спаривать  его
цены. Он окинул Арран  быстрым  взглядом.  Отметил  в  ней  высокомерие,
характерное для английской знати. Да, вероятно, за спиной  этой  девушки
несколько поколений аристократов. Иначе как можно решиться разговаривать
подобным образом.
   - Но, дорогая моя, это же именно ваш стиль, - почтительно заверил  он
ее. - Вы просто восхитительно выглядите с этой прической.
   Позже, сидя за десертом в "Поло-Лонж", Изабель и Арран поссорились до
хрипоты.
   - Ну нет, Иза, я не позволю тебе тратить на меня такие деньги.
   - Это почему же, черт побери! А для чего еще существуют деньги?
   Изабель не выносила, когда не ценили ее подарки.
   - Это нехорошо.., не правильно. И я чувствую себя  неловко.  -  Арран
оглядела сидящих вокруг блистательных, изысканных людей.  -  Иза,  я  не
такая, как ты.
   С этим Изабель не могла не  согласиться.  Приходилось  признать,  что
жизнь вместе с Арран не такое уж сплошное удовольствие.  Кое  в  чем,  в
основном в мелочах, с Арран бывало трудно договориться. В сумме  же  эти
мелочи составляли немалую часть  их  жизни.  Изабель,  например,  любила
безукоризненную чистоту, а Арран порой вела себя как  настоящая  неряха.
Часто забывала убрать за собой в ванной комнате, оставляла грязные чашки
из-под кофе на кухонном столе. И что хуже всего - ей  не  понравился  ни
один из тех симпатичных мальчиков, которых приводила  для  нее  Изабель.
Она предпочитала общество людей с более чем сомнительной репутацией.
   - Этот парень, Сонни... Он же выглядит  как  настоящее  исчадие  ада,
Арран.
   Изабель заметила странный взгляд, который бросила  на  нее  Арран,  и
попыталась угадать, что происходит сейчас  в  голове  сестры.  Но  никто
никогда не знал, что происходило у Арран в голове.
   - Мне очень нравится жить с тобой, - часто говорила  теперь  Арран  с
серьезным видом. - Но ты слишком много для меня делаешь. Я не могу этого
позволить. Как только встану на ноги, обязательно поищу себе квартиру.
   Вначале Изабель остолбенела, услышав эти слова, однако позже, подумав
как следует, поняла, что это  правильно.  Они  с  Арран  несовместимы  и
всегда будут несовместимы. Им нельзя жить под одной крышей.
   - Но ты пока не можешь жить одна. Ты еще ребенок.
 
