Все  в  полной  защитной  форме,  даже
щитки шлемов были опущены. Когда я приблизился, Ланкар повернулся ко мне и
сказал:
     - Никто не идет к водопою. Не нравится мне это.
     Я опустил щиток своего шлема,  включил  светоусилители  и  осмотрелся
вокруг. Пустыня была совершенно неподвижна, даже у чаши водоема, там,  где
обычно в  это  время  не  видно  было  песка  под  массой  мелких  тварей,
устремившихся к воде, теперь не  замечалось  ни  малейшего  движения.  Все
вокруг вымерло, и лишь черный кустарник слегка качался под легким  ветром.
Если бы не он, трудно было бы поверить, что мир этот вообще  обитаем,  что
это не очередная мертвая и пустынная планета, каких так  много  попадалось
на пути у каждой экспедиции.
     Я не любитель опасности. Я никогда не ищу ее, никогда не  устремляюсь
к ней навстречу. Не то, чтобы я уж очень дорожил своей жизнью - вряд ли  я
ценю жизнь больше, чем все остальные люди. Просто разум мой не приемлет ни
малейшего риска в тех  случаях,  когда  его  можно  без  ущерба  для  дела
избежать. Но, когда опасность все-таки приходит, когда деваться от нее уже
некуда, я становлюсь  спокоен  и  сосредоточен  и,  несмотря  на  какую-то
заторможенность, действую, как правило, быстро и именно  так,  как  нужно.
Наверное, потому меня и назначают постоянно руководителем разведгрупп. Сам
я никогда не стремлюсь к этой должности.
     Вот и сейчас,  осматриваясь  по  сторонам,  выискивая  хоть  какое-то
движение на поверхности пустыни, я почувствовал в себе  заторможенность  и
спокойствие, приходящие лишь перед лицом настоящей опасности.
     - Ланкар, - сказал я.  -  Запроси  метеосистему.  Может,  надвигается
ураган.  Может,  будет  землетрясение  -  запроси  заодно  и   данные   по
сейсмографам.
     Данных, конечно, не хватит, что могут дать наши жалкие  три  прибора,
установленные на расстоянии в пять километров друг от друга вокруг лагеря.
Но следует учитывать все возможности.
     - Действуй. Потом пошли сообщение обо всем на "Алдан" и  возвращайся.
Ты, Илла, сходи к водоему  и  возьми  пробу  воды.  Уж  для  анализа  твоя
лаборатория должна сгодиться. Данро, прикроешь ее на всякий  случай,  глаз
не спускай, но сам за  периметр  не  выходи,  что  бы  ни  случилось.  Ну,
быстрее, - поторопил я их, повернулся и стал смотреть в сторону холмов.
     Опасность грозила нам оттуда.  Именно  эта  опасность  разогнала  всю
живность вокруг водоема, и мы теперь оставались с  ней  один  на  один.  Я
чувствовал, что она совсем рядом, и, когда вдруг  услышал  снова  знакомое
гудение, кинулся в приборную палатку.
     - Метеоусловия в норме, - сказал  Ланкар,  поворачиваясь  ко  мне.  -
Ничего необычного. Сейсмографы, сам знаешь, многого не покажут...
     Я уселся перед самодельным  пультом  управления  трейсерами,  включил
экраны. Ланкар, закончив передачу, подошел  и  встал  рядом.  Экраны  были
пусты, никто не двигался вблизи от трейсеров. Мы видели лишь мертвый песок
да мертвые камни, да мертвого песчаного  волка  на  одном  из  экранов.  Я
прокрутил  запись.  Нет,  гудение  мне  не  померещилось,   оба   трейсера
зафиксировали его, но источник звука вновь был вне поля их зрения,  где-то
на возвышенности за ложбиной, из которой он доносился вчера. Тот, кто  его
издавал, избегал приближаться к оставленным нами предметам. Будь  в  нашем
распоряжении самый примитивный разведочный  планер,  два  десятка  которых
рухнуло вместе с грузовиком в океан, мы выследили бы его уже  минут  через
десять. Мы хотя бы знали тогда, кого следует опасаться. Но  у  нас  же  не
было почти ничего!
     - Закончишь переговоры с "Алданом", садись к трейсерам, -  сказал  я,
поднимаясь. - Сообщишь, если оно будет приближаться.
     Я вышел из палатки, вход за  мной  почти  сразу  же  затянулся  двумя
слоями пленки, отсекшей лившийся изнутри свет. Было по-прежнему тихо, даже
ветер прекратился, и щелчок защитного поля, когда Илла пересекла периметр,
возвращаясь с пробой воды от источника, прозвучал, как выстрел. Она  молча
прошла мимо меня и скрылась в приборной палатке. Наступила полная тишина.
