ысли о том,
что  Владыка   Имирбьёрга   действительно   оказал   неоценимую   помощь
погибающему отряду, сидели занозой в мозгу, не  желая  исчезать  так  же
быстро, как и временно отступившее Ничто.
 
*** 
 
   Бесконечно длинный день подходил к концу. Единое для всех Трёх  Миров
солнце неохотно уползало за горизонт, словно боясь  оставить  Междумирье
наедине с чернотой ночи - в Мире Третьем и так нынче хватало  Мрака.  На
стенах  Красного  Замка  Имирбьёрга  гасли  последние  отсветы   вечного
светила, и на смену им приходили врывавшиеся в восточные окна  тревожные
блики.  Огненные  Болота  в  последние  дни  извергали  фонтаны  пламени
беспрерывно, и  их  желтоватый  отблеск  беспокоил  Чёрного  Дракона  не
меньше, чем сплошная чернота на юге.
   Нидхёгг вновь покинул уставшее за сегодняшний день тело, оставив свою
оболочку отдыхать возле Чаши Сил, и  вознёсся  в  ночное  небо.  Дух  не
нуждался в отдыхе...
   ...Чёрный  Дракон  сегодня  почуял  беду  остро  и  понял,  что   его
вмешательство необходимо безотлагательно и немедленно. Прямо сейчас.  Он
знал, что отдельные струи Мрака уже смогли прорваться далеко  на  север,
но надеялся, что упрямый потомок Элиндинга сумеет  миновать  перевал  до
того, когда его покроет  Тьма.  Предположение  не  сбылось,  и  сегодня,
разобрав в едином потоке Силы, пронизывающей Мир Меж  Мирами,  отчаянный
призыв, Нидхёгг сделал единственно разумное  -  он  ринулся  на  помощь,
благодаря всех известных  и  неизвестных  богов  за  то,  что  вразумили
смертного использовать данную ему Силу и позвать на подмогу  недоступным
иным  людям  способом.  Пусть  наследник  древних  королей  сделал   это
непроизвольно, наверняка и сам не зная о том, но ведь сделал!
   Нидхёгг выжал из тела всё, на что оно было  способно,  а  мысль,  что
проще было бы просто и не "надевать" телесную оболочку, ринувшись в  бой
с Мраком в истинной ипостаси  Великого  Духа,  появилась  только  потом,
когда Мрак убрался с перевала, не выдержав тройного натиска. Почему  так
получилось? Ответ сейчас был  ясен  и  прост:  со  смертью  человека  из
Мидгарда ушла бы последняя надежда, и без того крайне призрачная.
   "Что делать? Что? - сущность Нидхёгга обратилась в  единую  мысль.  -
Безусловно, они смогут дойти до моего жилища, добраться до Трудхейма - я
уж постараюсь, чтобы на их пути не встретилось ни  единого  препятствия.
Впрочем,  всё  предусмотреть  невозможно...  Но  как  заставить  потомка
королей использовать Чашу?  Даже  теперь  я  ощущал  недоверие  и  страх
смертных передо мной! Конечно же проклятый Лофт - кстати, а где он и что
с ним? - заявит, что я избавил людей от смерти только потому, что  иначе
потеряю всякую возможность использовать Силу Трудхейма. Да, это так!  Но
клянусь всеми Силами бесконечных миров, что я  верну  Чашу  владельцу  и
уплачу ему  любой  вергельд  за  гибель  далёкого  предка!  Лишь  бы  он
согласился избавить наш Мир от..."
   Нидхёгг  неожиданно  принял   решение.   Пускай   осуществить   вдруг
родившуюся идею было сложно, но он  понимал,  что  искать  другой  выход
времени не остаётся.
   Он заново взвесил все "за" и "против", обдумывая детали, и лишь когда
загорелся рассвет, истинное "я"  Черного  Дракона  ручейком  бесцветного
пламени вернулось в Красный Замок. Бездымное облачко огня повисло  перед
чешуйчатым драконьим телом, то изредка вспыхивая  чуть  ярче,  то  почти
совсем угасая.
   Ещё немного погодя облик чёрного летучего змея, лежащего на  каменном
полу, начал странно меняться...
 
*** 
 
   Последующие два дня прошли спокойно, но Торин  и  Видгнир  беспощадно
гнали лошадей вперёд, желая спуститься с Небесных Гор как можно  скорее,
и  остальным  приходилось  поспешать  за   ними,   отбросив   усталость.