1972 год 
 
   В результате Арран прожила вместе с Изабель восемь месяцев.  Придя  к
решению, что им придется  расстаться  и  что  они  лишь  временно  живут
вместе, сестры сразу стали легче уживаться друг с другом. К апрелю Арран
поняла, что надо  жить  самостоятельно,  надо  искать  работу.  Ей  было
неуютно от сознания того, что она не работает. А живя у Изабель, она так
и не сможет начать работать. Это Арран теперь ясно поняла. Слишком много
здесь отвлекающих моментов. Слишком много  телефонных  звонков,  слишком
часто приходят посторонние люди, все время ощущается атмосфера  тревоги,
надвигающегося кризиса. И постоянно чувствуется присутствие Дэвиса.
   Арран знала: Дэвис хочет, чтобы она уехала. Он неизменно был  добр  с
ней, то и дело шутил и поддразнивал, называл ее не  иначе  как  "малышка
А", и вместе с тем Арран не могла не чувствовать, как он ждет, чтобы она
исчезла и снова оставила его наедине с Изабель. Арран  так  и  не  могла
понять, знает ли Изабель, как сильно любит ее Дэвис.
   - Если ты действительно хочешь жить своим домом, мы можем съездить  и
присмотреть для тебя что-нибудь, - сказала однажды Изабель.
   Странно, Арран, приняв решение о том, что должна жить самостоятельно,
теперь никак  не  могла  это  решение  осуществить.  Несколько  раз  она
смотрела квартиры, которые ей нравились, но  каждый  раз  слишком  долго
думала. А когда наконец  решалась,  квартиру  успевал  снять  кто-нибудь
другой. Может быть, она просто еще не готова жить самостоятельно?
   В мае эта проблема разрешилась сама собой. Изабель  взяла  отпуск  на
неделю и повезла Арран к друзьям в Сан-Франциско.  Арран  поездка  очень
понравилась. Понравилось все - и замок Херста, который они  осмотрели  и
снаружи, и внутри, и грубоватые пейзажи Биг-Сур с его сказочными скалами
и утесами, туманами и видом на океан. Что же касается Сан-Франциско,  то
здесь Арран словно нашла пристанище для души.
   - Я останусь здесь, Иза, - твердо сказала она в первый же день  после
приезда.
   Вот что ей все время было нужно, что она искала,  сама  не  сознавая.
Она не могла бы жить с Изабель не только под одной  крышей,  но  даже  в
одном городе. Это Арран теперь знала твердо. Если они  обе  останутся  в
Лос-Анджелесе,  Изабель  постоянно  будет  забегать  к  ней,   приносить
подарки, звать на пляж, на вечеринку или на ленч. Будет знакомить  ее  с
чистенькими и симпатичными служащими со студий или с  выпускниками  ЮКЛА
<Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.>. Нет,  как  она  ни  любит
Изабель, жить надо самостоятельно.
   Разрыв должен быть полным и окончательным.
   Как она и предполагала, Изабель пришла в ужас.
   - Но нельзя же вот так, с ходу, решать такие важные вещи.
   - Почему нельзя?
   - - Потому что нельзя, и все. В любом случае в Сан-Франциско  неплохо
приехать  на  некоторое  время,  но  жить  здесь  я  бы  ни  за  что  не
согласилась.  Грязный,  холодный   город,   в   котором   полно   всяких
сомнительных личностей.
   - А мне кажется, это прекрасный город.
   Про себя же Арран подумала, что этот город как будто создан для нее.
   На следующий день она подыскала себе  жилье  -  комнату  в  небольшом
отеле на  Норт-Бич,  богемном  квартале  с  итальянскими  магазинчиками,
ресторанами, джаз-клубами, кафе и книжными лавками.
   Изабель сразу возненавидела ее комнату.
   - Это же настоящая дыра, Арран!
   Она с отвращением указала на отваливающуюся  штукатурку,  захватанный
грязный рукомойник, исцарапанный  секретер  и  потрепанный  ковер.  Окно
выходило на аллею, где стояли  ряды  мусорных  ящиков  и  бродили  тощие
голодные  коты.  Прислонившись  к  стене,  какой-то  хиппи   внимательно
рассматривал свои грязные босые ноги.
   Арран ответила сияющей улыбкой.
   - А мне здесь нравится!
   Изабель  больше  ничего  не  сказала.  Лишь  выглядела  удрученной  и
растерянной.  Арран  вспомнила  хорошенькую  комнатку  в  Лос-Анджелесе,
которую Изабель специально приготовила для  нее,  и  почувствовала  себя
ужасно виноватой. Ей вспомнилась вся любовь, которой окружала ее сестра,
все ее добрые намерения и заботы. На какой-то момент  она  заколебалась,
но в следующее же мгновение снова почувствовала твердость. Ей необходимо
обрести  самостоятельность,  необходимо  жить  своей  жизнью.  Так,  как
хочется ей.
   - Прости меня, Иза, и попытайся понять. Я не такая, как ты. Мне нужно
совсем другое.
   - Но ты будешь так далеко от меня.
   Да,  подумала  Арран,  достаточно  далеко,  для  того   чтобы   самой
расплачиваться за свои ошибки и не ждать, что сестра кинется на помощь.
   - Обещай, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится.
   Арран кивнула. При прощании, махая рукой и глядя  вслед  удалявшемуся
красному "мустангу", она чувствовала себя обездоленной и  покинутой.  Ей
хотелось плакать.
   Однако почти  сразу  же  на  смену  этому  чувству  пришло  радостное
возбуждение. Она начинает самостоятельную жизнь. И не боится этого!
 
 
 
