сразу не убил, не трону.
     Петли вокруг мешка ослабли. Воин сел на место  и,  посасывая  кальян,
задумчиво глядел, как Саша выпутывается из мешка. Когда Саша  окончательно
вылез и, сев на ковер, стал растирать затекшие  от  задержки  крови  ноги,
воин молча протянул ему  дымящийся  шланг.  Саша  безропотно  взял  его  и
глубоко затянулся. Комната сразу  чуть-чуть  сузилась  и  перекосилась,  и
вдруг стало слышным потрескивание масла в лампе - как оказалось, это  была
целая энциклопедия звука.
     - Меня зовут Зайнаддин Абу  Бакр  Аббас  ал-Хувафи,  -  сказал  воин,
подтягивая к себе раскрытую сашину сумку  и  запуская  в  нее  пятерню.  -
Можешь звать меня по любому из этих имен.
     - Меня Алексей, -  наврал  почему-то  Саша.  Из  всех  услышанных  им
непонятных слов он разобрал только "Аббас".
     - Ты ведь духовный человек?
     - Я-то? - переспросил Саша, с интересом наблюдая  за  трансформациями
комнаты. - Пожалуй, духовный.
     Почему-то он чувствовал себя в безопасности.
     - Вот я и смотрю - какие ты книги читаешь.
     Аббас держал в  руках  книгу  Джона  Спенсера  Тримингэма  "Суфийские
ордена в исламе", недавно купленную Сашей в "Академкниге", и дочитанную им
уже до середины. На ее обложке был нарисован какой-то мистический символ -
зеленое дерево, составленное из переплетенных арабских букв.
     - Очень тебя убить хотел, - признался Аббас, взвешивая книгу в руке и
нежно глядя на обложку. - Но духовного человека - не могу.
     - А за что меня убивать?
     - А за что ты сегодня Маруфа убил?
     - Какого Маруфа?
     - Не помнишь уже?
     - А, этого, что ли... с ятаганом? И перо еще на тюрбане?
     - Этого.
     - Да я не хотел, - ответил Саша, - он сам  полез.  Или  не  сам...  В
общем, он уже стоял у дверей с ятаганом. Как-то все машинально получилось.
     Аббас недоверчиво покачал головой.
     - Да что ты меня, за изверга принимаешь? - даже растерялся Саша.
     - А то нет. Вами, шурави, у нас в  деревнях  детей  пугают.  А  Маруф
этот, которого ты зарезал, утром ко  мне  подошел,  и  говорит  -  прощай,
говорит, Зайнаддин Абу Бакр. Чую, сегодня шурави  придет...  Я  думал,  он
гашиша объелся, а днем приносят его в караулку с перерезанным горлом...
     - Я правда не хотел, - с досадой сказал Саша.
     Аббас усмехнулся.
     - Хотел, не хотел. У каждого своя судьба, - сказал он, - и все нити в
руке Аллаха. Так?
     - Точно, - сказал Саша. - Вот это точно.
     - Я тут с одним суфием из Хорасана пять дней пил, - сказал  Аббас,  -
он мне и рассказал одну сказку... В общем, я точно не помню, как там было,
но там кого-то по ошибке зарезали, а потом оказалось, что это был убийца и
преступник, который  как  раз  собирался  совершить  свое  самое  страшное
убийство. Я вообще люблю с  духовными  людьми  выпить...  Вспомнил  я  эту
сказку, и думаю - а вдруг ты тоже какие сказки знаешь?
     Аббас встал с места, подошел к сундуку, открыл его  и  вынул  бутылку
виски "Уайт Хорс", два пластиковых стакана и несколько мятых сигарет.
     - Это откуда? - изумился Саша.
     - Американцы, - ответил Аббас.  -  Гуманитарная  помощь.  Как  у  вас
компьютеры в министерствах начали ставить, так они нам помогать стали.  Ну
и еще на гашиш меняют.
     - А американцы что, не изверги? - спросил Саша.
     - Да разные есть, - ответил Аббас, наполняя два пластиковых  стакана.
- С ними хоть договориться можно.
     - Договориться - это как?
     - Запросто. Ты, когда видишь стражника, нажимай кнопку "К". Он  тогда
сразу притворится мертвым, а ты шагай себе дальше.
     - Не знал, - ответил Саша, принимая стакан.
     - А откуда тебе знать, - сказал Аббас, поднимая  свой  и  салютуя  им
Саше, - когда у вас все игры колотые. Инструкций-то нет. Но ведь  спросить
можно? Я думал, шурави говорить не умеют.
