дождав некоторое  время,  Катриона  переоделась  в  персикового  цвета
шелковую кружевную ночную рубашку и пеньюар от "Либерти",  затем  слегка
припудрила нос, освежила румяна и расчесала  свои  шелковые  волосы.  Ей
очень хотелось предстать перед Джонатаном романтичной и прекрасной...
   Раздавшийся  из  ванной  мучительный  утробный  звук  оборвал   мечты
Катрионы. Она вскочила на ноги, не заметив,  как  серебряная  щетка  для
волос упала на пол.
   Джонатан! О Боже, ему плохо!
   Катриона толкнула дверь ванной, но она не поддалась. О Господи!
   Катриона изо всех сил толкнула дверь и протиснулась в  образовавшуюся
щель. Джонатан лежал прямо на холодном кафеле, головой рядом с унитазом,
все еще в своем  темно-сером  костюме  и  до  блеска  начищенных  черных
туфлях. В какое-то мгновение Катриона  подумала,  что  Джонатан  умер  -
лежал он совершенно неподвижно, не подавая ни малейших признаков жизни.
   О, злой рок! Так скоро овдоветь!
   Но нет: Джонатан едва слышно застонал. Он был жив,  хотя  и  в  самом
деле серьезно болен. Правда, Катрионе хватило  одного  беглого  взгляда,
чтобы определить характер его болезни. Заглянув в унитаз,  она  спустила
воду.
   Катриона опустилась рядом с мужем на колени и  попыталась  приподнять
его.  Белокурые  волосы  Джонатана  спутались  и  были  мокрыми.  Голова
безжизненно опрокинулась, испачканное рвотой лицо мертвенно  побледнело.
Джонатан закашлялся и пробормотал что-то нечленораздельное.
   - Все в порядке, дорогой, - прошептала Катриона. - Все в  порядке.  Я
понимаю. Я позабочусь о тебе.
   Катрионе пришлось изрядно попотеть, прежде чем ей ; удалось  вытащить
Джонатана из ванной и дотащить его до : кровати. Она  задумалась,  стоит
ли звать прислугу, чтобы с ее помощью поднять бедолагу  на  постель,  но
тут же отказалась от этой мысли, понимая, что лишние свидетели  в  таких
ситуациях ни к чему. В  конце  концов  Катриона  расстегнула  ему  ворот
рубашки, сняла узкий галстук, туфли и ослабила  брючный  ремень,  затем,
стянув с кровати покрывало, она накрыла им Джонатана и  оставила  лежать
на ковре.
   Леди Катриона Вайндхем провела свою свадебную ночь в  пустой  брачной
постели, благоразумно убеждая  себя  в  паузах  между  слабыми  взрывами
рыданий, что ничего страшного  не  произошло  -  просто  Джонатан  выпил
лишнего. Утром ему будет  очень  стыдно,  и  ей  следует  быть  особенно
деликатной с ним. К моменту, когда за окном забрезжил рассвет,  Катриона
успела убедить себя в том, что  сама  во  всем  виновата:  вероятно,  ее
неопытность сильно действовала Джонатану на нервы... ** Пока Джесс  вела
баталию с родителями в "Бентли", а  Катриона  потягивала  шампанское,  с
трепетом ожидая, когда же Джонатан выйдет из ванной, Гвиннет,  в  черном
платье от Мэри Квант, дожидалась Танкреди в нижнем баре отеля "Ритц"  на
Пиккадилли.
   Множество мужчин входили и выходили  из  бара,  некоторые  из  них  с
интересом поглядывали на Гвиннет, а один даже попытался завязать  с  ней
разговор. Но ему было далеко до Танкреди. Через сорок  минут  Гвиннет  в
голову неожиданно пришла мысль: что, если  посетители  принимают  ее  за
пытающуюся кого-нибудь подцепить проститутку?
   "Они скоро просто вышвырнут  меня  отсюда,  -  беспокойно  размышляла
Гвин.  -  И  чего  доброго,  вызовут  полицию.   Танкреди,   пожалуйста,
поторопись", - мысленно молила она.
   Прошло еще полчаса. Гвиннет все больше  теряла  контроль  над  собой,
нервничала и чувствовала полнейшую растерянность.
   Душа ее окаменела, отказываясь верить в возможность обмана.
   Гвиннет не выдержала.
 