     В ту ночь мы  еще  несколько  раз  слышали  гудение.  Но  оно  всегда
доносилось издали, с возвышенности за ложбиной, и тот, кто его издавал, ни
разу не попал в поле зрения трейсеров. Больше ничего не  было  слышно,  ни
звука, только ветер, который, как обычно, задул перед рассветом,  шелестел
поднятыми в воздух песчинками. За всю ночь никто так и  не  приблизился  к
водоему, и чаша его переполнилась уже вскоре после захода солнца. К  утру,
когда на востоке загорелась желтая заря, ручей промочил  песок  метров  на
пятьсот от источника, но никто так и не приблизился к нему, чтобы  утолить
жажду. Вода, как и следовало ожидать, была обычной, вполне  пригодной  для
питья водой, да нам и так было ясно, что не в воде дело.
     Как только стало светать, я отпустил Данро и Иллу спать,  потому  что
был убежден: днем нам ничего не грозило.  Сам  я  вздремнул,  не  уходя  в
палатку - сел, привалившись спиной к штативу дезинтегратора, -  а  Ланкар,
которому я разрешил принять еще одну дозу тренадина, продолжал наблюдение.
Проснулись мы только часа  через  два  после  восхода  солнца.  Предстояло
продержаться еще пять суток.
     Мы, конечно, не выспались, но солнце  сияло  на  небе,  дул  утренний
ветер, и царившие вокруг тишина и  неподвижность  не  казались  уже  столь
зловещими, как ночью. Всего-навсего пять суток - совсем немного - и у  нас
будут  лучшие  средства  защиты,  у  нас  будет  транспорт,  у  нас  будет
постоянное и надежное жилье,  будет  возможность  в  случае  необходимости
покинуть планету  и  дожидаться  спасателей  на  орбите.  Будут,  наконец,
приборы, чтобы делать то, ради чего мы сюда высадились. Всего пять суток!
     Мы настолько уверовали в  то,  что  все  наши  ночные  страхи  и  все
опасности ушли вместе с ночной темнотой, что, когда Илла  спросила,  можно
ли будет искупаться, я с легким сердцем разрешил им вдвоем с Данро сходить
к водоему, но велел быть внимательными, взять с собой дезинтеграторы и  не
купаться одновременно. Одному из них всегда следовало оставаться на берегу
в полной защитной форме.
     Они отправились к водоему, Ланкара я отпустил отсыпаться, а сам пошел
в приборную палатку на связь с "Алданом". Я подробно и точно  описал,  как
прошла ночь, но просил их не тревожиться. Теперь, когда грузовик был уже в
пути, они ничем больше не могли  помочь  нам,  да  и  не  требовалось  нам
помощи, как я думал тогда.  За  ночь,  как  всегда,  накопилось  множество
информационных сообщений о работе экспедиции на Эндеме-жи - нас  старались
держать в курсе дела - но читать их я  не  стал.  Закончив  переговоры,  я
прошел в большую палатку, приготовил обед и вышел посмотреть, как  дела  у
водоема. Они уже выкупались, оделись и теперь стояли у края каменной чаши,
рассматривая что-то под ногами.
     - Что там у вас? - спросил я, включив связь.
     - Тут тьма бокоходов, - ответил Данро. - Некоторые еще шевелятся.
     - Что они делают?
     - По-моему, они ползли к воде, - сказала Илла. - И не успели зарыться
вовремя. Одного я видела на дне, когда купалась. Он утонул.
     - Раз вы уже все равно там,  пройдите  немного  вдоль  русла.  Только
недалеко.
     Они пошли, внимательно глядя себе под ноги, медленными шагами, боясь,
видимо, раздавить лежащих на песке животных. В общем, все казалось  вполне
понятным. Тот, кто приходил ночью, распугал всю живность вокруг.  А  когда
наутро он скрылся где-то в песках, те, кто не мог жить  больше  без  воды,
устремились к источнику. Но солнце быстро прикончило неосторожных.
     Минут через двадцать Илла с Данро вернулись в лагерь, вошли в большую
палатку. Ланкар, заспанный и помятый со сна,  вошел  вслед  за  ними.  Все
русло, как оказалось, было усеяно трупами всякой мелкой живности.  Правда,
среди них попадались и живые еще экземпляры, но  солнечный  свет,  видимо,
нарушал какую-то регуляцию  в  их  организмах,  и  они  лежали  на  песке,
бессильно шевелясь, либо же ползали кругами, неспособные ни приблизиться к
воде, ни зарыться в песок. Те же, что уже умерли, были совершенно  сухими.