     Аббас выпил и шумно выдохнул.
     - Вот есть там у вас такой Главмосжилинж, - вдруг  совершенно  другим
тоном заговорил он, - и есть там Чуканов Семен Прокофьевич - такой,  сука,
маленький и жирный. Вот это гадина, так гадина. Выходит на первый  уровень
- дальше боится, ловушки там, - и ждет наших.  Ну,  у  нас  понятно,  дело
военное - хочешь, не хочешь - иди. А ребята там неумелые, молодежь. Так он
каждый день пять человек убивает. Норма у него. Войдет, убьет,  и  выйдет.
Потом опять. Ну, если он на седьмой уровень попадет...
     Аббас положил руку на рукоять лежащего рядом с ним меча.
     - А американцы вам оружие поставляют? - спросил Саша,  чтобы  сменить
тему.
     - Поставляют.
     - А можно посмотреть?
     Аббас встал, подошел к своему сундуку, вынул  небольшой  пергаментный
свиток и кинул его Саше. Саша развернул свиток и увидел  короткий  столбец
команд микроассемблера, витиевато написанных черной тушью.
     - Что это? - спросил он.
     - Вирус, - ответил Аббас, наливая еще по стакану.
     - Ах ты... Я-то думаю, кто у нас все время систему стирает? А в каком
он файле сидит?
     - Ну ладно, - сказал Аббас, - хватит нам о  всякой  чепухе.  Пора  бы
тебе и сказку рассказать.
     - Какую?
     - Учебную. Ты же духовный человек? Значит, должен знать.
     - А про что? - спросил Саша, косясь на длинный меч, лежащий на  ковре
недалеко от Аббаса.
     - Про что хочешь. Главное, чтоб мудрость была.
     Чтобы выгадать минуту на  размышление,  Саша  поднял  с  ковра  шланг
кальяна и несколько раз подряд глубоко затянулся, вспоминая, что он прочел
у Тримингэма про суфийские сказки. Потом на минуту закрыл глаза.
     - Ты про магрибский молитвенный  коврик  знаешь?  -  спросил  он  уже
приготовившегося слушать Аббаса.
     - Нет.
     - Ну так слушай. У одного визиря был маленький  сын  по  имени  Юсуф.
Однажды он вышел за пределы отцовского поместья и пошел гулять. И  вот  он
дошел до пустынной дороги, где любил прогуливаться в одиночестве, и  пошел
по ней, глядя по сторонам. И  вдруг  увидел  какого-то  старика  в  одежде
шейха, с черной шляпой на голове. Мальчик вежливо приветствовал старика, и
тогда старик остановился и дал ему сладкого  сахарного  петушка.  А  когда
Юсуф съел его, старик спросил: "Мальчик, ты  любишь  сказки?"  Юсуф  очень
любил сказки, и так и ответил. "Я знаю одну сказку, - сказал старик, - это
сказка про магрибский молитвенный коврик. Я бы тебе ее  рассказал,  но  уж
больно она страшна." Но мальчик Юсуф, естественно, сказал  что  ничего  не
боится, и приготовился слушать. И вдруг где-то в  той  стороне,  где  было
поместье его отца, раздался звон колокольчиков и какие-то громкие крики  -
так всегда бывало, когда кто-нибудь приезжал.  Мальчик  мгновенно  позабыл
про  старика  в  черной  шляпе  и  кинулся  поглядеть,  кто  это  приехал.
Оказалось, что это был всего лишь какой-то незначительный подчиненный  его
отца, и мальчик со всех ног побежал назад, но старика  на  дороге  уже  не
было. Тогда он очень расстроился и пошел назад в поместье. Выбрав  минуту,
он подошел к отцу и спросил: "Папа! Ты знаешь  что-нибудь  про  магрибский
молитвенный коврик?" И вдруг его отец побледнел, затрясся всем телом, упал
на пол и умер. Тогда мальчик очень испугался и побежал к  маме.  "Мама!  -
крикнул он, - несчастье!" Мама подошла к нему, улыбнулась, положила ему на
голову руку и спросила: "Что такое, сынок?" "Мама, - закричал мальчик, - я
подошел к папе и спросил его про одну вещь, а он вдруг  упал  и  умер!"  -
"Про какую вещь?" - нахмурясь, спросила мама. "Про магрибский  молитвенный
коврик!" И вдруг мама тоже  страшно  побледнела,  затряслась  всем  телом,
упала на пол и умерла. Мальчик остался совсем один, и скоро могущественные
враги его отца захватили поместье, а самого  его  выгнали  на  вс