встречные  машины,
возвращающиеся с отдыха,  шли  сплошным  потоком.  Катриона  раздраженно
вздохнула и попыталась обогнать  двигавшуюся  перед  ними  с  черепашьей
скоростью  фермерскую  повозку,  груженную  овцами.  Повозку  мотало  из
стороны в сторону и, несмотря на звуковые и  световые  сигналы,  которые
подавала Катриона, возничий никак не желал прижаться  ближе  к  обочине,
продолжая свой путь, окатываемый грязной водой,  летевшей  из-под  колес
встречных автомобилей.  Так  они  тянулись  миль  пять,  но  как  только
Катриона решила, что им придется терпеть такое издевательство до  самого
Обана, повозка неожиданно свернула вправо, на размытую грунтовую дорогу.
   - Слава тебе, Господи! - с облегчением вздохнула Катриона и изо  всех
сил нажала на педаль газа.
   Теперь, когда  впереди  не  было  ни  одной  машины,  джип,  взревев,
рванулся  вперед,  словно  вырвался  из  клейкой  ловушки.  На  повороте
Катриона обошла большой грузовик.
   - Теперь уже недолго. Мы будем в Обане в...
   И тут с невероятной быстротой случилось нечто потрясающее.
   Раздался глухой звук, и "рейндж-ровер" затрясло.
   Катриона вскрикнула. Самый жуткий из ее  ночных  кошмаров  становился
явью.
   Кто-то обстреливал их машину. Катриона заехала в  засаду.  Террористы
или спецподразделение? А какая тут разница? Они  попали  под  огонь.  Их
всех убьют, и во всем только ее, Катрионы, вина.
   -  Пригнитесь!  -  закричала  Катриона   и   инстинктивно   повернула
автомобиль влево на травянистую обочину, но руль  уже  не  слушался  ее.
Значит, их подбили, причем очень серьезно.
   Потом Катриона снова закричала, увидев  нечто  огромное,  фиолетовое,
надвигавшееся  прямо  на  нее,  и  почувствовала  всем  своим  существом
кошмарный металлический хруст  столкновения.  Прежде  чем  она  потеряла
сознание, перед глазами у нее  замелькали  неясные,  отрывочные  образы:
хромированная решетка, похожая на  клыки  динозавров,  мертвенно-бледное
молодое  лицо,  смотревшее  на  Катриону  сквозь   очки,   и   абсолютно
бессмысленная надпись золотыми буквами по черному фону: "ТУРЫ ДУГЛАСА  В
ГОРЫ".
   - Теперь успокойтесь. Вы не виноваты, дорогая.
   Катриона поняла не сразу.. Она была уверена, что все они умерли.  Тем
не  менее  она  сидела,  сгорбившись,  на  мокрой  траве  под  дождем  и
чувствовала боль в животе, и ее ужасно трясло.
   - Простите. Я очень извиняюсь...
   - Все в порядке, милочка. Никто не пострадал.
   - Но человек, который в нас стрелял.., пистолет...
   - Бедная душечка. Не было никакого пистолета.
   - Конечно же, не было. - Гвиннет взяла руки Катрионы в свои ладони  и
принялась интенсивно их растирать. - Баллон лопнул. Ну и  дела!  Что  за
невезуха...
   - Сейчас,  сейчас,  душечка.  -  Леди  с  крупными  зубами,  в  синей
велюровой шляпе налила из термоса чай и протянула стаканчик Катрионе.  -
Я положила побольше сахара, чтобы шок быстрее прошел.
   Кто-то держал над Катрионой зонт. Все вокруг были добры и  ласковы  -
от    мотоциклиста    из    Автомобильной     ассоциации,     вызвавшего
грузовик-эвакуатор, до полицейского,  прибывшего  из  Аргиля,  и  группы
дамочек средних лет, возвращавшихся на автобусе  из  своего  воскресного
бинго-клуба.
   И все считали Катриону героиней.
