ворили. Говорило об этом и то, как Ричард манипулировал
Семьями,  и  бесстыдное  объявление  войны.  Нужно  было  заставить  Карна
выслушать меня.
     Посылка письма не удалась. Если он не ответил на письмо, то  едва  ли
поможет и магнитофонная лента. Может быть, он не откажется  поговорить  со
мной по три-д связи. Я обратилась с просьбой к  аббатисе  связать  меня  с
Онтаром. Она  даже  не  захотела  обсуждать  этот  вопрос.  Значит,  нужно
вернуться в Онтар.
     Я была настолько уверена,  что  аббатиса  не  позволит  мне  покинуть
обитель, что даже не стала говорить с ней об этом. Я вышла к  навесу,  где
стояли флиттеры, и попыталась запустить свой. Ничего не  получилось.  Даже
часы на панели управления стояли. Я не знаю, что бы стала делать, если  бы
флиттер взлетел. Мне никогда не приходилось управлять такой машиной. Я  не
знаю даже, были ли  переключатели  панели  установлены  на  возвращение  в
Онтар. Я опустилась в кресло пилота, свернулась калачиком,  насколько  это
позволяла нарождающаяся во мне жизнь, и плакала до тех пор, пока глаза  не
распухли и не превратились в узкие щелочки.
     - Мой лорд, что я сделала, чем заслужила такое отношение?
     Я долго сидела в кабине, охваченная болью и отчаянием. Прошел не один
час, прежде чем я овладела своими эмоциями и смогла выйти.
     Едва я начала подниматься по лестнице на свой этаж, как меня  догнала
служительница и указала на кабинет  аббатисы.  Суровая  тетка  Карна  была
последним человеком, которого мне хотелось бы видеть,  но  Альба  все-таки
была аббатисой.
     Когда я вошла, она взглянула на меня и холодно сказала:
     - Вы, возможно, не читали правил, касающихся временных гостей, Ларга!
Вы не можете покинуть обители, пока не кончится война  или  пока  ваш  муж
отзовет вас обратно. К  счастью,  лорд  Ричард  предвидел,  что  некоторые
женщины могут попытаться нарушить перемирие и вернуться  обратно,  поэтому
он послал человека, который вывел из строя машины.
     Я смотрела на нее и недоумевала, как может она доверять  смертельному
врагу своего племянника.
     - И не нужно смотреть на меня такими  глазами,  Ларга.  Лорд  Ричард,
очевидно,  прав.  Вы  останетесь  здесь.  Если   вы   понадобитесь   моему
племяннику, он пошлет за вами. До этого времени он ожидает, что вы  будете
вести себя как Ларга Халарека, а не как безумная своевольная  чужестранка.
Можете теперь пойти в свою комнату и поразмыслить над своим поведением.  -
Аббатиса подняла капюшон и отвернулась.
     Мне пришлось проглотить свое негодование. Аббатиса дала  понять,  что
разговор  окончен.  Спорить  бесполезно.  Это  еще  больше  обострит  наши
отношения. Я повернулась и вернулась к себе.
     Последующие недели принесли очень мало новостей о ходе войны. Если не
считать серой накидки и капюшона, ничто не связывало меня с жизнью общины.
Накидка, по крайней мере, будет  до  поры  скрывать  мою  беременность,  а
капюшон избавлять от ненужных  собеседников.  Раз  в  неделю  я  ходила  в
церковь к причастию. Я  не  читала  священную  книгу  и  не  размышляла  о
прочитанном. Я молилась.
     Даже находясь среди других женщин, принадлежащих Семьям, например, во
время трапезы, я оставалась одинокой - нас всегда разделяла  дистанция.  Я
не могла никому доверять, ни с кем я не могла говорить, поделиться  своими
страхами, рассказать о сыне, которого я ждала. Вокруг не было никого,  кто
помог  бы  мне  разобраться  в  своих   чувствах,   выйти   из   состояния
неуверенности и неопределенности.
     Быть может, Карну стало безразлично, смогу ли я дать ему  наследника?
И все из-за долгого ожидания  по  моей  вине?  Нет,  не  может  быть.  Дом
Халарека значит для него слишком много. Винит ли он все еще меня в  смерти
Джемми? Все еще ненавидит меня? Все еще любит? Круг  за  кругом  -  и  нет
выхода из этой карусели вопросов и сомнений,  начало  и  конец  которой  в
депрессии и отчаянии.
     На случай, если что-то помешало  моему  письму  дойти  по  адресу,  я
заставила себя попробовать вновь. И опять, и опять. В ответ  -  ни  слова.
