ему-то становилось все тревожнее.
     - Возвращаемся тем же маршрутом, - сказал я утром  перед  выходом.  И
только после того, как сам отключил у всех передатчики. Вряд ли нас  ждали
на том же маршруте,  которым  мы  пришли  сюда,  но  случается  всякое.  В
последние годы это случается особенно часто, и чувствовалось,  что  кто-то
достаточно   хорошо   информированный   стоит   за   этими   участившимися
нападениями.
     Кто-то... Самое гнусное было сознавать, что этот кто-то жил в поселке
среди нас. Где еще мог бы он здесь жить? Мы встречались с  ним,  возможно,
даже были знакомы, разговаривали, обсуждали планы -  а  потом  он  наводил
банду на возвращающуюся с  добычей  группу.  В  поселке  достаточно  много
жителей, чтобы выявить его стало непосильной задачей  -  но  не  настолько
много, чтобы никогда с ним не встречаться. Он или они жили  среди  нас,  и
эта возникшая в последние годы уверенность  делала  жизнь  в  поселке  все
более напряженной. Есть люди, которые могут спокойно существовать в  такой
обстановке. Я к ним не отношусь.
     Мы шли назад почти что тем же путем,  и  только  место,  где  Раджкар
подстрелил лайгера, обошли  далеко  стороной.  Как  ни  странно,  за  весь
дневной переход не произошло никаких  неприятностей  -  как  будто  страна
айглов решила  отпустить  нас,  не  требуя  никакой  дани.  На  ночлег  мы
остановились невдалеке от того места, где на нас напал иагр,  но  ближе  к
перевалу - так, чтобы  иметь  в  запасе  больше  времени  для  завтрашнего
перехода.  И  тронулись  в  путь  еще  затемно,  чтобы  начать  спуск   по
противоположному склону до того, как полностью рассеется  утренний  туман.
Пока что все шло удачно. Слишком удачно. Но спутники мои не чувствовали по
этому поводу никакой тревоги. Они возвращались с добычей, они возвращались
живыми. Мне не хотелось раньше времени тревожить их.
     На последнюю ночевку в стране  айглов  мы  остановились  перед  самым
лесом. До Кргали оставалось чуть больше  десяти  километров.  Ночь  прошла
спокойно. Но с утра начались неприятности. Сначала Раджкар,  набирая  воду
из родника, поскользнулся и рассадил колено. Потом оказалось,  что  желтые
муравьи забрались в мой рюкзак и изрядно  попортили  несколько  пакетов  с
концентратом. Потом Эйгон опрокинул котелок с чаем, и пришлось греть  воду
снова. Но это все было не критично - спешить нам было ни к чему. К  берегу
Кргали надо было  выйти  с  наступлением  темноты,  чтобы  переправляться,
используя ночной туман для прикрытия. Но и затягивать выход не следовало.
     Поначалу Раджкар сильно хромал, но он не жаловался  и  не  задерживал
движения. Главное было поскорее пересечь бродячий лес, где останавливаться
невозможно, и, когда наконец мы сделали это, я вздохнул с  облегчением.  К
обеду нам удалось выйти на ту же тропинку, по которой мы шли сюда. В  лесу
было совершенно тихо - как обычно в стране айглов,  когда  нет  дождя  или
ветра. Только хруст веток под нашими ногами нарушал тишину. Я, как всегда,
шел третьим, и старался все время быть  настороже.  Здесь  еще  все  могло
случиться - но почему-то крепло во мне убеждение, что страна айглов на сей
раз отпустит нас с миром. Что самое страшное ждет нас уже  на  том  берегу
реки.
     Временами на тропинке виднелись  следы  -  судя  по  всему,  наши  же
собственные. Только один след выглядел  как-то  странно,  но,  как  назло,
Эйгон наступил на  него  своим  сапогом.  Я  не  стал  ничего  говорить  -
возможно, мне просто показалось.
     Калдара,  которая  напала  на  Эйгона,  лежала  нетронутая  у   самой
тропинки. За эти дни она сморщилась  и  почернела,  в  складках  перепонки
скопилась дождевая вода.  Если  бы  мы  шли  налегке,  ее  можно  было  бы
захватить с собой для Лыкова.