Так, будто тела их пролежали под палящим солнцем не один десяток дней.  Их
нельзя было даже приподнять  -  они  рассыпались  в  руках  как  пепел  от
сгоревшей бумаги.
     А потом до самого захода солнца мы отдыхали  в  палатках,  не  снимая
защитной формы. Ночь прошла так же,  как  и  предыдущая,  снова  никто  не
приблизился  к  водоему,  снова  откуда-то   с   возвышенности   временами
доносилось слабое, но отчетливое гудение. Когда наступил рассвет,  мы  все
уверились, что ничего особенно страшного нам не грозит. Еще четверо  суток
до того, как прибудет грузовик, - это  совсем  немного.  Это  четыре  дня,
когда можно отдыхать, и четыре ночи,  когда  нужно  быть  начеку.  Правда,
спать в защитной форме не слишком приятно, но нам не привыкать к этому.
     Часа через полтора после восхода солнца мы - я, Илла и Ланкар - пошли
к водоему, оставив Данро дежурить в лагере. Все было так знакомо -  только
утренний ветер перекатывал по песку  черные  чешуйки,  остатки  умерших  и
высохших животных, только защитная форма не позволяла забыть об опасности.
     - Странно, - сказала вдруг Илла, когда мы  подошли  к  каменной  чаше
водоема. - Я думала, они будут приползать и сегодня.
     Я пошел вдоль берега, смотря себе под ноги. Действительно, ни  одного
нового бокохода не лежало на берегу, да и следов новых  не  было  видно  -
только полустертые ветром следы тех,  кто  ползал  и  умирал  здесь  вчера
утром. Я еще не успел толком понять, что же все это означает, как  услышал
позади себя жуткий, нечеловеческий вопль. Он и сейчас звучит еще временами
в моих кошмарах. Это кричала  Илла.  Она  сидела  на  корточках,  обхватив
голову руками. Глаза ее были широко раскрыты, так широко,  что,  казалось,
вот-вот могли вывалиться из орбит. И она смотрела в мою сторону, но  мимо,
сквозь меня, смотрела с таким ужасом, что я  невольно  оглянулся,  хотя  и
сознавал, что там ничего нет, что нельзя оглядываться, что  нельзя  терять
мгновения. В ту же секунду я кинулся  к  ней,  но  было  уже  поздно,  она
выхватила ручной дезинтегратор и выстрелила -  выстрелила  прямо  в  меня!
Если бы я не споткнулся о ее шлем, откатившийся к моим ногам,  она  попала
бы мне прямо в голову, а так весь заряд скользнул по  моему  шлему  где-то
около левого виска и лишь отбросил меня в сторону. Но следующим  выстрелом
она бы меня прикончила, если бы что-то - я тогда не понял, что именно - не
отвлекло ее внимания. Я вскочил на ноги, в два прыжка оказался около  нее,
выбил из ее рук дезинтегратор и толкнул ее на песок. Она упала  на  спину,
но тут же снова оказалась на ногах  и,  не  переставая  кричать,  кинулась
бежать прочь от водоема.
     Я бегал тогда лучше нее. Я вообще тогда очень хорошо бегал, ты должна
это помнить. Но догнать ее я сумел лишь  метров  через  триста.  Возможно,
потому, что она бежала без шлема, и ей было легче дышать. Но скорее  всего
оттого, что ее гнал ужас. Я схватил ее за руку, резко рванул в сторону,  и
мы оба покатились по песку. Я тут же вскочил, но она так и осталась лежать
без движения. Сердце молотком стучало по ребрам, не хватало  воздуха,  пот
заливал глаза, но я и подумать не смел о том,  чтобы  поднять  светофильтр
шлема. Ведь  то,  что  произошло  с  Иллой,  означало:  психическая  атака
продолжалась теперь и днем. Кто знал, способна ли  вообще  защитная  форма
уберечь нас от этой атаки.
     Я огляделся на всякий случай по сторонам, потом подошел к  Илле.  Она
лежала в неестественной позе,  уткнувшись  лицом  в  песок.  Правая  рука,
наверное, была вывихнута. Я осторожно перевернул ее на спину  -  она  была
жива, дышала, но ни на что  не  реагировала.  Глаза  ее  были  по-прежнему
широко раскрыты. Только тут я впервые заметил, что у  нее  карие  глаза  -
такие же, как у тебя. В них попал песок, но она  даже  не  мигала.  Делать
что-то на месте смысла не имело. Я взял ее на руки и медленно, стараясь не
оступиться на песчаном склоне, побрел в сторону лагеря. Идти было  слишком
тяжело, на это уходили все силы, и лишь тогда, когда я  пересек,  наконец,
периметр и подошел к большой  палатке,  я  удивился,  что  меня  никто  не
встречает.