*** 
 
   - Флэксмен 4713, - ответил мужской голос.
   - Тан... Танкреди? Это Гвиннет, - выдохнула Гвин.
   - Простите, мадам, но мистера Рейвна нет дома.
   Мадам? Мистер Рейвн?
   - Кто это говорит?
   - Говорит Блайн, мадам. Привратник.
   - Когда Танк.., когда мистер Рейвн будет дома?
   - Понятия не имею, мадам. Думаю, что не раньше  чем  через  несколько
недель.
   - Недель?! - невольно вскрикнула Гвиннет. - Но он... но мы... Куда он
уехал?
   - В Шотландию, мадам, -  терпеливо  ответил  Блайн,  словно  объясняя
Гвиннет то, что она должна была бы и сама знать. - Поезд мистера Рейвна,
если мне не изменяет память, отходит через несколько минут.
   Значит, Танкреди, говоря все это время, как она красива, дурачил ее?
   В  автобусе,  всю  дорогу  до  своей  гостиницы,  Гвиннет  как  могла
сдерживала слезы. На следующей неделе она, слава Богу, уедет.
   В Калифорнии она будет в безопасности; она ни за что  не  вернется  в
Англию. Гвиннет больше никогда, никогда в своей жизни не увидит Танкреди
Рейвна.
 
Глава 7 
 
   - Да, очень мило. - Доминик Каселли просмотрел папку  Джесс  и  пожал
плечами. - Спасибо, что показали мне свои рисунки.
   Это был отказ, простой и ясный. Джесс почувствовала  себя  совершенно
разбитой.
   Ей необходимо было поступить в этот  класс,  жизненно  необходимо.  В
первый раз в жизни она открыто пошла  против  воли  родителей  и  теперь
поступала  в  Лондонскую  школу  живописи   и   прикладного   искусства.
Располагалась школа в мрачном здании викторианского стиля в Блумсбери  -
кафельные стены, грязные каменные полы и акры стеклянной  крыши,  сплошь
покрытой  голубиным  пометом.  Занятия  здесь  вели   самые   престижные
художники Англии. И никто из них не мог сравниться с Домиником  Каселли,
ставшим  в  последнее  время  притчей  во  языцех  в  кругах  художников
благодаря своим скандальным, но прекрасным декорациям  для  Королевского
балета. Конкурс в группу Каселли был сумасшедший.
   Джесс засунула руки в карманы юбки.
   - Очень мило, - повторил мистер Каселли с  совершенным  безразличием,
приближаясь к  концу  альбома.  Но  тут,  увидя  последний  рисунок,  он
запнулся. - А вот в этом что-то есть.
   Неожиданный всплеск радости и надежды заставил Джесс вскинуть голову;
она посмотрела на свой рисунок. Это был пруд, тот самый пруд с  завалами
ветролома и грязно-зеленой водой.
   - А у вас есть еще что-нибудь в этом роде? - поинтересовался Каселли.
***
 