Заснеженные пики по обе стороны прекрасно  сохранившегося  здесь  тракта
прокалывали  синь  неба,  искрился  снег,  белели  иногда   попадавшиеся
ледники. Вроде бы ничего не напоминало о недалёкой угрозе. Видгнир,  чьи
чувства после нисхождения Мрака вдруг резко  обострились,  говорил,  что
пока опасности нет, но чем быстрее отряд покинет кручи Химинбьёрга,  тем
будет  лучше.  И  кроме   того,   Мрак   Нидавеллира   не   единственная
неприятность, которая может случиться в горах Междумирья.
   Наверное, так оно и  было.  Несколько  раз  в  поднебесье  появлялись
силуэты драконов, и отец  Целестин  до  боли  в  глазах  всматривался  в
крылатых ящеров, надеясь, что возвращаются Локи и  Гюллир,  но  ожидания
его не оправдывались.  Медный  дракон  не  появлялся.  Огромные  зелёные
зверюги или проносились вихрем над горами, направляясь куда-то по  своим
драконьим  делам,  или  кружили  очень  высоко,  явно  присматриваясь  к
чему-то. Гунтер был твёрдо уверен, что драконы следили  за  отрядом.  По
счастью, ни один ящер не спускался ниже чем на два-три стадия, и  вскоре
люди привыкли к постоянному присутствию могучих летунов.
   Несколько  раз  попадались  странные  следы  на  снегу   -   они   не
принадлежали ни  хримтурсам,  ни  животным.  Цепочки  огромных  оттисков
уходили на север, и только однажды удалось увидеть тех, кто оставлял  на
девственно-чистых полях  снега  следы  удивительных  беспалых  лап.  Два
странных создания, вынырнувшие прямо перед  конём  Видгнира,  напоминали
речных троллей, только очень уж  громадных.  Твари  превосходили  ростом
даже хримтурсов, а невероятная ширина плеч, мощные четырёхпалые  руки  и
бугристая серая кожа не  добавляли  им  привлекательности.  Яйцеобразную
голову украшал кожистый гребень, выпученные глаза смотрели  настороженно
и зло, а в ощеренных пастях виднелись стёртые клыки. Чудища постояли  на
тропе, озирая  взявшихся  за  оружие  людей,  но  напасть  отчего-то  не
решились. Рыкнув гулко и раскатисто, монстр  покрупнее  увлёк  за  собой
своего спутника, и вскоре они скрылись за возвышавшейся рядом с  дорогой
скалой.
   Отец Целестин вытер вспотевшее от напряжения лицо. Твари были,  мягко
говоря, несимпатичные, и монах был уверен, что схватки  не  избежать.  И
кроме того,  каждое  чудовище  могло  запросто  раздавить  человека  как
букашку, ибо даже со стороны  было  видно,  что  они  обладали  огромной
силой.
   - Наверное,  это  горные  тролли,  -  предположил  Видгнир,  провожая
взглядом два сероватых силуэта, поднимавшихся на склон горы справа. - И,
судя по тому, сколько следов мы уже встречали, многие тролли Химинбьёрга
уходят на север. Бегут от Тьмы  под  защиту  Чёрного  Дракона...  Ладно,
поехали дальше.
   Упоминание о Нидхёгге вновь пробудило в святом  отце  прежние  мысли.
Прошедшей ночью у монаха с Видгниром снова состоялся разговор по  душам,
и теперь отец Целестин пребывал в уверенности, что Нидхёгг по  сравнению
с  порождённым  Нидавеллиром  Мраком  почти   безобиден.   Увидев,   что
представляет собой пожирающая Мир Тьма, начнёшь понимать,  какая  угроза
повисла над Междумирьем! Монах вспомнил день,  когда  Духи  Полей  Мрака
схватились в битве с богами Сокрытых Гор, и  вздрогнул.  Надо  понимать,
что произошедшая возле Болотной реки  трагедия  стала  лишь  предвестием
Войны Сил, испепеляющей Мир Между Мирами, а заодно и два других.  И  тут
стоит помянуть речи Эйргьявы. Старуха из Железного Леса не лгала. Скорее
всего, Нидхёгг на самом деле знает, как избавиться от Тьмы -  с  помощью
Чаши Сил и того, кто пробудит её к жизни.  Кто  знает,  может,  и  стоит
рискнуть да просто прийти к Чёрному Дракону, вняв его  призыву?  Избавив
Три Мира от уничтожения, можно будет умереть спокойно... Сейчас  Нидхёгг
стал другим и наверняка сделает то, что обещал. Да и на обычную  уловку,
для того чтобы  пленить  наследника  Силы  Аталгарда,  переданные  через
Эйргьяву слова вроде не похожи...
   Ох, не придётся ли жалеть о данном ведьме отказе?