   - Бедная, бедная душечка, - наперебой трещали  дамочки.  -  Но  какое
мастерское вождение - так быстро свернуть в сторону! Просто  фантастика!
И как  назло,  точно  одной  лопнувшей  на  крутом  повороте  шины  было
недостаточно, тут еще густой туман, скользкая дорога  и  молодой  Джимми
Синклер, спешивший домой, к чаю, несся прямо по разделительной полосе.
   Автобус, казалось, мало пострадал, если не считать широкой  блестящей
царапины   на   фиолетовом   боку.   Бледное   лицо   Джимми   Синклера,
разглядывавшего эту царапину, приняло зеленоватый оттенок.
   -  Уж  они-то  заставят  его  заплатить  за   нанесенный   ущерб,   -
удовлетворенно кивнула головой тучная матрона в темно-красном плаще. - И
поделом.
   Вскоре прибыл грузовик-эвакуатор и вытащил искалеченный "рейнджровер"
из кювета.  Крен  был  невелик  и,  по  словам  флегматичного  механика,
повреждение было не столь серьезно, как можно было  подумать  на  первый
взгляд.
   Катриону, Джесс и Гвиннет  довезли  до  города  на  изумрудно-зеленом
фургончике с надписью "ТОМАС МАККВАРРИ И СЫНОВЬЯ, ПОСТАВКИ СУХИХ  ВИН  И
СПИРТНЫХ НАПИТКОВ". Мистер Маккварри, проявив  к  пострадавшим  живейший
интерес и страстное желание оказать им помощь, сначала  завез  подруг  в
гараж,  перед  закрытыми  воротами  которого  уже  стоял   "рейнджровер"
("Сегодня они работать не будут  -  воскресенье"),  а  потом  оставил  в
полицейском участке - открытом, но практически безлюдном. Было ясно, что
лишь немногим по вкусу совершать правонарушения в выходной день.
   Мистер  Маккварри  хотел  было  отвезти  их  еще  в  больницу:  после
перенесенного потрясения Катриону все еще била дрожь ("Доктор  даст  вам
чего-нибудь успокаивающего"), а у Джесс опухла коленка, которую она сама
не помнила как повредила во время столкновения. Маккварри удивил твердый
и единодушный отказ женщин.
   - Господи! Уже и так слишком поздно, -  заламывая  руки,  воскликнула
Джесс.
   К тому времени, как они  закончили  заполнение  бланка  происшествий,
стало еще позже.
   - Уже за семь, - стуча зубами, констатировала Катриона.
   Гвиннет позвонила Яну Маккею,  чтобы  сообщить  плохую  весть  о  его
машине. Катриона никак не могла заставить себя поговорить с Яном.
   - Я просто не могу.., сказать ему. Я позвоню завтра утром. - Катриона
задрожала  от  ужаса,  услышав,  что  Гвин  оставила  номер  телефона  в
Данлевене. - О нет. Не надо было этого делать!
   - Ax, ради Бога, Кэт! Разумеется,  Маккей  должен  знать,  где  найти
тебя. Он ужасно волнуется.
   - Я за все заплачу, - чуть не плача протянула Катриона.
   - Не смеши. За все заплатит страховая компания. Ян волнуется за тебя!
   Следующей телефон заняла Джесс, попытавшаяся дозвониться до Танкреди.
Последствия автоаварии привнесли в ее настроение, исполненное тревоги  и
страха, частичку агрессивности.
   - Если мы так уж сильно  ему  нужны,  Танкреди  придется  приехать  и
забрать нас отсюда. В конце концов, мы сделали все, что в наших силах.
   Но телефон  в  Данлевене  был,  занят.  Не  освободился  он  и  через
пятнадцать минут.
   Джесс повторяла свои попытки еще полчаса, набирая номер с  интервалом
в десять минут.
   Жена местного  констебля  оказалась  очень  сердобольной  женщиной  и
принесла расстроенной компании чай.
