станывая во сне. Пятеро людей  и
один  бог  заканчивали  ужин  в  молчании.  Сейчас  никому  не  хотелось
разговаривать.
   Локи вернулся не скоро, загоняв беднягу Гюллира до дрожи  в  крыльях.
Вести  маленький  бог  принес  неутешительные.  Едва  соскочив   с   шеи
запыхавшегося дракона, Локи  ошарашил  своих  спутников,  видимо,  самой
скверной новостью за последние дни: тёмные духи Нидавеллира очнулись  от
тысячелетнего покоя и покинули пределы Полей Мрака. Почему, отчего - кто
знает? Только сейчас чёрным дымом были затянуты все  кряжи  Химинбьёрга,
от моря и до места, где с гор стекает южный приток реки Глерэлв. То есть
полоса  Тьмы  подобралась  к  единственному  перевалу  Небесных  Гор  на
расстояние в десять - пятнадцать лиг и неуклонно ползет дальше на север.
   Локи увидел жутких тварей, обитающих среди мрака, - их  тоже  выгнала
из Нидавеллира чья-то воля. Но эти страшилища были живыми,  из  плоти  и
крови, а вот те самые тени, про  которые  говорила  Сигню...  Великие  и
злобные духи, способные своей Силой  опустошать  огромные  пространства,
губить и уничтожать всё живое и неживое.
   - Зачем это им? - спросил отец Целестин. - Никто не может  убивать  и
отравлять жизнь бесцельно! Ну, пожгут они леса, изведут зверей да людей,
и дальше что?
   - Не знаю, что! - Локи глубоко вздохнул и пнул ногой непрогоравшее  в
костре полено. - Их цель - разрушение. Они для этого созданы.  Эти  духи
помнят времена в начале мира, когда могли делать что угодно  -  то,  что
для нас созидание, для них - разрушение, и наоборот. Не  знаю,  как  это
объяснить более понятно. Ведаю только то, что вскоре может  быть  закрыт
перевал Глер, и то, что Междумирье либо на грани невероятной, немыслимой
войны, либо... - Локи запнулся.
   - Что? - жадно спросил Видгнир.
   - Либо окажется, что этот мир станет одним гигантским Полем Мрака,  в
котором не будет места никому - ни смертным, ни богам. Хотел бы я знать,
отчего пробудился Нидавеллир... И самое главное - что теперь делать. Да,
выбрали мы времечко для похода в Междумирье, что и говорить...
   - А ты ещё про болота вспомни, - буркнул совсем павший духом монах. -
Как считаешь, почему теперь огня столько? Сам ведь говорил про скованных
и похороненных в них духах. А ну как вырвутся?
   Локи одарил отца Целестина испепеляющим взглядом.
   - Я не знаю, что нам теперь следует предпринять! -  после  некоторого
молчания заявил бог. - Мне  кажется,  что  надо  возвращаться  назад,  в
Мидгард. Если столкнутся в битве все Великие Силы Междумирья  -  нам  не
выжить. Вернее, вам не выжить... - добавил он уже тише.
   - Господь не допустит...  -  начал  отец  Целестин  и  вдруг  осёкся,
вспомнив свой сон. Настало время открыть его. Кажется,  смысл  сна  стал
понятен: Междумирью грозит гибель, а вместе с ним и двум соседним мирам.
   - Так... - только и проговорил Локи, выслушав рассказ  святого  отца.
Потом  наступило  тягостное  молчание,  нарушаемое  лишь   похрапыванием
дракона  да  редким  фырканьем   и   мяуканьем   Синира,   промышлявшего
мышами-полёвками где-то в кустах куманики.
   - Возвращаться назад нам нельзя, - нарушил тишину Видгнир. Его  голос
звучал  твёрдо  и  непреклонно.  -  Перво-наперво  я  не  отступлюсь  от
начатого, хотя бы на пути стояли все Духи Трёх Миров. А  во-вторых...  -
Он потёр лоб, точно подбирая нужные слова. - Мнится мне, что недаром  мы
здесь сейчас. На нас лежит некий долг, который необходимо  исполнить.  В
чём он - не могу сказать.