   Видгнир и сам не понимал, что теперь делать.  Видимо,  уверенность  в
том, что Нидхёгг с его помощью  сумеет  победить  Тьму,  крепла,  но  ей
противоречило данное Одину обещание вернуть Трудхейм  в  Мидгард,  богам
Асгарда. А вдруг, избавившись от Мрака, Чёрный Дракон не сдержит  слово?
Если вынудит попавшего к нему в лапы человека использовать Чашу во  зло?
Что тогда?  И  если  не  вернуть  Трудхейм  в  Мидгард,  то  боги  после
окончательного разделения Миров сгинут и их надежды на простых смертных,
взявшихся спасти Асгард от угасания, не оправдаются...
   Остаётся только два выхода: верить Нидхёггу (а к  этому  Видгнир  был
ещё не готов) и попытаться вместе с ним изгнать из Междумирья  Тьму  или
же действовать по старому плану  -  похитив  или  взяв  Трудхейм  силой,
вернуться в Мидгард, забыв о всех бедах Мира Между Мирами...
   - Взять силой... - вздыхал отец Целестин и покачивал головой. Он  уже
привык верить в невозможное, но борьба с Нидхёггом представлялась монаху
как  нечто  вообще  невероятное  и  непосильное.  Не  зря  Один  говорил
когда-то, что под обликом Чёрного Дракона скрывается могучий  и  грозный
дух...
   "Вот когда будем стоять у  склона  Имирбьёрга,  тогда  и  решим,  что
делать, - прервал свои размышления отец  Целестин.  -  А  сейчас  нечего
голову всякой философией забивать. Ныне главное - выжить!"
   Однако как ни старался монах за дорожными заботами  забыть  тягостные
мысли, время  принимать  окончательное  решение  близилось.  Путь  через
Небесные Горы подходил к концу. Двадцать четвёртого июня  отряд  миновал
последний горный кряж, оставив позади самый опасный участок, и  вышел  к
полого  спускавшейся  вниз  долине,  прорезанной   несколькими   бурными
речушками  -  притоками  одной  из  самых  многоводных   рек   западного
Междумирья Глер-элв. Далеко впереди расстилались убегающие  к  горизонту
зелёные просторы, и там, на закате, затерявшись среди кущ Леса Альвхейм,
находились вторые Врата Миров, ведущие в Мир Древний, в Мидденгард.
   На другой день отряд, миновав долину и не встретив ничего  необычного
или опасного, вышел в пустынную холмистую местность и свернул с тракта к
северу, так что  кручи  Химинбьёрга  теперь  высились  по  правую  руку.
Невдалеке темнели невысокие гряды Красных Гор - обители племён  двергов,
живущих в подземных пещерах. Между Химинбьёргом и  Красными  Горами  был
неширокий - лиг в пять-шесть - проход, и именно в ту  сторону  направили
своих коней люди из Мидгарда. От межгорья до Имирбьёрга было всего  дней
десять пути.
   По эту сторону Небесных Гор  облик  Междумирья  несколько  изменился.
Воздух в сравнении с окрестностями Огненных Болот был суше и теплее и не
заставлял людей страдать от сырости. Трава  на  возвышенностях  потеряла
сочный зелёный цвет из-за недостатка влаги, а вокруг, насколько  хватало
взгляда, не росло ни единого дерева - леса поднимались гораздо севернее.
Но, что самое главное, появились следы деятельности человека.
   Первое заброшенное  поселение  расположилось  на  вершине  одного  из
многочисленных  холмов.   Видгнир   ещё   издали   приметил   наполовину
осыпавшиеся земляные валы, окружившие остатки деревянных построек. Когда
подъехали ближе, удалось рассмотреть, что  некогда  здесь  располагалось
небольшое городище, жители которого эти места, надо  полагать,  покинули
очень давно. Отец Целестин вымолил у  Торина  короткий  привал  и,  пока
Сигню  готовила  еду,  а  остальные  отдыхали,  как  мог  изучил  старые
развалины.
   - И где они дерево брали в степи? - удивлялся монах, переступая через
иссушённые солнцем брёвна - Привозили? Или же здесь когда-то лес был?  И
кто мог жить в этой пустыне?
   Ответить на вопросы святого отца было некому. Наверняка - рассудил он
- небольшой посёлок  являлся  подобием  пограничного  форпоста  каких-то
племён, опасавшихся набегов с юга. Или, к примеру,  центром  торговли  с
соседями. Монах насчитал восемь квадратных оснований, на которых некогда
стояли дома, и понял, что это были отнюдь  не  пышные  и  величественные
здания, а что-то вроде хижин, строительство которых  не  являлось  особо
трудным делом. Да и окружавший их вал не поражал высотой и  мощью.  Надо
полагать, что поселенцы не обладали могущей вызвать удивление  культурой
и обширными знаниями. Наверняка такие же  варвары,  как  и  норманны,  а
может, и похуже...
