,
будто боясь, что Старуха отомстит им за песни, в которых она представала
едва ли не страшнее самой владычицы царства мёртвых Хель!
   Видя, как отпрянули  от  неё  люди,  Эйргьява  усмехнулась,  оперлась
спиной о замшелый валун и мягким чарующим голосом проговорила:
   - Вы боитесь меня? Не стоит. Я здесь не для того, чтобы вредить  вам.
Как видите, я одна, и... - ведьма едва сдержала улыбку, -  ...что  может
сделать безоружная женщина против увешанных мечами  мужчин?  Да  и  Лофт
рядом...
   -  И  я!  -  вставил  Гюллир,  безуспешно  стараясь  придать   голосу
воинственность. Ведьма на него и не посмотрела.
   - Ну поведай, душа моя, что же  ты  хочешь?  -  медоточивым  голоском
сказал Локи. Старуха из Железного Леса одарила бога  чуть  презрительным
взглядом.
   - Как я понимаю, Лофт, ты тут командуешь? Ради нашей старой...  гм...
дружбы я готова тебе многое забыть. Да и вспоминая былые денёчки,  когда
ты  ради  меня  готов  был  совершить  всё,  лишь   бы   добиться   моей
благосклонности...
   - Ты дело говори! -  прошипел  Локи,  пытаясь  под  грубостью  скрыть
смущение. Ещё не  хватало  -  вспоминать  старые  любовные  истории  при
посторонних!
   Ведьма зло скривилась, но после долгой паузы, во  время  которой  она
сверлила Лофта пронзительным взглядом чёрных  глаз,  всё  же  перешла  к
делу:
   - Меня послал к вам Нидхёгг...
   - Да уж ясно, что не Один! - усмехнулся Локи. - Продолжай.
   - Он сожалеет о причинённых вам неприятностях и прощает  смерть  тех,
кого он послал за вами.
   - Очень мило с его стороны, - снова не выдержал Лофт.
   - Не перебивай. Ты всё-таки дух, Локи, и  не  можешь  не  чувствовать
того,  что  в  Междумирье  творится  неладное.  Веками  поддерживавшееся
Равновесие  рухнуло.  Духи  Нидавеллира  проснулись  и  опустошают   юг.
Неспокойно в Альвхейме - там уже чувствуют угрозу. Скоро  боги  Сокрытых
Гор схватятся с Силой Полей Мрака. Восстанут призраки Огненных Болот.  О
том, что произойдёт, когда все Силы Междумирья сойдутся в  общей  битве,
лучше и не думать. А это может случиться очень скоро.
   Владычица ведьм примолкла и обвела взглядом людей, на некоторое время
задержавшись на Видгнире.
   - Нидхёгг просил  передать  вам,  что  возможность  избежать  пожара,
который изгложет Мир Третий, есть. Тот, кто  сумеет  оживить  Чашу  Сил,
откроет пути в миры иные, куда можно будет изгнать духов  Тьмы.  Нидхёгг
просит этого человека прийти к нему и даёт клятву  в  том,  что  ему  не
причинится никакого зла. В награду человек получит всё, что пожелает.
   - Так прямо и всё? - иронично спросил Локи. - Ну а дальше?
   - Дальше? Вы  можете  беспрепятственно  пройти  до  Имирбьёрга  через
Железный Лес. Я буду сопровождать вас, и ни одна живая душа  не  посмеет
даже косо  посмотреть  в  вашу  сторону.  Потом  Нидхёгг  примет  вас  с
подобающей честью и расскажет, что нужно делать. Я сказала.
   - А почему Чёрный Дракон не пришёл сам? - осмелился спросить Видгнир.
- Почему прислал тебя?
   Ведьма хмыкнула и развела руками:
   - Он знает, что мы с Лофтом старые знакомцы. Надо полагать, счёл, что
он скорее мне поверит. Ну так как? Решайте!