   - Он прав, - пробасил конунг. - И я не отступлюсь.  Возвращаться  без
победы - позорно.
   Торин зло посмотрел на Локи, положив  ладонь  на  рукоять  меча.  Бог
сделал вид, что не заметил этого жеста, и по-прежнему  теребил  бородку,
размышляя.
   - Что происходит? - наконец пробурчал он. - Я смутно ощущаю разлад  в
Мире Третьем, но почему так случилось? Насколько серьёзна опасность? Что
послужило причиной?
   - А не мы ли сами? - медленно  сказал  отец  Целестин.  -  Ты  всегда
утверждал, что Междумирье стало пристанищем ушедших из Мидгарда духов. Я
помню, что видел во сне струи огня, вливающиеся в Мир  Между  Мирами,  и
потом, когда огню было некуда деться, он разрушил  оболочку,  вырвавшись
на свободу. Может, мы стали последней каплей, переполнившей чашу?
   - Он дело  говорит,  -  встрял  Гунтер,  до  того  сидевший  молча  с
безразличным видом. - Я как понимаю - до нашего  прихода  всё  было  как
обычно, так, Лофт?
   - Ну... да, - неуверенно ответил Локи. - Когда я перед нашей встречей
у селения Хейдрека ходил в Междумирье, ничего необычного  не  видел.  Но
поверить, что из-за нашего появления духи болот и Полей  Мрака  очнулись
от сна, я не могу! Нелепо это.
   - Так мы же в этот мир не за пивом явились!  -  продолжал  настаивать
монах. - Это, конечно, ересь, но мню я, что прошлое, настоящее и будущее
очень тесно связаны и  состояние  Вселенной  сейчас  есть  следствие  её
состояния в предыдущий миг. Если духи разрушения пробудились, если  боги
Сокрытых Гор оказали нам поддержку и вот это  подарили,  -  он  постучал
пальцем по золотому  диску  на  груди,  -  если  Огненные  Болота  стали
выдыхать пламя постоянно - это всё неспроста. Должна быть причина!
   - А если вспомнить ётунов, вышедших ради нас из  своего  уединения  в
пещерах под Исландией, Вендихо  с  его  духами,  то,  какая  охота  была
устроена за нами,  то  начнешь  понимать,  что  причина  если  не  всего
происходящего, то большей его части -  в  нас.  В  том,  что  наследники
сгинувшего Аталгарда пришли требовать своё, - добавил Видгнир.
   - И быть может, ещё в том, что Врата Миров скоро замкнут круги Миров,
- закончил отец Целестин.
   Локи подтянул согнутые ноги к груди  и,  отрешенно  глядя  на  огонь,
уткнулся подбородком в колени.  Его  серые  глаза  ничего  не  выражали.
Молчал он долго.
   - Всё может быть, - сказал он наконец. - Поверить мне в такое трудно,
но всё может быть... Кстати, если мы пройдём через перевал до того,  как
его накроет Тьма, обратного пути  уже  не  будет.  Вернуться  в  Мидгард
получится  только  с  помощью  Чаши  Сил.  Другого  пути  нет,  вы   это
понимаете?
   - Значит, завтра надо искать переправу через Болотную реку и  идти  к
Небесным Горам. Мы должны успеть. - Торин вздохнул и улёгся на  плащ.  -
Спите. Если заснёте...
   Болотная река брала начало от  ледников  Химинбьёрга.  Бурный  поток,
стекая с гор, нёс свои воды через южное оконечье Железного Леса, а потом
распадался на десяток рукавов, исчезавших в непролазных  топях  Огненных
Болот. Трясины, вбирая  в  себя  чистую  серебряную  воду,  отдавали  её
равнине уже изрядно потемневшей и замутившейся. У края болота со стороны
Сокрытых Гор образовалась поросшая камышом и осокой дельта, и через  две
лиги отдельные русла снова  соединились  в  широкую  и  медленную  реку,
уходящую на юг, к Мёртвым Морям.