     К реке мы вышли часа за два до захода солнца.
     - Ну как там? - спросил меня Раджкар примерно через полчаса ожидания.
- Никого?
     Мы сидели густом кустарнике у  самого  берега  реки,  я  наблюдал  за
противоположным берегом, а они оба следили за лесом позади.
     - Пока никого, - я опустил бинокль, переменил  позу.  Пока  все  было
спокойно. Как обычно. Здесь люди бывают слишком редко, только два  раза  я
как раз при возвращении натыкался на другие группы. Но это были  такие  же
охотники на айглов, как и мы сами. И их  легко  было  обнаружить  -  когда
переправляешься с того  берега,  всегда  стараешься  побольше  шуметь.  Во
избежание недоразумений. Особенно в последние годы.
     Но группы редко сталкиваются на переправе.
     Наконец, на  реку  легли  длинные  тени  деревьев,  и  вскоре  солнце
скрылось  за  холмами.  Стало  смеркаться.  Мы  достали  лодку,   Раджкар,
подсоединив газогенераторный  патрон,  быстро  наполнил  ее  воздухом.  Я,
включив  светоусилители,  всматривался   в   противоположный   берег.   Об
опасностях страны айглов, которую  мы  еще  не  покинули,  как-то  уже  не
думалось. Хотя подсознательно я, конечно, все время был начеку.  И  потому
первым заметил неладное, поймав краем глаза какое-то шевеление.  Я  быстро
повернулся, посмотрел в ту сторону - все было  спокойно.  И  в  кустах,  и
дальше, среди деревьев. И вдруг заметил на листе перед самым  своим  носом
шелкопряда. Одного-единственного шелкопряда - но это значило,  что  вокруг
нас на этом берегу их миллионы и миллионы, и ждать пока  опустится  туман,
было уже нельзя.
     -  Быстро  вставайте,  -  сказал  я.  Не  так  уж  они  страшны,  эти
шелкопряды, если их  заметишь  вовремя.  Было,  правда,  время,  когда  им
удавалось поймать людей в свою паутину, особенно  ночью,  на  стоянке,  но
теперь сигнализация и  защита  стали  достаточно  совершенными.  А  против
"эктона"  им  вообще  ничего  было  не   сделать   -   но   выдать   себя,
воспользовавшись "эктоном", мы  не  могли.  -  Спускайте  лодку  на  воду,
загружайте вещи.
     Они без слов взяли лодку за борта, пошли к реке. Я  двинулся  следом,
таща  за  собой  два  рюкзака.  Тонкие,  невидимые  в  темноте  нити,  уже
протянутые между веток, рвались с еле слышным  потрескиванием.  Через  две
минуты мы отчалили.
     На реке в нас стрелять, конечно, не стали  бы.  Но  вот  сразу  после
высадки... Только это надо очень хорошо  угадать,  где  мы  высадимся.  Мы
гребли изо всех сил, но у самого берега  грести  перестали  и  минут  пять
плыли в полной тишине. Потом я подал тихую команду, мы налегли на весла и,
выскочив на пологий берег, не разгружая схватили лодку за борта и оттащили
в прибрежный кустарник. Потом замерли и долго вслушивались.
     Никаких подозрительных звуков слышно не было.
     Лес вокруг  жил  обычной  для  этого  берега  Кргали  ночной  жизнью.
Какие-то мелкие твари  возились  в  сухой  листве  под  деревьями,  где-то
вдалеке  кричала  ночная  птица,  за  спиной  плескалась  в   реке   рыба.
Человеческих звуков я не слышал.
     Мы прождали не меньше  часа.  Если  кто  нас  и  выслеживал,  он  был
достаточно терпелив и ничем не проявил своего  присутствия.  Ждать  дальше
смысла не было. Стараясь как можно меньше шуметь, мы  стали  собираться  в
дорогу. Наконец, все было готово. Мы надели рюкзаки, попрыгали,  проверяя,
чтобы ничего не звенело, и тронулись в путь.  Лодку  оставили  там  же,  в
кустах - нести ее на себе в поселок смысла не было.
