еловека
- двое мужчин  и  две  женщины.  Совсем  нестрашные.  Тучная  женщина  с
завитыми  рыжими  волосами  и  дряблым  лицом,  похожая  на  изможденную
собаку-ищейку, - легендарная Мэг Лорд, спец по отбору актеров на фильмы.
Рядом сидела ее ассистентка - бледная девушка  с  выдающимися  передними
зубами, в очках и в платье неопределенного цвета. Двое  мужчин  работали
на студии. Один - тучный,  лысеющий,  в  черном  костюме  и  старомодном
галстуке в полоску. Другой - помоложе, лет  примерно  тридцати  пяти,  с
тонким умным лицом, Изабель улыбнулась всем сразу. И  что  это  она  так
боялась?
   Мужчины улыбнулись в ответ.
   - Добрый день, - уверенно проговорила она. - Я Изабель Уинн.
   - О, мисс Уинн... Да, да, - проговорила Мэг Лорд  неожиданно  высоким
голосом.
   Подала  фотографию  Изабель  тучному  мужчине  справа.  Тот  изучающе
взглянул на снимок, потом на Изабель.
   - Очень неплохо. Это Рамирес делал?
   - Да, - ответила Изабель.
   Теперь она полностью владела собой. Конечно, эти люди на ее  стороне.
Иначе быть не может. Они видели фотографию. Они отдадут  ей  роль  Эдди.
Она  это  чувствовала.  Спокойно  достала  из  портфеля  другие  снимки,
протянула им. Отвечала на вопросы в точности так, как они репетировали с
Дэвисом. Да, она из Англии. Только что приехала в Лос-Анджелес. До этого
работала в репертуарном театре. В Бирмингеме. Ее представитель -  мистер
Уиттэкер из агентства "Ищем таланты". Да, рабочая виза и зеленая карта у
нее с собой. Если нужно, она может показать. Да,  все  фотографии  делал
Рефуджио Рамирес.
   Тучный лысеющий Шелли Перлмэн, один из продюсеров  фильма  "Свободное
падение",  подал  ей  отпечатанный  на  машинке  сценарий  в   оранжевой
полиэтиленовой обложке.
   - Мисс Уинн, прочтите нам то, что  отмечено.  Монолог  Эдди,  который
начинается словами "Я Эдди...".
   Изабель взяла сценарий и сделала вид, что читает страницу с начала до
конца. Кинула взгляд на  сидящих  за  столом,  вслушалась  в  их  ждущее
молчание. Потом  преобразилась  в  Эдди.  Теперь  она  была  молоденькой
статисткой из Англии, в майке, с ленточкой в волосах.  Простой  девушкой
из рабочей среды, с грубоватым акцентом.
   Не очень образованной, но знающей, чего хочет.  Она  хотела  Аватара.
Она любила его. Готова была умереть за него... Улыбнулась ему, посмотрев
вниз, на грязные атласные подушки, где он лежал, сердито глядя  на  нее.
Улыбнулась нежной, заботливой улыбкой, полной женской мудрости.  Она  не
обращала внимания на его  гнев.  На  губах  ее  словно  отпечатался  его
поцелуй.
   - Я Эдди. Живу здесь, в автобусе. Я всю жизнь тебя люблю.
   Когда монолог кончился, воцарилось напряженное молчание.
   - Благодарю вас, мисс Уинн. Достаточно.
   Это произнесла Мэг Лорд.
   Изабель моргнула, не в состоянии сразу переключиться. Она  больше  не
сидела в качающемся автобусе, глядя в испитое и враждебное лицо Аватара.
Она снова вернулась в  душную  комнату,  к  людям,  от  решения  которых
зависела ее будущая жизнь.
   - Акцент у вас получается очень неплохо, - сказал мужчина помоложе.
   - Благодарю вас, мисс Уинн, - нейтральным тоном произнес  Перлмэн.  -
Если вы нам понадобитесь, мы свяжемся с вашим агентом.