   - Какая досада, что вы не можете дозвониться. Возможно, они просто не
правильно повесили трубку.
   - Нет, они не могли... - покачала головой Джесс.  -  Этого  не  может
быть. Он не мог не правильно положить трубку.
   Он ждет нас.
   - Тогда, вероятно, поломка на линии. Эти ужасные дожди вечно приносят
одни несчастья. -  Жена  констебля  взглянула  сначала  на  струи  воды,
стекавшие по оконному стеклу, а потом перевела взгляд  на  вытянувшиеся,
измученные лица путешественниц. Бедные милашки, что  за  ужасное  начало
для их отпуска. - Вам лучше поискать комнату на ночь. Можете  поехать  к
вашему другу завтра утром, когда немного отдохнете.
   Но Гвиннет была непреклонна:
   - Мы приехали издалека, и теперь мы ни за что не откажемся от  своего
намерения.
   - Сегодня вечером нам надо быть в Данлевене.
   Реакция последовала незамедлительно.
   - Данлевен... - Женщина переводила взгляд с лица на лицо со смешанным
выражением благоговейного страха и живейшего любопытства. - Ах, ну да...
   Реплика эта давала понять, что в Данлевене живут очень странные люди.
Этим все и объясняется.
   Таксист оказался пожилым неразговорчивым человеком в плаще  и  шарфе.
Явно  недовольный  перспективой  ехать   в   столь   дальний   путь   по
отвратительной погоде и не менее отвратительной  дороге,  он  все  время
ворчал, несмотря на обещанные  двадцать  пять  фунтов  за  беспокойство.
Таксист высадил подруг на продуваемом  ветрами  внутреннем  дворе  замка
Данлевен и, немедленно развернувшись, так рванул  с  места,  что  из-под
колес автомобиля во все стороны полетела галька.
   Прижавшиеся друг к другу Джесс, Гвиннет и Катриона смотрели на замок;
порывистый ветер неожиданно налетал с разных сторон и обдавал их струями
ледяного дождя. Высокие гранитные стены, и ни единого огонька.  Данлевен
выглядел опустевшим.
   Гвиннет нащупала в темноте железный трос колокольчика и с  силой  его
дернула. Было слышно, как звонок прозвучал  внутри  замка  и  прокатился
эхом по всему зданию.
   Никто не шел открывать двери.
   Подруги  потерянно  посмотрели  на  удалявшиеся  в  темноте   красные
габаритные огни исчезнувшего вскоре за дальним поворотом такси. Сердитый
его водитель - единственная нить, связывавшая подруг с внешним миром,  -
теперь, задним числом, казался добрым старым дядечкой, очень дружелюбным
и милым.
   - Ну это уж слишком! - Гвиннет шагнула  назад,  посмотрела  вверх  на
грязные стены и сунула руки глубоко в карманы плаща. С  нее  достаточно.
Она совершенно окоченела. Впервые за все это время Гвин уже не волновало
то, что по ту сторону ворот находился Танкреди и что он скоро предстанет
перед ней - улыбающийся своей пленительной улыбкой,  перед  которой  она
никогда не могла устоять. - Ну ладно. Мы приехали. Дальше что?
   Джесс посмотрела на обитую железом дверь и  подняла  воротник  парки,
защищаясь от дождя. Колено ныло. Гнев куда-то улетучился, осталось  лишь
дурное предчувствие, костлявыми пальцами сдавливавшее горло и  грудь.  В
голове звучало эхо бесконечных частых гудков в телефонной трубке.
   Несчастная Катриона дрожала. Ей хотелось плакать.
   - Там никого нет.
   - Разумеется, есть. Должен быть.
   Они подождали. Гвиннет во второй раз подергала колокольчик.
   - И что же, вы думаете, мы должны... - начала было Катриона.
   Но  в  этот  момент  дверь  на  хорошо  смазанных   петлях   бесшумно
отворилась.
