камьями.
     Председатель ободряюще кивнул ему, и Карн был благодарен  де  Ври  за
эту поддержку.
     - Есть ли другие свидетели, кроме молодого фон  Шусса,  желающие  под
присягой дать показания по этому делу? - спросил Председатель.
     - Халарека не привели к присяге.
     - Несовершеннолетние не дают присягу, - возразил де Ври.
     - Но главы Домов обязаны.
     - Он еще не глава Дома, Тимкин Одоннел, как вы сами недавно заметили,
и не участвует в голосовании.
     -  Николас  фон  Шусс,  вы  хотите  что-либо  добавить  к  показаниям
Халарека?
     - Нет, милорд. Все было именно так, как он рассказал.
     Пришли судебные приставы и раздали всем присутствующим, кроме Карна и
Харланов,  голубые  листки   бюллетеней.   Де   Ври   объяснил   процедуру
голосования:
     - Закон требует приговора Совета. Вам, господа и граждане,  предстоит
решить, виновен ли Астен Харлан в незаконной осаде. Если да, а  теперь  мы
имеем  подтверждение  Гильдии,  то  он  будет  приговорен  к  пожизненному
тюремному заключению. Плюс - опека Совета над Домом Харланов на тот  срок,
который Совет сочтет необходимым. Прошу заполнять бюллетени.
     Карн смотрел, как члены Семей тихо обсуждали  свои  решения.  Видимо,
так было принято.
     "Неужели Совет ненавидит грубую политику моего отца настолько,  чтобы
погубить наш Дом? Если Харланы  останутся  безнаказанными,  на  Старкере-4
начнется война, и первой  ее  жертвой  станет  Дом  Халареков",  -  мрачно
размышлял Карн, и его пальцы нервно сжимались и разжимались под столом.
     Десятки представителей малых Домов и  Свободных  граждан  в  раздумье
склонились над бюллетенями. На них, этих людей,  вся  надежда  Карна.  Они
составляют две трети Совета, и, если они  проголосуют  против  Харлана,  у
Халарека будет шанс спасти свой Дом.
     - Время голосования подошло к концу, - объявил  де  Ври,  -  судебные
приставы соберут и сосчитают листки.
     Бейлифы  в  красной  форме  быстро  собрали  бюллетени  и   удалились
подсчитывать  голоса.  Карн  положил  руки  на  стол  и  стал   пристально
разглядывать свои длинные смуглые пальцы.  В  это  время  барон  фон  Шусс
поднялся с места:
     - Эмиль фон Шусс, Дом фон Шуссов. Будет ли Совет обсуждать убийства в
пустыне Цинн, пока подводятся итоги голосования?
     - Этот вопрос остается на повестке дня, барон.
     Карн упрямо, с силой сжимал кулаки, глядя, как напрягаются мышцы, как
белеют костяшки пальцев. Слева от скамьи фон Шуссов  кто-то  встал,  чтобы
выступить, но Карн даже не взглянул в его  сторону.  Он  сосредоточил  все
внимание на своих руках и на поверхности стола, где  они  лежали.  Старый,
почерневший от времени стол, уже не один век стоявший  здесь,  был  покрыт
рубцами, пятнами, выбоинами. Словно бывалый израненный воин, он хранил  на
себе  следы  минувших  сражений.  Возле  правой  тумбы  остался  глубокий,
незаживающий шрам от охотничьего ножа, будто кто-то жестоко вонзал  его  в
гладкую поверхность долго, до тех пор,  пока  под  ударами  не  обнажилось
добротное темно-красное  дерево,  напоминавшее  пролитую  в  битве  кровь.
Отметина эта была, должно быть, очень  давней:  в  Палате  Совета  уже  на
протяжении многих поколений существовал запрет на любые виды  оружия.  Под
правой рукой Карн заметил круглую, точно  по  размеру  крупного,  тяжелого
кулака,  вмятину  -  отголосок  проходивших  здесь  когда-то  страстных  и
напряженных споров.
     Карн очнулся, услышав холодный, пронзительный голос.
     - Бранд Кингсленд, Дом Кингслендов. Доказательств  нападения  наемных
убийц не существует, - и Кингсленд снова сел на свое место.
     Повернувшись и изучая его строгий породистый профиль,  Карн  думал  о
том, кто же союзники Дома Кингслендов.
     "Интересно, Бранд - граф? Конечно, ему за пятьдесят, он слишком стар,
но, если у клана нет влиятельных и сильных врагов, он может..."
     Он  мысленно  проклинал  надменность  и  заносчивость  своего   отца,
отказавшегося дать третьему сыну политическое образование.