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 
 
Глава 1 
 
1973 год 
 
   - Вы знали об этом все время и не сказали мне!
   - По вполне понятной причине: ты бы никогда не согласилась  выйти  за
него замуж. Кристиан, дорогая, не стоит драматизировать.  Ну  какое  это
имеет значение?
   В конце концов это происходит нечасто, и, согласись, это  в  общем-то
безобидное отклонение от нормы.
   Эрнест  Уэкслер  положил  ногу  на   ногу   и   сейчас   рассматривал
отглаженную, острую, как бритва, складку  на  белых  фланелевых  брюках.
Сегодня он выглядел еще большим щеголем, чем всегда, - в  белой  рубашке
из  египетского  хлопка,  в  блейзере  от  братьев  Брукс,  с  аккуратно
зачесанными назад густыми серебристыми волосами и как будто новенькими с
иголочки усиками.
   - Это не отклонение, а извращение!
   Уэкслер раздраженно прищелкнул языком.
   - Ну, если хочешь, можно назвать и так.
   - Да, именно так.
   Прошло восемнадцать месяцев с того дня, когда Кристиан обвенчалась  с
Джоном Петрочелли. Она все еще оставалась девственницей, но  теперь  уже
отнюдь не невинной.
   Они с Уэкслером сидели за кофе на увитой виноградными лозами  террасе
роскошного отеля. Она долго и с вызовом смотрела  на  Эрнеста  Уэкслера.
Однако вызов, как обычно, остался без ответа. Кристиан  перевела  взгляд
на сверкающую голубизной воду озера Аннеси.  Там,  на  сверкающей  воде,
черноволосая девушка в монокини,  с  обнаженной  грудью,  загоревшей  до
такой же черноты, что и остальные  части  тела,  носилась  по  озеру  на
водных лыжах вслед за лодкой, как экзотическая стрекоза.
   Средневековый  город  Аннеси,  расположившийся   по   берегам   этого
завораживающего своей красотой  горного  озера  во  Французских  Альпах,
находился всего в часе  езды  от  Женевы,  где  Джон  Петрочелли  сейчас
заседал  на  собрании  совета  директоров  своего  банка.  Он  собирался
присоединиться к ним во второй половине дня.
   Кристиан снова почувствовала,  как  накатывает  волна  гнева,  однако
вовремя напомнила себе, что злиться на Эрнеста Уэкслера бесполезно.
   - Вы продали меня ему.
   На этот раз Уэкслер не отрицал:
   - Немного грубовато сформулировано, но.., в общем-то  да,  если  тебе
угодно выражаться таким языком.
   - Джон Петрочелли получил маленькую девочку-девственницу  в  качестве
жены в обмен на десять военных кораблей "Кобра".
   Уэкслер кивнул:
   - Думаю, банк Штейнберга  -  Петрочелли  перевел  бы  мне  деньги  за
корабли и без этой приманки, но я не мог рисковать.  Такая  возможность,
знаешь ли, нечасто предоставляется в этой жизни.
   - И  цена,  вероятно,  была  достаточно  высока,  -  сухо  произнесла
Кристиан. - Рада слышать, что меня не спустили по дешевке.
   - Разумеется, надо было заплатить агенту в  Лаосе  и  еще  произвести
некоторые другие выплаты по всей цепочке. - Он начал загибать пальцы.  -
Летчикам, которые переправили товар через границу с большим  риском  для
себя, надо сказать; дальше, плата за то, чтобы снять военное  снаряжение
с кораблей и, превратив их на время в обыкновенные  корыта,  переправить
через океан, в то  время  как  оружие  плыло,  запакованное,  на  другом
корабле под видом обычных рабочих инструментов. Могу  сказать,  дорогая,
над разработкой этой операции мне пришлось немало потрудиться.
   - Не горю желанием выразить вам соболезнование.
   На этой операции вы сорвали чистых двадцать миллионов долларов.
   - Не чистых, - с жаром перебил Уэкслер. -  В  общем  и  в  целом,  до
выплат!
   - Прошу прощения за ошибку. И кто же покупатель?
   - Группа людей, пожелавших остаться неизвестными.
   - Это почему же? Ведь вы, насколько я помню, всегда  утверждали,  что
имеете дело только с законными властями -  правительствами,  легитимными
армиями, полицией.
   Кристиан устремила глаза вдаль, туда, где за озером в туманной  дымке
виднелись горы.
   Уэкслер поднял брови.
   - Мне показалось или я действительно уловил нотку сарказма? Ты, как я
вижу, взрослеешь, моя дорогая. Уже не такой наивный ребенок, как раньше.
Нет, конечно, это не законное правительство, иначе они могли  бы  купить
оружие у Соединенных Штатов легальным путем и намного дешевле.
   - Понятно.
   - Однако, насколько мне известно, скоро они  превратятся  в  законное
правительство. Думаю, что теперешняя власть недолго продержится.
   - Благодаря вам.
   - Если бы не было меня,  они  нашли  бы  кого-нибудь  другого.  Таких
поставщиков существует  немало.  Почему  же  я  должен  отказываться  от
прибыли, если могу ее получить?
   Эрнест Уэкслер достал из кармана блейзера гаванскую сигару с  золотым
ободком, закурил, удобно откинулся в кресле и стал наблюдать за тем, как
поднимаются в воздух колечки ароматного дыма.