   В  дверном  проеме  стояла  стройная  фигура,  приглушенный  свет  из
прихожей за ее спиной падал на  серебристые  волосы,  четко  обрисовывал
высокие скулы и глубоко посаженные глаза.
   - Кто там? - Женщина разглядывала поздних гостей с явным недоумением.
- Что вам нужно? - Тон вдруг изменился:
   - Джесс? Гвин? Кэт? Вы... Ну что ж,  -  смиренно  вздохнула  Виктория
Рейвн, - раз уж вы здесь, думаю, вам лучше войти.
 
*** 
 
   Виктория. Жива и здорова.
   Она явно не ожидала приезда подруг и, очевидно, не была осчастливлена
подобным обстоятельством.
   "Ничего не понимаю", - подумала Гвиннет.
   Поставив вещи у ног, они неловко топтались в полутемном холле.
   - Мы пытались дозвониться из Обана, - объяснила Джесс.
   - Я сняла трубку с рычага.  -  Виктория  крепко  зажмурилась,  словно
пытаясь этим прогнать непрошеное видение.
   Открыв  глаза,  она  тем  не  менее  снова  увидела  трех  подруг   и
поморщилась. - А почему вы вообще приехали?
   - По просьбе Танкреди. Он нам позвонил.
   Виктория выглядела ошеломленной.
   - Тан-кре-ди позвонил? Когда?
   - Три дня назад. И говорил очень встревоженно, - ответила Джесс.
   - Гвиннет прилетела из Нью-Йорка, -  вставила  Катриона.  -  А  Джесс
проделала свой путь из Мехико.
   - Мехико, - эхом повторила Виктория. - Это  действительно  далеко.  -
Она сосредоточенно разглядывала подруг, вероятно, пытаясь уловить  смысл
их приезда. - Но что вам сказал Танкреди?
   Джесс глубоко вздохнула. Она была сбита с толку. Неужели их  в  конце
концов одурачили самым глупым образом?
   - Он сказал, что мы нужны тебе. Мы приехали помочь.
   - Боюсь, что уже не сможете, - покачала головой Виктория.
   Ее длинные прямые волосы ярко блестели в свете ламп.
   В холле стоял жуткий холод. Тоном, каким запоздало  извиняются  перед
гостями, приехавшими после пятичасового чая, Виктория добавила:
   - Спасибо, что приехали, в любом случае очень мило с вашей стороны.
   Подруги не знали, что же им делать дальше. Не ждет ли  Виктория,  что
они тотчас развернутся и уберутся восвояси?
   - А Танкреди здесь? - спросила Гвиннет. - Может, нам лучше поговорить
с ним?
   Губы Виктории исказила бессмысленная улыбка.
   - Он - наверху. В своей комнате.
   Но Виктория и не пошевелилась, чтобы провести подруг к брату.
   Гвиннет нервно хрустнула суставами пальцев.
   - Могу я подняться? Я знаю, где его комната.
   Словно  это  было  только  вчера,  Гвин  представила  эту  уединенную
монашескую комнату с высокими арочными окнами и  односпальной  кроватью,
стол, книги и старинный кувшин с тазом.
   - Если хочешь. - Виктория кивнула.
   Дверь в комнату Танкреди была закрыта.
   Подруги в нерешительности  остановились  перед  ней.  Из  комнаты  не
доносилось ни звука.
   - Он болен? - спросила Гвиннет шепотом. - Или спит?
   Мы не хотим его беспокоить.
   - Не обеспокоите. - Виктория открыла дверь, они вошли,  и  в  нос  им
ударил резкий  неприятный  запах  какого-то  дезинфицирующего  средства,
смешанный с застаревшим "ароматом" плесени и гнили.
   Старуха с жидкими седыми волосами  поднялась  со  стула,  на  котором
сидела, и вопросительно повернула к вошедшим каменно-застывшее лицо.
   - Все в порядке, Кирсти, - успокоила старуху Виктория. - Это друзья.