   Локи, пожевав губами, оглянулся на остальных. Лицо Торина было хмуро,
конунг  сдвинул  брови,  враждебно  поглядывая   на   ведьму.   Видгнир,
перехватив взгляд Лофта, чуть покачал головой.
   - Нет. Мы будем делать то, что решили, - медленно, делая ударения  на
каждом слове, ответил Локи. - Милость Чёрного Дракона мы не раз  ощутили
на своей шкуре. Больше такого желания нет.
   Эйргьява тихонько рассмеялась:
   - Ну хорошо. Нидхёгг знает, что вы хотите делать. Он не  сомневается,
что вы пойдёте через Химинбьёрг  и  попытаетесь  пробраться  к  Красному
Замку со стороны Леса Идалир. Ведь так?
   - Может, и так, - ровным голосом ответил Локи.
   - Что ж, идите. Только  знайте,  что  сейчас  счёт  идёт  на  дни.  Я
предлагаю вам достичь Имирбьёрга меньше чем за четыре дневных  перехода.
Что вас будет ждать в горах - не знаю... В любом случае вы сами  придёте
к Нидхёггу, но тогда может быть уже поздно.
   Ведьма оторвалась от камня, бесцеремонно  оттолкнула  загораживавшего
ей дорогу Лофта и, отойдя шагов на десять, гортанно выкрикнула  какое-то
странное имя. Неподалёку затрещали кусты, среди ветвей показался  тёмный
силуэт, и, ступая по плоским камням тракта, к Старухе из Железного  Леса
подошёл крылатый волк, злобно покосившийся на замерших всадников. Ведьма
запрыгнула в  небольшое,  богато  отделанное  седло,  пару  раз  провела
ладонью по вздыбившейся на холке зверя шерсти и, повернувшись  к  людям,
громко сказала:
   - Нидхёгг не будет чинить вам препятствий на пути.  Но  помните,  что
сейчас можно ждать любой беды... Если  передумаете  -  Лофт  знает,  как
подать нам знак. Прощайте!
   Волк стремительно поднялся в  небо,  превратившись  вскоре  в  чёрную
точку, исчезнувшую где-то над Железным Лесом.
   - А она ничего себе красотка... - нарушил повисшую над старым трактом
тишину Гунтер.
   - Кто о чём... - вздохнул Локи. -  И  всё-таки  не  совершили  ли  мы
ошибки? Кто знает, кто знает...
   - Я так не думаю, - отрезал Торин. - Но теперь мы твёрдо  знаем,  что
Нидхёгг будет нас ждать. Ждать с той стороны гор.
   - Честно говоря, - подал  голос  Видгнир,  -  я  вначале  хотел  даже
согласиться. Сам не знаю почему... Меня не оставляет  предчувствие,  что
грядет нечто страшное. Вспомните-ка сон отца Целестина.
   Монах вздрогнул и посмотрел на Видгнира.
   - Что суждено - то сбудется. Пусть эта бестия и искушала нас,  но  мы
не поддались соблазну. У нас есть все основания  не  верить  ни  Чёрному
Дракону, ни его слугам... Поехали дальше, что ли?
   Отряд  двинулся  в  путь,  выискивая  в  сплошной  цепи  утёсов   тот
единственный проход, что вёл в долину Глер и далее к перевалу.
 
*** 
 
   Нидхёгг не находил себе места. Он, имеющий возможность  предотвратить
надвигающееся крушение мира, не мог этого сделать только оттого,  что  в
цепи, которая могла  удержать  Междумиръе  от  падения  в  пропасть,  не
хватало одного звена...
   Единственного. Без него цепь разомкнута.
   Дракон боялся. Боялся смертельно. Что значат Сила, власть, богатство,
когда тебе грозит исчезновение, подступает смерть? Он сознавал,  что  до
момента, когда Междумирье вспыхнет огромным  факелом,  времени  осталось
немного. Знал, что от схватки не уйти  никому.  Когда  Силы  сольются  в
единый огненный клубок, когда  разрушение  основ  мира  вынудит  каждого
сражаться с каждым, не  устоит  ничто.  Котёл  взорвётся,  выбрасывая  в
вечную  пустоту  гаснущие  и  растворяющиеся  в  ней  языки  пламени   -
бессильные остатки тех, кого смертные именовали Великими Духами.
