ся к самой черте колдовского  облака,
заставил Торина и Видгнира с Гунтером прижаться к земле и не шевелиться.
С площадки у края лощины не было видно  того,  что  делается  внизу,  но
слышался шум волчьих крыльев и резкие вскрики  ведьм.  Продолжалось  это
достаточно долго, и отец Целестин с облегчением начал думать, что Ночные
Всадницы и впрямь не рискнули подвергать себя опасности встречи с духами
Долины Богов. Тем более что монах,  несколько  раз  оглядывавшийся,  был
убеждён -  возле  самой  кромки  облака  находится  некто.  Некто  очень
большой. Из  мглистого  безмолвия  иногда  явственно  приходили  смутные
звуки, а один  раз  отец  Целестин,  у  которого  обострились  в  минуту
опасности все чувства, расслышал тихое  урчание.  Или  мнилось  всё  это
монаху?
   Справа и слева от него уходили вверх склоны двух  вершин,  вперёд  на
сотню-полторы шагов лежало неглубокое ущелье, обрывавшееся затем вниз, к
холмам и просторам полей, крутым травянистым скатом. И  как  раз  оттуда
вдруг взмыл над  ложбиной  косматый  летучий  зверь,  блеснули  недоброй
зеленью отблески глаз, волнами зардел  плащ  Всадницы.  То,  что  ведьма
заметила людей, стало  ясно  сразу.  Отрывисто  приказав  что-то  волку,
Ночная Всадница опустилась на площадку перед Локи и  обнажившими  оружие
людьми, заставив их отступить дальше, к  облакам.  Ведьма  соскочила  со
сложившего крылья волка на  землю,  сбросила  с  волос  капюшон,  открыв
красивое узкое лицо, и осмотрела загородившего ей дорогу  Лофта,  позади
которого стояли в напряжённых позах Торин, Видгнир и Гунтер.  Заряженный
самострел германца был наставлен ведьме в грудь.
   Некоторое  время  ведьма  молчала,  потом,   улыбнувшись   дьявольски
неотразимо, молвила на чистейшем норвежском языке:
   - Здравствуйте, почтенные. - Голос её  был  низок  и  звучен.  -  Мой
владыка и повелитель, именуемый в кругах вашего мира  Нидхёггом,  просил
разыскать вас и передать приглашение посетить его скромное жилище...
   Она уже набрала воздуха, чтобы продолжить  речь,  но  Локи  скрипучим
голоском перебил:
   - Ты, красотка, зубы нам не заговаривай! Церемонии ныне ни к чему,  и
потому я отвечу просто. Первое: я  думаю,  что  мы  вовсе  не  те  люди,
которых хотел видеть владыка Нидхёгг. Второе: у нас нет никакого желания
злоупотреблять его гостеприимством. И третье:  что  ты  станешь  делать,
если мы не примем очень, безусловно, любезного, но  не  подходящего  для
нас приглашения? Отвечай!
   Ведьма оскалилась ещё обольстительнее и, отступив на шаг  в  сторону,
обвела рукой то, что происходило за её спиной. И без этого жеста Локи, а
вместе с ним конунг и остальные видели, как на край ложбины приземляются
новые и новые Ночные Всадницы, полукругом окружая людей. Рядом, поднимая
широкими крыльями ветер, садились волки без хозяев. Отец Целестин издали
машинально посчитал врагов. Двадцать две ведьмы с крылатыми хищниками  и
в придачу к ним ещё одиннадцать безнадзорных  волков!  Видгнир  ошибался
ненамного. Впрочем, какая теперь разница?!
   Первая ведьма, продолжая улыбаться, снова повернулась к Локи.
   - Если вы не примете приглашения, то мы вынуждены будем  препроводить
вас  к  повелителю  Нидхёггу  против  воли,  -  с  ядовитой  любезностью
произнесла она. - Он жаждет познакомиться с конунгом Торином из Вадхейма
и с его приёмным сыном. Давайте не будем огорчать Нидхёгга и решим  дело
полюбовно. Ни владыка, ни мы не злоумышляем против вас, почтенные...