   Единственным звуком, сопровождавшим их  путь  до  постели,  был  стук
высоких каблуков Гвиннет по голому деревянному полу.
   Они встали плечом  к  плечу  у  постели  и  безмолвно  уставились  на
лежавшего на ней человека.
   - Но это не... - начала было Гвин.
   С первого взгляда это, конечно же, был не Танкреди.
   На кровати лежал совершенно изможденный человек: сложенные  на  груди
руки походили на клешни, обтянутые дряблой кожей; волосы - седые, впалые
щеки густо покрыты мертвенно-бледными пятнами.
   Но это был Танкреди, и он был мертв.
   - Сегодня где-то около полудня, - сказала Виктория.
   Гвиннет издала слабый невольный страдальческий вздох.
   Катриона зажала рот руками и отвернулась.
   - Мне так жаль. Я бы никогда не приехала. Мы не знали.
   - Разумеется, не знали. Откуда?
   Джесс неотрывно смотрела на спокойное, исчахнувшее лицо.
   - Как долго он болел?
   Виктория пожала плечами.
   - Кто знает? Но еще два последних месяца он был не так уж и плох.
   В комнате повисло молчание. Как бы извиняясь, Гвин спросила:
   - Что это было?
   - А что бы вы думали,  зная  тот  образ  жизни,  который  он  вел?  -
раздраженно ответила Виктория.  -  СПИД,  конечно.  Надеюсь  только,  он
думал, что это стоит того.
 
Глава 2 
 
   Они сидели в гостиной у оконного выступа, за тем же самым столом,  за
которым Гвиннет когда-то пила чай  с  тетушкой  Камерон,  с  той  только
разницей, что вместо подноса с чайным сервизом на столе стояли стаканы и
графин с виски. Путешествие теперь  представлялось  подругам  далеким  и
таким же нереальным, словно оно было проделано в другое время  и  кем-то
другим.
   Кирсти сидела, окаменев, на старинном стуле с гнутой спинкой, слишком
маленьком для ее крупной фигуры.  Глухим  голосом  кухарка  рассказывала
гостям:
   - За ленчем все было как обычно. Он даже попросил омлет с  грибами  и
петрушкой, и я поставила  на  поднос  стакан  молока...  Он  так  сильно
похудел, совсем как мальчишка - кожа да кости... ;
   Лицо Кирсти сморщилось в попытке удержаться от рыданий.
   Виктория налила стакан виски и вставила его в руку Кирсти:
   - Выпей. Тебе полегчает.
   Кирсти всхлипнула,  выпила,  поперхнулась  и  задумчиво  вытерла  рот
тыльной стороной ладони.
   - Не могу поверить,  что  его  уже  нет...  Ему  было  шесть  лет,  -
обратилась Кирсти к Джесс, Гвиннет и Катрионе, - когда он приехал сюда в
первый раз. Огромные глазищи, черные волосы и осунувшееся лицо, ни слова
не говорившие о том, как они жили в той  жаркой  стране.  Мальчика  надо
было откормить. Я сказала себе: "Хорошая домашняя пища  вернет  здоровый
цвет его впалым щекам". - Кирсти жалобно вздохнула. -  Мистеру  Танкреди
всегда нравилось, как я готовлю.
   - Кирсти нашла его сегодня после обеда, - сообщила Виктория.
   Глубоко засунув руки в карманы широких штанов, она  подошла  к  окну.
Стоя спиной к присутствующим, Виктория смотрела сквозь двойные стекла на
сырую темень за окном.
   Окрепшим голосом Кирсти продолжила:
   - Я поднялась наверх забрать  поднос  после  ленча.  Мистер  Танкреди
выглядел лучше, чем обычно. Он стоял  у  комода  и  сам  делал  какие-то
расчеты, видно, молоко и омлет придали ему сил. Улыбаясь, он  взял  двух
кисок и сказал, что у них шерсть, как ворс на ковре. И  еще  он  сказал,
что хочет остаться один и поспать до чая.  -  Глаза  Кирсти  наполнились
слезами. - Я не видела пузырек. Я не думала. Я не могла поверить, что он
может это сделать...
