ого Вера пришла  в
ужас.
   - Мне никогда не научиться на нем работать. И зачем еще эта "мышка"?
   - Научишься. Это очень легко.
   Для Сента, может быть,  и  легко.  Увлеченный,  он  впитывал  в  себя
информацию быстрее, чем сам  компьютер.  Сент  часами  мог  смотреть  на
экран, обдумывая текст, накладывая одно изображение на другое. -  стирая
их и снова оживляя, выкрикивая при этом:
   - Поймал! Просто великолепно!
   Или:
   - Нет, не  то.  Попробую  еще...  Вера,  посмотри.  Может,  вот  так:
Старфайер и сенатор, как бы в ретроспективе, выдержанные в темных тонах.
Затем Старфайер  остается  наедине  с  мертвыми  животными,  вымазанными
мазутом. Она говорит: "Кто-то должен ответить за это... Подобные люди не
имеют права на существование..." Все как в кино, все  равно  что  писать
сценарий.
   Дни летели с ужасающей быстротой.  Вера  и  Сент  вместе  работали  и
учились, спорили  и  понимали  друг  друга  с  полуслова.  Рисунки  Веры
становились все совершеннее, а текст Сента лаконичным и четким.
   Незаметно  подошло  Рождество,   и   Сент   уехал,   чтобы   провести
рождественские каникулы вместе  с  семейством  Мак-Гроу.  Это  неприятно
задело Веру,  хотя  она  знала,  что  когда-нибудь  так  и  должно  было
случиться. Однако она старалась не думать о Флетчер  и  ее  отце  как  о
будущих невесте и тесте, а думала о них просто как о  семье,  куда  Сент
уехал погостить.
   Чем быстрее приближалась дата отъезда,  тем  мрачнее  становился  сам
Сент. Вера чувствовала, что ему не хочется туда ехать,  и  не  могла  не
радоваться. Как-то раз, воодушевив себя  несколькими  порциями  джина  с
тоником, она спросила:
   - Зачем ты женишься на ней, Сент? Ведь ты ее совсем не любишь.
   - Она мне нравится.
   - Этого недостаточно.
   - Ну хорошо, я ей обязан.
   - Это тоже не основание, чтобы жениться. И что значит обязан? Что она
такого сделала?
   - Однажды, когда я был.., очень расстроен и сделал нечто ужасное, она
отнеслась  ко  мне  по-человечески,  а  могла  бы  отнестись  совершенно
по-другому.
   - А что ты сделал?
   Лицо Сента стало суровым.
   - Прости, Вера, но это мое личное дело.
   - Но, Сент...
   - Я же тебе сказал, что это чисто личное, и  давай  больше  не  будем
говорить на эту тему.
   Однако по мере приближения Рождества Сент начал волноваться за  Веру,
что ее очень трогало, ей нравилась его забота.
   - Мне не хочется оставлять тебя одну, - говорил он, - но и взять тебя
с собой я тоже не могу. Даже если бы ты согласилась поехать.
   - Ты прекрасно знаешь, что я не соглашусь, но спасибо за заботу.
   - Но что ты здесь будешь  делать  совсем  одна?  Все  свое  время  ты
проводила со мной и не успела обзавестись друзьями.
   Вера думала было поехать на Рождество в Англию, но эта идея сразу  же
отпала. Она боялась покидать страну, так как виза  ее  заканчивалась,  а
без нее ей вряд ли разрешат вернуться обратно. Она попыталась  объяснить
это маме.
   Та решительно ее не понимала. Она писала  длинные  слезливые  письма,
обвиняя Веру во всех своих несчастьях:
   "У меня такое чувство, будто меня выбросили  как  старую,  никому  не
нужную собаку. Какой смысл иметь детей, если  они  оставляют  тебя  одну
именно тогда, когда ты особенно в них нуждаешься?  Конечно,  я  понимаю,
что ты меня никогда по-настоящему не любила, но..."