     В полутора сотнях метров от берега мы свернули направо, чтобы сбить с
толку возможных преследователей, но  вскоре  путь  преградило  болотце,  и
пришлось снова изменить направление. Теперь  первым  шел  я,  теперь  быть
первым стало  опаснее  всего.  Я  предчувствовал  беду.  Но  долгое  время
надеялся, что все обойдется - как обходилось до сих пор.
     Нападение  произошло  утром,  когда  я  начал  уже  думать,  что  все
опасности позади.
     Наверное, нам просто не повезло. Пройди мы парой сотен метров  левее,
и мы просто-напросто разминулись бы с  нападавшими  и  так  никогда  и  не
узнали бы, какой подвергались опасности. А сотней метров правее  -  и  они
перестреляли бы нас, как в тире. Не думаю,  чтобы  они  преследовали  нашу
группу от реки - по пути у них было много возможностей для более успешного
нападения. Конечно, теперь обо всем этом можно только  гадать,  все  равно
уже ничего не изменишь и ничего толком не разузнаешь. Но я уверен, что  мы
наткнулись на засаду случайно.
     Мы уже достигли холмов и поднимались по довольно  крутому,  поросшему
редким, насквозь  просвечиваемым  утренним  солнцем  лесом  склону,  когда
раздался выстрел, и Эйгон, осев на землю, вдруг покатился вниз  и  скрылся
из глаз.
     - Ложись! - крикнул я, хотя смысла в этом уже не было - Раджкар и так
лежал,  укрывшись  за  ближайшим  деревом  и  нелепо   перебирал   ногами,
оказавшимися выше головы. Сам я залег в небольшой промоине, разворошив при
падении муравейник. Было тихо,  светло  и  спокойно,  только  пели  птицы,
которых звук выстрела нисколько не потревожил.
     - Эйгон, вы живы? - крикнул я. С того места, где я лежал,  его  видно
не было.
     Снизу раздался стон. До него было, наверное, метров двадцать.  И  все
это расстояние, несомненно, прекрасно простреливалось. Но тот, кто стрелял
в Эйгона, ничем больше не выдавал своего присутствия.
     - Эйгон, куда вас ранило?
     Он снова только застонал в ответ.
     Надо было срочно действовать. Нападавший наверняка был не один,  один
не решился бы в нас стрелять. Значит, кто-то мог уже сейчас  обходить  нас
сзади, и вскоре мы окажемся под перекрестным огнем.  Я  приподнял  голову,
внимательно огляделся. Мне показалось, что дальше вдоль  склона,  примерно
там, откуда  прозвучал  выстрел,  мелькнула  тень.  На  таком  расстоянии,
конечно, это не было целью для "эктона". С места, где лежал  Раджкар,  это
направление не просматривалось, а второй карабин был у Эйгона.
     - Раджкар, - сказал я негромко. До него было шагов десять, и он  меня
слышал. - Они попытаются зайти сверху. Следите, а я попробую спуститься  к
Эйгону.
     -  Ясно,   шеф,   -   Раджкар,   распластавшись   на   склоне,   стал
разворачиваться.
     К счастью для нас перед полосой кустарника несколько выше по  склону,
из которой мы были бы видны как на ладони, тянулось открытое пространство,
и нападавшие не смогли бы достичь этого укрытия  без  потерь.  Я  еще  раз
огляделся по сторонам, потом  вскочил  и,  оттолкнувшись  левой  рукой  от
дерева, за которым укрывался, прыгнул вниз. Почти тут  же  раздался  новый
выстрел, пуля ударилась о ствол рядом с моей головой, но через мгновение я
снова был в безопасности. Отсюда я уже видел  Эйгона.  Он  лежал  внизу  и
несколько  в  стороне,  вжавшись  животом  в  небольшую  ложбинку,   лежал
практически на открытом месте, и только боязнь попасть в айгла удерживала,
наверное, нападавших от того, чтобы его прикончить.
     - Эйгон, вы меня слышите? - позвал я вполголоса.
     - Да, - он не пошевелился и снова застонал.
     - Куда вас ранило?
     - В спину.