     О Кингслендах он знал только то, что они связаны родственными узами с
Домом фон Шуссов, но даже это стало ему известно не от отца.
     "У тебя было _ч_е_т_ы_р_е_ сына, отец, теперь я остался  один,  чтобы
спасти наш Дом", - с горечью думал Карн.
     - Ян Виллем, Дом Джастинов, господин Председатель.
     Маленький, коренастый, он был чуть старше Халарека.
     - Показания Гильдии еще окончательно не  изучены,  но  цвет  формы  и
серебристый флайер доказывают выдвинутое лордом Карном  обвинение.  Личные
армии и их солдаты не должны участвовать в убийствах, милорд.  Это  закон.
Мы все это знаем.  Таким  образом,  нападение  в  пустыне  Цинн  -  грубое
нарушение закона, и вынесение обвинительного приговора должно повлиять  на
срок опеки, устанавливаемой Советом над Домом Харланов.
     - А кто сказал,  что  она  будет  установлена?  -  усмехнулся  Гаррен
Одоннел.
     - Мы, господа! - раздался резкий, гневный  голос  со  стороны  скамей
Свободных  граждан.  -  Харим  Гашен,  свободный  город  Ниран,   господин
Председатель. Спутник Гильдии сделал снимки осады. Есть ли снимки флайеров
над пустыней, нет ли их - законом предусмотрено наказание за  предпринятую
осаду, а закону надо подчиняться.
     - Свободные граждане никогда не вмешивались в...
     - Мы и сейчас не вмешиваемся, лорд Тимкин. Ольдермен Ташек, свободный
город Йорк. Существующий закон,  изданный  Семьями,  будет  соблюден.  Мы,
Свободные граждане Старкера-4, проследим за этим.
     - Рид,  свободный  город  Лок.  Господа  "благородные"  представители
Девяти Домов, ваши рабы бунтуют, вражда  между  вами  усиливается.  Мы  не
позволим вам своим произволом и беззаконием втянуть  Свободных  граждан  в
войну, не позволим оттолкнуть от нас Гильдию. Мы сделаем законы еще  более
суровыми, чтобы защитить _н_а_ш_и_ семьи и города.
     Между рядами торопливо пробирался бейлиф.
     - Господа и Свободные граждане, приговор, - поднял руку де Ври.
     Разгневанные граждане нехотя уселись,  не  сводя  взглядов  со  своих
противников. Пробежав глазами текст, Председатель поднял лист,  чтобы  его
было видно всему залу, и провозгласил:
     - Астен Харлан признан виновным в незаконной  осаде  и  приговорен  к
пожизненному тюремному заключению в Бревене. А теперь Совет  обсудит,  кто
станет опекуном Дома Харланов, и срок опеки. Первым  будет  говорить  граф
Неллис Кингсленд.
     Услышав приговор, Карн почувствовал облегчение - у него  будет  время
для передышки; расслабившись, он понял,  что  теряет  контроль  над  своим
измученным страшным перенапряжением телом. Он должен был  уйти,  чтобы  не
опозорить перед всеми своего Дома. Он вышел  настолько  быстро,  насколько
позволяли приличия, и, оставшись один в холле, побежал в ближайший туалет,
где его стошнило. Он сел на холодный пол, уронив  голову  на  руки.  Когда
стало немного лучше, Карн прислонился спиной к стене и сосредоточил взгляд
на цветке, изображенном напротив него на кафеле. Это был прием для  снятия
внутреннего напряжения, которому их учили на первом курсе Академии.  Когда
перестала болеть голова, Халарек медленно поднялся и вышел в  холл.  Совет
закончил работу, и из  зала  высыпали  участники  собрания.  Со  смешанным
чувством надежды и отчаяния Карн оглядывался вокруг, ища  знакомых.  Пышно
разодетая толпа напоминала калейдоскоп, и Карну,  который  еще  не  совсем
пришел в себя, не хотелось долго находиться  в  этом  круговороте  красок.
Чуть ниже, в двух шагах от холла, стояла группа людей в богато  украшенных
перьями  голубых  шляпах.  Кто-то  помахал  Карну,  и  он  увидел  барона,
приглашающего его присоединиться.
     - Ты уже знаком с Эллитом, графом Джастином, да, Карн?
     Карн кивнул - Эллит Джастин был одним из любимых приятелей его  отца,
с которым они вместе охотились.
     Барон представил Халареку остальных:
     - Вильден Фризн, Чилдрет Коннор, Ван Макнис.