   Германец вдруг шагнул вперёд.
   - Если та... - Гунтер  ввернул  неприличное  слово,  -  ...которую  я
подстрелил возле Двери в Междумирье, была так же  тоща,  как  и  ты,  то
Гунтер в вашем племени разочаровался. - Голос германца звучал спокойно и
даже как-то задумчиво. - И подержаться не за что...
   В полной тишине, наступившей после сего речения, звонко  щёлкнул  его
самострел.
   С ведьмой ничего не случилось. Гунтер целил ей в шею, но стрела,  как
ударившись о невидимую преграду и скользнув по ней,  взмыла  вертикально
вверх и исчезла в тёмно-синем вечернем небе.
   - Ну что же, - зловеще  проговорила  Ночная  Всадница.  -  Вы  первые
решились на серьёзный разговор... Не  сомневаюсь,  что  победа  в  споре
останется за нами.
   Она обернулась, махнула рукой своим спутницам, доселе молча  стоявшим
поодаль. Ведьмы подошли к ней, встав рядом тесной группой.  Волки,  чуть
порыкивая, сгрудились позади и по сторонам.
   - Отойдите пока назад, - шепнул Локи Торину. - Кажется, я  знаю,  что
они попытаются устроить...
   На сей раз  самоуверенный  Лофт  проморгал  момент,  когда  противник
ударил первым. Ночные Всадницы вскинули руки, потом все разом  качнулись
вперёд, слитно ухнув.
   Даже находящемуся в отдалении  отцу  Целестину  почудилось,  что  его
ударило чем-то неимоверно твёрдым, вроде мешка с  песком.  Все,  включая
лошадей, рухнули на землю.  Попытки  встать  не  удавались  -  невидимая
тяжесть придавила так, что и пальцем-то было не шевельнуть.
   "Теперь скрутят, погрузят  на  своих  чудовищ  и  отвезут  к  Чёрному
Дракону... Куда ж Локи-то смотрел?" - обречённо  подумал  монах,  хватая
ртом воздух. На грудь давило особенно сильно.
   Локи исправил ошибку. Волшба ведьм, похоже,  на  маленького  бога  не
очень-то подействовала. Едва Ночные Всадницы бросились к упавшим  людям,
он сел, выкрикнул что-то неразборчивое и, направив ладонь  к  чародейкам
Чёрного Дракона, описал ею  полукруг,  защищавший  и  его,  и  Торина  с
остальными.
   Ведьмы налетели на возникшую в  воздухе  бледно  светящуюся  стену  и
попадали наземь. Тогда же действие их чар исчезло  и  вскочивший  первым
Гунтер, а за ним и Видгнир, вскинув самострелы, начали осыпать  колдуний
градом стрел, свободно проходивших через созданный Локи охранный пояс.
   - Бейте их! - заорал Локи. - Я лишил ведьм защиты, и сейчас  они  так
же уязвимы, как простые люди!
   Дальше началось  такое,  что  отец  Целестин,  едва  оправившийся  от
магического удара, тихонько завыл от ужаса.
   Ведьмы, поняв, что один из противостоящих им обладает Силой, присущей
лишь  духам,  потеряв  семерых  своих  погибших  под   стрелами,   мигом
отступили, оседлали волков и взвились в небо, явно  рассчитывая  напасть
сверху. Волки без всадниц обогнули начавшую исчезать  преграду  Локи  и,
расправляя чёрные кожистые крылья, огромными прыжками рванулись к людям.
Трое зверюг распластались на земле, пав под стрелами, а затем Видгниру и
Гунтеру пришлось взяться за мечи и топоры. Торин, нырнув под прыгнувшего
на него волка, распорол  ему  брюхо  и  сразу  перерубил  передние  лапы
подобравшемуся справа чёрному хищнику. У  ног  Гунтера  уже  лежали  три
окровавленные  туши  волков  с  раскроенными  черепами,  и  его   топоры
продолжали без устали распарывать воздух.