   Изабель спокойно улыбнулась и кивнула:
   - Да, спасибо.
   Позже, в лифте, она без сил прислонилась к вибрирующей стенке, закрыв
глаза. Снова и снова повторяла "спасибо". От всего сердца.
   Она будет играть Эдди. Она это знала.
   На поиски машины в переполненном темном гараже ушло сорок пять минут.
На улице дождь лил еще сильнее, чем раньше.
   К  вечеру  пять  дорогостоящих   домов   сползли   вниз   в   каньон,
превратившись в тонны жидкой грязи. Однако Изабель об этом не  знала.  А
если бы и узнала, ее бы  это  мало  тронуло.  Она  слегла  в  горячке  с
температурой под сорок.  Пролежала  в  постели  пять  дней,  отказываясь
встречаться с Дэвисом. До того вечера, когда он пришел сообщить ей,  что
ее вызывают на пробы.
   - Если все пойдет нормально, ты получишь роль Эдди.
   Странно, он отнюдь не выглядел счастливым.
 
Глава 5 
 
   Лицо Джорджа Уинтера побагровело. Арран уловила запах джина, едва  он
появился на пороге ее комнаты.
   Он закрыл за собой дверь, подошел и сел на кровать рядом с ней.
   - Кристиан уехала? Она больше не вернется домой?
   - Я не знаю, папа.
   - Она такая же, как Изабель. Она к нам не вернется.
   Ну почему, почему она уехала?
   Глаза его налились кровью. Он, по-видимому, перед этим плакал.
   Арран в смущении смотрела вниз на свои руки, не зная что сказать.
   - Мне нужна семья, - раздраженно произнес он. - Семья, где  все  жили
бы вместе.
   - Кристиан уже взрослая. Ей исполнилось восемнадцать.
   - Она никогда не  вернется.  Я  знаю.  -  Губы  Джорджа  сложились  в
изумленную гримасу, как у обиженного ребенка. - Теперь  осталась  только
ты. И мама.
   Арран вздохнула:
   - Ты же знаешь, как сильно мама тебя любит.
   - А ты, Арран? Ты-то меня любишь? - Лицо его блестело от пота.  Голос
звучал умоляюще.
   - Ну конечно.
   Он протянул к ней руки:
   - Подойди ко мне. Отплати мне за сестер.  Ты  нужна  мне,  Арран.  Ты
единственное, что у меня осталось...
 
*** 
 
   Однажды апрельским днем в пятницу, в четыре часа, Арран спускалась по
грязным разбитым ступеням колледжа в особенно мрачном настроении. Прошло
два месяца с тех пор, как Кристиан вскочила в лондонский поезд и  уехала
от нее навсегда. Девять месяцев, как Изабель улетела в Калифорнию  и  не
вернулась.
   От Кристиан известий не было, и Арран чувствовала  себя  покинутой  и
несчастной. Пока случайно не обнаружила, что отец перехватывает почту  и
уничтожает письма сестер.  Однажды  она  увидела  перед  входной  дверью
разорванную на мелкие кусочки открытку от Изабель.
   Теперь они обе писали ей на адрес мистера Бейтса,  хозяина  соседнего
паба под названием "Свисток и собака". Мистер Бейтс догадывался  о  том,
что с отцом, и  сочувствовал  Арран.  Она  больше  не  чувствовала  себя
покинутой, лишь одинокой и от этого несчастной. По-прежнему  зачеркивала
дни в календаре. Ждать от будущего ей было нечего, но  по  крайней  мере
еще один день прожит.
   И погода не вселяла радости. Обычно апрель приносил  с  собой  порывы
теплого ветра, цветущие деревья и надежду. В этом же году апрель выдался
холодным и промозглым, с пронизывающими восточными ветрами, с  дождем  и
мокрым снегом. Вот и сегодня ветер носился по  темным,  мрачным  улицам,
как дикое животное, запертое между рядами высоких  прокопченных  зданий.