   К огорчению отца Целестина, обнаружить  вещи  более  интересные,  чем
развалившиеся  срубы,   не   удалось.   Не   обнаружилось   оружия   или
инструментов, по которым можно бы было судить о людях, живших в посёлке,
нет даже остатков очагов, а  ведь  возле  них  наверняка  могли  найтись
черепки битой посуды. Похоже, что, уходя отсюда, люди вывезли  всё,  что
могло бы хоть как-то пригодиться в дальнейшем.
   - Ничего, ещё встретим людей, - пробурчал Торин, выслушав соображения
святого отца о племенах, обитавших у  западных  склонов  Химинбьёрга.  -
Только жалеть бы не пришлось о такой встрече. Нас-то всего пятеро...
   Конунг посмотрел на разрушенное городище задумчиво, а затем  подозвал
Видгнира с Гунтером:
   - Вы бы, ребятки, кольчуги надели, а? К чему  лишний  раз  под  чужие
стрелы подставляться?
   - Какие стрелы?  -  усмехнулся  Гунтер.  -  Торин,  ты  оглянись  как
следует! Нигде и дымка не видно! Не живёт никто поблизости, или ушли все
от...
   Германец кивнул в сторону  юга.  Там  желтоватая  с  редкими  пятнами
зелени степь понемногу серела, теряла краски,  а  ещё  дальше  виднелась
явственно различимая чёрная пелена расползающегося по Междумирью Мрака.
   - Может, и ушли, - согласился Торин. - А броню всё одно надеть надо.
   Гунтер проворчал что-то насчёт излишней предусмотрительности конунга,
но всё же вытащил из мешка свёрнутую кольчугу и облачился. На такой жаре
таскать на себе железо было тяжеловато и неудобно,  но  Торин  рассуждал
верно - рисковать ни к чему.
   За день прошли около шести лиг, встретив по дороге ещё  с  полдесятка
заброшенных поселений на холмах, а одно из них, самое крупное, даже было
окружено цепью насыпанных руками человека курганов. В другое время  отец
Целестин  не  удержался  бы  и  устроил  здесь  разыскания,  но  конунг,
озабоченно оглядываясь на простёршиеся позади Поля Тьмы, гнал  отряд  на
север, к проходу меж горами.
   Равнины  покидали  не  только  люди.  Табуны  диких  лошадей,   стада
невиданных, похожих  на  огромных  быков,  коричневых  зверюг,  поднимая
облака  пыли,  тоже  двигались  к  Красным  Горам,  гонимые   навеваемым
Нидавеллиром страхом. И тут  было  раздолье  драконам  -  зелёные  ящеры
камнем падали с небес и,  планируя  в  каких-то  нескольких  локтях  над
травой, успевали схватить жертву когтями. Монах  опасался,  что  однажды
дракон нападёт и на отряд, спутав тёмных вадхеймских лошадок с  крупными
и легконогими степными скакунами, но ни один летучий змий пока  ни  разу
не приблизился к людям.
   Но однажды драконья охота едва не стоила жизни  всем  спутникам  отца
Целестина, да и ему самому. Громадный, раза в два-три  крупнее  Гюллира,
дракон ураганом налетел на шедшее почти вровень с  отрядом  стадо  диких
быков. Появился ящер удивительно внезапно, но чуткие  звери  смогли  его
заметить ещё до того, как крылатая тварь спустилась к  самой  земле,  и,
спасаясь, ринулись в сторону. Отряд оказался на  пути  нескольких  сотен
обезумевших от ужаса животных. Ещё немного, и пятеро всадников  были  бы
сметены и растоптаны, но положение спас сам виновник, - Гунтер и Видгнир
в  один  голос  потом  уверяли,  что  дракон  заметил  растерявшихся  от
неожиданности людей и, за считанные мгновения обогнав несущееся  на  них
стадо, заставил быков повернуть в сторону. Так оно  было  или  нет,  но,
когда  опасность  миновала,  отец  Целестин  вознёс   ко   всем   святым
благодарственную  молитву,  будучи  уверен,  что  избежать  гибели   под
копытами степных великанов удалось просто чудом.