   - Стой! -  хотел  было  крикнуть  побежавшей  к  конунгу  Сигню  отец
Целестин, но издал только слабый стон. Сигню, с коротким мечом  в  одной
руке и охотничьим ножом в  другой,  подоспела  как  раз  вовремя,  чтобы
полоснуть по хребту вставшего на дыбы за спиной  Видгнира  волка.  Синир
нырнул в самую гущу схватки и исчез среди беснующихся чёрных теней.
   Ведьмы тем временем парили над побоищем, едва  не  сталкиваясь  между
собой, и пытались бороться с Локи. Среди воя,  рычания  и  визга  волков
раздавалось шипение вспыхивавших над головой бога молний и струй огня, с
хлопком разбивались на тысячи искр  пламенные  шарики,  и  вот  уже  два
покалеченных волка упали на землю, а тела  Ночных  Всадниц  объял  синий
огонь. Но как раз тогда стало ясно, что битва людьми проиграна.
   Локи не заметил спикировавшей на него сзади ведьмы и пал  под  ударом
передних лап её волка. Сразу несколько чёрных гигантов подмяли под  себя
Торина и Видгнира. Гунтер получил невероятной силы удар лапой по щеке, а
потом зверь попросту уложил его, прижав к  земле  и  щёлкая  над  горлом
оскаленными челюстями. Куда делась  Сигню  -  отец  Целестин  так  и  не
приметил. Уже не обращая внимания на мечущихся по  лощинке  лошадей,  он
смотрел на нескольких приближающихся к нему волков с ведьмами на спинах.
Монах стиснул крест на груди, непослушные пальцы правой руки  сомкнулись
на рукояти кинжала. Вот крылатый волк шумно захлопал  крыльями  всего  в
пяти-шести шагах, сверкнули красным глаза красавицы ведьмы...
   Отец Целестин поднялся в воздух, отброшенный в сторону чем-то  мягким
и невероятно тяжёлым. Пролетев несколько шагов, он шлёпнулся на траву  и
остался лежать, не  смея  открыть  глаз.  Где-то  рядом  заскулил  волк,
взвизгнула Ночная  Всадница,  вылетевшая  из  седла,  и  к  этим  звукам
прибавилось низкое раскатистое  рычание.  Монах  повернулся  на  звук  и
понял, что и на сей раз спасение пришло оттуда, откуда не ждали.
   Крылатые львы расшвыривали волков, как  щенят,  ударами  мощных  лап,
одним движением челюстей разрывали им глотки,  топтали  ещё  шевелящихся
чёрных зверюг. С десяток львов парили в воздухе, схватившись с  ведьмами
высоко над землёй, некоторые львы устремились к равнине -  часть  Ночных
Всадниц бежали с поля битвы - и там добивали их, никому не давая пощады.
Вот  лев  догнал  мечущегося  в  воздухе  волка,  скользнул   над   ним,
неразличимым движением лапы выбросил всадницу  из  седла,  нырнул  вниз,
словно провожая красавицу в долгий путь к земле; снова  рванулся  вверх,
лёг в полёте на левое крыло, успев при этом полоснуть когтями  по  горлу
чёрного летуна, и, развернувшись, спланировал обратно к  ущелью.  Чёрный
волк, кувыркаясь, отправился вслед за бывшей своей хозяйкой.
   Отец Целестин ни жив  ни  мёртв  созерцал  развернувшуюся  перед  его
взглядом воздушную битву и обернулся только тогда, когда  за  его  левым
плечом кто-то шумно выдохнул и низко заурчал.