Захваченная этим водоворотом вопросов, сомнений и отчаяния, я  еще  больше
ограничила свое общение с другими женщинами. Я не снимала капюшона даже во
время еды. Я часами бродила по крепостным стенам, вглядываясь в иссушенные
равнины, отделявшие меня от дома. Над этими равнинами пронеслось  лето  и,
заглянув в маленький садик обители, отправилось дальше к  северу.  Солдаты
Харлана в зеленой форме установили "защитную" зону вокруг крепостных стен.
Я гадала, то ли у них было на это разрешение Совета, то ли Ричарда  больше
не интересовало мнение этого органа.
     Порой я слышала, как в трапезной обсуждался ход войны. Владения Друмы
были полностью в руках Ричарда (в действительности, в руках  Одоннела,  но
это, в конце концов, одно и  то  же).  Дом  Харлана  теснил  Дом  Халарека
километр за километром, гектар за гектаром. В многочисленных  наступлениях
и контрнаступлениях Онтар неоднократно попадал в осаду. Но  я  знала,  что
все это никак  не  могло  повлиять  на  почту.  Вся  почта  переправлялась
Гильдией, а Гильдию не беспокоил никто.
     Я все больше убеждалась в том, что Карн просто не хочет  общаться  со
мной, и эта уверенность породила во мне глубокую горечь. Я ведь  так  была
уверена, что он любит меня, и что наша любовь может  справиться  с  любыми
бедами. Я была одинока, покинута. Единственным свидетельством того, что  я
была любима, остался мой ребенок.
     Когда листья нашего садика  начали  желтеть,  я,  тщательно  подбирая
слова, составила послание Первому Коммерсанту Тремо.  Потом  по-фрувански,
медленно и внятно для чужеземца, прочла его перед рекордером.
     - Я не могу связаться со своим  лордом.  Не  знаю,  действительно  ли
таково  его  желание.  Следует  ли  мне  обратиться  за   помощью   извне?
Несомненно, ваши связи и связи моего отца могли бы  спасти  его.  Если  вы
сочтете это стоящей идеей, не поможете ли вы мне.
     Я щелкнула выключателем и задумалась. Мне необходимо было знать.
     - Я хочу знать правду, Сэм, какова бы она ни была. Если  Карн  должен
погибнуть, или погибнуть только для меня... - Я не могла продолжать в  том
же духе. Добавив в конце: - Передайте ему, что я люблю его, - я перемотала
запись, запечатала пакет, надписала адрес и бросила в почтовый контейнер.
     Неделю спустя одна из младших  дьяконесс  постучала  в  мою  дверь  и
просунула голову в дверь.
     - Простите,  что  беспокою  вас,  но  аббатиса  Альба  хочет  с  вами
поговорить.
     Альба встретила меня у двери своего кабинета.
     - Здесь был человек Гильдии и хотел повидать вас. - Должно быть,  она
заметила, какой радостью для меня оказалась эта новость - это значило, что
наконец-то мой крик достиг чьих-то ушей.  Аббатиса  нахмурилась  и  строго
продолжала: - Я, конечно же, не могла ему  позволить  говорить  с  вами  и
отослала его.
     Я в ярости повернулась, чтобы  уйти,  но  аббатиса  остановила  меня,
положив руку мне на плечо.
     - Он сказал, что дело неотложное и касается моего племянника, поэтому
я разрешила ему оставить вот это, - она  вложила  мне  в  руку  кассету  с
лентой. - Я надеюсь, что это добрые вести.
     Мягкость последних слов аббатисы удивила  меня,  да,  кажется,  и  ее
тоже. Она резко повернулась и исчезла в своем кабинете,  плотно  притворив
дверь за собой.
     Лента содержала очень мало новостей. Сэму не позволили  проникнуть  в
Онтар, откуда не доходили даже слухи.
     "Ларга, я сделал все, что мог. Я переслал ваше письмо  в  поместье  с
Вейсманом. Его блокировали в  городе  во  время  последней  осады,  и  ему
пришлось укрыться в помещении Гильдии. Он поклялся любовью к своему лорду,
что проберется в Онтар. Когда Харлана на  несколько  часов  отбросили,  он
направился туда".