   Вера  послала  маме  на  Рождество   большую   посылку   с   дорогими
рождественскими подарками.
   "Спасибо, конечно, - писала мама в ответ, - но это  не  то,  что  мне
нужно. Я хочу, чтобы моя девочка вернулась ко мне".
   Вера представляла, как одиноко ей будет на  Рождество,  но  случилось
непредвиденное: в Америку приехал на каникулы Дональд Уилер и  пригласил
ее погостить в его семье.
   - Похоже, что доктор твой хороший друг, - заметил Сент.
   - О да. Он заботился обо мне всю мою сознательную жизнь, -  поспешила
объяснить Вера. - Он  чудесный  человек,  помог  мне  похудеть,  одолжил
денег...
   - Значит, он твой бойфренд?
   - Нет, конечно.
   - Но хочет им быть?
   - Господи, Сент, что за мысли. Он же старый, ему ухе под сорок.
   Однако, к своему удивлению, Вера охотно приняла предложение  Дональда
Уилера и была рада погостить на ранчо  его  матери  в  долине  Нала  всю
рождественскую неделю.
   Мать Дональда Анна Барделучи Уилер была  родом  из  знаменитой  семьи
виноделов. Она повстречалась и вышла замуж за отца Дональда, английского
доктора,  когда  тот  восстанавливал  здоровье  в  одном  из  санаториев
Калифорнии после длительного пребывания в лагере  для  военнопленных  на
Филиппинах во время второй мировой войны.  Дональд  родился  в  Лондоне,
куда его отец вернулся, чтобы  снова  начать  свою  прерванную  практику
врача, хотя его жена так и не смогла адаптироваться к местному  климату,
пище и людям. Когда муж Анны, всегда отличавшийся слабым здоровьем, умер
от пневмонии, полученной  им  от  напряженной  работы  во  время  долгой
холодной  зимы,  она  немедленно  уехала  вместе  с  сыном   обратно   в
Калифорнию, где возглавила семейный бизнес. Сейчас эта моложавая женщина
шестидесяти пяти лет, с редкой сединой в рыжих  волосах,  проводила  все
свое время, объезжая семейные владения на стареньком, заляпанном  грязью
джипе.
   Вера немного побаивалась ее, но как только Анна узнала, что ее гостья
ничего не смыслит  в  выращивании  винограда,  то,  несмотря  на  законы
гостеприимства, потеряла к ней всякий интерес и почти  не  замечала  ее.
Дональд находил ситуацию комичной.
   - Не обращай на нее внимания, - говорил он Вере. - В своем  деле  она
просто фанатик. На меня мама давно махнула рукой.
   Вера так обрадовалась встрече с  доктором  Уилером,  что  даже  стала
называть его просто Дональдом. Теперь ей было с  кем  поболтать,  и  она
выложила ему все: рассказала о компании, созданной  Сентом,  об  успехах
Джи Би в Лос-Анджелесе и об Арии,  который  к  этому  времени  полностью
вылечился и сейчас снимал фильм в Солнечной долине, штат Айдахо. Дональд
восхищался успехами  Веры  и  расточал  ей  комплименты  как  по  поводу
Старфайер, так и по поводу ее стройной фигуры.
   Однако в канун Нового года доктор чуть было не  испортил  Вере  отдых
своим невинным замечанием:
   - Итак, ты все еще любишь Сента?
   Вера покраснела и тем самым выдала себя.
   - Сент единственный человек, о котором ты ничего не рассказываешь,  -
мягко заметил Дональд.
   - Он собирается жениться.
   - Значит, кому-то удалось подцепить его на крючок.
   В полночь доктор поцеловал  ее  под  веткой  омелы  на  виду  у  всех
собравшихся гостей. Поцелуй был со значением, и Вера испугалась.
   - Пожалуйста, Дональд, никогда больше этого не делай.