   Таких глаз у простых львов не бывает. У них они жёлтые, небольшие и с
узким  зрачком  -  обычные  кошачьи  глаза,  в  которых  редко   увидишь
что-нибудь, кроме любопытства, ярости или иных  присущих  каждому  зверю
несложных чувств. В сгущающейся тьме на отца  Целестина  смотрели  такие
глаза,  что  монах  невольно  попятился:  яркая  зелено-голубая  радужка
обрамляла чёрное пятно зрачка, в котором скрывались мысль и разум. И ещё
грусть. Тайная, глубоко упрятанная, но ясно различимая грусть, сожаление
о чём-то ушедшем далеко в прошлое, что уже не вернуть никогда.
   Словом, у Стража Сокрытых Гор были глаза человека. Человека,  некогда
перенесшего потерю родного дома, близких, всего, что  было  ему  дорого.
Он, возможно, попытался забыть это, стереть из памяти, похоронить  мысли
о прошлых днях, но они всегда были вместе  с  обладателем  пронзительных
очей, не давая и кратких минут покоя.
   Отец Целестин забыл обо всём и стоял какое-то время не шевелясь перед
пристально рассматривавшим его Стражем. Наконец,  лев  отстранил  монаха
движением лапы и мягко прыгнул туда, где его  сородичи  уже  заканчивали
добивать чёрных  волков.  Отец  Целестин  схватился  за  грудь  -  вдруг
появилась сильная боль возле грудины - и, тяжело дыша, снова  присел  на
землю. Он вспомнил, где уже видел таких львов. Вернее,  похожих:  Стражи
Сокрытых Гор всё же  не  носили  человеческих  голов.  А  вот  языческие
изваяния, кои украшали  развалины  Вавилона  и  Ниневии,  возле  которых
довелось побывать... э-э... да, правильно, в 833 году, восемнадцать  лет
назад, точь-в-точь напоминают вышедших из колдовского облака  львов.  По
крайней мере, крылья у тех и у  других  одинаковы  -  длинные,  покрытые
тёмно-жёлтыми широкими  перьями.  Неужели  и  духи  Ассирии  и  Вавилона
переселились в этот странный Мир Меж Мирами? А  в  том,  что  львы  были
воплощёнными духами, отец  Целестин  не  сомневался.  Не  может  быть  у
обычных зверей, пусть даже и крылатых, таких глаз.  И  не  по  былым  ли
временам величия Ашурского царства тоскуют нынешние Стражи Сокрытых  Гор
Междумирья?
   Боль в груди начала проходить, угасая и  смещаясь  куда-то  влево,  в
область плеча и лопатки. Монах, охая, поднялся, пытаясь привести себя  в
порядок и решить, что делать дальше. Судя по наступившей  тишине,  битва
кончилась.  Впереди  мелькали  тёмные  силуэты  львов,  бродивших  среди
погибших волков и Ночных Всадниц,  несколько  крылатых  Стражей  кружили
серыми тенями над равниной. Медленно и нерешительно отец Целестин  пошёл
в сторону, где тёмной  массой  громоздились  тела  обитателей  Железного
Леса, в надежде, что хоть кто-нибудь  из  отряда  уцелел.  Не  успел  он
сделать и нескольких шагов, как шумно захлопали  десятки  крыльев,  львы
поднялись в воздух и начали скрываться в облаке, укрывавшем горы. Стражи
исчезли так же быстро, как и появились, уничтожив всех посланцев Чёрного
Дракона. Уйти от них не смог никто.
   Монах был до странности спокоен. Он  прекрасно  сознавал,  что,  быть
может, остался один в незнакомом и опасном мире, что, возможно, все  его
друзья погибли или тяжко ранены. Что назад пути уже  нет,  и  даже  если
удастся добраться до Врат и вернуться в Мидгард, то он окажется  в  Лесу
Призраков, из которого выйти вовсе не получится. А получится - тогда где
искать своих, ушедших на корабле куда-то к югу? Однако отец Целестин  на
твёрдых ногах подошёл к месту побоища и остановился, решая,  где  начать
поиски тел  Торина  и  других.  Откладывать  это  дело  на  утро  он  не
собирался!