По небу плыли серовато-лиловые облака.
   Арран вздрогнула от холода. Плотнее  запахнула  пальто.  Мимо  нее  с
шумом пробежала группа студентов.
   Арран медленно шла за ними. Торопиться ей было  некуда.  Несмотря  на
промозглый холод, домой не хотелось.
   Она смотрела прямо перед собой,  не  видя  ни  съежившихся,  спешащих
куда-то людей, ни машин, ни освещенных витрин, пока взгляд  ее  случайно
не столкнулся с холодными зелеными глазами молодого человека,  сидевшего
на мотоцикле у самой обочины дороги.
   Арран остановилась, словно натолкнувшись  на  каменную  стену.  Более
безобразного человека она в жизни  не  видела.  На  обветренном  лице  с
тяжелыми   кустистыми   бровями   застыло   свирепое   выражение.   Нос,
по-видимому,  неоднократно  разбивали.  Небритый  подбородок   пересекал
красный полузаживший  шрам.  Вьющиеся  темные  волосы  падали  маслеными
прядями. На нем была кожаная куртка со множеством металлических молний и
цепочек, плотно облегающие кожаные  брюки  и  ботинки  с  металлическими
подковками. Руки в кожаных перчатках лежали на рукоятках мотоцикла.
   Какой  отвратительный  тип,  подумала  Арран.  Страшный,  свирепый..,
отвратительный! Вот только глаза - ясные, зеленые, цвета  морской  воды,
сквозь которую просвечивает белый песок.
   - Привет! - произнес парень.
   - Вы это мне?
   Арран закусила губу. Несмотря на холод, ее внезапно обдало жаром.
   - А кому же еще, б... Хочешь прокатиться?
   Арран глубоко вздохнула, посмотрела в светло-зеленые глаза,  перевела
взгляд на жирные пряди волос, потом на лицо, на мощный торс и,  наконец,
на мускулистую ляжку, обтянутую кожей.
   - Ну давай думай быстрее. Что, я весь день тут буду ждать?
   Он говорил с акцентом, но не местным. Кокни. Коренной лондонец.
   Арран медленно кивнула:
   - Ладно.
   Губы его растянулись в хищной ухмылке:
   - Давай, прыгай наверх. Быстро.
   Он толчком ноги завел мотор, пальцем поманил Арран.
   Она  перекинула  длинную  ногу  через  сиденье,   подтянула   колени,
прижалась к  его  мускулистой  спине.  Подняв  облако  удушающего  дыма,
мотоцикл взревел и  сорвался  с  места.  Сзади  раздались  пронзительные
женские крики:
   - Блэкки! Ты что это.., мерзавец...
   Арран вцепилась руками в его мускулистый живот,  прижавшись  лицом  к
черепу, нарисованному  на  спине  куртки.  Холодный  ветер  развевал  ее
волосы, мощный мотоцикл яростно  вибрировал  между  ногами.  Впервые  за
несколько месяцев она чувствовала, что живет.
 
*** 
 
   Блэкки Роуч давно решил, что не будет  жить  так,  как  родители.  Он
чувствовал отвращение к их унылой и безрадостной жизни. Отец - носильщик
на железнодорожном вокзале Пэддингтон - тратил все свободное время и все
свободные деньги семьи, играя на скачках и собачьих  бегах  или  попивая
пиво с дружками в местном пабе.
   Мать, работавшая уборщицей в каком-то офисе, в свои  сорок  пять  лет
выглядела шестидесятилетней старухой.