   - Ты же знаешь, как я отношусь к тебе. Вера. И всегда так  относился.
- И, рассмеявшись, добавил:
   - Что тебе не нравится во мне? Ты принимаешь меня за  извращенца  или
любителя маленьких девочек?
   Вера покраснела и потупила взгляд. Он всегда ей очень нравился, но  с
тех пор многое  изменилось,  и  девушке  не  хотелось,  чтобы  он  питал
какие-нибудь надежды.
   - Мне бы не хотелось, чтобы вы... - начала она  запинаясь.  -  Вы  же
знаете, что я не могу...
   - Ну хорошо. Я не собираюсь давить на тебя. Пока.
   Но, пожалуйста, имей меня в виду. Я скоро снова приеду домой, у  меня
дела с Национальной системой здравоохранения.
   На  следующий  день  он  улетел  в  Англию,  а   Вера   вернулась   в
Сан-Франциско.
   Вскоре приехал Сент.
   Вера, довольная и счастливая, опять вместе с ним  с  головой  ушла  в
работу, придумывая все новые приключения своей Старфайер,  и  дни  текли
спокойно и безмятежно, пока в начале мая она не получила по почте богато
украшенный конверт с вложенным в  него  листком  старинной  пергаментной
бумаги цвета слоновой кости, текст которой гласил:
   "Вы приглашаетесь отпраздновать бракосочетание Флетчер Роско Мак-Гроу
и Слоуна Сент-Джона Тредвелла-младшего..."
   Это было как гром среди ясного ,неба.
   - Нет, - сказала себе Вера, - нет. Я туда ни за что не поеду.
   До этого момента Флетчер была для  нее  чем-то  нереальным,  какой-то
призрачной блондинкой, владеющей большим состоянием.
   - Что ты так разволновалась? - удивился  Сент.  -  Для  нас  с  тобой
ничего не изменится. Какая разница?
   - Большая. Теперь все будет по-другому.
   Итак, всему конец. Сент, конечно же, не сможет проводить с ней  много
времени, как это было раньше. Вера пришла в отчаяние.
   Только одно средство могло ее успокоить. Как только Сент в  очередной
раз уехал к  Флетчер,  Вера  в  самом  мрачном  настроении  бросилась  в
кондитерскую, расположенную  за  углом,  и  накупила  там  разнообразных
пирожных с жирным кремом.
   Немного полегчало, но не надолго.
   Она пошла на местный базар и накупила там всякой  всячины:  пончиков,
мороженого, конфет, шоколадный торт, засахаренных фруктов, хотя  отлично
понимала, что все это бесполезно - даже  все  сладости  мира  не  смогут
заполнить пустоту, образовавшуюся внутри нее.

***

   Проснувшись утром в день  свадьбы,  Сент  наконец  осознал,  что  его
жизнью отныне станут  Флетчер  Мак-Гроу,  ее  отец  и  его  сомнительное
положение принца-консорта в самой могущественной в долине семье.
   Только теперь до него дошло, что причина, заставившая его жениться на
Флетчер Мак-Гроу, не является веским основанием  для  брака,  что  своим
поступком он ранит многих людей, но отступать было поздно.
   Как Сент  и  предсказывал  Вере,  свадьба  была  хорошо  поставленным
спектаклем с огромным количеством действующих лиц. Организаторы проявили
большое искусство и изобретательность, и сейчас, когда свадебную  машину
запустили полным ходом, сама мысль, чтобы остановить  ее,  сказать  себе
"беги, пока не поздно", что это все не более  чем  фарс,  что  этого  не
должно случиться, была настолько нереальной, что Сента  прошиб  холодный
пот.
