евянными карнизами через каждые  два  с
половиной метра - это расстояние на всех уровнях было одинаковым. Стоя  на
таком карнизе, можно  было  подпрыгнуть  вверх,  в  прыжке  схватиться  за
следующий, влезть на него, встать и повторить то  же  самое  -  и  так  до
самого верха. На этой стене карнизов было шесть, и вся процедура заняла  у
Саши чуть больше минуты, причем он ни капли не устал.
     Теперь  он  стоял  в  коридоре,  стены  которого  состояли  из  грубо
обтесанных каменных блоков. Впереди была дыра  в  полу,  и  оттуда  тянуло
горьким факельным дымом. Саша подошел к ней и заглянул  вниз  -  метрах  в
пяти был виден ярко освещенный пол. Саша вздохнул, спустил  в  дыру  ноги,
повис над пустотой на руках, и с  некоторым  внутренним  усилием  заставил
себя разжать пальцы. Высота была не такой уж и большой, но как только Саша
приземлился, плита, на которую он упал, ушла из под ног  и  вместе  с  ним
полетела вниз; уцепиться за край он не успел и  после  томительно  долгого
падения врезался в пол, в обломки  только  что  с  треском  расколовшегося
каменного блока. Он не  разбился,  но  удар  и  неожиданность  оглушили  -
несколько секунд он с зажмуренными глазами сидел на  карачках,  вспоминая,
как давно в детстве, страшной черной зимой, сильно ушиб копчик, прыгнув из
слухового окна газовой подстанции на заиндевелый матрас внизу. А когда он,
помотав головой, открыл глаза, оказалось, что он  находится  в  той  самой
галерее с полосой орнамента на стене, откуда  его  вытащил  Итакин,  и  на
него, сложив руки на груди, смотрит тот же самый воин в алом  халате  -  в
том, что это он, Саша убедился, глянув в нижний угол монитора и увидев там
шесть треугольничков, обозначающих жизненную силу. Саша вскочил  на  ноги,
встал в боевую позицию и выхватил меч. Тогда воин выхватил  свой  и  пошел
навстречу; его взгляд до такой  степени  не  сулил  ничего  хорошего,  что
вспомнившийся совет Итакина  поговорить  с  ним  о  жизни  показался  злой
шуткой. Саша повертел в воздухе концом лезвия, собираясь нанести  удар,  и
вдруг воин неожиданным и точным движением выбил  меч  из  сашиной  руки  и
плашмя ударил его тяжелым клинком по голове.
     Саша открыл глаза и с  недоумением  обвел  ими  небольшую  полутемную
комнату, на полу которой он лежал. Под ним  был  мягкий  ковер,  на  стене
горела масляная плошка, а  у  стены  стоял  удивительной  красоты  сундук,
окованный чеканными медными листами. Под  потолком  плыли  клубы  дыма,  и
пахло чем-то странным, словно палеными перьями или  жженой  резиной  -  но
запах был приятный. Саша попытался сесть, и  понял,  что  не  в  состоянии
пошевелиться - почти по горло на  него  был  натянут  похожий  на  обшивку
матраса полотняный мешок, перемотанный толстой веревкой.
     - Проснулся, шурави?
     Изогнувшись червем, Саша перевернулся на другой бок и увидел воина  в
красном халате, сидящего метрах в двух от него на подушках.  Рядом  с  ним
дымился небольшой кальян, длинная кишка которого с  медным  мундштуком  на
конце лежала на ковре. С другой стороны  от  него  валялась  выпотрошенная
Сашина сумка. Воин вынул из складок халата маленький кривой  нож,  показал
его Саше и захохотал.
     - Да ты не бойся, шурави, не бойся, - сказал воин, поднимаясь на ноги
и нагибаясь над ним, - раз уж сразу не убил, не трону.
     Петли вокруг мешка ослабли. Воин сел на место  и,  посасывая  кальян,
задумчиво глядел, как Саша выпутывается из мешка. Когда Саша  окончательно
вылез и, сев на ковер, стал растирать затекшие  от  задержки  крови  ноги,
воин молча протянул ему  дымящийся  шланг.  Саша  безропотно  взял  его  и
глубоко затянулся. Комната сразу  чуть-чуть  сузилась  и  перекосилась,  и
вдруг стало слышным потрескивание масла в лампе - как оказалось, это  была
целая энциклопедия звука.
     - Меня зовут Зайнаддин Абу  Бакр  Аббас  ал-Хувафи,  -  сказал  воин,
подтягивая к себе раскрытую сашину сумку  и  запуская  в  нее  пятерню.  -
Можешь звать меня по любому из этих имен.