   Нидхёгг бродил по огромному, украшенному  чудесной  каменной  резьбой
залу покинутого двергами Красного  Замка,  не  зная,  что  делать.  Будь
прокляты эти смертные! Вчера Эйргъява сообщила об  их  отказе  прийти  в
Имирбьёрг добром. Они страшились...
   "Но ведь ты сам всегда хотел, чтобы тебя боялись! - с  горечью  думал
Нидхёгг. - Всегда верил, что силой можно достичь желаемого. И вот теперь
сам дрожишь  от  ужаса,  потому  что  вдруг  оказался  бессильным  перед
грядущей бедой. Пришла пора платить за свои ошибки. Да  я  сейчас  готов
броситься в ноги к смертным, умолять их, взывать, просить о  помощи!  Но
они всё равно не поверят мне... Но кто мог предполагать, что однажды я -
я, Нидхёгг! - буду зависеть от  тех,  кого  всегда  презирал,  как  все,
наделённые Силой, презирают тех, кто ею не обладает..."
   Дни и ночи напролёт Нидхёгг пытался  найти  возможность  восстановить
Равновесие Сил Междумиръя. Его разум пытался проникнуть в глубину чёрной
завесы над Нидавеллиром, вызнать желания и образ мыслей духов Тьмы -  но
тщетно. Его встречала лишь  сознающая  свою  растущую  мощь  мстительная
злоба, готовая сокрушать всё на своём пути. Поля Мрака не желали ничего,
кроме бесцельного и ненужного разрушения, не было  у  них  присущих  что
духу, что человеку желаний -  эта  Сила  просто  отрицала  всё,  что  не
принадлежало её природе. И сейчас, перелившись через край, она пожирала,
жгла, убивала. Нидхёгг знал, что ныне это перестало быть даже Тьмой - за
прошедшие тысячи  лет  Нидавеллир  переродился  в  нечто  такое,  что  и
изощренный разум Чёрного Дракона не сумел постичь, в некую новую, доселе
невиданную Силу. В НИЧТО.
   И тогда Нидхёгг понял - это конец.
   Ничто не просто губило  мир  -  оно  превращало  его  в  самое  себя.
Медленно, но неотвратимо.
   А как можно бороться с Ничем? Кто встанет на его  пути?  Духи  Долины
Богов? Альвхейма? Леса Идалир?.. Ты сам?
   Нет. Ничто можно только изгнать  из  мира.  А  для  того,  чтобы  его
изгнать...
   Чаша Трудхейм,  бросая  на  стены  замкового  зала  искристые  блики,
оставалась вместилищем вложенной в неё  Силы.  Силы,  пробудить  которую
Чёрный Дракон не мог...
 
*** 
 
   - Господи, до чего красиво! - воскликнул отец Целестин,  от  восторга
позабыв глодавшее его душу в последние дни беспокойство. Отряд,  миновав
ущелье между Зубами Дракона, вышел по старой  дороге  к  долине  Глер  с
рассветом двадцать третьего июня. Открывавшийся перед  путниками  вид  и
вызвал у монаха чувство трепетного  восхищения.  Даже  Торин,  обозревая
лежащее внизу междугорье, признал, что в горах Норвегии  столь  красивые
места можно сосчитать по пальцам.
