р, и Гвиннет с интересом рассматривала  сделанные
за день наброски: лица стариков, пьющих пиво под лохматыми пальмами  или
ободранными тентами, восторженные глаза детишек, подростки,  гоняющие  в
пыли футбольный мяч и т, д.
   В один из вечеров Фред явно перебрал с  выпивкой  и,  когда  они  уже
очень поздней ночью отправились спать, попытался  воспользоваться  своей
силой, крепко прижав к себе Гвиннет. Она почувствовала, как бедра  Фреда
плотно прижались и трутся о ее  бедра,  настойчивые  руки  ощупывают  ее
тело.
   Гвин сразу же впала в панику, вызванную воспоминанием о Бейлоде - его
властности, требовательности, безумии и болезненной похотливости. В ушах
Гвин задрожал страшный  голос  Бейлода:  "Я  убью  тебя,  если  ты  меня
оставишь!"
   - Нет! - Гвиннет отвернула лицо. - Нет, Фред, я не могу.
   Секс - это насилие, унижение, отвращение. Секс  несет  в  себе  ложь,
подчинение, даже смерть.
   - Ну что ты, девочка моя, - расслабься. Это вовсе не  плохо.  Дай  же
мне шанс, черт возьми.
   - Хорошо, но только не сейчас. Мне так жаль... - И Гвин расплакалась.
   Фред сразу же отпустил ее и резко отстранился, вытянув руки по швам.
   - Все в порядке, Гвин. Прости меня.
   И вот теперь Гвиннет казалось, что Фред только и делает, что  считает
часы, оставшиеся до их возвращения домой.
   Смешно, но все отдыхающие были уверены, что у Гвин с Фредом  интимные
отношения наполнены такой бурной страстью, что они не осмеливаются  даже
прикоснуться друг к другу на публике.
   -  Вы  такая  великолепная  пара,  -  щебетала  известная  английская
киноактриса,  отдыхавшая  на  острове  со  своим  новым   любовником   -
фотографом из Форт-Лаудердейла. -  Ваши  тела  так  гармонируют  друг  с
другом! Он так дьявольски сексуален. На вашем месте я ни  на  минуту  не
отрывалась бы от Фреда. Вы только взгляните, с чем приходится иметь дело
мне, - надула губки актриса.
   Гвиннет  посмотрела  на  Кэльвина  ("зовите  меня  запросто  -  Кэл")
Маккракена и мысленно сравнила его холодные маленькие  глазки,  обвислые
щеки и дряблый  живот  с  высоким,  стройным,  загорелым  и  обаятельным
Фредом.
   Ночью, лежа без сна на самом краешке своей части постели, вслушиваясь
в мерное сонное дыхание Фреда, Гвин жаждала только одного - найти в себе
силы и прикоснуться к Фреду. Она никак не могла как  следует  выспаться,
поскольку боялась, что во сне может скатиться  на  сторону  Фреда.  Гвин
подумала о том, как Фред занимался любовью с  Джесс.  Джесс  никогда  не
вдавалась в детали, но в  этом  и  не  было  необходимости  -  все  было
написано на ее лице.  Гвиннет  чувствовала  себя  несчастной,  жалкой  и
ужасно ревновала Фреда к Джесс.
   Вчера, несмотря на то что их ужин затянулся далеко за полночь, Гвин и
Фред еще присоединились к Кэлу Маккракену  и  актрисе  выпить  стаканчик
перед сном лишь для того, чтобы отсрочить становящееся для них все более
тягостным совместное пребывание в одной спальне.
   Гвиннет лежала, свернувшись  калачиком  на  кровати,  и,  когда  Фред
появился из ванной, натянула на себя простыню до самого подбородка.  Она
со страхом наблюдала, как Фред стягивает с себя  рубашку.  Выглядел  он,
как  никогда  большим,  угрожающе  волосатым  и  мускулистым.  Скользнув
взглядом по трусикам Фреда, Гвин поняла, насколько возбужден Фред.
   Она покраснела и отвела взгляд.
   Гвин испугалась. Они оба слишком много выпили, и похоже, Фред  уже  с
трудом владел собой.
   Несколько минут он ничего  не  предпринимал.  Потом  подошел  к  краю
постели, на котором лежала Гвин, и сел рядом с ней.