     - Меня Алексей, -  наврал  почему-то  Саша.  Из  всех  услышанных  им
непонятных слов он разобрал только "Аббас".
     - Ты ведь духовный человек?
     - Я-то? - переспросил Саша, с интересом наблюдая  за  трансформациями
комнаты. - Пожалуй, духовный.
     Почему-то он чувствовал себя в безопасности.
     - Вот я и смотрю - какие ты книги читаешь.
     Аббас держал в  руках  книгу  Джона  Спенсера  Тримингэма  "Суфийские
ордена в исламе", недавно купленную Сашей в "Академкниге", и дочитанную им
уже до середины. На ее обложке был нарисован какой-то мистический символ -
зеленое дерево, составленное из переплетенных арабских букв.
     - Очень тебя убить хотел, - признался Аббас, взвешивая книгу в руке и
нежно глядя на обложку. - Но духовного человека - не могу.
     - А за что меня убивать?
     - А за что ты сегодня Маруфа убил?
     - Какого Маруфа?
     - Не помнишь уже?
     - А, этого, что ли... с ятаганом? И перо еще на тюрбане?
     - Этого.
     - Да я не хотел, - ответил Саша, - он сам  полез.  Или  не  сам...  В
общем, он уже стоял у дверей с ятаганом. Как-то все машинально получилось.
     Аббас недоверчиво покачал головой.
     - Да что ты меня, за изверга принимаешь? - даже растерялся Саша.
     - А то нет. Вами, шурави, у нас в  деревнях  детей  пугают.  А  Маруф
этот, которого ты зарезал, утром ко  мне  подошел,  и  говорит  -  прощай,
говорит, Зайнаддин Абу Бакр. Чую, сегодня шурави  придет...  Я  думал,  он
гашиша объелся, а днем приносят его в караулку с перерезанным горлом...
     - Я правда не хотел, - с досадой сказал Саша.
     Аббас усмехнулся.
     - Хотел, не хотел. У каждого своя судьба, - сказал он, - и все нити в
руке Аллаха. Так?
     - Точно, - сказал Саша. - Вот это точно.
     - Я тут с одним суфием из Хорасана пять дней пил, - сказал  Аббас,  -
он мне и рассказал одну сказку... В общем, я точно не помню, как там было,
но там кого-то по ошибке зарезали, а потом оказалось, что это был убийца и
преступник, который  как  раз  собирался  совершить  свое  самое  страшное
убийство. Я вообще люблю с  духовными  людьми  выпить...  Вспомнил  я  эту
сказку, и думаю - а вдруг ты тоже какие сказки знаешь?
     Аббас встал с места, подошел к сундуку, открыл его  и  вынул  бутылку
виски "Уайт Хорс", два пластиковых стакана и несколько мятых сигарет.
     - Это откуда? - изумился Саша.
     - Американцы, - ответил Аббас.  -  Гуманитарная  помощь.  Как  у  вас
компьютеры в министерствах начали ставить, так они нам помогать стали.  Ну
и еще на гашиш меняют.
     - А американцы что, не изверги? - спросил Саша.
     - Да разные есть, - ответил Аббас, наполняя два пластиковых  стакана.
- С ними хоть договориться можно.
     - Договориться - это как?
     - Запросто. Ты, когда видишь стражника, нажимай кнопку "К". Он  тогда
сразу притворится мертвым, а ты шагай себе дальше.
     - Не знал, - ответил Саша, принимая стакан.
     - А откуда тебе знать, - сказал Аббас, поднимая  свой  и  салютуя  им
Саше, - когда у вас все игры колотые. Инструкций-то нет. Но ведь  спросить
можно? Я думал, шурави говорить не умеют.
     Аббас выпил и шумно выдохнул.
     - Вот есть там у вас такой Главмосжилинж, - вдруг  совершенно  другим
тоном заговорил он, - и есть там Чуканов Семен Прокофьевич - такой,  сука,
маленький и жирный. Вот это гадина, так гадина. Выходит на первый  уровень
- дальше боится, ловушки там, - и ждет наших.  Ну,  у  нас  понятно,  дело
военное - хочешь, не хочешь - иди. А ребята там неумелые, молодежь. Так он
каждый день пять человек убивает. Норма у него. Войдет, убьет,  и  выйдет.
Потом опять. Ну, если он на седьмой уровень попадет...
     Аббас положил руку на рукоять лежащего рядом с ним меча.
     - А американцы вам оружие поставляют? - спросил Саша,  чтобы  сменить
тему.
     - Поставляют.
     - А можно посмотреть?