   По счастью, столь опасных положений более  не  возникало,  но  всякий
раз, когда слышался близкий свист драконьих крыльев, у монаха  сжималось
сердце. Тем более что на подходах к Красному Кряжу приходилось двигаться
среди огромных, многотысячных стад, едва  только  не  касаясь  боками  с
уходящими  от  надвигающегося   Ничто   обитателями   безбрежных   лугов
Междумирья.
   Торин старался держаться ближе к краю Химинбьёрга, видя, что основные
массы животных стекаются с юго-запада, но и возле  гор  вся  трава  была
вытоптана так, что не оставалось и редкой травинки на  корм  вадхеймским
лошадкам. И это уже не говоря об отсутствии дров для костра - предгорья,
опустошённые подчистую, были унылы и бесплодны. Если людей  спасало  то,
что в мешках ещё не перевелись старые запасы,  а  изредка  встречавшиеся
брошенные посёлки давали пищу для костра в виде остатков  сухих  брёвен,
то коням приходилось совсем туго. Одно хорошо - тягот с водой  не  было.
Вечные снега Небесных Гор дарили равнине множество прозрачных как  слеза
речушек, исчезавших в западных далях либо стекавшихся  в  единые  мощные
потоки,  уходящие  в  просторы  степи.  В  обычные  времена   преодолеть
неширокие водные преграды не составило  бы  большого  труда,  но  сейчас
приходилось едва ли не расталкивать скопившихся у водопоев диких лошадей
и быков. А если их стада переходили  речки  выше  по  течению,  то  вода
безвозвратно теряла чистоту и прозрачность, превращаясь в  бурую  грязь,
пить которую становилось совершенно невозможно.
   В дополнение ко всем неприятностям пошли дожди, и  разбитая  тысячами
копыт степь стала походить на вязкое болото. С ослабевших коней пришлось
слезть. Измученные животные больше не  могли  нести  на  себе  людей,  и
теперь отряд двигался вчетверо медленнее.
   Монах брёл едва не по колено в  грязи,  ведя  в  поводу  понурившуюся
лошадь, и под сопровождение непрерывной брани Гунтера думал о  том,  что
охотно провёл бы сотню лет во чреве ада, нежели один день в  Междумирье.
Позже кошмарная неделя перехода  от  перевала  Глер  до  Красного  Кряжа
вспоминалась как самый трудный и утомительный отрезок пути по  Миру  Меж
Мирами.
   О  Локи  старались  не  думать,  хотя  судьба   маленького   бога   и
исчезнувшего  вместе  с  ним  Гюллира   заботила   всех.   Даже   всегда
находившийся с Лофтом на ножах Гунтер вздыхал и строил самые невероятные
предположения о постигшей Локи и медного дракона судьбе.
   Сходились на том, что, скорее всего, они оба сгинули во Тьме  или  же
не могут найти отряд.
   - Как же, не могут! - ворчал конунг, стряхивая грязной рукой с бровей
холодные дождевые капли. - Идём мы дорогой, про которую Лофт нам все уши
прожужжал, никуда, почитай, не сворачивая. Если бы мог, Локи  нас  давно
бы нашёл... Нет, случилось с ними что-то.
   Споривший с Торином Видгнир примолк, понимая правоту  дяди.  Времена,
когда можно было надеяться на лучшее, прошли, и теперь оставалось только
идти вперёд, думая лишь о поставленной цели. Да, надо полагать, что Локи
и Гюллир уже не вернутся. Они, как ни жаль, остались в дне прошедшем,  а
ведь есть день сегодняшний,  когда  надо  думать  о  сиюминутном  -  как
накормить лошадей и что-нибудь перекусить самим,  как  не  свалиться  от
усталости прямо в вязкую и липкую грязь и где устроиться  на  ночлег.  И
есть день грядущий, символом которого стал тёмный пик Имирбьёрга, густым
пятном проглядывающий из-за занавеси дождя...
   Обитель Нидхёгга постепенно приближалась, выползая  из  окутавших  её
туманов, и даже в непогоду гору Имира можно было прекрасно  рассмотреть.
Пик  казался   непроглядно-чёрным,   но   его   чернота   отчего-то   не
представлялась угрожающей, несущей холод и смерть, как то, что  медленно
наплывало со стороны юга. Видгнир однажды обмолвился, что чувствует, как
Мрак Нидавеллира настигает отряд.
   - Мы стараемся идти быстрее, но тёмные духи тоже не спят... - вздыхал
он. - Тьма обретает всё большую мощь, уничтожая землю.  Чем  больше  она
пожирает, тем сильнее становится. Мне думается, что  до  момента,  когда
Мрак начнет  распространяться  с  быстротой  океанской  волны,  осталось
совсем немного...
   После этих слов Видгнира  отец  Целестин  торопливо  перекрестился