     Пришел рождественский  пост  с  дождями  и  морозом.  С  каждым  днем
усиливалось во мне чувство горечи, а мысли становились все более  и  более
злыми. Меня  снова  предали.  Он  использовал  меня.  Мужчины,  которых  я
встречала в своей жизни, говорили себе, - пусть она думает,  что  я  люблю
ее, - и принимались убеждать меня в этом.  И  я  верила  им.  Ланс  теперь
богат, как он и мечтал об этом всегда. У  Карна  будет  сын,  которого  он
хотел. Теперь меня уже дважды одурачили. Хуже, чем дважды, потому что Карн
никогда не притворялся, что верит в любовь между мужчиной  и  женщиной.  А
если вспомнить; то он несколько раз говорил о такой любви,  как  о  чем-то
скверном. Каждый раз цепочка горьких мыслей кончалась одним  и  тем  же  -
почему же я не могу перестать его любить? Я разлюбила  Ланса  -  почему  я
продолжаю себя мучить?
     Мои дни сменяли друг друга так же однообразно, как дождевые капли  на
стекле. Я не покидала своей комнаты, кроме как для трапезы или для  долгих
одиноких прогулок по крепостной стене. Погода мне  была  безразлична,  эти
прогулки приносили облегчение. Женщины из Семей начинали скучать и  искали
новых собеседников, но я не хотела их видеть. Они напоминали мне о  жизни,
которую я должна была забыть. Но с каждым  днем  росла  во  мне  частичка,
оставшаяся от той жизни, и вместе с ней  все  глубже  становился  конфликт
между жившей в моем сердце неколебимой верой в то, что Карн любит меня,  и
уязвленной гордостью,  не  устававшей  мне  повторять,  что  я  предана  и
покинута. Каждый день из разговоров в трапезной я  узнавала  о  постоянном
ослаблении  позиций  Халарека   и   о   невероятном   ожесточении   нового
крестьянского восстания. Война разрушала все Дома.
     Прошло Рождество, лишенное праздничного веселья, разве что на  службе
в Сочельник зажгли побольше свечей.  Даже  на  святой  день  мой  лорд  не
прислал ни слова. Через два дня после Рождества я сидела у своего  окна  и
слушала, как завывает снаружи ледяной ветер. Кто-то постучал в дверь. Я не
отозвалась, решив, что кто бы там ни был, пусть уходит.  Стук  повторился.
Потом дверь еле слышно отворилась. Я раздраженно  повернулась,  но  резкие
слова не успели слететь с языка. Бледная и тяжело опирающаяся на Донну,  в
дверном проеме стояла Кит.
     - Мир, Жанна, - ее голос был тоненькой ниточкой звуков.
     - У меня нет мира, - я отвернулась  к  окну.  Неужели  после  месяцев
молчания Кит надеялась на восторженный прием?
     - Миледи...
     - Тихо, Донна! Помоги мне сесть.
     По шороху я догадалась, что они прошли по комнате, и Кит опустилась в
кресло у стола. Было слышно, как она  тяжело  дышит,  потом  прозвучал  ее
хриплый голос:
     - Я пришла к вам, Жанна, со словом от вашего лорда.
     Мои пальцы вцепились в подоконник. Слова душили меня.
     - Он слишком долго собирался. Мне больше не интересно, что  он  хочет
сказать.
     -  Слишком  долго?  -  голос  Кит  дрогнул  от   возмущения.   -   Вы
несправедливы. Разве две недели это долго?
     - Две недели? - я не  смогла  совладать  с  собой  и  слишком  поздно
сообразила, что короткий и злой смешок, сорвавшийся с моих губ,  прозвучал
как грубость. Я повернулась к Кит.  -  Леди  Катрин,  я  провела  здесь  в
одиночестве четыре долгих месяца, не получив ни единого письма ни от моего
лорда, ни от вас, ни от людей, которым, как  мне  казалось,  я  не  чужая.
Спустя столько времени и после стольких мучений мне уже все безразлично.
     Кит посмотрела на меня долгим и внимательным взглядом.
     - Может быть, вам безразлично, что привело Карна к гибели?
     Время остановилось. Кровь отхлынула от головы,  и  в  глазах  у  меня
потемнело. Мне пришлось ухватиться за подоконник.
     - Он мертв? Как? - прохрипела я.
     Кит покачала головой.
     - Нет. Пока. Тетушка Альба сказала,  что  вы  замкнулись  в  себе.  К
сожалению, слишком поздно, Жанна, когда вы уже успели все разрушить.
     - Разрушить? - я почувствовала внезапную слабость.
     Кит тяжело поднялась и медленно пошла к двери.
     - Пойдемте, я вам покажу. Вы, кажется,  единственная  на  Старкере-4,
кто еще не знает.



                                    19

     Кит привела меня в комнату Совета. Вся палата Совета была  на  месте.
