Перед Торином встал вопрос: "А дальше куда?" Созвав небольшой  совет,
куда вошли все  участвовавшие  в  исландском  приключении,  не  исключая
Гунтера, а также мрачный Олаф, конунг предложил вести корабль  точно  на
запад, пока не покажется земля.
   - Я тут по звёздам кое-что посчитал... -  проговорил  отец  Целестин,
обводя взглядом Юлия Цезаря, узревшего войско Версингиторикса, океанскую
гладь на юге и западе. - Точно не скажу, но, по-моему, мы сейчас  должны
быть  лишь  чуть  к  северу  от  места,  где  в  Норвегии  располагается
Вадхейм-фьорд. Лиг на десять, самое большее.
   - Ну и что? - спросил Видгнир. - Один... гм... - Он мельком  взглянул
на Олафа, но  старый  викинг  промолчал.  Кое-какие  обрывки  разговоров
конунга дали ему  понять,  что  Торин  встречался  с  богами.  И  нечего
удивляться тогда. Видгнир продолжил:
   - Один говорил, что надо идти на закат, а потом  опять  на  юг  вдоль
берега. Хёгни сказал, что дотуда всего дня четыре...
   - Один, значит? - негромко произнёс Гунтер.  В  его  глазах  появился
странный блеск. - Слушайте, а если... Если у Одина и спросить?
   - Чего? - удивился монах. - Как?
   Гунтер улыбнулся, быстро спрыгнул вниз, порылся под кормовой палубой,
затем рванул к мачте - туда, где топтались, пережёвывая сено,  лошади  и
были привязаны с десяток живых куриц. Никто и глазом моргнуть не  успел,
как германец опять стоял перед конунгом, держа в одной  руке  жертвенный
нож, а другой сжимая лапы трепыхавшемуся пёстрому петуху.
   -  Вот.  Теперь  понятно?  -  Поросшая  рыжей  щетиной  рожа  Гунтера
светилась довольством от сознания собственной  значимости.  -  Раньше  я
приносил жертвы Вотану и гадал на жертвенной крови.  Попробовать?  Тогда
всё получалось!
   - Ну давай... - пожал плечами Торин. - Только  ты,  того...  Беды  не
накличь.
   Отец Целестин, даже не пытаясь протестовать, со стоном убежал на  нос
корабля, не желая  присутствовать  при  языческом  обряде.  Господи,  ну
почему им попросту не повернуть кнар на запад? Ну зачем кровь проливать,
пусть даже и не человеческую? Птичку опять же жалко...
   Менах бормотал молитвы, но любопытство было сильнее, и краешком глаза
он всё-таки посматривал на корму, где Гунтер  уже  раскидывал  гадальные
прутики, гнусаво напевая мольбы к  Вотану.  Отцу  Целестину  приходилось
читать, что гадание на жеребьёвых палочках или  дощечках  с  вырезанными
рунами свидетельствовали ещё древние римляне у германских племён, живших
в пограничных с Империей областях. Да и предсказания на жертвенной крови
у племён варваров впервые зафиксированы в римских хрониках ещё в  первом
веке по Рождеству Христову. Считай,  восемьсот  лет  прошло,  а  мерзкие
обычаи так и не изжились. И куда, чёрт бы их побрал, христианские короли
и епископат смотрят? Почему язычество калёным железом не  выжигают?  "Ну
ничего, - со злорадством и в то же время с неясной грустью думал  монах.
- Ещё сто, ну двести лет, и святой Крест утвердится во всех землях. И  в
Гардарике, и в Норвегии... Может быть, и там, куда  мы  плывем.  Там  же
тоже люди живут. Только бы Крест принесли туда добрые  христиане,  а  не
такие, как эта вонючка Гонорий, к примеру. А глядишь, если Чашу Трудхейм
достанем, то Истинный Свет во  все  миры  принести  можно  будет.  Такой
подарок святому нашему Папе к стопам положить?!"