   - А я думал, что ты до сих пор отсиживаешься где-нибудь  в  кустах  и
молишь богов всех Трёх Миров, чтобы тебя не  нашли.  -  Голос  доносился
слева, от огромной кучи мёртвых волчьих тел.
   Так и есть, Локи!
   - Где ты?  -  крикнул  монах,  поворачиваясь  в  ту  сторону,  откуда
послышались слова маленького бога, и различил шевелящийся силуэт.
   - Вот, пожалуйста, перед тобой все доказательства неудобства телесной
оболочки, - сетовал в темноте  Лофт,  сбрасывая  с  себя  тушу  мёртвого
волка. - Едва я зазевался, как одна из ведьм наслала на  меня  заклятие,
из-за которого я не мог выйти из нынешнего тела, а её милая собачка едва
не свернула мне шею... Ты-то сам как?
   - Что с остальными?! - Отец Целестин пропустил вопрос Локи мимо  ушей
и продолжал обшаривать полянку.
   - Почём мне знать? -  Локи  наконец  освободил  придавленные  ноги  и
встал. - Давай искать. Только свет нужен.
   - Чем ты здесь огонь разожжёшь? - раздраженно рыкнул  отец  Целестин,
нашедший  нечто  похожее  на   сапог   Гунтера,   выглядывавшее   из-под
окровавленного волчьего крыла.
   - Чем? Пальцем! - Локи быстро пробормотал  заклятие,  дунул  себе  на
ладонь, и из его указательного пальца выплыл  маленький  голубой  шарик,
светивший, однако, очень ярко. Шарик поднялся в воздух, остановившись на
высоте двух  человеческих  ростов,  разбрызгивая  вокруг  неестественный
голубой  свет.  Монах  поморщился  -  при  таком  освещении  поле  битвы
выглядело ещё отвратительнее. Кровавые пятна на траве  казались  чёрными
потёками смолы, тягучей и липкой,  трупы  ведьм  и  волков  с  огромными
ранами от львиных клыков отсвечивали мёртвой синевой.
   - Помоги, черти бы тебя взяли с твоим колдовством!  -  Отец  Целестин
силился растащить несколько тяжеленных  волков,  под  чьими  телами  был
погребён германец. Локи пришёл на помощь, и наконец, изрядно  покряхтев,
они вдвоём извлекли Гунтера наружу.
   - Жив, - констатировал Лофт, только взглянув на него. Через всю левую
щёку Гунтера тянулись  четыре  глубокие  царапины,  оставленные  волчьей
лапой. Руки всё ещё сжимали топорища, по  самый  ухват  залитые  кровью.
Монах мигом посмотрел германцу зрачки и, выругавшись, сказал:
   - Сукин сын опять своё зелье потребил! Неужто в бою без  этой  отравы
никак?! Возись теперь с ним!
   - Отлежится! - махнул рукой Локи. - Давай других искать.
   Только  когда  взошла  луна,  посеребрив  далёкую  вершину  обережных
облаков, Локи и отец  Целестин  закончили  работу.  Нашёлся  и  Синир  -
помятый, со следами зубов на холке, но живой. Торин и  Видгнир  даже  не
потеряли сознания, но выбраться сами были не в силах и терпеливо  ждали,
пока Локи и монах растащат накрывавшие  их  тела.  Сигню  тоже  осталась
жива, но лежала в глубоком обмороке. И её, и Гунтера отнесли подальше  в
ложбину и там уложили на землю - лошади разбежались, унеся с собой мешки
с одеждой и припасами.
   - На что ты надеялся, вступая в схватку с ведьмами?  -  говорил  отец
Целестин Лофту. - Где нам было их всех победить?
   - Никак не думал, что сюда явятся  два  с  половиной  десятка  Ночных
Всадниц! - Локи пытался оттереть о траву  вымазанные  кровью  ладони.  -
Правда, если бы мы боролись  только  с  волшбой,  тогда  я  бы  смог  им
противостоять. Но когда в дело идут и кулаки,  и  магия...  За  всем  не
уследишь.