   - Доктор дал Танкреди могадон, -  перебила  Кирсти  Виктория,  -  как
успокоительное.
   - Мистер Танкреди не спал ночами. Бедный мальчик, он так  мучился.  У
него не было сильных болей, но он не мог сомкнуть глаз.
   - Он терял память, знаете. Так  бывает  при  болезни  Альцгеймера.  -
Виктория говорила, обращаясь к морю, небу и скалам. - С каждым  днем  он
все больше  и  больше  забывал,  терял  нить  разговора,  прерывался  на
середине предложения...
   Но самое худшее заключалось в том,  что  Танкреди  знал,  что  с  ним
происходит.  Мы  играли  в  триктрак,   в   шахматы,   и   я   старалась
проигрывать... - Виктория сердито покачала  головой.  -  Смерть  его  не
очень волновала. С интеллектуальной точки зрения Танкреди даже нравилось
наблюдать, как умирает его тело. Но только не мозг. Для  него  это  было
агонией.
   Он кричал от злобы и бешенства, пока сам вдруг не забывал, с чего так
разошелся. Потом снова вспоминал, что забыл, и начинал плакать...
   Кирсти уставилась на свои толстые грубые пальцы.
   - Я зашла около шести узнать, не хочет ли он хересу, и сыграть с мисс
Викторией в карты. А он, должно быть, уже несколько часов  как  помер  -
успел уже остыть. - Кирсти мимоходом рассказала неприятные  подробности,
сопутствующие смерти: о том, как она, надев толстые резиновые  перчатки,
драила порошком комнату и убирала невыносимо пахнувшее постельное  белье
Танкреди, которое тут же сожгла в большой кухонной  печи.  -  Мы  обмыли
бедного мальчика и сменили на нем пижаму. Это было нетрудно  -  он  стал
совсем легким.
   В гостиной повисло тягостное молчание.
   - Он принял сверхдозу? - спросила наконец Гвиннет. - Вы уверены?
   Кирсти кивнула:
   - То был новый рецепт. Сто таблеток.  Мы  нашли  пустой  пузырек  под
кроватью.
   - Какая разница? - устало спросила Виктория. - Он все равно  бы  умер
через месяц.
   - Мы и  предположить  не  могли,  что  это  случится  с  Танкреди,  -
призналась Джесс. - Мы думали, что это будет одна из нас.
   - Танкреди всегда был одним из нас, - пробормотала Катриона.
   Гвиннет не смогла, удержаться от вопроса:
   - Но почему он выбрал именно этот день? Почему именно сегодня?
   - А что тут такого? - безучастно спросила Виктория.
   - Да то, что сегодня - тридцатое июня, день, когда...
   - Ах да, - вспомнила Виктория. - Сеанс. Что ж, в этом  есть  какой-то
смысл. Танкреди, видимо, нашел такой  ход  искусной  шуткой.  Он  всегда
славился чувством иронии.
   Гвиннет вся подалась вперед на своем стуле.
   - Ты хочешь сказать, что Танкреди знал о сеансе?
   - Разумеется. Я рассказала о нем много лет назад. Танкреди нашел  это
забавным. - Видя, как у Гвин перехватило дыхание и на лице у нее застыло
чувство крайнего изумления, Виктория удивилась:
   - Только не говори мне, что действительно веришь в эту чепуху.
 
*** 
 
   Прошло несколько часов.
   Разговор шел бесцельный, несвязными урывками. Подруги не  знали,  что
делать. Лечь спать казалось немыслимым;
   Они слишком переутомились.
   В третий раз после приезда дедушкины часы в  углу  комнаты  принялись
названивать и отбивать время.
   Полночь.
   День 30 июня наконец официально закончился.
   - Ну, - поднялась В