   После бурой глади  болот  и  серого  ковыля  предгорной  стены  перед
путниками предстал многоцветный, наполненный жизнью край. Справа и слева
широкий дол окаймляли поросшие густым лесом кряжи,  со  склонов  которых
стекали десятки бурных,  чистых  как  слеза,  ручейков,  собиравшихся  в
длинное  голубое  озеро  посреди  долины.  Над  его  спокойными   водами
раскидывали свои кроны громадные деревья - в глубине  долины  поднимался
прореженный луговинами буковый лес. Тракт превратился в едва  различимую
тропу,  замысловато  петлявшую  среди  зарослей  боярышника   и   дикого
шиповника, выбрасывавшего розово-лиловые  бархатные  венчики  цветов  на
бархатную зелень ветвей. А  впереди,  за  подёрнутыми  синеватой  дымкой
высокогорными лугами, стеной поднимался  главный  хребет  Небесных  Гор,
сияя режущей глаза белизной вечных снегов  на  острых  вершинах.  Именно
там, в конце долины,  и  брала  начало  узкая  и  опасная  дорога  через
Химинбьёрг, путь к землям Западного Междумирья.
   - Если всё пойдёт так, как я предполагаю, то через четыре дня мы  уже
спустимся к реке Глер-элв, по ту сторону  гор,  -  бодро  говорил  Локи,
пытаясь развеять мрачный настрой спутников. - А там  уже  недолго  и  до
Имирбьёрга. Кстати, и людей наверняка повстречаем...
   - А в Имирбьёрге повстречаем Нидхёгта, - пробурчал отец  Целестин.  -
Сказано же было, что Чёрный Дракон будет ждать нашего прихода. Не зря он
владычицу ведьм к нам послал... Хоть так, хоть эдак - а всё одно в пасть
к нему попадём...
   - А не попадём, так всё едино сгинем, - добавил  Гунтер.  -  Помните,
что ведьма говорила? Людям в войну богов меж собою лучше не соваться!
   - Кто тебе сказал, что мы сунемся? - огрызнулся Локи. -  У  нас  одна
цель - Чаша Сил!
   Видгнир внимательно посмотрел на Лофта, но промолчал. Накануне у него
с отцом Целестином состоялся разговор один на один, и Видгнир  поделился
с монахом своими мыслями в  надежде,  что  тот  поймёт  и  разделит  его
тревоги. Уже достаточно долго Видгнира одолевали сомнения: ему казалось,
что Лофт что-то не договаривает, что-то  скрывает  от  своих  спутников,
преследуя некую собственную цель. Какую - неясно...  Безусловно,  он  не
простой смертный, а бог, однако в таком походе ни у кого не должно  быть
секретов от попутчиков и друзей. А то,  что  Локи  начинал  злиться  при
одном только упоминании разрастающейся  на  юге  Тьмы,  также  добавляло
сомнений -  Локи  точно  чувствовал  свою  вину.  Слова  же  Старухи  из
Железного Леса о приближающейся схватке всех Сил Междумирья и о том, что
возможность остановить её есть у того, кто откроет проход  в  иные  миры
для  духов  Нидавеллира,  почти  окончательно   поколебали   уверенность
Видгнира в том, что Нидхёгг - враг. Локи, между прочим, всегда уходил от
ответа, если Видгнир или кто  другой  спрашивали  его  о  природе  Тьмы,
выползшей из Полей Мрака. А в том, что по сравнению с Тьмой  Нидавеллира
Нидхёгг просто ничто, Видгнир  уже  не  сомневался.  Никогда  доселе  не
наваливалось на него ощущение заглушающей всё и вся  опасности,  угрозы,
противостоять которой в силах одни лишь боги... Да и те вряд ли...
   Ещё со времён встреч с лесными духами  в  вадхеймских  лесах  Видгнир
понял, что он может чувствовать то, что  Лофт  называл  Силой,  различая
таковую на злую и добрую. Попытавшись недавно  направить  свои  мысли  к
обиталищу Нидхёгга, он сумел непонятным самому себе образом  нащупать  в
глубине маячившего на севере  Имирбьёрга  язычок  пламени  Силы.  Закрыв
глаза, Видгнир словно оказался  рядом  с  багровеющим  в  ночи  одиноким
угольком, разбрасывающим вокруг себя слабые, бессильные перед окружающей
тьмой, лучи. Пусть  странное  ощущение  было  мимолетным,  кратким,  как
вспышка молнии, но Видгнир вдруг понял, что ему удалось на  миг  увидеть
того, кого он считал главным своим врагом. И  ещё  удалось  понять,  что
Чёрный Дракон объят страхом - огненный клубочек, возникший  в  сознании,
лучился не злобой или ненавистью, но иссушающим разум ужасом...