Члены Совета сидели тихо и ждали с необычным  для  них  нетерпением.  Карн
тоже сидел за столом, но солдаты, все в разной форме, стояли вокруг  него,
как будто он был преступник. Председатель призвал собрание к порядку.
     - Лорд Ричард, вы  собрали  нас  по  срочному  делу.  Разъясните  нам
обстоятельства.
     - Лорды и вы, Свободные люди.  Много  месяцев  то,  что  сейчас  могу
доказать, было  лишь  моим  подозрением.  Я  собрал  вас,  чтобы  обвинить
публично  лорда  Карна,  Лхарра  Дома  Халареков,  в  преступлении  против
Старкера-4.
     Все находившиеся в комнате вздрогнули, хотя  каждый  знал,  зачем  он
приглашен. Лорд Ричард, дождавшись, когда сказанное дойдет до слушателей и
произведет наибольший эффект, продолжал:
     - Мои наблюдения охватывают период его юности, а  также  правления  и
после...
     Рид перебил его.
     - Милорд, мы, собравшиеся здесь, Свободные люди и члены ѕ  домов,  но
не слуги. Не старайтесь  играть  словами.  Карн  Халатик  был  и  остается
Лхарром. Информация о смерти лорда Карна - очевидная ошибка. В то же время
именно ваши солдаты схватили его, стараясь убить его  и  Ларгу.  Это  ваши
солдаты принесли известие о его смерти. Вы тоже можете быть обвинены,  так
что называйте Лхарра его титулом и обратитесь к фактам.
     - В данный момент титулы не важны, - угрюмо возразил Ричард. - Каждый
человек должен отвечать за свои поступки, и, как вы  знаете,  по  древнему
закону он отвечает и  за  поступки  своей  жены.  Итак,  я  обвиняю  Карна
Халарека в нарушении этого закона.
     Он  снова  остановился,  дожидаясь  произведенного  эффекта.   Многие
дьяконессы повернулись ко мне, затем  так  же  отвернулись  обратно.  Лорд
Ричард положил руку на стопку бумаг и пленок на столе Харлана.  Его  глаза
продолжали следить за Девятью.
     - Вы также знаете, Лхарр привел в свой Дом женщину из старого Ампира.
Он дал ей много свободы. Она оказалась недостойна  доверия,  как  и  любая
женщина. - Он прямо посмотрел на Карна. - Лорд Карн, когда вы в  последний
раз слышали о Ларге?
     - Я не думаю, что это кого-нибудь касается.
     Лорд Ричард дал другим время понять,  что  он  имеет  в  виду,  затем
продолжал:
     - Я знаю точно, милорд, что  вы  не  слышали  о  ней  ничего  с  того
момента, как она покинула вас.
     - Прошло сто шестьдесят пять дней, милорд. И она не покинула меня.  Я
отослал ее.
     - Тогда вы бы знали.
     - Прекратите свои споры, Ричард, и вернитесь к существу вопроса.
     - Вы знаете, что ваша жена  объединилась  с  любовником  в  действиях
против Старкера-4.
     Карн вскочил на ноги:
     - Это ложь!
     - Вы узнали бы ее голос, милорд?
     Я ненавидела тихий доверительный голос Ричарда так, как не ненавидела
никого до этого. Он был достаточно умен, чтобы не  называть  ничьих  имен.
Его непрозвучавшее сообщение о том, почему Карн выбрал  меня,  показывало,
что он  не  собирается  настраивать  никого  против:  себя,  выдавая  свою
ненависть к Халарекам.
     - Если мне разрешат включить запись?.. -  Лорд  Ричард  посмотрел  на
Председателя Рида. Тот кивнул. Ричард указал  рукой  на  одного  из  своих
родственников. - Один из  моих  помощников,  действуя  по  моему  приказу,
обследовал комнаты Торговца Сэма Тремо.
     Волна возмущения прошла по Совету. Лорд осмелился проникнуть  в  залы
Гильдии.
     Лорд Ричард проигнорировал это.
     - Среди всего найденного  там  есть  одна  очень  интересная  запись,
которую вы сейчас услышите.
     Я окаменела, как будто обвиняли меня.
     - Сэм, любовь моя, пошли за помощью  из  другого  мира.  Карн  должен
умереть.
     Недоверие, затем  ужасная  боль  исказила  лицо  Карна.  Во  мне  все
перевернулось. Его обвиняли опять после того, как он нарушил все  принятые
им правила и позволил себе любить меня.
     - Я не знаю, что вам говорили, мой лорд, - продолжал обвинитель, - но
вы были ранены убийцей примерно месяц назад, не так ли?