   Казалось, полстраны собралось посмотреть на то,  как  он  женится  на
Флетчер  Мак-Гроу.  Зону  парковки  забили  дорогие  машины,   суммарная
стоимость которых равнялась  стоимости  валового  продукта  какой-нибудь
небольшой  страны,  а  на  взлетно-посадочной  полосе  аэродрома   семьи
Мак-Гроу стояли разные самолеты - среди них четырехмоторный "Цессна", на
котором прилетела мать невесты из Скотсдейла, штат Аризона.
   Усадьбу Мак-Гроу со старинным особняком  с  колоннами,  действительно
очень похожую на поместье.
   Тара из "Унесенных ветром", окружали  зеленые  пастбища,  на  которых
паслись кобылы с резвыми жеребятами.
   В  такой  живописной  местности,  как  эта,  знаменитому   свадебному
декоратору из Беверли-Хиллз было где развернуться.
   Слегка наклонную лужайку перед домом преобразовали в романтичный  сад
с бельведерами, шпалерами, увитыми розами, с огромными корзинами цветов;
повсюду стояли столы, украшенные гирляндами  из  белой  и  темно-голубой
лаванды - скаковые цвета Мак-Гроу. Ожидалось, что, когда Харлан Мак-Гроу
произнесет тост за счастье молодых, в небо взлетят  тысячи  бабочек,  но
церемония затянулась, солнце стало клониться к закату, и сонные  бабочки
отказались покидать контейнеры. Они  обошлись  хозяину  в  десять  тысяч
долларов, но желаемого эффекта не  получилось,  правда,  гости  об  этом
мгновенно  забыли  за  обильной  едой,  дорогой   выпивкой   и   шумными
разговорами, Тетя Глория, одетая в дорогой, но давно  вышедший  из  моды
бежевый полотняный костюм, который  она  специально  берегла  для  таких
торжественных случаев, ошеломленно смотрела по  сторонам  и,  поздравляя
Сента, тихо спросила:
   - Кто все эти люди, Слоун? Я здесь абсолютно никого не знаю.
   Мать Флетчер, дубленая кожа да  кости,  в  розовом  шелковом  платье,
которое свисало с ее костлявых плеч,  зато  выгодно  оттеняло  теннисный
загар, встретила Сента крепким мужским рукопожатием и,  подойдя  к  нему
почти вплотную, так что он чувствовал запах джина и сигарет  у  нее  изо
рта, спросила дребезжащим, скрипучим голосом:
   - Знаешь, зачем ты здесь? Моя девчонка перемалывает таких, как ты,  и
выплевывает еще до наступления рассвета.
   Харлан Мак-Гроу, широкоплечий, с такими огромными ручищами, что бокал
с шампанским казался наперстком в его руке, посоветовал:
   - Она очень норовистая, кровь в ней так и бурлит. Постарайся  держать
ее в узде, и все будет превосходно.
   - Да сэр, постараюсь.
   - И не вздумай обидеть мою маленькую  девочку.  Она  для  меня  самое
ценное в мире.
   Вера, усталая и апатичная, в неподходящем  для  торжества  аляповатом
синем, похожем на  абажур  платье,  явно  скучала.  Сент  представил  ее
Флетчер, которая, оглядев девушку с головы до ног, небрежно улыбнулась.
   - Значит, вы та самая женщина, с которой я делю своего мужа? -  Слова
были произнесены с вызывающим высокомерием, а глаза Флетчер смотрели  на
Веру, как на пустое место, и Сент почувствовал внезапный приступ злобы.
   Арни,  шафер  Сента,  прекрасно  смотрелся  в  сизого  цвета  жилете,
бледно-лиловых штанах и длинной рубахе с  темно-голубыми  гофрированными
кружевными манжетами  -  костюме  героя  из  фильма  "Дрозды-рябинники",
который вышел на экраны к Рождеству. Приглашенные  журналисты  следовали
за ним по пятам,  как  волы  в  упряжке.  Он  расточал  всем  и  каждому
ослепительные  улыбки,  но  его  знаменитые  зеленые  глаза   оставались
серьезными и грустными.
   - Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, - сказал он приятелю.
   - Я тоже на это надеюсь.
   - Почему здесь нет Джи Би?
   - Я ее не приглашал.
   Арни с удивлением посмотрел на Сента.
   - Я не хотел, чтобы она приезжала сюда, -  ответил  тот,  -  и  давай
закроем эту тему.
   Взгляд Арни стал жестким.
   - Что она тебе сделала? - спросил он. - Между вами что-то  произошло?
Вера говорит, что вы поссорились.
   - Я сказал, хватит об этом, - резко оборвал Сент.
   - Хорошо, прости. - Арни слегка пожал плечами.  -  Но  помни,  что  я
всегда рядом. Я в твоем распоряжении в любое время.
   Ну и, конечно, сама  Флетчер  выглядела  сногсшибательно:  изящная  и
нежная, как лепесток магнолии, облаченная  в  платье  из  тафты,  из-под
которого выглядывали изысканные кружева,  с  газовой  вуалеткой,  легким
облаком окутывающей ее головку, она была чудо как хороша.
   И  хотя  они  вместе  играли  в  теннис,  плавали,  катались  верхом,
танцевали, спали несчетное число раз и многое из  этого  ему  нравилось,
Сент вдруг понял, что совсем ее не знает, но, что ужаснее  всего,  и  не
хочет знать.
   Однако из всего происходящего, из всей этой веселой  неразберихи,  из
всех людей с их шумной болтовней лучше всего запомнился Сенту разговор с
матерью.
   Они не  виделись  очень  давно.  И  хотя  он  неоднократно  порывался
встретиться с ней и выбить из нее правду: "Так кто же  он,  мама?  Скажи
мне, кто мой отец?" -  мать  всегда  была  неуловима,  да  и  сам  Сент,
увлеченный работой над  "Старфайер",  постепенно  успокоился  и,  махнув
рукой, решил, что в конце концов это не так уж и  важно.  Все  это  было
раньше, но сейчас этот вопрос снова встал перед ним.
   Сейчас, как никогда, ему важно получить на него  ответ,  потому  что,
если бы не этот обед с его.., со Слоуном Тредвеллом-старшим, не было  бы
этих гостей, и в понедельник утром он бы снова вернулся к своей работе с
Верой, а  не...  Сент  сразу  и  решительно  отогнал  от  себя  мысль  о
предстоящем медовом месяце.
   Спринг  Кентфилд  оделась  в  полном   соответствии   с   сегодняшним
торжеством:  золотые  локоны,  ниспадающие  на   плечи   из-под   шляпки
сапфирового цвета, шуршащий кринолин с пеной  воздушных  юбок,  в  руках
изящный зонтик, прикрывающий  лицо  от  загара.  Она  сделала  повторную
подтяжку лица, и издали ей можно было дать не больше тридцати.
   По иронии судьбы  Спринг  сама  коснулась  вопроса,  давно  мучившего
Сента.
   - Какое хамство, что сюда не приехал твой отец.
   - Мне странно это слышать, мама.
   - Почему, дорогой?
   - Я не приглашал на свадьбу  своего  отца,  так  как  не  знал,  кому
послать приглашение.
   - Слоун, дорогой, что ты такое говоришь?
   - Мне очень жаль огорчать тебя, мама, но отец, то  есть  твой  бывший
муж, сам заговорил об этом за праздничным обедом  по  случаю  моего  дня
рождения. Он дал мне ясно понять, что не является  моим  отцом.  Мне  же
очень хочется знать, кто является им в действительности.
   Спринг, похоже, потеряла дар речи.
   - Слоун! - воскликнула она наконец. - Что ты такое говоришь? И что за
тон? - Спринг встряхнула золотыми кудрями и расправила кринолин. - Какое
нелепое предположение.
   - Не надо притворяться.
   Мать широко распахнула свои голубые глаза и  стала  вертеть  в  руках
зонтик.