   И надеждой, чьи слабые проблески изредка пробивали завесу страха.
   Выслушав всё это,  отец  Целестин  покачал  головой,  а  потом  долго
молчал. Он сам не понимал происходящего.  В  этом  странном  чужом  мире
многое было не так, как за Вратами. Привычные понятия добра и зла  здесь
приобретали живые, воплощенные формы, но кто разберёт,  есть  ли  Чёрный
Дракон абсолютное зло? Да и  разве  может  быть  изначально  злой  божья
тварь, какую бы форму она ни приняла? (Монах, ни на йоту не отступая  от
своих убеждений, считал, что все сказочные существа, встреченные ими  по
эту сторону Врат, суть твари Божий.) Ну а считать Нидхёгга  прародителем
зла и вовсе не было никаких оснований... Тогда почему Локи  беспрестанно
повторяет, что хуже  Чёрного  Дракона  во  всех  Трёх  Мирах  никого  не
встретишь? Зачем бог из Асгарда постоянно  вдалбливает  в  головы  своим
спутникам мысли о том, что единственной целью Нидхёгга является зло ради
зла и власть ради власти?  Непонятно.  Хотя,  впрочем,  считать  Дракона
заблудшей овечкой тоже резона нет. Стоит вспомнить одних только огненных
великанов, которых он натравил на людей ещё в Исландии.
   Но похоже, что сейчас Нидхёгг изменился и причина тому  -  пожирающий
юг Междумирья Мрак, внезапно ожившие силы тьмы и, возможно, угроза бытию
его самого.
   Отец Целестин высказал тогда Видгниру эти мысли, но  так  они  вдвоём
ничего и не решили. Видгнир сказал только, что теперь твёрдо  убеждён  -
нужно как можно быстрее идти к Имирбьёргу, а там видно будет.
   Дорога, кое-где вздыбленная мощными  узловатыми  корнями  разросшихся
деревьев, вышла к берегу озера.
   Чистейшая прозрачная вода позволяла рассмотреть каменистое  дно,  где
меж узких  и  длинных  листьев  водорослей  шныряли  небольшие  рыбешки.
Полуденное солнце палило, в воздухе стоял густой аромат трав.  В  ветвях
деревьев пощелкивали дрозды, доносилось щебетание десятков мелких  птиц,
солидным басом гудели вокруг цветов шмели с налипшей на мохнатое  брюшко
пыльцой.
   -  Остановимся  ненадолго?  -  предложил  Видгнир,   оглядываясь   на
задумавшегося о чём-то Лофта.
   - Согласен, - кивнул тот. - Да, чудесное местечко долина Глер...
   - А тут... э-э... никаких  опасных  тварей  нет?  -  спросил  Гунтер,
подозрительно оглядывая гладь озера.
   - Здесь никто не живёт, кроме зверей да птиц, - успокоил его Локи.  -
И я не чувствую поблизости никаких духов. Так что если  есть  желание  -
можете искупаться. Денёк-то жаркий.
   Лошадей стреноживать не стали, выведя их на  заросшую  густой  травой
поляну. Видгнир с Гунтером, отказавшись от предложения Локи, отправились
в лес, надеясь настрелять дичи к обеду. Сигню,  вызвавшаяся  присмотреть
за лошадками, собирала росшие в изобилии васильки,  напевая  что-то  под
нос, а Торин занялся костром, наломав вместе с  монахом  сухостоя.  Отцу
Целестину подумалось, что в этой райской долине не хочется вспоминать ни
о каких тревогах и бедах.  Он  чувствовал  себя  словно  в  неприступной
крепости, за стены которой не может  проникнуть  ничто  дурное.  Считай,
половина пути позади, за спиной остались болота и лес  ведьм,  а  сейчас
вокруг тебя радующая глаз девственная природа, цветущая, буйная жизнь  и
люди, которые  стали  тебе  почти  родными.  Свежий,  прохладный  воздух
действовал на монаха умиротворяюще, словно  и  не  существовало  в  мире
Полей Мрака, Чёрного Дракона и иных порождений чуждого ему мира.