     Плохо дело. Если рана серьезная, уйти отсюда вряд ли удастся. А долго
мы с Раджкаром не продержимся.
     Сверху раздалось два выстрела подряд.
     - Шеф, одного я снял, - послышался голос невидимого отсюда  Раджкара.
И то удача. Большая удача. Тут же раздался еще один выстрел и следом тихое
ругательство Раджкара.
     - Что там у вас?
     - Второй проскочил. Похоже, скоро мы будем у него на мушке.
     Плохо дело. Я осторожно приподнял голову, огляделся.  Карабин  Эйгона
лежал совсем недалеко, шагах в пяти, но на совершенно открытом месте.
     - Эйгон, - спросил я. - Вы сможете перебраться дальше? Надо  уходить,
нас всех здесь перебьют.
     - Н-нет, - простонал он.
     Черт бы его подрал! Ну и подыхал бы тогда, раз не может уйти! Если бы
его сразу прикончили, у нас были бы еще  шансы,  -  пришла  мне  в  голову
гадостная мысль.
     Сверху раздались еще два выстрела.
     - Ловок, черт! - выругался Раджкар. - Шеф,  он  уже  на  месте.  Пора
сматывать.
     - Эйгон не может идти.
     - Конечно не может, - в голосе Раджкара не было ничего, кроме  злобы.
- Зачем ему это, раз мы еще живы?
     - Спускайтесь, пока не поздно. У вас справа ложбина, укройтесь там. А
я попытаюсь ему помочь.
     - Сейчас, -  послышался  шум,  затем  выстрел  откуда-то  сверху.  Но
Раджкару повезло, я увидел,  как  он  скатился  в  ложбину  и  укрылся  за
деревом. Место у него было отличное, несколько шагов -  и  он  выходил  из
простреливаемого пространства. А там - лес велик.
     Но он не спешил, осмотрелся по  сторонам,  поглядел  вверх  -  с  его
позиции было наверняка хорошо видно, что там творится - потом обернулся  к
Эйгону.
     - Нет, шеф, вам тут не справится. Он снимет вас обоих. А если  кто  и
уцелеет, так это наш дорогой коллега, - потом, помолчав, спросил. - Вы его
карабин видите?
     - Да. Но мне не дотянуться.
     - Вот что. Пальните-ка, как я скажу, вверх из огнемета. Туда,  откуда
вы спрыгнули. И сразу хватайте карабин и вниз. Там кусты, я хорошо вижу.
     - Но мне тогда не подняться к Эйгону.
     - Это уже моя забота. Ну, готовы?
     - Да, - ответил я, помедлив. У меня не было другого выхода.  Я  точно
знаю теперь, что это был для нас единственный шанс. Но простить себе этого
я все равно не могу.
     - Давайте, шеф!  -  крикнул  Раджкар,  и  я,  хлестанув  пламенем  из
"эктона", отбросил его в сторону и кинулся вниз, не  разбирая  дороги,  но
успев каким-то образом схватить на бегу  лямку  карабина.  Наверное,  были
выстрелы - я не слышал. И  только  метрах  в  тридцати  ниже  остановился,
укрывшись за двумя толстыми сросшимися  у  основания  стволами.  И  замер,
пытаясь понять, что происходит.
     Сначала я услышал выстрел. Потом немного в стороне, метрах в двадцати
впереди меня по склону, увидел как в замедленной съемке  падающего  вперед
Раджкара, волочившего на своей спине Эйгона. И тут же - того, кто стрелял.
Совсем рядом, метрах в пятидесяти. С карабином в руках высунувшегося из-за
ствола и выискивающего глазами - меня! Но я успел выстрелить раньше.
     И сразу стало тихо.
     Несколько секунд я простоял, шатаясь и плохо понимая, что происходит.
Потом пришел в себя и побрел поперек склона туда, где упал Раджкар. О том,
что меня могут застрелить, застрелить безо всякого труда, я в  тот  момент
не думал. Я знал, что я увижу. Я почему-то знал это наверняка.
     Пуля пробила Раджкару лоб. Я перевернул  его  на  спину,  снял  шлем.