   Первый день занятий не принес Джесс ничего, кроме разочарования.  Она
ожидала от этого дня  вдохновения  и  радости  или,  в  крайнем  случае,
похвалы за классную работу.
   Однако Доминик Каселли, пришедший на  занятия,  вероятно,  с  жуткого
похмелья, был раздражителен, вспыльчив и страшно  сквернословил,  решив,
очевидно, с первого же дня поставить новую ученицу на место.
   - Чему, черт возьми, они там  вас  учили  в  этих  долбаных  шикарных
школах? - ругался Каселли. - Вы  не  отличаете  собственной  задницы  от
собственного же локтя.
   В жизни еще никто не говорил с Джесс подобным тоном. Она была обижена
и возмущена до глубины души.
   Шли дни, но отношение к ней  не  менялось.  Вконец  разуверившаяся  в
себе, Джесс пришла к выводу, что никто ее здесь не держит. И  делать  ей
здесь нечего.
   Выслушав очередную порцию ругани в свой адрес, она окончательно вышла
из себя.
   "Больше меня это не волнует", - в бешенстве решила она.
   Когда же модель -  гибкая,  стройная  девушка  из  Западной  Индии  с
подушкообразной грудью - вышла на  подиум  и  начала  разминаться  перед
десятиминутным сеансом,  Джесс  с  нескрываемым  пренебрежением,  сильно
нажимая на карандаш, принялась наносить эскиз на бумагу.  У  нее  просто
скулы сводило от злости. Мистер Каселли в это время  проходил  по  рядам
мольбертов, бормоча свои обычные причитания:
   - Держите линию. Ловите движение. К черту детали.
   "К черту тебя, - мрачно думала Джессика. - Как кончится этот день,  я
уйду отсюда и больше никогда не вернусь".
   Во время обеденного перерыва кто-то за спиной Джесс  многозначительно
произнес:
   - Да не переживай ты так. Старый педрила достает тебя только  потому,
что ты - лучшая, за исключением меня, разумеется.
   Голос с резким  лондонским  акцентом  принадлежал  Альфреду  Ригсу  -
долговязому парню в потрепанной одежде,  с  темным  лицом  цыгана.  Фред
непринужденно облокотился на полку кассы рядом с Джесс.
   - Лучшая? - с изумлением переспросила Джесс.
   - Кроме меня. И, если ты этого до сих пор  не  заметила,  ты  гораздо
тупее, чем я думал.
   - Но...
   - Я наблюдал за тобой. - Фред жадными глотками осушил кружку пива.  -
Ты хорошо рисуешь. И он так считает.
   Он мне сам говорил.
   - Он действительно тебе это сказал?
   - Ты меня удивляешь. - Фред пожал плечами, - Это же ясно,  как  Божий
день.
   Джесс не верила своим ушам, отказывалась верить. Но тем не  менее  на
душе у нее  стало  теплее.  "В  конце  концов,  вслед  за  зимой  всегда
наступает весна", - подумала Джессика и счастливо рассмеялась.
   Если Доминик Каселли сказал, что она  молодец,  то,  значит,  все  ее
мучения не напрасны. В этот момент Джесс с радостью могла бы умереть  за
Альфреда Ригса...
   Вскоре после их разговора в столовой Джессика обнаружила, что смотрит
на Фреда иначе, чем прежде. Временами Фред встречался с ней взглядом,  и
губы его расползались в белозубой цыганской улыбке.  Джесс  улыбалась  в
ответ. Теперь она с нетерпением ждала нового дня. Когда в студию  пришел
очередной натурщик - высокий, стройный  молодой  парень,  Джесс  поймала
себя на мысли, что смотрит на него с новым интересом. Глядя  на  длинную
линию  бедер,  покатые  плечи,   стрелу   треугольника   черных   волос,
покрывавших пах, она задалась вопросом: выглядит ли обнаженный Фред  так
же? При этой мысли Джесс страшно покраснела  и  прикусила  губу,  ужасно
разозлившись на саму себя, ведь Фред, как она  считала,  не  должен  был
интересовать ее как мужчина, поскольку в первую очередь он был  для  нее
художником.
   Лежа ночью в холодной постели в  своей  девичьей  одинокой  квартире,
Джесс, сгорая от стыда, думала о том, что ее ощущения - не что иное, как
желание физической близости. Она хотела Фреда...
 