   В верхнем течении (ещё до  впадения  в  Болота)  река  несла  в  себе
золото.  Говорили,  что  находили  даже  огромные,  с  телячью   голову,
самородки, но это были только слухи, ибо  обитательницы  Железного  Леса
выбирали всё золото  подчистую.  Вернее,  не  они  -  ведьмы  заставляли
работать привычных к воде речных  троллей,  и  десятки,  а  то  и  сотни
буро-зелёных малышей, имевших  несчастье  попасть  в  рабство  к  Ночным
Всадницам, отсеивали от речной гальки и песка золотые  крупинки.  Вполне
естественно, что другим смертным ходу в Железный Лес не  было  и  золото
Болотной реки находилось в сокровищницах Ночных Всадниц и их  повелителя
Нидхёгга.
   Странная компания появилась хмурым  туманным  вечером  девятнадцатого
июня на восточном берегу Болотной реки, совсем рядом с  краем  огромного
камышового  поля,  простершегося  до  оставшихся  к  северу   болот.   В
предночном  полумраке  по  низкому  прибрежью  трусили  шесть   косматых
низеньких лошадок, ведомых спешившимися людьми за поводья, а позади  них
трусил небольшой, казавшийся в тумане  черно-коричневым  дракон.  Дракон
иногда останавливался, громко и отчаянно зевал, показывая зубастую пасть
и раздвоенный розовый язык, а затем  вперевалку  догонял  остальных.  На
драконьей спине, между сложенных и прижатых к  бокам  крыльев,  возлежал
тощий белый кот с рыжим пятном у хвоста.
   Синир почему-то отказался с утра ехать вместе с Сигню.  Его  законное
место - на плетёной попоне позади девушки - осталось пустым, а  сам  кот
неожиданно запрыгнул на спину крылатого ящера - широкую, как стол,  -  и
весь день просидел (вернее, пролежал) на ней.
   Надо полагать, что зверю попросту надоело ехать на лошади. И  трясет,
и когти убрать нельзя; так и сиди день напролет, вцепившись в  попону  и
одежду хозяйки. А тут - удобство и комфорт.
   Гюллир оказался и впрямь удивительно покладистой и незлобивой тварью.
Он не знал (да и не хотел знать), куда идут те,  что  согласились  взять
его с собой, а просто топал вслед за лошадьми с  самого  рассвета.  Днём
Гюллир с необычным для его племени виноватым видом отпросился и улетел к
горам - поискать какой-никакой еды,  а  заодно  поглядеть,  нет  ли  где
недругов, - ему объяснили, что надо бояться ведьм и  турсов.  Он  поймал
рядом с перевалом винторогого муфлона, давясь, схрупал его до  последней
косточки  и,  покружив   над   горами,   вернулся,   не   найдя   ничего
подозрительного.
   Ничего,  кроме  кисельно-густой  чёрной  пелены,  укрывавшей  главный
хребет Химинбьёрга на юге. Гюллиру, как он потом сказал, почудилось, что
по сравнению с предыдущим днём мрак ещё немного приблизился  к  перевалу
Глер.
   Скорее всего, так оно и было.
   От реки шёл едва  различимый  запах  торфа  и  тины.  Ветер  шумел  в
камышах, и чудилось, что  среди  высоченной  травянистой  поросли  сотни
каких-то существ  ведут  разговор  шёпотом.  Погода  за  прошедший  день
испортилась окончательно. Пару раз начинался дождь, с болот,  по  самому
краю которых пролегал  путь  отряда,  нанесло  жидкого,  но  неприятного
тумана. Капельки осаждались  на  одежде,  оружии,  стекали  по  намокшим
волосам на лица. По погоде было и настроение - мрачное и подавленное.