   Инстинктивно Гвиннет съежилась От страха.
   - Прекрати, Джинджер. - Фред взял Гвин за руку. - Посмотри на меня.
   Гвиннет неохотно встретилась с ним взглядом.
   - Нет, не так. Не смотри испуганно. Ничего не случится.  Поверь  мне.
Хотя то, что я хочу сказать, - совсем непросто: мне  нужна  вся  ты,  не
только как друг. Временами я так сильно хочу тебя,  что  мне  становится
просто больно, вот как сейчас. - Фред вздохнул. - Я знаю,  как  ты  была
больна и какое ужасное время ты пережила, и я  делаю  все,  что  в  моих
силах. - Фред с неистовой силой ударил кулаком правой  руки  в  открытую
ладонь левой. - Но я ведь еще и мужик, ты. понимаешь...
   Фред нежно поцеловал Гвиннет в лоб и, одевшись, вышел из дома. Сквозь
широкие окна она наблюдала за Фредом, спускавшимся к пляжу, до  тех  пор
пока его не поглотила ночная тьма. Фред  вернулся  только  на  рассвете.
Сказал Гвиннет, что просто гулял по берегу. Несчастная Гвиннет с горечью
подумала о том, не встретил ли Фред во время своей  прогулки  где-нибудь
английскую актрисочку. Но даже если и так, она не винила его.
   "Я просто потеряю Фреда", - печально подумала Гвиннет.
   Актриса была очень красива и очень, очень доступна...
   Теперь,  плавая  на  своем  матрасе,  Гвин  решила,  что  так  больше
продолжаться не может, и в который раз задумалась, что, если она  сможет
позволить Фреду дотронуться до себя хотя бы раз, хотя бы раз почувствует
его обнаженную кожу своей, все пойдет хорошо.
   "Сегодня ночью. - Гвиннет прикусила пластиковый гребешок матраса. - Я
постараюсь. Я больше чем постараюсь".
   Она наденет то белое мини-платьице, которое отхватила перед  поездкой
в "Блумингсдейле": оно  прекрасно  обозначит  грудь.  Сделает  прическу,
выпьет побольше местного  пунша  и  будет  размышлять  исключительно  на
похотливые  и;  непристойные  темы.  И  тут  непрошено,  с   болезненной
четкостью, в голове возник образ голого Танкреди.
   "Нет! - безмолвно закричала Гвиннет. - Нет!..
   С отчаянной злобой она приказала себе:
   - Думай о теле Фреда.
   Оно стоит двадцати таких Танкреди.., тысячи..."
   Ужин, сервированный на террасе, состоял из овощного  салата  и  пива.
Вечер был необыкновенно жарким и тихим. На западном горизонте  медленно,
но  неотвратимо  собиралась  тьма.  Между  столиками  пронеслась  весть:
"Погода портится".
   Не обратив на предупреждение ни малейшего внимания, Фред, как обычно,
собрал  свои  рисовальные  принадлежности.  В  то  время  как   Гвиннет,
чувствуя, что  начинает  задыхаться  в  отяжелевшем  воздухе,  бессильно
свалилась на кровать, чтобы немного передохнуть. Она даже  не  заметила,
когда Фред ушел из коттеджа.
 
*** 
 
   Гвиннет проснулась через час или два.
   Все в комнате выглядело по-новому. Смутившись,  она  никак  не  могла
понять почему. Из-за света, минуту спустя решила Гвин. Свет был какой-то
не такой, несмотря на то что было  не  более  четырех  часов,  на  улице
стояла темнота.
   Неожиданный порыв ветра прошелестел по листьям пальм за окном, отчего
у Гвин побежали по коже мурашки.
   Она села. И  сразу  же  увидела:  то,  что  совсем  недавно  казалось
предвестием сумерек, залило почти все небо чернотой.
   Снова зашумели пальмы, на этот  раз  еще  тревожнее.  Вскоре  Гвиннет
услышала голоса,  и  перед  ней  на  террасе  возникли  двое  парней  из
прислуги.
   - Миссис, мы хотели бы закрыть штормовые ставни.
   Надвигается большой шторм.