Что-то сделать было уже невозможно. Он прожил  восемьдесят  три  года.  Не
меньше двадцати из них он прожил, благодаря своему  замученному  айглу.  Я
презирал людей, способных на это - но я никогда  с  тех  пор  не  думал  о
Раджкаре как о человеке, жившем за чужой счет. Никогда.
     Раздался стон, и я пришел в себя. Обернулся.
     Эйгон поднимался на четвереньки и вставал. Вставал! Наверное, на лице
моем  отразилось  что-то  ужасное,  потому  что  он  на  мгновение  замер,
полураскрыв рот, но тут же снова застонал и забыл обо мне. А  я  уже  взял
себя в руки. Нет, я не мог бы застрелить его, хотя он того  и  заслуживал.
Еще секунду назад - да, смог бы. И не винил бы себя за это.  Но  мгновение
было упущено.
     Надо было выбираться отсюда.
     - Сможете идти? - спросил я чужим голосом.
     - Попробую, - он ступил на правую ногу и скривился от  боли.  Мне  не
было его жалко. Нисколько.
     - Тогда вниз по склону. Быстро. Пока нас тут не прикончили.
     Я взял с собой рюкзак Раджкара - только для того, чтобы  не  оставить
бандитам пойманного айгла. Свой рюкзак пришлось  бросить.  Мы  долго-долго
продирались через кустарник, то и дело останавливаясь и прислушиваясь.  Но
нас не преследовали - возможно, нападавших было всего трое,  и  оставшийся
тоже уходил подальше от места стычки. Теперь этого уже не  узнаешь.  Да  и
какая теперь разница?
     С полкилометра мы спускались вниз, затем свернули в сторону, наконец,
наткнулись на  заросшее  кустарником  болотце  в  глубокой  ложбине  между
холмами, нашли относительно сухой  островок  и  затаились.  Только  там  я
перевязал Эйгона.
     Его ранило в задницу. По касательной. Даже крови  он  потерял  совсем
немного. Но страдал он страшно, и мне стоило немалых трудов заставить  его
не стонать.
     В этом кустарнике мы отлеживались почти сутки. А на  следующее  утро,
накачав его обезболивающими, я приказал идти дальше. Через двое  суток  мы
кое-как добрели до поселка. Всю дорогу  мы  почти  не  разговаривали.  Всю
дорогу я его ненавидел. Но я не мог его бросить и не мог дать выхода своей
ненависти. А он... Не знаю, но мне кажется, что для него все, что я делал,
было вполне естественным. И единственно возможным. Наверняка  он  даже  не
подозревал о том, что творится в моей душе.  Он  был  занят  исключительно
собой,  своими  страданиями,  своей  дурацкой  царапиной  на  заднице.   О
Раджкаре, который его спас, который погиб  из-за  него,  он  наверняка  не
подумал ни разу.
     И только уже у самого поселка,  когда  опасность  почти  миновала,  я
вдруг очнулся. И подумал: господи, да что же я делаю?! Я же довел  его  до
спасения! Я же вернул его в мир, где он  снова  сможет  паразитировать  на
других людях! Да мне же не будет прощения за это!
     Он шел впереди. Всего лишь в  пяти  шагах.  И  в  руках  у  меня  был
карабин. Заряженный, на боевом взводе. И никто  и  никогда  ничего  бы  не
узнал - до жилья было еще достаточно далеко. Но я ничего  не  смог  с  ним
сделать. Ничего. Я чувствовал, что совершаю преступление, возвращая его  в
человеческий мир - но я был  бессилен.  Даже  надо  мной,  осознавшим  его
сущность - даже надо мной он был всевластен. Так что же говорить о других?
     Наверное, в том, что случилось, моей вины нет. Все равно  их,  таких,
как этот Эйгон, достаточно много. И гибель одного  из  них  ровным  счетом
ничего бы не изменила. Всегда, наверное, были, и всегда останутся  люди  -
если их можно так назвать  -  для  которых  все  остальные  являются  лишь
исполнителями их желаний. Исполнителями подневольными, но  не  осознающими
это. И ничего здесь не изменишь.
     Но покоя мне эта мысль не приносит.