     Аббас встал, подошел к своему сундуку, вынул  небольшой  пергаментный
свиток и кинул его Саше. Саша развернул свиток и увидел  короткий  столбец
команд микроассемблера, витиевато написанных черной тушью.
     - Что это? - спросил он.
     - Вирус, - ответил Аббас, наливая еще по стакану.
     - Ах ты... Я-то думаю, кто у нас все время систему стирает? А в каком
он файле сидит?
     - Ну ладно, - сказал Аббас, - хватит нам о  всякой  чепухе.  Пора  бы
тебе и сказку рассказать.
     - Какую?
     - Учебную. Ты же духовный человек? Значит, должен знать.
     - А про что? - спросил Саша, косясь на длинный меч, лежащий на  ковре
недалеко от Аббаса.
     - Про что хочешь. Главное, чтоб мудрость была.
     Чтобы выгадать минуту на  размышление,  Саша  поднял  с  ковра  шланг
кальяна и несколько раз подряд глубоко затянулся, вспоминая, что он прочел
у Тримингэма про суфийские сказки. Потом на минуту закрыл глаза.
     - Ты про магрибский молитвенный  коврик  знаешь?  -  спросил  он  уже
приготовившегося слушать Аббаса.
     - Нет.
     - Ну так слушай. У одного визиря был маленький  сын  по  имени  Юсуф.
Однажды он вышел за пределы отцовского поместья и пошел гулять. И  вот  он
дошел до пустынной дороги, где любил прогуливаться в одиночестве, и  пошел
по ней, глядя по сторонам. И  вдруг  увидел  какого-то  старика  в  одежде
шейха, с черной шляпой на голове. Мальчик вежливо приветствовал старика, и
тогда старик остановился и дал ему сладкого  сахарного  петушка.  А  когда
Юсуф съел его, старик спросил: "Мальчик, ты  любишь  сказки?"  Юсуф  очень
любил сказки, и так и ответил. "Я знаю одну сказку, - сказал старик, - это
сказка про магрибский молитвенный коврик. Я бы тебе ее  рассказал,  но  уж
больно она страшна." Но мальчик Юсуф, естественно, сказал  что  ничего  не
боится, и приготовился слушать. И вдруг где-то в  той  стороне,  где  было
поместье его отца, раздался звон колокольчиков и какие-то громкие крики  -
так всегда бывало, когда кто-нибудь приезжал.  Мальчик  мгновенно  позабыл
про  старика  в  черной  шляпе  и  кинулся  поглядеть,  кто  это  приехал.
Оказалось, что это был всего лишь какой-то незначительный подчиненный  его
отца, и мальчик со всех ног побежал назад, но старика  на  дороге  уже  не
было. Тогда он очень расстроился и пошел назад в поместье. Выбрав  минуту,
он подошел к отцу и спросил: "Папа! Ты знаешь  что-нибудь  про  магрибский
молитвенный коврик?" И вдруг его отец побледнел, затрясся всем телом, упал
на пол и умер. Тогда мальчик очень испугался и побежал к  маме.  "Мама!  -
крикнул он, - несчастье!" Мама подошла к нему, улыбнулась, положила ему на
голову руку и спросила: "Что такое, сынок?" "Мама, - закричал мальчик, - я
подошел к папе и спросил его про одну вещь, а он вдруг  упал  и  умер!"  -
"Про какую вещь?" - нахмурясь, спросила мама. "Про магрибский  молитвенный
коврик!" И вдруг мама тоже  страшно  побледнела,  затряслась  всем  телом,
упала на пол и умерла. Мальчик остался совсем один, и скоро могущественные
враги его отца захватили поместье, а самого  его  выгнали  на  все  четыре
стороны. Он долго странствовал по всей Персии и, наконец, попал в ханаку к
одному очень известному суфию и стал его учеником. Прошло несколько лет, и
Юсуф подошел к этому суфию, когда  тот  был  один,  поклонился  и  сказал:
"Учитель, я учусь у вас уже несколько лет. Могу я задать вам один вопрос?"
- "Спрашивай, сын мой," - улыбнувшись, сказал суфий. "Учитель,  вы  знаете
что-нибудь о магрибском молитвенном коврике?" Суфий  побледнел,  схватился
за сердце и упал мертвый. Тогда Юсуф кинулся прочь.  С  тех  пор  он  стал
странствующим дервишем, и ходил по Персии в поисках известных учителей.  И
все, кого бы он ни спрашивал про магрибский  коврик,  падали  на  землю  и
умирали. Постепенно Юсуф состарился, и стал немощным. Ему стали  приходить
в голову мысли, что он скоро умрет  и  не  оставит  после  себя  на  земле
никакого следа. И вот однажды, когда он сидел в чайхане и думал  обо  всем
этом, он вдруг увидел того самого старика в черной шляпе. Старик был такой
же, как и раньше - годы ничуть его не состарили.  Юсуф  подбежал  к  нему,
встал на колени и  взмолился:  "Почтенный  шейх!  Я  ищу  вас  всю  жизнь!