*** 
 
   Субботний день.
   Джесс с путеводителем "Лондон от А до  Я"  под  мышкой  выбралась  из
подземки на Фулхем-Бродвей и  углубилась  в  лабиринты  боковых  улочек,
забитых лотками, с которых продавалось все, что душе угодно: от  рулонов
ковров до шелковых шарфиков, от  велосипедных  запчастей  до  фруктов  и
овощей. С трудом пробираясь сквозь пеструю толпу, Джесс, крепко прижимая
к груди сумочку, упорно искала нужную ей улицу.
   И нашла.  Узенький  дворик  без  каких-либо  признаков  деревьев  или
цветов, но забитый искореженными автомобильными кузовами.
   Из дверей подъезда появился паренек, на вид лет шестнадцати,  катящий
перед собой наполовину стершуюся автомобильную покрышку.
   - Кто вам нужен? - живо поинтересовался он.
   - Фред Риге.
   - В самом деле? - Парень уставился на Джесс с явным недоумением.
   - Мы вместе учимся.., в художественной школе. - Голос Джесс был  едва
слышен.
   В своем великолепном твидовом костюме, с шелковым шарфиком от Жакмара
вокруг  шеи,  в  изящных  туфельках,  Джесс  почувствовала  себя  полной
идиоткой в этой непривычной обстановке. Надо было хотя бы надеть джинсы.
   Подросток указал на неокрашенную дверь.
   Джесс слегка постучала костяшками по грубой деревянной двери.
   На пороге дома появился Риге.
   - Вот это да! Привет, Джесс!
   - Я просто шла мимо...  Можно  мне  посмотреть  что-нибудь  из  твоих
работ?
   - Лады, заваливайся, коли уж ты здесь, - засмеялся Фред,  всем  своим
видом показывая, что ничего неожиданного в появлении Джесс он не видит.
   В комнате стоял ледяной холод,  и  она  была  почти  пуста,  если  не
считать добротно сколоченную стойку с развешанной на ней полудюжиной или
около того картин  маслом  в  самодельных  рамах,  скамью  и  допотопный
фанерный стол на деревянных ножках. В углу валялась  развороченная  куча
одеял, служивших, очевидно, Фреду постелью. У стенки выстроились  в  ряд
шесть новеньких, не распакованных телевизоров.
   - Боже мой, - воскликнула Джесс в замешательстве, - а это что?
   Фред посмотрел на Джесс так, словно у нее не все в порядке с головой.
   - Телики, конечно.
   - Но... - Теперь Джесс заметила еще одну большую  картонную  коробку,
стоявшую  за  телевизорами,  в  которой   при   ближайшем   рассмотрении
обнаружились дюжины новеньких алюминиевых банок с  кофе.  -  Откуда  все
это?
   Фред пожал плечами:
   - Случайно выпали из грузовика.
   - О Боже! - Джесс с ужасом уставилась на Фреда. - Они  ворованные.  А
ты - скупщик краденого!
   - К вашим услугам. Хочешь чашечку? - Фред  склонился  над  раковиной,
наполняя водой сверкающий хромированный чайник.
   -  Да,  конечно,  -  вежливо   приняла   предложение   Джесс.   -   С
удовольствием.
   От собственной отчаянности у Джесс слегка дрожали колени. Никогда еще
она не приятельствовала с представителями рабочего класса и никогда  еще