     Фон Шусс продолжал:
     - Совет потребовал от Харлана  немедленного  снятия  осады.  Если  он
этого не сделает, на его Дом будет  наложено  эмбарго,  ты  знаешь.  Опека
продлится до сообщений  Гильдии  о  расследовании  несчастных  случаев  на
"Альдефаре" или до Оттепели.
     - Боже мой! - воскликнул Карн.
     - Да, приговор мягкий. У Харлана влиятельные  союзники,  а  Свободные
граждане не вмешиваются в дела Семей, ты ведь знаешь. Астен парализован, и
врачи говорят, не переживет опеки, а Ричард не может официально  управлять
Домом, пока отец жив.
     - Пусть не официально, но он будет правителем.  Ричарда  я  помню,  -
горько ответил Карн.
     - Опекуном назначен Кингсленд, не самый  худший  выбор  для  тебя,  -
добавил Коннор.
     - Совет признал последнюю волю Трева. Ларга будет  правительницей  до
твоего совершеннолетия. Но Совет не будет обеспечивать вашему дому никакой
защиты, - голос Макниса дрожал от возмущения.
     Карн почувствовал, как кровь отливает  от  головы.  Фон  Шусс  слегка
тряхнул его за плечо:
     - Потому мы и собрались здесь. Я сейчас же пошлю сотню своих солдат.
     - И я пришлю добровольцев, - сказал Джастин, - скорее всего, из своей
черни. Их ничто не остановит.
     - Мы будем делать все возможное,  пока  ты  не  можешь  приступить  к
управлению Домом, - сказал Фризн, а Макнис и Коннор поддержали его.
     Карн глубоко и облегченно вздохнул.  Теперь  он  не  одинок  в  своей
борьбе за жизнь.  Голос  его  дрожал,  когда  он  благодарил  друзей.  "Ты
проявляешь слабость", - снова услышал он суровые слова Халарека-старшего.
     Усилием воли он заставил себя выпрямиться, в  коленях  еще  ощущалась
слабость. Карн с трудом улыбнулся:
     - Поверьте, у меня нет слов, чтобы сказать, как я вам благодарен. Мой
Дом к вашим услугам, если когда-нибудь нам понадобится помощь.  Ваши  люди
получат в моем Доме все, что я смогу предложить им.
     Говоря, Карн едва заметно прислонился к стене и стоял, ощущая усталой
спиной приятный холод, но, несмотря на такую поддержку,  перед  глазами  у
него вдруг все поплыло.
     - Извините, друзья. Семья  ждет  меня  дома,  -  тепло  попрощавшись,
сказал Карн и, поклонившись, осторожно пошел к выходу.
     Его провожал барон фон Шусс. Идя не слишком близко, чтобы не  обидеть
Карна своей помощью, он монотонно (что было совершенно на него не  похоже)
рассказывал ему всякие семейные сплетни и политические подробности, и  эта
монотонность  действовала  на  Карна  успокаивающе.  По   дороге   к   ним
присоединился Ник, молчаливый  и  задумчивый.  Барон  все  продолжал  свой
бесконечный монолог; так они подошли к флиттеру фон Шуссов, коричневому  с
золотом.
     Барон остановился у крыла, готовый, если нужно, помочь  племяннику  и
Карну забраться в машину. Он все еще что-то рассказывал, но глаза смотрели
внимательно и серьезно, а сам он будто  насторожился.  Карн  сам  влез  на
крыло и подал руку Нику. Тот сначала  колебался,  но  здравый  смысл  взял
верх, и он принял помощь друга. Барон помрачнел, глядя на юношей.
     - Надо было показать руку врачу, Ник.
     - Ничего, меня посмотрит доктор Отнейл, когда мы  прилетим  в  Онтар.
Пилот на своем месте, дядя Эмиль.
     - Но ты не можешь везти Карна домой.
     - Ничего, дядя.
     Все трое знали, хотя и не говорили об  этом,  что,  если  сейчас  Ник
останется, он может уже не попасть в Онтар. Без вмешательства армии Ричард
Харлан, возможно, не подчинится решению  Совета.  Напряжение  продолжалось
еще  несколько  секунд,  а  затем  барон  возобновил  свой  рассказ.  Карн
посмотрел на него, поймал его взгляд и подмигнул. Барон рассмеялся.
     - А ты молодец, Карн  Халарек.  Я  думал,  тебе  нужно  время,  чтобы
оправиться от твоего состояния. Поразительно! Ты так быстро пришел в себя.
Не знаю, кто еще сумел  бы  так.  Включи  автопилот  и  поспи,  сынок.  Ты
благополучно доберешься до дома, да и потом все будет хорошо. Даже Ричарду
Харлану потребуется не один день, чтобы обдумать  те  условия,  в  которых
оказался теперь его Дом. Да поможет тебе Бог!