   Гвиннет с ужасом всматривалась, в, нависавшую над ее  головой  темную
массу, радуясь, что она без контактных линз, иначе все выглядело бы  еще
страшнее, и тогда бы Гвиннет перепугалась совсем уже по-настоящему. Но и
от того, что она увидела, у  нее  стало  бешено  колотиться  сердце.  От
горизонта  до  горизонта  вода  под   почерневшим   небом   вспенивалась
мелочно-белыми бурунами, а среди массивных  туч  то  и  дело  вспыхивали
бело-голубые змеи молний. Гвиннет, которой  еще  не  приходилось  видеть
такой зловещей погоды, с дрожью в голосе поинтересовалась:
   - Это ураган?
   - Нет, миссис, всего лишь шквал.;
   Парни установили на окна Гвин массивные деревянные ставни и  укрепили
их тяжелыми стальными скобами.
   Гвиннет сидела в комнате почти  в  полной  темноте,  прислушиваясь  к
раздававшимся то здесь,  то  там  тревожным  крикам  и  скрипу  ставней,
устанавливаемых на других домах, и ждала первого удара шквала.
   Ураган мог начаться в любую минуту, а Фред сейчас  один,  где-то  там
бежит по проселочной дороге. О Боже!
   Гвин рывком открыла дверь и побежала к пляжу. Он был безлюден.  Машин
на  верхней  дороге  Гвин  не  увидела.  Небо  на  востоке  стало  цвета
потемневшей латуни, а  серо-коричневые  стволы  пальм  в  неестественном
освещении раскачивались, скрипя, словно новые кожаные ботинки.
   Нет, Фреда ей ни за что не найти.
   Гвиннет вернулась в дом как раз в тот момент,  когда  налетел  первый
шквал. Дом при этом зашатался, словно в  нескольких  метрах  от  него  с
грохотом  промчался  скорый  поезд:  доски,  гвозди,  болты  протестующе
заскрипели.
   Всю свою жизнь Гвин боялась штормов.
   На дворе  грянул  оглушительный  раскат  грома,  и  Гвин,  вскрикнув,
бросилась на постель в  полной  уверенности,  что,  мир  уже  раскололся
надвое и в любую минуту ее ожидает смерть.
   Вдруг дверь с грохотом растворилась. Гвин увидела слепящий  сиреневым
светом прямоугольник проема и снова закричала.  Затем  дверь  с  тем  же
грохотом захлопнулась. Раздался новый раскат грома, и с  неба  водопадом
хлынул ливень, заглушая все звуки шумом водяного  смерча.  И  тут  снова
отворилась дверь, и  вспышка  молнии  высветила  черный  силуэт,  тяжело
перевалившийся через порог в комнату. Волосы и одежда человека  прилипли
к телу.
   - Святые угодники! - воскликнул Фред, весело хохоча. - Разве  это  не
грандиозно? Какой великолепный шторм!
   Гвиннет  бросилась  в  объятия  Фреда  и  прижалась  к  его  насквозь
промокшей одежде.
   - Фред! Ты жив! Я подумала, что ты  там  погибнешь,  что  тебя  может
убить молнией!
   Фред прижал Гвин к своему холодному мокрому телу.
   Монотонно хлопала терзаемая порывами ветра дверь. Стиснутая объятиями
Фреда, Гвиннет, дрожа, впилась пальцами в промокшую рубашку.
   - Успокойся. - Улыбнувшись, Фред слегка отстранился от Гвиннет. - Дай
мне сбросить шмотки. Умереть я еще успею.
   Он свалил промокшую одежду в кучу прямо на пол.
   Через открытую дверь Гвиннет видела  вспышки  горизонтальных,  словно
следы трассирующих пуль, молний. Жаждущие  руки  Фреда  коснулись  груди
Гвиннет. Она почувствовала, как решительно они рванули материю  рубашки,
и услышала мелкий дробный стук падающих на пол оторванных пуговиц.
   А вслед за этим голос Фреда:
   - Давай же, нам нельзя упускать такой случай.
   Фред снова прижал Гвиннет к себе, руки  его  страстно  ласкали  Гвин.