   Отец Целестин совсем замечтался и не заметил, как истошно  кудахчущий
петух вдруг примолк, а Гунтер, держа обезглавленную птицу  на  вытянутой
руке, быстро обернулся вокруг своей оси, разбрызгивая кровь  по  палубе.
Тотчас же ударил неожиданный порыв ветра, и германец выронил птицу. Воля
богов свершилась.
   Дружинники, внимательно и тихо  наблюдавшие  за  действиями  Гунтера,
изумлённо загудели, а отец Целестин, встрепенувшись,  бросился  к  корме
кнара посмотреть, что же произошло.
   На море стоял полный штиль, парус  корабля  был  свернут,  и  "Звезда
Запада"  практически  стояла  на  месте,  повернувшись  кормой  к   едва
видневшимся вдали клочкам  суши  у  южной  оконечности  острова-гиганта.
Взявшийся ниоткуда  очень  короткий  порыв  ветра  размазал  упавшие  на
выбеленные доски  капли  крови  подобно  узким  алым  стрелам.  Все  они
указывали в  одну  сторону  -  почти  точно  на  юг,  лишь  с  небольшим
уклонением  к  закату.  Жертвенный,  украшенный  рунами  нож,  брошенный
Гунтером, лёг остриём точно в том же направлении.
   - В любом случае попадём просто южнее, чем нужно, -  разводя  руками,
пробормотал отец  Целестин,  понимая,  что  сейчас  спорить  с  конунгом
бесполезно. Ну обстоятельства так сложились, а он, конечно,  уверовал  в
волю Асов...
   - Парус ставь быстро! - Торин принял решение  мгновенно,  не  обращая
внимания на совершенное безветрие и удивительно спокойное море.
   Полотнище поползло вниз, едва колыхаясь. Проворная молодёжь во  главе
с Видгниром увязала нижние концы паруса к  краям  отходивших  от  бортов
штанг. Как ни скептически был  настроен  отец  Целестин,  демонстративно
слюнявивший палец и выставлявший его  перед  собой,  дабы  уловить  хоть
слабое дуновение, случилось то, что ожидали Торин и его дружина. Плотное
белёное полотно выгнулось лебединой грудью, и  ладья,  чуть  качнувшись,
разрезала килем зелено-голубую воду, по которой пробежала  лёгкая  рябь.
Отцу Целестину послышался чей-то ехидный смешок. Чей?
   "Вы по своей надменности тщеславитесь: всякое  такое  тщеславие  есть
зло" , - ни к селу ни к городу припомнил отец  Целестин  и,  смутившись,
сел на свою скамейку, старясь не смотреть на Гунтера, которого распирало
от гордости. Сам конунг послушал его, не кто-нибудь!
   И снова день - ночь, день - ночь... Погода испортилась  за  прошедшие
десять суток  всего  пару  раз.  Нагнало  туч,  полил  дождь,  сверкнули
единожды ночью и молнии, но отчего-то гроза  прошла  стороной.  Торин  и
Олаф на внезапную непогоду и внимания не обратили. Подумаешь, да разве в
настоящем шторме не бывали? А сейчас и не шторм вовсе, а так...  Вот  то
ли дело в Северном море!
   Днями  скучающий  отец  Целестин  либо  записывал  в   свой   дневник
впечатления от похода, которых пока, к счастью, было не так много,  либо
же читая вслух дружине  Евангелие  и  отвечал  на  нескончаемые  вопросы
несколько заинтересовавшихся (опять  же  со  скуки)  вояк.  Не  все  они
касались событий в древней  Иудее  -  викинги  больше  хотели  узнать  о
богатых странах Аравии и Индии. Монах выкладывал всё, что  знал,  и  его
лекции нравились вадхеймцам не меньше, чем когда-то Торину,  Видгниру  и
Сигню. К вечеру он, бывало охрипнув окончательно, пытался  пойти  спать,
но его не отпускали и продолжали выспрашивать:
   - Неужто Иисус ни разу врага не убил?