   Справа болота, слева степь, впереди  река  и  Небесные  Горы.  И  ещё
впереди  полная  неизвестность  и  целая  куча  странных  и  неожиданных
опасностей.
   - До темноты перебраться  на  ту  сторону,  наверное,  всё  равно  не
успеем. - Голос  Локи  звучал  в  сыром  и  неподвижном  воздухе  как-то
приглушенно. - Придётся остановиться до завтра здесь. Или как?
   - Место открытое и схорониться негде, - в  тон  ему  добавил  конунг,
мокрый и недовольный.
   - Что делать, что делать... - скрипнул Лофт. - Был  бы  брод,  так  и
проблем с переправой бы не возникло. А так завтра вплавь придётся.
   - Вплавь?! - переполошился отец Целестин. - Как вплавь? Я же  плавать
не умею! Потону сразу! Что, и плот не сделать?
   - Из чего? - Локи окинул взглядом пустую, голую равнину,  на  которой
не росло ни единого дерева.  Только  кусты  какие-то  вроде  терновника,
колючие да жидкие.
   - Не знаю из чего! - гнул своё монах. - Только не поплыву я! Хоть что
говори!
   Гюллир,  к  которому  все  как-то  очень  быстро  привыкли,   свернув
по-собачьи голову набок, вдруг вмешался:
   - Зачем плыть? Можно перелететь... И замолк смущённо.
   Локи озадаченно почесал в затылке, затем улыбнулся:
   - Это-то конечно... А что, Гюллир не так уж и не прав.  Перелететь...
И быстрее получится, и безопаснее. Только с лошадьми как?
   - Да ты в уме ль, Локи?
   - На драконе? Да ни в жизнь!
   - Иди-ка ты, Лофт, знаешь куда...
   Отец  Целестин,  Торин  и  Гунтер,  поняв  мысль   маленького   бога,
воспротивились сразу и отчаянно. Но Локи умел стоять на своём.
   - Отлично! Не  хотите  -  не  надо.  Всё  равно  кому-то  с  лошадьми
переплывать придётся. Ты, конунг, как пробка плаваешь, ты и  останешься.
А ну мешки с лошадей снимайте! - Лофт уже снял со  своего  коня  сумы  и
подошёл к дракону. - Переправляемся сейчас! Ещё достаточно светло.  Я  с
вещами перелечу первым, потом остальные. Торин с Гунтером  переплывут  с
лошадьми.
   - Вода небось холодная, - скривился Гунтер. - Может, завтра, а?
   - Никаких "завтра"! Пошевеливайтесь! - прикрикнул Лофт.
   - А как же я? - широко раскрыл глаза монах.  -  Я...  Я  не  хочу  на
драконе! Я, в конце концов, высоты боюсь!
   Локи на мольбы святого отца и внимания не  обратил.  Быстро  привязав
снятые с лошадей мешки к драконьей шее, бог забрался на  спину  Гюллира,
согнал оттуда кота и сказал:
   - Жду на том берегу. И давайте быстрее! Темнеет...
   Дракон взлетел  и  за  то  время,  как  отец  Целестин  успел  трижды
прочитать    Pater,     добрался     до     противоположного     берега.
Маленькая-маленькая тёмная фигурка Локи  махнула  оттуда  рукой.  Вскоре
Гюллир  вернулся  за  новым  всадником,  которым  оказался  Видгнир.  Не
показывая никому  своих  опасений,  он  забрался  на  дракона  и  вскоре
оказался  рядом  с  Локи.  Сигню  же  села  на  спину  ящера  с  видимым
удовольствием. Теперь полёт её не страшил.
   - Ни за что!!! - надсадно, с примесью истерии,  орал  отец  Целестин,
когда Гюллир прилетел за ним. - Пусть я останусь  здесь  и  меня  сожрут
шакалы, пусть утону в реке и пойду на корм рыбам, но никто и никогда  не
увидит монаха верхом на драконе!! Что бы сказал основатель нашего ордена
святой Бенедикт Нурсийский, узрев  подобное  непотребство?  Да  меня  от
церкви бы отлучили в лучшем случае!!