   Блэкки, так же как и пятеро его братьев и сестер, вырос в  ужасающей,
безнадежной бедности. В шестнадцать  лет  он  решил,  что  все,  с  него
хватит. К восемнадцати годам он приискал для себя  прибыльный  бизнес  -
начал продавать амфетамин, кокаин и другие  наркотики  в  станционных  и
придорожных  кафе.  Его  хорошо  знали  на  дорогах  между  Лондоном   и
Бирмингемом. Всем примелькались его черный мотоцикл и он  сам,  мчащийся
без шлема с развевающимися по ветру спутанными волосами, с презрительной
усмешкой, как будто примерзшей к губам.
   Весной и ранним летом 1971 года Блэкки мчался  по  дорогам  не  один.
Очень часто сзади него, прильнув к его кожаной куртке, сидела  тоненькая
девушка с огромными глазами.
   Арран довольно быстро освоилась в любимых местах Блэкки.  Обычно  она
ждала его за чашкой кофе, сидя у стойки бара или за столиком, в компании
других мотоциклистов и водителей грузовиков, пока он продавал  наркотики
в задних помещениях кафе или  в  туалете.  Он  вел  дела  с  водителями,
такими, как Отто из Гамбурга, ездивший на "Мерседесе-18", Марк из Лиона,
водивший автомобиль  "берлье",  Мэрфи  из  Ливерпуля  с  его  британским
"лэйлэндом".
   Арран стала чуть ли не  легендой  в  тех  местах.  С  ней  обращались
осторожно и уважительно, можно даже  сказать,  благоговейно.  Шутка  ли,
женщина, почти ребенок, настолько беспечно относится к своей жизни,  что
отваживается  ездить  с  Блэкки  Роучем!   На   ней,   наверное,   лежит
благословение Господне. Или печать дьявола...
   Сам Блэкки принял Арран в свою жизнь с  благодарностью,  смешанной  с
изумлением. После их первой ночи он задал ей всего два  вопроса.  Больше
он спрашивать не отваживался, уверенный, что она тут же  его  бросит.  И
все же он никак не мог уразуметь, почему  такая  девушка  захотела  его,
Блэкки. С ее хрупкой прелестью эльфа, с ее образованием и воспитанием  -
а она явно принадлежала к благополучному среднему классу - она могла  бы
найти кого угодно. Однако Блэкки Роуч не привык смотреть в зубы дареному
коню. Скачи на нем, пока есть возможность, - таков был его девиз. Носись
по дорогам, делай свой бизнес, загребай денежки, трать  их,  живи  одним
днем. Блэкки не питал иллюзий в отношении своей жизни. Любой момент  мог
стать для него последним.
   В любой момент его ждала тюрьма. Или смерть.
   Пока же этого не произошло, он давал Арран то, в чем  о  а,  судя  по
всему, больше всего нуждалась. Так и не зная ее фамилии, он возил  ее  с
собой в диких гонках по дорогам,  делал  свои  дела  и  набивал  карманы
деньгами.
   После этого, торжествующий, с оттопыренными  карманами  и  выпирающим
из-под кожаных брюк  членом  -  ничто  так  не  возбуждало  Блэкки,  как
обладание кучей денег, - он грубо  хватал  Арран,  вытаскивал  ее  из-за
стола  или  от  стойки  бара  и  волок  на   парковочную   площадку,   к
какому-нибудь   грузовику.   Открывал   дверь   ключом,   одолженным   у
дружка-водителя, и  швырял  ее  внутрь.  Там  они  яростно  боролись  на
переднем сиденье или, если повезет, сзади на матрасе.
   В  первый  раз,  возбужденный  донельзя  кучей  денег  в  карманах  и
возможностью  трахнуть  эту  хорошенькую,  необыкновенную,   сумасшедшую
девчонку, он сам испугался собственной силы. Ее руки и  плечи  выглядели
такими хрупкими по сравнению с его огромными ручищами, ее грудь казалась
такой нежной, соски стояли, как маленькие хрупкие пуговки.  Он  вошел  в
нее с  такой  неудержимой  силой,  что  сам  запаниковал  -  как  бы  не
покалечить ее. Особенно когда понял с  запоздалым  изумлением,  что  она
девственница. Она же не издала ни звука.