   - А почему тинг  не  выбрал  нового  конунга  вместо  Ирода,  который
приказал истребить детей?
   - Отчего же ты не  лечишь  так,  как  Иисус,  а  травами  больного  и
раненого пользуешь?
   Ну и так далее в том же духе. Монах, вздыхая, пускался в  объяснения,
почему Иисус никого не мог убить, что царь Ирод вовсе  не  собирал  тинг
для того, чтобы узнать, где родится Мессия, и что для  исцеления  Святым
Духом надо быть ну если не святым, то  хотя  бы  претендовать  на  такое
звание чистотой веры и добрыми поступками. Чего он, отец  Целестин,  ещё
не достиг и вряд ли достигнет в обозримом будущем.
   Иногда поблизости от ладьи пускали в воздух искрящиеся фонтаны  киты,
- в этих водах гигантских морских чудищ водилось несметное множество,  и
монах при помощи Видгнира, Сигню и  подававшего  большие  способности  в
изобразительном ремесле Гунтера  зарисовывал  в  свою  тетрадку  морских
исполинов, разнящихся размерами и формой. А  однажды,  рано-рано  утром,
всему экипажу "Звезды Запада" довелось быть свидетелями  восхитительного
спектакля.
   Отец Целестин спал так крепко, как можно спать только в  предутренние
часы, на самом восходе солнца. Разместился он, как обычно, под  кормовой
палубой, на груде запасной одежды. Здесь и не холодно, и,  если  что,  с
конунгом рядом.
   - Вставай скорее!
   - Иди смотреть!
   Гунтер и Видгнир, крепко сдружившиеся за время  плавания,  стянули  с
монаха служившую одеялом накидку, и святой  отец,  ещё  окончательно  не
проснувшийся, решил, что случилась очередная беда.  На  четвереньках  он
выполз из закутка и, выпрямившись, заглянул за борт,  куда,  разинув  от
восторга рты, уже смотрели все люди, находившиеся на  корабле.  Торин  и
тот, отдав своё ненаглядное  рулевое  весло  поднятому  ото  сна  Олафу,
улыбаясь, смотрел в воду.
   Совсем рядом с обшивкой корабля, точно следуя рядом, плыли невероятно
красивые киты. Два по левому борту и три - по правому. Чёрные, с  белыми
боками и брюхом, украшенные  длинными  изогнутыми  плавниками,  красавцы
киты сопровождали кнар,  изредка  касаясь  поверхности  океана  гладкими
спинами. Тогда их плавники вспенивали воду,  оставляя  позади  волнистые
следы, соединяющиеся с кильватерным следом ладьи.
   - Это Убийцы! - сказал Видгнир оказавшемуся рядом монаху.  -  Дружина
морского бога Ньёрда.
   - Да, - подтвердил обернувшийся конунг. - В море эти  киты  такие  же
воители, как мы на земле и поверхности вод.  Благой  Ньёрд  счёл  нужным
послать нам свою свиту.
   "Ну почему они появление каких-то рыбин истолковывают  как  очередной
знак божественного внимания? - огорчённо подумал монах. - И с каких  это
пор  Ньёрд  стал  морским  богом?  Вроде  бы  он  отвечает   только   за
мореплавание, охоту и рыболовство... А шут их разберёт, божеств этих..."
   - Смотри, смотри! - Гунтер схватил отца Целестина  за  плечо.  -  Вон
ещё!
   И точно, справа и слева от ладьи  появлялись  и  снова  исчезали  всё
новые чёрные плавники. Монах пытался считать,  но  сбился  на  четвёртом
десятке.  Огромная  стая  китов,  как  и  вадхеймский  корабль,  шла  на
юго-запад, не отставая и не обгоняя его. А затем киты  стали  прыгать  в
воздух.