   - Это же совсем не страшно. - Гюллира крики святого  отца  привели  в
полнейшее замешательство, и  он  пытался  утихомирить  монаха  вежливыми
увещеваниями. - Почтенный, ну посмотри на своих добрых  друзей,  что  не
пренебрегли  моей  помощью.  Все  целы  и  невредимы...  Это  же  совсем
быстро...
   Исправил положение, как ни странно, Гунтер. Германец подошёл  к  отцу
Целестину, хлопнул его по спине и, когда тот обернулся, всучил  ему  две
связки с одеждой и оружием:
   - Отвези туда, на тот берег. Потеряешь или в воду уронишь - убью, - и
ухмыльнулся, выбитый зуб показав. Он и Торин уже  разделись,  сняв  всё,
кроме штанов.
   - Мы на тот берег, а ты как знаешь,  -  добавил  Гунтер  и  вместе  с
конунгом вошёл  в  воду,  оказавшуюся  отчего-то  очень  тёплой.  Лошади
послушно пошли  за  ними,  придерживаемые  за  узду.  Монах  зачарованно
смотрел, как они вышли на глубину и поплыли. Торин с Гунтером  держались
рядом, изредка хватаясь за  конские  гривы.  Отец  Целестин  остался  на
берегу один вместе с драконом и тяжёлым свёртком в руках.  От  злости  у
монаха появилось сильное желание заплакать.
   - Летим? - тихонько спросил Гюллир и пригнулся  к  траве,  подставляя
шею. - Садись, почтенный, а?
   Изрыгая самые чёрные проклятия, от которых дракону стало не по  себе,
монах привязал тючок с одеждой конунга и германца к шее ящера,  а  потом
сам взгромоздился ему на холку и закрыл глаза.
   "Не  сиделось,  тебе,  дурню,  в   Константинополе...   Все   святые,
помогите!"
   Как назло, Гюллир не сумел взлететь  сразу.  Тяжело  ударили  крылья,
зацепив  кончиками  землю,  дракон  чуть  оторвался  от  мокрой   травы,
продержавшись в воздухе совсем недолго, а потом  ударил  брюхом  о  воду
реки. Отец Целестин до боли в руках сжал драконью шею, издав  непонятный
звук - не то стон, не то плач, - но раскрыть  глаза  не  посмел.  Крылья
забили с удвоенной силой, задние  лапы  Гюллира  начали  что  есть  силы
молотить воду, и наконец медный дракон поднялся на полстадия  в  воздух.
Монах не видел, да и не мог видеть, как за несколько мгновений  под  ним
промелькнула река, прибрежная осока, как дракон плавно  опустился  вниз,
туда, где на западном берегу Болотной реки уже поджидали монаха  Локи  и
Видгнир с Сигню. Синир, переправившийся вместе со своей хозяйкой, бродил
в высокой траве в поисках какой-нибудь добычи и на вернувшегося  Гюллира
даже мельком не посмотрел.
   - Почтенный, можно слезать...  -  застенчиво  сказал  дракон.  Гюллир
вывернул шею так, чтобы хоть одним  глазком  видеть  отца  Целестина,  у
которого свело от напряжения руки. Монах открыл один  глаз,  и  до  него
начало доходить, что и это приключение  вроде  бы  как  закончилось.  Он
хотел было окликнуть Видгнира,  дабы  тот  помог  слезть  на  землю,  но
Видгнир вместе со всеми  отошёл  к  самой  кромке  берега,  наблюдая  за
двигавшимися  по  водной  глади  людьми  и   лошадьми.   Отец   Целестин
соскользнул с дракона, упал в траву, да так и остался там лежать,  не  в
силах шевельнуться.