   Лишь сжимала длинными пальцами его ягодицы, вдавливая его еще  глубже
в себя.
   Потом она каждый раз просила его быть еще грубее, еще безжалостнее.
   -  Да,  да,  сильнее!  Ради  Христа,  Блэкки,  еще  сильнее.  Ну   не
останавливайся же! Давай, давай, Блэкки!
   Теперь для нее, казалось, не было ничего невозможного.  Никакая  боль
ее не пугала. Ее хрупкое, изящное тело казалось сделанным  из  стали.  И
каждый раз она выдерживала дольше, чем он.
   К июню он почувствовал, что она в нем разочаровывается.  В  последнее
время он все чаще и чаще отказывался выполнять ее требования. С опытом в
ней развился вкус к насилию и жестокости.
   - Нет, - твердо отвечал Блэкки. - Тебе будет слишком больно.
   Несмотря на весь его  дикий,  разнузданный  нрав,  в  нем  был  некий
консерватизм, даже романтизм, там, где дело касалось женщин. Он  не  мог
понять, как Арран, такая утонченная, такая хрупкая, может  требовать  от
него подобных вещей. После того как утихла первая яростная  страсть,  он
неожиданно для самого себя почувствовал к  ней  нежность.  Ему  хотелось
обнимать и ласкать ее, защищать. Он нежно  проводил  руками  по  изящным
изгибам ее тела и сам себя не понимал. Тем более не мог понять ее.
   - Почему ты этого хочешь? Арран, скажи, почему тебе это нравится?
   Ее ответ буквально шокировал Блэкки.
   - От этого я чувствую себя чище, - произнесла она,  словно  откуда-то
издалека.
   Больше он никогда ни о чем ее не спрашивал.
 
*** 
 
   Этим летом Арран не чувствовала себя несчастной.
   Жизнь ее пришла в какое-то странное трехстороннее равновесие.
   Во-первых, она жила своей работой - писательством.
   Арран методично  вела  записные  книжки,  куда  вносила  свои  мысли,
записывала чувства и ощущения. После ужина  длинными  светлыми  вечерами
она писала рассказы, моля Бога лишь об одном - чтобы не явился отец и не
прервал ее работу. Она начала посылать свои рассказы в журналы,  где  их
неизменно отвергали, иногда вежливо, иногда не очень. Вежливые отказы, в
особенности те, в которых содержались дельные замечания, она внимательно
перечитывала и хранила. Мало-помалу, усердно и кропотливо  работая,  она
приобретала опыт и  выработала  собственный  стиль,  который  в  будущем
прославит  ее,  сделает  одним   из   наиболее   популярных   романистов
восьмидесятых годов.
   Все свои записи она хранила под доской пола в своей комнате вместе  с
письмами от Изабель и Кристиан. Она знала,  что  в  ее  отсутствие  отец
обыскивает комнату, роется в ее вещах. Она старалась об этом не  думать,
так как сама эта мысль приводила ее в страшную ярость.
   Еще одной основой для равновесия служила работа в библиотеке.
   Арран покинула колледж и начала работать через неделю после того, как
встретила Блэкки. К этому времени она уже  научилась  достаточно  хорошо
печатать и решила, что нет смысла дольше оставаться в колледже.
   Наиболее подходящим местом для  работы  представлялась  ей  публичная
библиотека,  где  она  надеялась  расширить  свой  кругозор.  Ее   взяли
ассистенткой с недельным испытательным сроком. В ее обязанности  входило
принимать и выдавать книги, а в случае необходимости выполнять  и  любую
другую работу. Зарплату  ей  предложили  мизерную,  притом  что  рабочая
неделя длилась с понедельника по субботу включительно.  В  среду  давали
свободных полдня.