не была лично знакома с вором.
   Когда с кофе было покончено, Фред торопливо встал и,  вертя  в  руках
чашку, предложил:
   - Хочешь взглянуть на мою мазню?
   Риге, очевидно, спешил показать своей гостье то, за чем  она  пришла,
проводить ее и вернуться к своей работе. Джесс прекрасно все понимала.
   Понимала, но.., не могла уйти.
   - Ну вот, смотри.
   Джесс завороженно смотрела на большую незаконченную  картину  маслом:
кафетерий на Лондонском вокзале.
   Темнокожая девушка в  большой,  не  по  размеру,  бирюзовой  униформе
держала в руке большую белую фарфоровую кружку, точно такую, из  которой
сейчас Фред угощал Джесс.
   Лицо девушки было хмурое и уставшее. Она ненавидит свою жизнь - Джесс
поняла это с  первого  взгляда  -  ненавидит  работу,  ветреную  погоду,
надоевший уныло-серый город, людей...
   - Ну вот. - Фред принялся снимать один за другим холсты со стойки.
   Уличные  сценки.  Прекрасные  и   неприглядные,   мокрые   от   дождя
водосточные трубы, блеск неоновых огней и люди:  у  входа  в  пивную,  в
очереди  на  автобусной  остановке,  играющие  в  бинго,   спешащие   за
покупками.
   - Очень, очень хорошо, великолепно, - совершенно искренне  призналась
Джесс. - Да ты и сам это знаешь. Мне никогда так не написать.
   - Верно. Ты будешь писать другое. Послушай, Джесс, - Фред старался не
смотреть ей в глаза, - извини, но мне нужно вернуться к работе.
   - Понимаю, - кивнула Джесс. - А можно я останусь и немножко посмотрю,
как ты работаешь?
   Вернувшись к мольберту, Фред напрочь забыл о своей гостье. Он работал
до вечера, пока не угас короткий свет  ноябрьского  дня,  потом  включил
люминесцентную лампу, отчего предметы в студии приняли резкие  очертания
и показалось, что в ней стало еще холоднее. Фред рисовал  вдохновенно  и
даже взволнованно; временами он  бормотал  про  себя  что-то  невнятное,
вытирал кисти о рукава рубахи, наносил широкие мазки на  полотно,  потом
отходил назад, чтобы  окинуть  взглядом  картину  целиком,  и  задумчиво
почесывал затылок, пачкая при этом волосы краской.
   Фред не отходил от холста до десяти часов.  Затем,  тщательно  промыв
кисти, он обернулся и тут словно в первый раз заметил Джесс.
   - Ты еще здесь?
   - Да-а-а. - Джесс потянулась, и зубы ее застучали от холода.
   - Господи, ты же совсем заледенела. Здесь чертовски холодно.  -  Фред
беспомощно взглянул на Джесс.  -  Я  обычно  ложусь  спать,  как  только
заканчиваю работу. Слишком холодно, чтобы заниматься чем-либо еще.
   - Хо-хо-хорош-ш-шо, - промямлила Джесс.
   Фред пребывал в замешательстве.
   - Ты хочешь остаться здесь? Здесь, со мной?
   - Да, - выдохнула Джесс, обрекая себя не только на  холод,  но  и  на
откровенное голодание, ибо не ела она с самого утра.
   Впрочем, ее это мало волновало. Ее вообще ничего не волновало.
   - Ну что ж, - сдался Фред. - Если ты уверена...
 