   "И как Лофт полный вечер на нём летал? - подумал монах,  ощущая,  как
вода, которой было в листьях папоротника преизрядно, пропитывает  одежду
на спине. - Нет, от дракона надо избавляться. Это тебе не кошка..."
   Ни Локи, ни  Видгниру  с  Сигню  сейчас  не  было  никакого  дела  до
страданий святого отца, погрузившегося с головой в свои переживания. Они
видели, что с монахом всё в порядке, что он благополучно добрался (пусть
и необычным способом), а  потворствовать  его  выходкам  -  только  себе
дороже. Сигню, правда, хотела было пойти к нему и утешить, но в этот миг
на реке стало происходить нечто непонятное.
   Торин с Гунтером уже миновали середину широкого и спокойного  потока.
Ветра почти не было, вода тёплая  да  спокойная.  Переправа,  по  общему
мнению, должна бы закончиться успешно,  а  там,  укрывшись  в  недалёком
перелеске, можно развести огонь, согреться и обсушиться. Когда до берега
оставалось не более сотни локтей и уже чётко различались лица конунга  и
Гунтера, несмотря даже на серые сумерки,  две  лошади  вдруг  всхрапнули
испуганно и отвернули чуть  в  сторону.  До  берега  донеслось  короткое
германское ругательство. Гунтер, поотстав от Торина, в несколько  мощных
взмахов догнал строптивых коней  и  попытался  перехватить  их  поводья,
чтобы направить за собой. И внезапно закричал,  да  так,  что  сам  Локи
напрягся и побледнел.
   - Что такое? Что случилось? - Видгнир дёрнул бога за куртку,  но  тот
отмахнулся от него, как  от  назойливого  комара,  и  побежал  к  кромке
берега, а потом, даже не снимая сапог, забрался едва ли  не  по  пояс  в
воду, тщетно пытаясь разглядеть, что происходит.
   Гунтер, вскрикивая и плюясь попавшей в рот водой, яростно от  кого-то
отбивался. Река вокруг него  просто  кипела,  взлетали  брызги,  кругами
расходились поднятые волны. Рядом с германцем кружили три-четыре светлых
силуэта, отдаленно напоминавшие человеческие. Видимо, с этими тварями  и
сцепился не на жизнь, а на смерть Гунтер.
   - Надо помочь ему, Лофт! - теряя выдержку, заорал Видгнир, бросаясь в
воду,  но  цепкая  рука  Локи  поймала  его  за  шиворот  и   хорошенько
встряхнула.
   - Сам пропадёшь, дурак! -  брызгая  слюной,  рявкнул  бог,  с  силой,
неожиданной для его тщедушного тела, вышвыривая Видгнира на берег. -  Ты
стреляешь хорошо? Ну так давай!
   Видгнир, сообразив, что теперь лучше слушаться советов Локи, выхватил
из-за спины самострел, пробурчав что-то вроде "в кого  хоть  стрелять?",
мигом наложил стрелу и, почти не целясь - он и  так  знал,  что  попадёт
куда нужно, - всадил короткий болт в одну из мелькавших под водой теней.
Послышался краткий вскрик - вроде бы женский...
   Всё стихло в тот момент, когда Торин уже вылезал на скользкий  берег.
Гунтер же исчез - надо полагать, речные создания  утянули  его  на  дно.
Только волны колыхались на том месте, где совсем недавно  виднелась  его
голова. Видгнир в отчаянии швырнул самострел под ноги и кинулся к воде.
   Монах, учуяв, что происходит неладное, забыл про свои огорчения и уже
стоял рядом с Торином, удивленно про себя  отмечая,  что  впервые  видит
конунга  по-настоящему  испуганным.  Даже  сквозь  загар  на  его   лице
проступала нехорошая бледность, глаза круглые, трясётся то ли от холода,
то ли от... Впрочем, викинг, каков бы он ни был, никогда не признается в
том, что он чего-то боится. Разве только в самом крайнем случае.
   - Кто  это  был?  -  Видгнир  тряхнул  Торина  за  плечо,  выводя