Расскажите мне о магрибском молитвенном коврике!" Старик  в  черной  шляпе
сказал: "Ну ладно. Будь  по  твоему".  Юсуф  приготовился  слушать.  Тогда
старик уселся напротив него, вздохнул и умер. Юсуф целый день и целую ночь
в молчании просидел возле его трупа. Потом встал, снял с него черную шляпу
и надел себе на голову. У него оставалось несколько мелких монет, и  перед
уходом он купил на них у владельца чайханы сахарного петушка...
     Саша замолчал. Аббас тоже долго молчал, а потом сказал:
     - Признайся, ты скрытый шейх?
     Саша не ответил.
     - Понимаю, - сказал Аббас, - все понимаю. Скажи, а  у  этого  дедушки
шляпа точно была черная?
     - Точно, - ответил Саша.
     - А не зеленая? Я думаю, может это Зеленый Хидр был?
     - А что тут у вас знают о Зеленом Хидре? - спросил Саша.  Он  еще  не
прочитал у Тримингэма, кто это такой, и ему было интересно.
     - Да все говорят разное. Самую интересную вещь сказал тот  дервиш  из
Хорасана, с которым мы пили. Он  сказал,  что  Зеленый  Хидр  очень  редко
является в своем настоящем обличье, и чаще всего  принимает  чужую  форму.
Или вкладывает свои слова в уста самым разным людям -  и  каждый  человек,
если захочет, может постоянно его слышать, говоря даже  с  самыми  глупыми
людьми, потому что некоторые слова произносит за них Зеленый Хидр.
     - Это верно, - сказал Саша. - Скажи, Аббас, а кто тут у вас на флейте
играет?
     - Никто не знает, - сказал Аббас. -  Уж  сколько  раз  весь  лабиринт
прочесывали... Без толку.
     Он зевнул.
     - Мне вообще-то на пост пора, - сказал он. - Кувшины  надо  разнести.
Скоро американцы придут. Не знаю, как тебя отблагодарить...  Разве  что...
Хочешь на принцессу посмотреть?
     - Хочу, - ответил Саша и залпом выпил то, что  оставалось  у  него  в
стакане.
     Аббас встал и снял с гвоздя на стене связку  больших  ржавых  ключей.
Они вышли в полутемный  коридор.  Дверь  комнаты,  где  они  сидели,  была
покрашена под стену, и когда  Аббас  закрыл  ее,  Саша  подумал,  что  ему
никогда не пришло бы в голову, что этот тупик, в сотнях похожих на который
он уже побывал, на самом деле - замаскированная дверь. Они молча дошли  до
выхода на следующий уровень, который оказался совсем рядом.
     - Только тихо, - сказал Аббас, протягивая ему ключи,  -  а  то  наших
перепугаешь.
     - Ключи отдать потом? - спросил Саша.
     - Оставь себе, - сказал Аббас. - Или выкинь.
     - А тебе они не нужны?
     - Будут нужны, - сказал Аббас, - сниму с гвоздя. Это ведь твоя  игра.
А у меня своя. Если что, заходи.
     Он протянул Саше клочок бумаги с какой-то надписью.
     - Здесь написано, как пройти, - сказал он.
     Подъем на самый верх занял от силы десять минут, а если бы Саша сразу
попадал ключом в замочные скважины, понадобилось  бы  и  того  меньше.  От
уровня к уровню вела небольшая служебная  лестница,  вырубленная  в  толще
камня - что это за камень, определить было трудно, потому что он был очень
приблизительным, да и существовал  недолго  -  когда  за  Сашей  закрылась
последняя дверь, реальность снова приобрела ясные цвета и четкость.
     Саша увидел перед собой уходящую  далеко  вверх  стену  с  такими  же
карнизами, как те, по  которым  он  совсем  недавно  карабкался  навстречу
Аббасу, машинально шагнул к первому, подпрыгнул  и  подтянулся.  Вспомнив,
что у него ключи, он плюнул, спустился вниз и неожиданно для  самого  себя
прыгнул прямо на глухую стену, стукнулся о камни, свалился, опять  прыгнул
на нее и опять упал. Попытавшись нормально встать на ноги, он вместо этого
подскочил высоко вверх, прогнулся и секунду висел в воздухе  с  вытянутыми
над головой руками. Только после этого  он  пришел  в  себя  и  со  стыдом
подумал: "Вот ведь развезло."