   К концу первой недели Арран стала незаменимым сотрудником.  Она  была
неизменно  любезна  с  посетителями  и,  кроме   того,   неплохо   знала
литературу. К ней все чаще и чаще обращались за советами. "А это о  чем,
дорогая?", "Как вы  думаете,  понравится  мне  ее  новая  книга?",  "Как
фамилия того писателя, который...".
   К концу третьей недели ей немного прибавили зарплату.
   Мисс Стоутли, преподавательница математики в младших классах  местной
общеобразовательной школы, высокая женщина с топорным лицом  в  твидовом
костюме, каждый раз с нетерпением ждала субботнего утра, когда она могла
поговорить  с  Арран.  Незаметно  для  себя  она  стала  поверять  Арран
полузабытые  секреты   из   своих   несчастливых   детства   и   юности.
Рассказывала, каково это - расти непривлекательной дурнушкой, и при этом
не в меру умной и тонкой. Как это ужасно и унизительно сидеть  у  стенки
на вечерах в ожидании, пока кто-нибудь пригласит на танец.
   Нерс Тиммс,  толстушка,  которой  перевалило  за  пятьдесят,  обожала
душещипательные исторические романы  в  ярких  обложках  с  изображением
героини в пышных туалетах  на  фоне  шикарной  обстановки.  Книги  часто
возвращались без обложек, а Тиммс бормотала что-то нечленораздельное про
воду, попавшую на обложку, или про щенка, который ее сжевал.
   - Не беспокойтесь, Нерс, - мягко говорила Арран, уверенная,  сама  не
зная почему, что обложка книги  сейчас  украшает  стену  спальни  миссис
Тиммс или вырезана и спрятана в альбом. - Не волнуйтесь, все в порядке.
   Нерс Тиммс отвечала ей преувеличенно благодарной улыбкой.
   Регулярно  заходил  полковник  Туэйт  за  детскими   приключенческими
книжками для внука Бена. Больше всего Бен любил книги из серии  "Биггл",
о капитане Бигглсуорте - летчике-асе и о его неутомимом напарнике Элджи.
   - Ну они дают, - взволнованно делился капитан с Арран. - Малыш просто
глотает эти истории.
   После третьего его посещения Арран поняла, что никакого Бена на самом
деле не существует. Просто капитан Туэйт, одинокий, не  нашедший  своего
места в современном мире, тосковал по  простым  и  понятным  черно-белым
героям из приключенческих историй о Биггле и Элджи.
   Были и другие.  Множество  одиноких  людей,  для  которых  библиотека
служила прибежищем мечтаний и фантазий.
   Ну и, конечно, приходили дети, толпами, чаще  всего  после  окончания
школьных занятий.
   - Мама не любит, когда я сижу дома один, и велит, чтобы шел сюда.
   Арран организовала для них ежедневные "Часы рассказов и историй", чем
привела в восхищение старшую библиотекаршу мисс Трулав,  которая  каждый
день с ужасом ожидала нашествия маленьких сорванцов.
   - Ты так хорошо обращаешься с детьми, Арран,  дорогая.  Знаешь,  тебе
непременно надо найти какого-нибудь хорошего  молодого  человека,  выйти
замуж и завести своих детей.
   Единственным молодым человеком,  которого  знала  Арран,  был  Блэкки
Роуч.
   - Еще не время, мисс Трулав, - отвечала она.
 
*** 
 
   Так проходило лето. Арран легко со всем этим справлялась,  включая  и
поездки с Блэкки. Оказалось, что все это очень просто устроить. К десяти
часам вечера отец с матерью уже ложились в постель. Отец обычно принимал
снотворное. Арран вылезала из окна ванной комнаты  на  крышу  соседского
сарайчика, крытую толем, спрыгивала на землю и встречалась  с  Блэкки  у
телефонной будки на углу.
   Потом они мчались в  ночи  по  дорогам  среди  ярких  вспышек