   - О, Слоун, неужели ты ему поверил?
   - Почему же я должен не верить?
   - Ты же знаешь, как он  меня  ненавидит.  Дорогой,  Тредвелл  ужасный
человек  и  просто  решил  поссорить  нас  с   тобой.   Ему   доставляет
удовольствие делать мне гадости. В самом деле...
   Она слегка прижалась к нему и рукой,  затянутой  в  лайковую  голубую
перчатку, убрала с его лба  свесившуюся  прядь  волос.  Жест  был  такой
нежный и материнский, что у Сента возникло подозрение, что где-то  рядом
фотограф.
   - Не хмурься, - приказала Спринг, дотрагиваясь  пальцем  до  складки,
залегшей между бровями сына. - Сегодня день твоей свадьбы! - воскликнула
она весело. - Мне кажется, что уже пора резать свадебный торт!
   Спринг таким образом легко ушла от  ответа.  Она  действительно  была
хорошей актрисой, но минутное замешательство выдало ее с головой.
   Одним словом, ничего не изменилось.  Он  только  что  совершил  самую
большую ошибку в своей жизни и должен винить за это только себя.

Глава 13

   В апреле 1984  года,  в  Акапулько,  почти  год  спустя  после  своей
женитьбы, Сент, лежа в постели номера гостиницы,  название  которой  так
никогда и не сможет вспомнить, твердо знал, что его браку пришел конец.
   Год выдался ужасный, и если вспоминать, то все можно свести к четырем
характерным эпизодам, которые отравляли Сенту не только мозг, но и душу.
***

   Июль. Они на ранчо. Играют в теннис...
   Покрытый красной кирпичной  крошкой  корт  словно  охвачен  огнем  от
нестерпимой утренней жары. Перед глазами Сента мелькают  красные  круги;
он вытирает пот со лба и щурится, чтобы лучше видеть.
   Подача Флетчер. Она  откинулась  назад,  подняв  ракетку  высоко  над
головой. Ее груди напряглись и заострились. На ней - теннисные  туфли  и
носочки с помпончиками, на голове махровая повязка, на  руках  такие  же
напульсники - и все, больше ничего нет. Можно считать,  что  она  совсем
голая.
   Она ударяет по мячу, удар сильный и резкий. Сент отбивает мяч у самой
сетки. Он играет неистово, его волнует ее голая грудь. Флетчер  бьет  по
мячу, и тот летит через  высокий  забор  в  заросли  олеандров.  Флетчер
смеется. Слышится мужской крик:
   - Кончайте играть, миссис Тредвелл. Привели жеребца.
   Флетчер вся напряглась,  отбросила  ракетку  и  побежала  к  воротам,
кивнув Сенту через плечо:
   - Быстрей!
   Сент пожал плечами и последовал за ней  в  заросли  олеандров,  через
которые проходила едва заметная тропинка.
   Флетчер остановилась  у  живой  изгороди  и  раздвинула  ветки.  Сент
посмотрел через ее плечо. За кустами с яркими розовыми цветами находился
небольшой загон. На нем, переминаясь с  ноги  на  ногу,  стояла  крупная
чалая кобыла, а рядом с  ней  совсем  маленький  жеребенок.  Здоровенный
детина - ветеринар, как сообщила Флетчер, -  стоял  рядом  с  кобылой  и
гладил ее по холке.
   Выглядывая из-за плеча Флетчер и не зная, чего ожидать, Сент  увидел,
как  ветеринар  расправил  плечи  и  повернул  голову,  явно  нервничая.
Надвигалось что-то грозное и даже опасное.  Сент  услышал  мощный  топот
копыт по земле, отчего та задрожала, звук мужских голосов, удары хлыста,
скрип кожи и выкрики проклятий на испанском языке.
   Спустя некоторое время в загон выскочил широкогрудый  жеребец,  тонна
мяса  и