   Огромные чёрно-белые туши вылетали из моря и с грохотом  обрушивались
обратно, успевая за краткий миг полёта совершить бесподобный пируэт. Они
завочивались на бок, на спину, открывая огромные розовые зубастые  пасти
и  издавая  несообразный  с  их  размерами  тоненький  писк.   Некоторые
возвращались в свою стихию, обдавая потоками воды восхищённых  норманнов
и заливая палубу. Грохот, переливающиеся  в  лучах  восходящего  светила
фонтаны  брызг,  элегантные  силуэты  китов,  на   несколько   мгновений
зависающие над водой, с тем чтобы затем удариться об неё  всей  тяжестью
быстрого, мощного тела... Зрелище незабываемое.
   Отец Целестин насчитывал сразу по два  десятка  воинов  бога  Ньёрда,
одновременно находившихся между морем и небом, а затем их сменяли  новые
и новые гиганты, почтившие конунга  Вадхейма  и  его  людей  необычайным
приветствием.
   Стая сопровождала "Звезду Запада" почти до  полудня,  а  потом  вдруг
свернула на  восток,  в  океан,  растворяясь  в  синем  сумраке  глубин.
Случилось это на двенадцатый день после Гунтерова гадания  на  крови,  а
всего же от выхода из Вадхейма минул месяц и ещё шесть дней.
   Киты Ньёрда явились добрым предзнаменованием.  Утро  после  их  ухода
было ничем не примечательно, а вот после полудня Видгнир  рассмотрел  на
горизонте белую дымку, похожую на улёгшееся на воду облако, да только не
облако это было.
   - Земля! Земля впереди нас! Славьте Одина! - Его крик  ударил  в  уши
дружинников, мигом повскакивавших со скамей. У монаха упало сердце.  Ну,
похоже, добрались.
   Да, добрались. Атлантический океан, Гесперийское море древних  греков
и римлян - бескрайнее и бесконечное, - ныне позади. Сколько  же  моряков
Финикии, Египта, Греции и Империи Цезарей с тоской  смотрели  на  запад,
туда,  где  за  Геракловыми  Столпами  -  вратами  мира  -   открывалась
серо-синяя холодная гладь Великого Моря? Сколько их  кораблей  оставляли
за кормой тёплое Средиземное  море,  чтобы  уйти  в  края,  где  заходит
солнце? А  кто  добирался  до  земли,  к  берегу  которой  сейчас  летел
скандинавский кнар? Никто не знает и не узнает. И тем более  неизвестной
останется скрытая в водах тайна острова Аталгард, чьи ладьи в неимоверно
далёкие годы вспахивали синие морские поля. Бывали  ли  они  здесь?  Или
тогда на западе лежали иные  земли,  теперь  тоже  ушедшие  из  пределов
Мидгарда? Кто скажет?
   Видгнир, обняв  левой  рукой  носовое  оконечье  корабля,  украшенное
резной головой  медведя,  стоял  на  кромке  фальшборта,  глядя  вперёд.
Корабль подскакивал на волнах, солёные капли от  разбиваемых  форштевнем
волн ложились на белые волосы молодого норманна и смешивались со слезами
на его лице. Сейчас Видгнир как никогда остро чувствовал голос текущей в
его жилах крови древних королей, звавший его сюда,  на  Запад.  Впрочем,
нет, не сюда. Впереди такие же земли, как и везде, с  людьми,  наверняка
похожими на сородичей в Норвегии и других  краях  обжитого  мира.  Земли
смертных. Людей.
   "Так чего ж ты хотел увидеть? Что манило тебя сюда?"  -  Видгнир  сам
себе задавал эти вопросы и неожиданно получил ответ:
   Море. Синее ослепительно.  Только  в  сказках  такое.  Дракар,  белый
отчего-то, гладким снежным лебедем рвёт грудью последние  комки  тумана.
Чисто впереди. Прозрачен воздух, и в нём белые,  нежгучие  полосы  лучей
очень близкого солнца и  сладкий  аромат.  Запах  весенних  лесов  после
первой грозы, мёда свежего и ещё цветущего виноградника,  пожалуй.  Ищут
глаза твои что-то, горизонтом скрытое, а сам ты стоишь просто  и  ждёшь.