   - Спасибо Стражам, - буркнул  Торин,  которому  уже  рассказали,  как
Стражи-львы пришли на помощь в самую последнюю минуту. - Кабы не они, не
знаю, что и было бы... А так все  живы,  разве  что  лошадей  да  припас
потеряли.
   - Это дело поправимое, - поморщился Локи. - Утром кони будут здесь, я
обещаю.
   Отец Целестин тем временем пытался использовать знания, полученные от
Лофта. Его беспокоило состояние Сигню,  которой,  по-видимому,  пришёлся
сильный удар по голове, и старательно вычерчивал над ней руны здоровья и
силы, бормоча заклинания. То ли монах нервничал, то ли забыл,  как  надо
произносить слова, и само собой, у него ничего не получалось.  Когда  он
попробовал в четвёртый раз, Локи остановил его:
   - Слушай, давай я сделаю? Ты лучше спать иди.
   Монах послушно отошёл в сторону, присел, затем лёг  и  закрыл  глаза.
Мешал свет волшебного фонарика, сотворённого Лофтом, но стоило  лишь  на
мгновение расслабиться, как сразу пришёл сон. Спокойный,  глубокий,  без
сновидений, которые могли лишь ещё больше растревожить. Сон,  прогнавший
всех призраков минувшего дня, перемешавший, растворивший и  уничтоживший
на время своей власти и Ночных Всадниц  с  волками,  и  крылатых  львов,
вернувшихся из мрака  тысячелетий.  Вплоть  до  рассвета  отец  Целестин
пребывал в мягкой, тёплой и безопасной тьме.
 
*** 
 
   Очнулся  монах  рано-рано  утром  от  ощущения,  что  за  ним  кто-то
пристально  наблюдает.  Он  чуть  шевельнулся,  приоткрыл  один  глаз  и
перво-наперво  заметил,  что  все,  включая   вечно   бессонного   Локи,
продолжают  мирно  спать.  Гунтер  (вот  мерзавец!)  одной  рукой  обнял
свернувшуюся калачиком  у  него  под  боком  Сигню,  Торин  едва  слышно
похрапывает рядом с Видгниром, чьи светлые волосы  рассыпались  по  едва
покрывшейся росой траве. Шагах  в  шестидесяти  справа  чернеют  останки
волков и ветер шевелит одежды мёртвых ведьм. Нет, ясно, что некто  чужой
стоит за спиной, возле облака.
   Отец  Целестин  перевернулся  на  другой  бок  и,  надеясь   обмануть
неизвестного наблюдателя, притворился всё  ещё  спящим.  Едва  приподняв
веки, он оглядел примыкающий к туману  край  лощины.  Рука  против  воли
потянулась к кресту на шее, а сам монах, забыв о  притворстве,  сел,  не
желая верить в то, что видели его глаза.
   Из тумана вышли вовсе не крылатые львы. В каких-то  десяти  шагах  от
спящих стояли двое. Двое богов.
   Давным-давно на южных берегах  Средиземного  моря  они  носили  имена
Амон-Ра и Анубис. Им возносили молитвы в  Фивах  и  Мемфисе,  храмы,  им
посвящённые, взметали белые стены  над  берегами  зелёного  Нила,  а  их
изваяния украшали гробницы властителей Египта, страны, тогда не  знавшей
христианского Креста и исламского Полумесяца.
   Богов окутывало едва заметное золотистое сияние, изливающееся от  тел
и вышитой золотом белой  одежды.  Анубис  -  носитель  остроухой  головы
шакала - стоял чуть позади сокологолового Амона-Ра, что держал  в  руках
литое изображение солнца на длинной цепи. Бог вытянул руку, и  в  голове
отца Целестина появился Голос:
   "Возьми. Боги даруют смертному то, что поможет  ему  пройти  опасными
путями. Боги знают об этих путях и замыслах, которые ты несёшь в себе".
   Монах подошёл к Амону и, протянув руку, принял тяжёлую золотую  цепь.
Голов