   Гюллир развалился на бережку, наблюдая за людьми и  тоже  пребывая  в
состоянии блаженного спокойствия. Ему нравилось, что двуногие обращаются
с ним, как с равным, а девушка, вместе со своим белым  зверьком,  так  и
вовсе сдружилась с молодым драконом. Конечно, Гюллир всё ещё стеснялся и
робел, особенно перед тем двуногим, что  обладал  Силой,  но  впервые  в
жизни  он  почувствовал  к  себе  хорошее  отношение  и  был  бесконечно
благодарен судьбе за случайную встречу  с  людьми.  Как  он  понял,  они
явились в Междумирье откуда-то из другого  места,  где,  как  оказалось,
драконы не жили. Гюллир с интересом слушал рассказы Сигню  о  мире,  где
она родилась, ему нравились её песни о битвах между людьми и  о  странах
Мидгарда, хотя он и не совсем понимал, отчего двуногие так любят убивать
друг друга в войнах - драконы Мира  Меж  Мирами  никогда  ни  с  кем  не
воевали, а уж между собой и подавно...
   Отец Целестин вольготно разлегся  на  траве,  наслаждаясь  идущим  от
земли нежным теплом. Он был вполне доволен собой, ибо только что получил
возможность снова блеснуть своими способностями - пока Торин  возился  с
кресалом, монах втихомолку вырезал на толстой  ветке  ясеня  руну  огня,
прошептал заклинание, затверженное едва ли не крепче, чем "Отче наш",  и
бросил вспыхнувшую ветку в сложенную  для  костра  кучу  сушняка.  Торин
вначале и не понял,  что  случилось,  а  разобравшись,  промычал  что-то
вроде: "А ну вас с вашей волшбой..." - и  запрятал  кремень  обратно,  в
мешочек  у  пояса.  Монах  же  с  чувством  выполненного  долга   прилег
отдохнуть, не обращая внимания на насмешливый взгляд Локи.
   Гунтер, сияя улыбкой, вынырнул из-за деревьев, потряхивая добычей,  -
зверьё в этих местах было непуганое, и германец вместе с  Видгниром  без
особого труда подстрелили четырёх жирных больших кроликов.
   - Да что там кролики! - восклицал он, бросая тушки у костра. - Если б
было нужно, мы бы и оленя взяли. Их там... - Он ткнул большим пальцем  в
сторону леса и взмахнул рукой,  словно  этот  жест  мог  объяснить,  что
поблизости от  озера  они  с  Видгниром  наткнулись  на  стадо  голов  в
пятнадцать...
   - Эй, Сигню! Сигню, давай сюда! В животе  урчит  несносно!  -  Гунтер
поманил девушку к костру и указал на кроликов. - Помоги разделать, а?
   Пока они вдвоём снимали  шкурки  и  потрошили  тушки,  кидая  обрезки
кроличьих внутренностей сшивавшемуся поблизости Синиру,  монах  наблюдал
за Видгниром, который замер в напряжённой позе у воды, смотря куда-то на
юг. Вдруг забеспокоился и Локи.  Бог  повернулся  лицом  к  левому  краю
долины, а затем встал и, склонив голову, словно вслушивался в различимый
только ему одному звук, приходивший из-за южного взгорья.
   - А ну-ка тихо все! - прикрикнул он на смеявшихся над чем-то Сигню  и
Гунтера.
   - В чем дело, Лофт? - встревожился монах, подходя к  Локи,  на  узком
лице которого отражалась непонятная  растущая  тревога.  -  Что  вы  там
углядели?
   - Не знаю... - тяжело уронил бог. -  Там,  к  югу,  происходит  нечто
очень странное. Оттуда истекает Сил