     Палата  Совета  замерла   в   мертвой   тишине,   затем   взорвалась.
Председатель Рид долго призывал к порядку, прежде чем смог его установить.
     - Я знаю, здесь не было ни слова правды, - прошептала  Донна  мне  на
ухо.
     - Это  голос  Ларги,  лорд  Карн?  -  Риду,  казалось,  не  доставлял
удовольствие этот вопрос.
     Прозвучал низкий и хриплый голос Карна:
     - Да!
     - Громче, милорд, - прошипел магистр Гормсби.
     - Вы принимаете это, как доказательство, лорд Карн? -  мягко  спросил
Рид.
     Карн стукнул кулаком по столу.
     - Нет! Клянусь всеми богами, нет! - Его голос звучал пугающе  громко.
- Это непохоже на нее, она не могла сделать это! И фруван тоже не  мог.  -
Он тряхнул головой и прошептал: - Они не сделали бы этого.
     - Могу  я  привести  доказательства,  господин  председатель?  -  Тот
кивнул, и обвинитель привел очевидцев  моих  визитов  к  Сэму,  свидетелей
постоянного  участия  Томми.  Это  были  слуги,  которые  видели,  как   я
направлялась в Онтар с Томми,  солдаты  Халарека  и  сам  Томми,  которому
напомнили, что он видел  Тремо,  фамильярно  державшего  меня  за  руку  и
разговаривавшего со мной на языке, который  никто  не  мог  понять.  Затем
выступил вперед слуга Харлана и сообщил, что  видел  Тремо,  входившего  в
дом, где я жила.
     Затем Харлан повернулся к Совету:
     -  Я  велел  вчера  арестовать  Тремо.   К   сожалению,   он   упорно
сопротивлялся, получил серьезные повреждения и не может находиться с  нами
сейчас, но солдаты, арестовавшие его, все могут подтвердить.
     Кроме того, Ричард привел доказательства,  полученные  им  от  "друга
Старкера-4" - ромские записи, письмо, которое Вейсман посылал моей  семье,
и письмо моей матери. Затем для освидетельствования появились леди  Агнес,
Жаклин и Тамара. Они утверждали, что видели меня в комнате Лхарра,  где  я
писала письмо в день, когда мы вернулись из Цинна.
     Карн стоял и смотрел на Председателя в упор:
     - В ту ночь она посылала письмо мне. - Его голос был ясен, но  слегка
дрожал.
     - До  вас  дойдет  очередь,  -  угрюмо  сказал  герцог.  -  Следующий
свидетель.
     Вейсман заметно волновался.
     - Расскажите Совету, Вейсман, что вы делали в  ночь,  когда  Лхарр  и
Ларга вернулись из путешествия по горам.
     Вейсман облизал губы.
     - Я направился в Гильдию, милорд.
     - Зачем?
     - Ларга дала мне письмо. Она сказала, это очень важно.  Мне  пришлось
сразу идти.
     - Для кого предназначалось письмо?
     - Я... я не знаю, милорд.
     Ричард с сомнением поцокал языком.
     - Так ли это, сэр? Ваше любопытство общеизвестно.  Не  говорите  нам,
что даже не взглянули на адрес.
     Вейсман уставился на Карна, герцога, Председателя  Рида  и  снова  на
Карна. Он разжал губы.
     - Оно было адресовано Питеру Верлиту, милорд.
     - Лгун, невероятный лгун! - Я погрозила кулаком маленькому человечку.
     Дьяконесса сердито поглядела на меня.
     - Расскажите нам, кто такой Питер Верлит, Вейсман.
     Вейсман разжал губы.
     - Ее брат, милорд. Однажды он предлагал ей забрать ее домой. Я  знаю,
потому что носил ей сообщение.
     Удивляюсь, как он мог узнать это. До  этого  он  казался  неспособным
даже выучить другие языки. И если ему пришлось переводить это,  почему  он
не упомянул о моем отказе?
     Ричард повернулся к скамьям, где сидели люди из Девяти:
     - Ее брат - капитан звездного корабля, господа.  Один  такой  корабль
может привезти армию больше любой из имеющихся у нас.  Предложение  увезти
ее домой должно было значить что-нибудь еще, раз она осталась  здесь.  Это
все, Вейсман?
     Итак, Вейсман не сообщил Лорду Ричарду об отказе. Или  он  не  слышал
его. Либо лорд Ричард предпочел скрыть это.
     Глаза Карна горели желтым пламенем на его  бледном  лице.  Он  поджал
нижнюю губу и провел дрожащей рукой по волосам. Этот зна