Дракар-лебедь сам тебя принесёт, и не  заботься  парусами  и  рулем.  Ты
знаешь, всё будет хорошо. Жди.
   И такого не бывает. Только миг тому минул, как одна дымка  голубая  с
искрящимся серебром перед тобой висела, а вот сейчас уже и землю видать.
Земля, тоже вдали, чёрной  полоской  гор  прибрежных  от  края  до  края
протянулась. Рядом остров,  -  кажется,  руку  перед  собой  выбрось,  и
коснёшься изумруда его деревьев, разрушишь грубыми пальцами  хрустальные
драгоценности зданий, и зашуршит под ладонью белый  камень  маяка-шпиля.
Но нет, не здесь. Оставь остров и иди к чёрным горам, матовой  крепостью
поднявшимся. Синева моря и чернота камня, как цвет знамени  -  лазоревая
полоса по низу и угольная выше, под зелёным небом. Вперёд, дракар...
   Где ты? В каких морях?
   Исчез льдистый  остров,  обвалилась  в  пену  гряда  мрачных  гор,  и
сапфировые воды обесцветились. Сейчас Видгнир видел далёкую пока  кромку
земли, зелено-серой линией выплывавшую с юго-запада.  Но  ответь,  Один,
что ты показал мне? И зачем? Что там, за чёрными горами?
   К вечеру кнар был рядом с берегом.  Отец  Целестин  жадно  осматривал
землю, надеясь сразу найти в ней  что-то  необычное,  но  опыт  минувших
путешествий подсказывал, что Индия, что  Африка  или  Персия  меж  собою
схожи и отличий соберёшь не так уж много. А бредовые россказни о чудесах
дальних стран можно  в  расчёт  не  принимать.  Всяко  людей  с  пёсьими
головами и одним глазом  среди  лба  не  бывает.  И  здесь  тоже  особых
премудростей от природы ждать не следует. Сосны, валуны...  А  вон  там,
если зрение не изменяет, вереск цветет.
   - Ну, отец Целестин, высаживаться будем? - скорее утвердительно,  чем
вопросительно сказал Торин. - А завтра на юг двинемся?
   - Ты конунг, тебе  решать!  -  проворчал  монах,  не  понимая,  зачем
спрашивают совета у него.
   - Я знака жду, - вдруг очень серьёзно ответил Торин. -  Нужную  землю
мы нашли, теперь надо  наших  искать.  Помнишь  разговоры  про  Хейдрека
Рыжебородого?
   - Какого такого "знака"? Ты на богов-то надейся, а сам не  плошай!  -
справедливо заметил отец Целестин. - Если хочешь ночевать тут  -  ночуй.
Только я на берег ни ногой. Один нас зря о Вендихо каком-то  предупредил
или тебе, дорогой мой конунг, ётуны исландские совсем позабылись?  Опять
повоевать с нечистой силой хочешь?
   Торин задумался. На радостях он начал было забывать об  осторожности.
И ведь верно монах сказал  -  земля  тут  неизвестная,  кто  знает,  чем
высадка на незнакомый берег грозить будет. Лучше уж  на  якорь  стать  и
стражу до утра выставить, а там вдоль берега пуститься.
   Ладья подошла к земле близко, локтей на пятьсот, но глубина под килем
пока была велика - багры дна не доставали, конунг  уже  хотел  приказать
снять парус и подойти к побережью на вёслах, но...
   Боги послали знак, которого ожидал Торин.