     Это был последний уровень, и служебная лестница здесь кончалась. Саша
побежал по длинной галерее с факелами в торчащих из стен бронзовых кольцах
(ему все казалось, что кто-то воткнул их  туда  вместо  флагов),  и  через
некоторое время уткнулся в  висящий  на  стене  ковер.  Развернувшись,  он
побежал в другую сторону,  и  после  недолгого  петляния  по  коридорам  и
галереям вышел к тяжелой металлической двери вроде тех, что вели с  уровня
на уровень. С ключами наготове он нагнулся к  ней,  но  никакого  замка  в
двери не оказалось. Именно за этой дверью должна была быть  принцесса,  но
вот только чтобы открыть эту  дверь,  надо  было  очень  долго  лазить  по
далеким аппендиксам двенадцатого уровня, на каждом  шагу  рискуя  свернуть
шею, хоть и нарисованную, но единственную.
     Другой вход Саша нашел минут через десять, заглянув за ковер, висящий
в тупике на стене. В одной из плит недалеко  от  пола  был  черный  зрачок
замочной скважины. Саша сунул туда самый маленький ключ,  который  был  на
связке, и открылась крохотная железная дверка, не  больше  окна  пожарного
крана. Саша с трудом протиснулся внутрь.
     Перед ним был зал с высоким сводчатым потолком; на его стенах  горели
факелы и висели ковры, а в одном из концов видна была поднятая решетка, за
которой начинался полутемный коридор. В другом  конце  зала  была  тяжелая
металлическая дверь - та самая, в которой  не  было  замочной  скважины  и
через которую Саше полагалось бы войти, сумей он когда-нибудь добраться до
этого уровня сам. Он узнал это место - именно здесь  он  видел  принцессу,
когда она иногда появлялась на экране. Но сейчас ее не было, как  не  было
ни ковров с подушками, ни пузатых песочных часов, ни дворцовой кошки.  Был
только голый пол. Зато поднятой решетки в стене Саша  раньше  не  видел  -
просто эта часть зала не попадала на экран,  когда  показывали  принцессу.
Саша пошел вперед.
     Коридор за решеткой неожиданно кончился банальной  деревянной  дверью
вроде тех, что приводят в коммунальную ванну или сортир,  и  Саше  в  душу
закралось нехорошее предчувствие. Он потянул дверь на себя.
     Комната, которая была перед  ним,  больше  всего  напоминала  большой
пустой чулан. Пахло чем-то затхлым - так  пахнет  в  местах,  где  хозяева
держат нескольких кошек и собирают советские газеты в  подшивку.  На  полу
валялся мусор - пустые аптечные флаконы, старый ботинок, сломанная  гитара
без струн и какие-то бумажные обрывки. Обои в нескольких местах отстали от
стен и свисали целыми лоскутами, а окно выходило на близкую - в метре,  не
больше, - кирпичную стену. В центре комнаты стояла принцесса.
     Саша сначала долго смотрел на нее, потом несколько раз обошел  вокруг
и вдруг сильно залепил по ней ногой. Тогда все то, из чего  она  состояла,
повалилось на пол  и  распалось  -  сделанная  из  сухой  тыквы  голова  с
наклеенными  глазами  и  ртом  оказалась  возле  батареи,  картонные  руки
согнулись в рукавах дрянного ситцевого халата, правая нога  отделилась,  а
левая повалилась на пол вместе с обтянутым черной тканью поясным манекеном
на железном шесте, упавшим  плашмя,  прямо  и  как-то  однозначно,  словно
застрелившийся политрук.
     Саша вышел из  комнаты  и  побрел  по  коридору  назад,  но  решетка,
отделявшая коридор от сводчатого зала, оказалась опущенной. Саша вспомнил,
что услышал звук ее падения через секунду после того, как ударил ногой  по
манекену, но в тот момент не обратил на это внимания.
     Вернувшись, он еще раз поглядел на пол, потом на обои,  и  заметил  в
одном месте контур заклеенной двери. Он подошел и  нажал  на  нее  плечом.
Дверь прогнулась, но не открылась; видимо, она была  очень  тонкой.  Тогда
Саша отошел на несколько метров, сжал кулаки и с разгону  врезался  в  нее
плечом - с такой силой, что,  распахнув  ее  и  с  хрустом  прорвав  обои,
пронесся еще метр или два по воздуху, и  только  потом,  споткнувшись  обо
что-то, полетел на пол, мельком увидев впереди  чьи-то  плечи,  затылок  и
спинку стула.
     - Тише, -