     Они были внутри. Оба.  Ланкар  лежал  у  дальней  стены  на  надувном
диване, но сначала я увидел лишь его ноги, свисающие на  пол  -  остальное
заслонил склонившийся над ним Данро. Он обернулся, услышав, что  я  вошел,
выпрямился и отодвинулся немного в сторону. Только тут я  заметил  рану  в
теле Ланкара.
     - Я ввел ему тирангал, - усталым голосом сказал  Данро,  помогая  мне
опустить Иллу на пол. - Его надо будет перенести в холод.
     Я  подошел  к  Ланкару.  Смотреть  на  него  было  страшно.  Рана   с
обожженными краями тянулась от правого бока до центра груди.  Наверное,  и
печень, и желудок были сожжены выстрелом дезинтегратора,  и,  если  бы  не
защитная форма, его просто-напросто перерезало  бы  пополам.  Если  бы  не
тирангал, он был бы уже мертв. Собственно, он и так был уже мертв,  просто
умирание его тканей благодаря введенному  препарату  могло  затянуться  на
восемь-десять суток - если, конечно, нам  удастся  обеспечить  необходимое
охлаждение. Мы бессильны были сделать  для  него  хоть  что-то  еще.  Илла
единственная среди нас при наличии аппаратуры могла бы попробовать вернуть
ему жизнь, но у нас не было ни аппаратуры, ни Иллы.
     - Сначала разберемся с ней, - кивнул я в сторону  Иллы.  -  Сбегай  к
водоему за ее шлемом. И принеси заодно воды.
     Данро кинулся из палатки,  а  я  шагнул  к  аптечке,  достал  из  нее
инъектор бета-кантала и склонился над Иллой.  Она  дышала,  но  глаза  ее,
по-прежнему раскрытые и запорошенные песком, помутнели  и  не  мигали.  Ты
знаешь, за свою жизнь я повидал очень  много  страшного,  и  не  то  чтобы
привык, но как-то научился отключаться, не  пускать  его  в  сознание.  Но
тут... Я до сих пор не могу забыть неестественный  взгляд  ее  помутневших
глаз, до сих пор он то и дело возникает  в  моей  памяти,  и  я  внутренне
содрогаюсь. До сих пор я не могу больше смотреть в глаза другим людям.
     У Иллы была какая-то непонятная форма паралича, и я  не  знал,  каким
окажется действие бета-кантала. Но  выбора  не  было,  требовалось  срочно
вывести ее из шокового состояния.  Я  расстегнул  защитную  форму,  оголил
плечо и ввел препарат.
     Вошел Данро со шлемом и ведром с водой. Он очень  спешил  и  половину
воды расплескал по дороге. Мы как раз закончили промывать ей глаза,  когда
бета-кантал, наконец, подействовал.  Илла  глубоко  вздохнула  и  опустила
веки. Потом я приподнял ее за плечи, а Данро надел  и  зафиксировал  шлем.
Это было все, что мы могли пока сделать.
     - Как это произошло? - спросил я, снова подходя к Ланкару.
     - Я не видел, как раз проверял  настройку  периметра.  Услышал  крик,
потом выстрелы. Вышел - он лежит на песке у самого берега, а  вы  с  Иллой
куда-то убегаете, - Данро говорил сдавленно, через силу, с какой-то дрожью
в голосе, да и самому мне было нехорошо, слегка поташнивало, хотелось лечь
и закрыть глаза. Я знал - это  реакция,  это  пройдет.  Я  не  имел  права
расслабляться.
     - Ладно, будет время - посмотрим запись, - сказал я.  -  Сейчас  иди,
активируй запасной  генератор  и  готовь  в  палатке  Ланкара  холодильную
камеру. Готовь сразу на двоих, неизвестно еще, как с ней дело обернется. А
я пойду, свяжусь с "Алданом".
     На пульте горел красный  индикатор  -  автоматика  послала  тревожное
сообщение шестнадцать минут назад, в тот момент, когда  Илла  сняла  шлем.