   Боже,  подумала  Кристиан,  как  он   доволен   собой!   Это   просто
отвратительно.
   - Ну и, конечно, банк получил немалую прибыль благодаря их совершенно
чудовищным  процентам.  Хочу  напомнить,  дорогая,  что,  будучи   женой
старшего совладельца, ты тоже не осталась внакладе.
   Он закрыл глаза, откинул голову  на  спинку  кресла,  подставив  лицо
послеполуденным лучам солнца,  проходившим  сквозь  листву.  Кристиан  в
первый  раз  заметила,  какой  он,  оказывается,  старый.  Лицо,  обычно
румяное, цветущее, сейчас было изжелта-бледным, щеки запали, под глазами
темные круги.  А  может  быть,  он  болен?  Внезапно  она  почувствовала
тревогу, но уже в следующую секунду сердце снова ожесточилось.  Как  мог
он так коварно ее обмануть? Она его боготворила, а он.., просто-напросто
ее использовал. Предложил  ее  в  качестве  взятки.  Хищный,  аморальный
старик! Иллюзии рассеялись.
   Теперь она его ненавидела.
   -  Вряд  ли  вы  можете  ожидать  от  меня  благодарности,  -  горько
произнесла Кристиан. - Вы поступили со мной бесчеловечно.
   - Чепуха, - устало ответил Уэкслер. - Что,  лучше  было  бы  оставить
тебя там, где ты жила до этого? Позволить тебе медленно сходить  с  ума?
Ты что, забыла, насколько тягостной была твоя жизнь? Я не  говорю  уж  о
твоей сестре...
   - Если бы я не вышла замуж за Джона, вы бы  стали  помогать  Арран  с
отъездом в Лос-Анджелес?
   - Честно говоря, не уверен. Кто знает? С другой стороны, подумай, моя
дорогая, так ли уж плоха твоя жизнь сейчас? Так ли уж  трудно  время  от
времени доставить мужу удовольствие, одевшись школьницей? За все, что он
тебе дал... Бывают, знаешь ли, вещи и похуже.
   - Да, теперь я это знаю...
   Уэкслер открыл глаза, как от толчка.
   - Надеюсь, он не позволяет себе никакого  насилия?  -  в  голосе  его
прозвучала тревога.
   Кристиан вздохнула:
   - В общем-то нет, но...
   Школьная форма и мастурбирование  под  ее  нижним  бельем  теперь  не
вполне  удовлетворяли  Джона  Петрочелли.  Бесцветным  голосом  Кристиан
начала рассказывать Уэкслеру о том, что Джон теперь любит  наблюдать  за
тем, как она мочится. Недавно он потребовал, чтобы она помочилась ему на
руки.
   - Он душевнобольной. Ему нужен психиатр.
   - Разумеется, - устало пробормотал Уэкслер. - Но пойми, Кристиан,  он
чрезвычайно консервативный  и  довольно  ограниченный  человек.  По  его
мнению, психиатры существуют лишь для сумасшедших. Себя  он  таковым  не
считает. В его понимании это - обыкновенная эксцентричность.
   - Я хочу с ним развестись.
   Уэкслер  широко  раскрыл  глаза,  резко  выпрямился  на  кресле.  Его
небольшое худощавое тело напряглось как пружина.
   - Даже не думай об этом, дорогая!
   - Тогда пусть признают брак недействительным.
   Думаю, это не вызовет затруднений. Его первая  жена  добилась  этого.
Наверняка по той же самой причине.
   - Не глупи! Ты лишишься всего, что имеешь  из-за  дурацкой  ханжеской
прихоти. Перед миссис Джон  Петрочелли  открыты  все  двери,  но  бывшая
миссис Петрочелли всего этого лишится. Подумай хорошенько.
   Наступило напряженное молчание. Против воли Кристиан вспомнила об  их
домах в Лондоне,  Женеве,  Гштаде,  о  парижских  апартаментах,  о  яхте
водоизмещением сорок футов - подарке от Джона ко дню рождения.
   И еще  о  собственном  серебристом  "ягуаре",  который  Джон  называл
"Серебряная пуля", о местах в центральной ложе  во  время  Уимблдонского
турнира, о билетах в ложу главного  распорядителя  на  регату  Хенли,  о
местах в королевской ложе на скачках в Эскоте, о ложе в  Парижопера,  но
больше всего о катаниях на горных лыжах в Шамони и  Валдисере.  Она  это
обожала...
   Внезапно Кристиан устыдилась своих мыслей. Она  становится  такой  же
аморальной, как и мистер Уэкслер.
   - Ну? - спросил он.
   Кристиан покраснела.
   - Деньги и власть - еще не все в жизни.
   Некоторое время он внимательно изучал ее лицо.
   Потом коротко усмехнулся:
   - Не все, говоришь? Ну ничего, ты еще поймешь.
   Только надеюсь, тебе не придется платить  ту  же  цену,  что  и  мне.
Надеюсь, тебе не доведется увидеть свою страну разоренной дотла, а семью
- уничтоженной. И я могу только молиться о  том,  чтобы  ты  никогда  не
подвергалась побоям и не голодала  в  тюрьме.  Дорогая  Кристиан,  когда
испытаешь полнейшую беспомощность, только тогда начинаешь понимать,  что
сила и власть важнее всего в жизни и что власть - это деньги.  Больше  в
жизни действительно ничего не существует.
   Кристиан смотрела в его холодные,  почти  бесцветные  глаза.  Она  бы
должна ненавидеть этого  человека,  но  вместо  этого  чувствовала  лишь
безграничную печаль.
   - Не делай этого. Не разводись с ним сейчас. Потерпи еще год.
   Кристиан отвела глаза.
   - Хорошо.
 