     Карн улыбнулся и, помахав фон Шуссу, нырнул во флиттер.
     Ник уже сидел  в  пассажирском  кресле,  устроив  как  можно  удобнее
раненую руку и закрыв глаза.
     - Если бы он знал заранее, что мы полетим, то прислал  бы  транспорт,
но так как он этого не сделал, Джастины обещали  сопровождать  нас.  Ян  и
Дэннен Виллемы остаются здесь. Как  сказал  дядя  Эмиль,  даже  Ричард  не
отважится напасть на нас снова сразу же после вынесения приговора.
     Через несколько секунд фон Шусс заснул. Карн поднял флиттер,  включил
автопилот и взял курс на Онтар. В последний раз он взглянул на  сверкающую
внизу снежную белизну и закрыл глаза.



                                    4

     Спустя несколько часов сигнал тревоги разбудил Карна. Он подскочил  в
кресле и посмотрел в иллюминатор. Земля  тускло  поблескивала  в  холодном
бледно-голубом лунном свете.  Дымчатые  снежные  хвосты  летели  с  вершин
холмов.  Огромные  черные  тени  горных  сосен  лежали  у   подножия.   На
раскинувшейся под крылом равнине показалась полоса посаженных  буквой  "И"
деревьев - граница примыкающего к замку парка.
     - Включи посадочные огни, - сонно напомнил фон Шусс,  здоровой  рукой
заслоняя глаза от вспыхнувшего света синих лампочек.
     Карн прильнул к иллюминатору, глядя, как постепенно открывается крыша
ангара над взлетно-посадочной полосой. Дома. Через шесть лет. Когда  ангар
полностью открылся, Карн  посадил  флиттер  и,  включив  сигнальные  огни,
смотрел  на  медленно  проплывающие  за   стеклами   иллюминаторов   грубо
обтесанные каменные стены. Он вспомнил, как в детстве ему чудилось,  будто
он видит на них таинственные, высеченные далекими предками знаки.
     Флиттер легко ударился о поверхность  посадочной  площадки,  и  через
несколько  минут  показались  члены  Семьи,  слуги,  стражники.  Все   они
образовали живой коридор, через который шествовала Ларга Алиша Халарек.  В
честь счастливого и торжественного события  она  была  одета  в  роскошное
длинное темно-синее платье. Это был традиционный цвет Семьи. Рядом с  ней,
пританцовывая от нетерпения, бежала Катрин.
     Карн ступил на крыло и несколько секунд  стоял,  слегка  покачиваясь.
После сна, почти не снявшего усталости, он чувствовал себя  разбитым.  Ник
фон Шусс вышел вслед за ним.
     - Мы поговорим позже, Ник. Пусть врач посмотрит  твою  руку.  -  Карн
осторожно спрыгнул на  землю,  держась  за  край  крыла,  чтобы  сохранить
равновесие, немного  постоял,  пока  не  прошла  унизительная  слабость  в
коленях. Он  встретился  взглядом  с  матерью.  Она  ласково  улыбалась  и
протягивала ему руку. Он подошел, опустился перед ней  на  одно  колено  и
поднял ее руку к своему лбу.
     - Мама.
     Ларга  посмотрела  на  склоненную  голову  сына,  и  черты  ее   лица
смягчились. Она протянула руку, словно хотела погладить его по волосам, но
тут же отвела ее и жестом приказала одному из стражников помочь фон  Шуссу
спуститься с крыла флиттера.
     - Встань, сын мой. Ты дома.
     Карн встал и оглядел ее.
     - Ты прекрасна, как всегда, мама.
     Он был восхищен ее красотой. О его отце,  Треве  Халареке,  говорили,
что он не особенно интересуется женщинами и женится на ком угодно, если уж
необходимо иметь наследника.  Трев  же  поразил  всех,  когда  его  Черный
Корабль привез с соседней  звездной  системы  эту  миниатюрную  женщину  с
нежной золотистой кожей, волосами цвета золотистого меда и глазами  словно
темное золото.
     Она была так не похожа на темноволосых Гхарров,  что  выбор  Халарека
выглядел в их глазах оскорблением всех  знатных  мужей  планеты.  Трев  не
просто кичился  своим  богатством  и  властью  (любой  благородный  Гхарр,
решивший украсть невесту из других миров, должен был  иметь  и  власть,  и
богатство, чтобы финансировать полет  на  Черном  Корабле)  -  он  выказал
открытое  презрение  традиций  Черного  Корабля.  После  Болезни,  унесшей
большинство женщин Девяти Семей и оставившей в  мужском  семени  инфекцию,
погубившую треть всех девочек в младенчестве, появился обычай  полетов  на
Черном Корабле. Выбирали только тех женщин, которые  походили  на  Гхарров
внешне и были воспитаны в родственной культуре. Золотая же красота Алиши и
тот факт, что жители ее планеты считали систему Старкера варварской,  были
страшным оскорблением  для  тех,  кто  следовал  существовавшей  традиции,
молчаливым упреком в трусости и малодушии.