Сейчас шла  передача  уже  второй  картинки  -  панорамы,  зафиксированной
лагерным монитором через пять секунд после сигнала тревоги. Я взглянул  на
экран, увидел Ланкара, распростертого на берегу водоема  на  окровавленном
песке, нас с Иллой, убегающих прочь, потом сел к пульту и  начал  передачу
сообщения. Я представлял, каково им будет в  те  шестнадцать  минут,  пока
идут картинки. Минут через  пять  они  получат  сигнал  тревоги,  а  потом
шестнадцать минут подряд  будут  наблюдать  за  возникновением  на  экране
картин нашей гибели. А у Валдара неважно с сердцем, это и  так,  наверное,
последний его рейс, и на борту нет хорошего кардиолога...
     "Все живы", - начал передавать я. Это - главное, это -  то,  что  они
должны узнать прежде всего, - "Ланкар получил серьезные ранения,  применен
тирангал. Илла находится в состоянии шока,  вероятно,  из-за  психического
нападения. Требуется срочная помощь".  На  этом  я  закончил  передачу,  и
автоматика  продолжила   рисование   картинки,   медленно-медленно   из-за
небольшой мощности нашего передатчика по строкам рисуя на экране панорамы,
полученные монитором после сигнала тревоги. С полминуты я отупело смотрел,
как дорисовывается панорама спустя пять секунд после  сигнала,  но  затем,
когда пошла картинка того, что было через десять секунд, взял себя в руки,
поднялся и вышел из палатки.
     Данро уже запустил запасной генератор  и  теперь  возился  у  палатки
Ланкара, прилаживая тепловой насос. Он на секунду поднял голову,  взглянул
на меня, но ни слова не сказал и снова принялся за дело.
     Я вошел в  большую  палатку  и,  стараясь  не  смотреть  на  Ланкара,
нагнулся над Иллой. Она снова лежала с открытыми глазами, но взгляд ее был
лишен смысла, направлен куда-то в бесконечность, а зрачки  не  реагировали
на свет. Губы ее зашевелились. Я нагнулся ниже.
     - Бегите... прочь... здесь гибель... прочь, - шептала она.
     - Илла, ты слышишь меня? - спросил я, потряс  ее  за  плечо,  но  она
ничем не показала, что услышала мой вопрос, и продолжала бормотать:
     - ...прочь... гибель... бегите...
     Если бы мы могли убежать...
     Вошел Данро, молча встал у входа.
     - Готово? - спросил я.
     Он кивнул. Мы подошли к Ланкару, подняли его - я за  ноги,  Данро  за
плечи - и осторожно перенесли в палатку с тепловым насосом. Поначалу в ней
показалось даже приятно после того пекла, царившего снаружи, но,  пока  мы
устраивали Ланкара, пока обрабатывали рану для  консервации,  я  незаметно
начал коченеть, и пришлось включить терморегуляторы защитной формы.  Минут
через двадцать мы все закончили и, когда  вход  за  нами  затянулся  двумя
слоями изолирующей пленки, запахнули полы палатки, чтобы не  расходовалась
лишняя энергия. Это было все, что мы могли сделать для Ланкара.
     Только  теперь  я  позволил  себе  вспомнить,  что  ничего   еще   не
закончилось. Случившееся, возможно, далеко не самое страшное из того,  что
нам предстояло.
     До прибытия грузовика оставалось еще четверо суток.
     - Иди, займись Иллой, - сказал я,  не  глядя  на  Данро.  -  Попробуй
разобраться, что с ней. В аптечке  же  есть  какие-то  препараты  -  может
помогут. Вывих ей вправь, я ей правое плечо, кажется, вывернул.
     Я подождал, пока он скроется в палатке, затем  отошел  в  сторону,  к
самому периметру, осмотрелся. Солнце  висело  уже  в  зените,  ветер  стих
совершенно,  и  пустыня  вокруг   лежала   такая   же   величественная   и
безжизненная, как прежде. Но где-то там, совсем рядом притаился враг, и он
мог снова напасть. Я стоял, озираясь по сторонам, и постепенно  мне  стало
казаться, что  он  совсем  рядом,  сзади,  всегда  сзади,  куда  бы  я  ни
повернулся. Наконец, я взял себя в руки и вернулся в приборную палатку.
     С "Алдана" пришли какие-то запросы, но все это могло пока  подождать.
Что толку отвечать, пока сам не понимаешь, в чем дело.  Автоматика  и  так
выдаст им все, что можно передать по нашему каналу связи. Я сел  к  экрану
монитора, прокрутил запись назад, к тому  моменту,  когда  мы  с  Иллой  и
Ланкаром вышли  за  периметр,  и  остановил  кадр.  Мне  хотелось  сначала
посмотреть со стороны, как все это произошло, а затем - обязательно,  пока
еще е