*** 
 
   Никогда в жизни Арран не чувствовала себя  такой  счастливой.  У  нее
было ощущение, будто она нашла свой дом. Она любила Сан-Франциско.
   Каждое утро она просыпалась с радостью оттого, что  начинается  новый
день. Натягивала джинсы и  майку  и  шла  завтракать  в  кафе  "Триест",
примерно в квартале от дома. Завтрак  состоял  из  двух  чашек  крепкого
кофе, булочки и утренней  газеты  "Кроникл",  оставленной  на  одном  из
столов кем-нибудь из  посетителей.  В  течение  часа  она  просматривала
газету, болтая с кем придется.
   Примерно в половине одиннадцатого или чуть позже -  точное  время  не
имело значения - она шла на работу.
   Она нашла эту работу сразу же после приезда, в понедельник  утром.  В
тот день она шла по верхней Грант-авеню, влюбленная во все,  что  видела
вокруг. Проходя мимо книжного  магазина,  в  витрине  которого  на  куче
книжек в мягких обложках спала, вольготно  раскинувшись,  собака,  Арран
заметила пожелтевшее объявление "Требуется помощник" и вошла в магазин.
   Внутри помещение оказалось  неожиданно  просторным.  Пол  из  широких
сосновых досок, гостеприимно дымящийся кофейник на стойке.  Две  пожилые
дамы, парнишка-хиппи и маленькая девочка сидели с книжками  на  огромных
продавленных диванах.  В  глубину  магазина  тянулись  бесконечные  ряды
стеллажей с книгами. Старая собака подняла голову,  взглянула  на  Арран
больными глазами и тявкнула.
   Арран  пошла   вдоль   стеллажей,   обходя   кипы   книг   на   полу,
нераспакованные  ящики  с  книгами,  пока  не  натолкнулась  на  тучного
коротконогого  пожилого  человека,  почти  лысого,   если   не   считать
разлетающихся рыжих волосков над ушами. Он вешал табличку над  одной  из
секций: "Мистика и оккультизм".
   - Простите, - начала Арран, - вы здесь работаете?
   Он обернулся и с удивлением воззрился на нее  через  большие  очки  с
круглыми стеклами, вероятно, очень сильными, если судить  по  тому,  как
они увеличивали глаза. Он напомнил Арран большую встрепанную сову.
   - Да.
   - Я пришла насчет работы.
   - В самом деле?
   - Да, мне бы хотелось ее получить.
   - Почему?
   - Потому что я люблю книги и мне нужны деньги.
   - Ну, деньги у нас небольшие.
   - Это ничего.
   - Два с половиной доллара за час.
   - Нормально.
   Человек мигнул. Широко улыбнулся. Протянул руку.
   - Что ж, хорошо. Как вас зовут?
   - Арран Уинтер.
   - А я Хельмут Рингмэйден. Владелец магазина.
   Когда вы сможете приступить к работе?
   - Хоть сейчас.
   Улыбка на его лице стала шире.
   - Прекрасно. Ну что же, добро пожаловать.
   Они пожали друг другу руки.
   Вот так просто это и произошло. Арран стала одним из троих работников
магазина "Могал букс". Ее рабочий день  начинался  примерно  в  половине
одиннадцатого утра и заканчивался около половины  одиннадцатого  вечера.
Вместе с ней в  магазине  работал  двадцатидвухлетний  парень  по  имени
Фридом. Он был вынужден бросить учебу в университете, после того как его
год назад полицейский ударил дубинкой по  голове  во  время  волнений  в
студенческом городке в Беркли. С тех пор Фридом окончательно  так  и  не
пришел в себя. На лице его с неопрятной бородкой словно застыло какое-то
полумечтат