*** 
 
   Они лежали, обнявшись, на  полу  под  грудой  одеял,  поверх  которой
накинули еще твидовое пальто и юбку Джесс.
   - Ты сумасшедшая, - сообщил  Фред.  -  Ты  это  знаешь?  Окоченевшая,
сбрендившая сумасшедшая.
   Он принялся растирать Джесс грудь, и это было похоже на то, как  если
бы его испачканные красками руки изучали и  запоминали  все  подробности
девичьего тела.
   - Ты когда-нибудь уже делала это? - с любопытством спросил Фред.
   - Нет.
   - Я тоже.
   - Ничего страшного.
   Джесс лежала под Фредом, чувствуя мягкое  прикосновение  его  кожи  к
своей и потрясающие ощущения в своем теле, когда Фред кончиками  пальцев
принялся пощипывать ее соски. Джесс дотронулась до гладкой груди  Фреда,
спустила руку ниже и прошлась по колючей  щетинке  лобковых  волос;  еще
немного вниз, и Джесс наткнулась ладонью на его восставшую плоть.
   - А-а-ах! - счастливо вскрикнул Фред. - Да-а-а, так хорошо.
   Он оказался гораздо больше,  чем  ожидала  Джесс.  Она  охватила  его
пальцами, думая о том, как он сейчас проникнет в нее. Умом она  понимала
- это один из самых важных  моментов  в  ее  жизни,  и  надо  не  только
прочувствовать, но и запомнить его. Запомнить как можно лучше.
   -  Крепче,  -  прошептал  Фред,  -  сожми  крепче.  Двигай  пальцами.
Вверх-вниз. Ага, вот так, вот так - то, что надо. - И вскоре с  коротким
всхлипом:
   - Я хочу войти, хорошо?
   - Да, ради Бога, да, Фред, быстрее!.. - теряя  голову  от  волнующего
плоть и кровь желания, воскликнула Джесс.
   - Не волнуйся, - попытался успокоить ее Фред, - я  постараюсь,  чтобы
тебе не было очень больно.
   Фред встал на колени между раскинутых ног Джесс;  ворох  одеял  аркой
накрывал его плечи;  и  в  свете  уличных  фонарей,  светивших  прямо  в
незашторенное  высокое  окно,  Джесс  впервые  увидела  его  -  мощного,
вырвавшегося из гнезда густых черных волос.
   - Все будет хорошо, - шептал Фред. - Все будет хорошо.
   Он крепко обнял Джесс, прижав  ее  грудь  к  своей,  практически  без
всякого  сопротивления  она  ощутила  его  глубоко  внутри  себя.   Фред
погрузился раз, второй и тут же  содрогнулся  всем  телом,  как  раненый
зверь, а затем обвис на Джесс,  словно  упавший  с  плечиков  плащ.  Все
кончилось.
   - Прости, любимая, - смущенно пробормотал Фред, - больше я терпеть не
мог, в следующий раз будет гораздо лучше. - С этими  словами  он  крепко
уснул.
   Фред оказался прав: в следующий раз получилось  гораздо  лучше.  А  в
третий - еще лучше.
   Джесс провела в студии Фреда все воскресенье.  Утром  она  быстренько
сбегала за продуктами и вернулась с коробкой, полной яиц, хлеба и масла.
На завтрак они съели яичницу, а на ужин - сандвичи из сваренных  вкрутую
яиц. День постепенно снова сменился непроглядной  ночной  тьмой.  Где-то
после обеда появился человек в темном плаще и забрал два телевизора.
   - А твоей крошке здесь не холодно? - уходя, хохотнул он с порога.
   - Сегодня - это уже восьмой раз, - с гордостью  сообщил  Фред  где-то
около семи вечера. - Я считал Во потеха - Фред  довольно  усмехнулся.  -
Никогда особо об этом не думал. Все времени не было...
 
*** 
 
   Для Джесс два дня и  две  ночи,  проведенные  в  занятиях  любовью  с
Фредом, были подобны долгому падению с высокой скалы.  Она  не  в  силах
была    остановиться    -    длительное    стремительное    путешествие,
бесконтрольное, сумасшедшее и еще более замечательное оттого, что  с  ее
рисунками стало происходить что-то потрясающее.
   - Неплохо, - проворчал у нее за плечом Доминик Каселли. - Продолжайте
в том же духе. Может, еще и не все потеряно.
 
Глава 8 
 
   Глядя в окно поезда, мчавшегося на всех парах в Суиндон, где  мамочка
должна  была  встретить  дочь  на  автомобиле,  Джесс  чувствовала  себя
чужаком, возвращающимся в  мир,  где  не  было  ни  Фреда,  ни  Доминика
Каселли, а потому в мир совершенно бессмысленный и пустой.
   "В самом деле, Джессика. Думаю, ты могла бы время от  времени  писать
или хотя бы звонить. Ты совершенно  вычеркнула  нас  с  папой  из  своей
жизни..."
   Джесс вспоминала о своей последней ночи с Фредом. "Я люблю тебя, Фред
Риге", - беззвучно шептала она. Теперь ей казалось,  что  они  могли  бы
жить вместе, чуть позже - весной. Нет смысла ей одной жить в собственной
квартире.
   Джесс представ