   Нежданно-негаданно  прямо  перед  носом  корабля  в  воздух  поднялся
стремительный силуэт в ореоле из брызг. У отца  Целестина  душа  ушла  в
пятки и моментально на лбу выступил холодный  пот  -  ему,  оказывается,
дракон привиделся. Но то был вовсе не дракон,  а  кит-убийца  совершенно
титанических размеров. Наверно,  вожак  стаи.  Изогнувшись  всем  телом,
морской воитель прочертил в воздухе короткую дугу и, ударившись о  воду,
исчез под днищем кнара. А затем рядом с рулевым веслом показалась  морда
кита.
   - Ги-и-и-рп, ги-и-и-р-р...
   Маленькие глазки уставились на ошеломлённого конунга, мягкая  розовая
пасть, украшенная острейшими, длиной с ладонь, зубами, распахнулась  как
дверь, и из глотки  донёсся  тоненький-тоненький  писк  и  пощёлкивание.
Сигню спряталась за спину отца Целестина.
   - Что ты  хочешь  сказать  нам,  конунг  морей?  -  прокричал  Торин.
Белобровая голова исчезла, а  чуть  погодя  чёрный  плавник  поднялся  у
правого борта и резко свернул влево.
   - Он зовёт нас за собой, - тихо сказал Видгнир. - Руль налево, Торин.
Боги указали путь.
   Заходящее  солнце  уже  коснулось  густых  хвойных  лесов,  превратив
верхушки сосен в зелено-золотые лохматые облака, а  потом  пришла  ясная
звёздная ночь. На корабле никто  не  сомкнул  глаз,  благо  вся  дружина
теперь видела, что  высшие  силы  вмешались  напрямую  в  поход  конунга
Вадхейма. Плавник кита виднелся рядом с правым бортом,  между  кнаром  и
чёрным берегом. Воитель Ньёрда плыл вровень,  лишь  изредка  уходя  чуть
вперёд. Лоснящаяся чёрная шкура поблескивала в  факельном  свете,  когда
кит изредка показывал из воды гладкую спину. Так всю ночь. А утром земля
осталась за кормой, и "Звезда Запада" вновь вышла в открытое море.
   - Ну, это уже слишком! - бушевал отец Целестин,  глядя  на  спутников
красными, слезящимися с недосыпу глазами. - Ну если бы  там  кому-нибудь
сон был или боги явились и сказали что и как - это я ещё потерпел бы! Но
идти в полную неизвестность за  бестолковой  рыбой,  будь  она  хоть  из
дружины самого Одина! Тебе поспать надобно, конунг...
   Торин морщился, слушая возмущённые вопли святого  отца,  каковой  для
пущей убедительности ударял кулаками в грудь и по привычке воздевал  два
перста, решение конунг так и не изменил.
   Шесть дней и ночей! Шесть! Отец Целестин  места  себе  от  бессильной
злобы и бешенства не находил, как ни успокаивала его Сигню-Мария. Причём
бесился он даже не оттого, что треугольный плавник кита-убийцы постоянно
маячил по правому борту  (кстати,  странного  проводника  иногда  сменял
другой морской воитель, поменьше).  Монаха  приводил  в  исступление  не
неизвестный и, похоже, нескончаемый морской простор перед кораблём и  не
то, что уже подходили к концу  запасы  пресной  воды  (которые,  кстати,
вполне можно было пополнить в  том  месте,  где  появилось  это  гнусное
животное, ведущее всех на погибель!). Отец Целестин в  который  уже  раз
проклинал непроходимую тупость викингов, что  готовы  следовать  хоть  к
чёрту на рога, если этот путь, по их мнению, указан богами. Все, все  до
единого, начиная от конунга и заканчивая молодыми сыновьями  Нармунда  и
Гунтером, прочно уверовали в божественную десницу, которая, направляя их
путь, удачно замаскировалась под чёртову рыбину,  место  которой,  самое
большее, на сковороде! И Видгнир, между прочим, туда же  -  хорош  гусь.
У-у-у, безголовые!!!
   Все это время отец Целестин угрюмо сидел на корме, не желая  общаться
ни с кем, кроме Сигню, но и та  начинала  надоедать  своими  утешениями,
обильно пересыпанными библей