     Ларга взяла Карна за руки:
     - Пойдем. Все ждут тебя в Большом Зале. Столько ходило слухов о твоей
смерти, а чернь так легковерна. Они должны убедиться, что ты жив. Семью ты
можешь увидеть позже.
     Карн  покорно  кивнул,  вежливо  поклонился  стоявшим  позади  матери
кузенам, ласково потрепал по щеке Катрин  и  направился  к  дверям  замка.
Охрана обступила его, но он слишком устал, чтобы противиться этому.
     Лифт находился совсем близко от входа, но, лишь войдя в  замок,  Карн
почувствовал  себя  в  западне,  и  с  каждым  его  шагом   это   ощущение
усиливалось. Каменный пол и тяжелые, нависшие над  ним  каменные  потолки,
серыми каменные стены вокруг. Ни окон, ни  солнечного  света,  ни  свежего
воздуха. Постоянное мягкое шуршание вентиляторов, толкающих один и тот  же
воздух, непрерывно циркулирующий по замку, по всему городу. В нем не  было
ни запаха, ни чувств, ни  жизни.  Карн  замотал  головой,  словно  пытаясь
стряхнуть с себя этот серый давящий камень, этот безжизненный воздух, этот
внезапный, душивший его страх. Долг сына возвратил его к тем обязанностям,
о которых он ничего не знал. И к смерти.
     "Долг и смерть, - думал Карн, - смерть - судьба всех правителей этого
Дома".
     - Карн!
     Он поднял глаза. Ларга ждала его у  открытого  лифта.  Когда  же  она
прошла мимо? Она вернулась, положила свою  тонкую  кисть  на  его  руку  и
посмотрела на Карна.
     - Я знаю, как тяжело тебе было возвращаться сюда,  сынок,  -  сказала
она так тихо, что только он один мог услышать. - Трев сделал все, чтобы ты
не любил ни этот Дом, ни эту Семью. И, _к_о_н_е_ч_н_о_, он не предполагал,
что ты станешь нашим правителем.  Я  счастлива,  что  ты  вернулся,  чтобы
попробовать.
     По лицу матери Карн видел, что, будь они здесь одни,  она  бы  обняла
его.
     - Это потребовало такого мужества, сынок. Я  горжусь  тобой.  -  И  с
заметным усилием добавила:
     - Лифт ждет, Карн. Пора показать людям их нового повелителя.
     Она взяла его под руку, положив свою руку поверх его руки,  как  было
принято.
     - Я так счастлива тебя видеть, - очень тихо сказала Ларга,  -  я  так
тосковала по тебе.
     Они вошли в лифт, сопровождаемые  четырьмя  охранниками.  Как  только
двери закрылись, Катрин обняла Карна, крепко обхватив его за талию.
     - Карн! Карн! Как я рада, что ты дома!
     Он  прижал  ее  к  себе  так,  что  девочка  запищала,  потом  слегка
отстранил. Оба они были смуглые и темноволосые  -  в  отца,  но  изящны  и
золотоглазы, как Ларга.
     - А ты уже не малышка, да, Кит?
     - Мне четырнадцать зим, - гордо ответила сестренка, вытянувшись,  как
могла.
     - Я не это имею в виду. Ты совсем взрослая.
     Девочка вспыхнула и поправила юбку.
     -  Мне  же  было  только  девять,  а  в  этом  керенстене  исполнится
пятнадцать. Возраст невесты, Карн.
     Карн обнял сестру.
     - Есть кто-нибудь на примете?
     - Нет, я подумаю об этом, когда все вернется  на  свои  места  и  мир
перестанет лететь в пропасть. Карн, - снова окликнула она брата, смеясь  и
сияя от счастья.
     "У меня есть время до того как Ричард что-нибудь предпримет,  но  его
не хватит на то, чтобы разобраться и найти свою дорогу в этой политической
трясине. Все знают, что отец вовсе не готовил  меня  к  управлению  Домом.
Ричард быстро воспользуется этим", - размышлял Карн.
     Катрин снова порывисто обняла его:
     -  Тебе  придется  выступить  перед  ними,  Карн.  Как  мой