Гвиннет  пронзило  острое  чувство  желания   от   прикосновения   одной
обнаженной  плоти  к  другой.  И  хотя  она  еще  оставалась   несколько
скованной, оцепеневшей, сопротивление, постоянно  парализовавшее  разум,
ослабло. Гвиннет почувствовала, что тело больше не подчиняется рассудку,
впервые за долгие годы Гвин ощутила свободное желание.
   И вдруг она услышала приглушенный, доносящийся словно издалека  голос
Фреда:
   - Не думай. Ради  всего  святого,  ни  о  чем  не  думай!  Дай  этому
случиться.
   Гвиннет потерялась  в  пульсирующей;  чувственности,  лишь  отрывками
соображая, что ноги ее обвили худые бедра Фреда, что его губы впились  в
ее.  И  он  очень  глубоко  в  ее  плоти,  так  легко,  так  естественно
открывшейся под его натиском.
   Гвин  чувствовала  сильные  упругие  толчки,  и  они  вовсе  не  были
страшными или опасными - просто тепло и сладко...
   - Получилось! - пробормотал Фред почти полчаса  спустя.  -  Это  было
здорово! - И беспокойно переспросил:
   - Ведь здорово было?
   - Да, -  сонно  мурлыкнула  Гвин,  прижимаясь  к  плечу  любимого.  -
Здорово. Было просто замечательно.
   - В бурю у меня всегда получается. Это у меня в крови.
   Гвиннет приподнялась на локте и, всматриваясь  в  лицо  Фреда  сквозь
паутину спутавшихся волос, поинтересовалась:
   - Что?
   - Оба мои брата были зачаты во время бомбежек Лондона. Мамаша, видишь
ли, испытывала особое  возбуждение,  когда  начинались  авианалеты.  Как
только она слышала вой сирен и гул приближающихся самолетов, в глазах  у
нее вспыхивало какое-то безумное веселье. И  страшно  возбуждалась,  как
только начинали сыпаться бомбы.
   - В самом деле? - Гвиннет испытывала опустошенность,  потерянность  и
сильное желание спать. - Ты-то откуда знаешь?
   - Так гласит семейное предание.
   - Забавно, - не удержавшись, хохотнула Гвин.
   - Ничего странного. Все вполне естественно.
   - И коли у тебя нет  возможности  часто  подвергаться  бомбежкам,  их
заменяет шторм?
   Гвин  закрыла  слипавшиеся  глаза  и  откуда-то  уже   издалека,   из
навалившегося сна смутно услышала:
   - А почему бы и нет?
 
*** 
 
   Прошел час. Может быть, два.
   Фред свесил длинные ноги с края кровати.
   - Сейчас вернусь. Только дверь закрою.
   Гвиннет увидела длинные красные полосы, разукрасившие спину и ягодицы
Фреда, и удивленно захлопала ресницами.
   - Святые небеса, Фред, это что, я сделала?
   Изогнувшись, Фред осмотрел свою спину и рассмеялся:
   - Больше вроде и некому.
   Гвин могла бы высказать предположение, но промолчала.
   "В любом случае у актрисочки  больше  не  будет  ни  малейшего  шанса
повторить подобное", - с удовлетворением подумала она.
   Шторм кончился. Сквозь щели  ставней  пробивался  серый  свет.  Дождь
дробно и настойчиво стучал по железной крыше.
   Фред встал на колени в постели рядом с  Гвин  и,  улыбаясь,  принялся
разглядывать ее от  макушки  взъерошенной  головы  до  пальчиков  ног  с
бронзового цвета педикюром.
   - Ну что ж, - произнес наконец Фред. - Выглядишь ты очень  хорошо.  -
Он поцеловал Гвин в кончик носа. - Ведь в конце  и  правда  было  совсем
неплохо, а?
   - Неплохо,  -  согласилась  Гвиннет.  -  Кажется,  я  смогу  к  этому
привыкнуть.
   Страхи ее теперь улетучились  и  казались  простой  истерией,  словно
какая-то другая женщина,  пользовавшаяся  телом  Гвиннет,  навсегда  его
оставила.
   "Прошу тебя, Гвиннет, - кричал ее внутренний  голос,  -  не  позволяй
этой женщине больше вернуться... никогда!"
   Фред кивнул:
   - Вот и хорошо. - Он прикоснулся к груди  Гвин.  -  Ты,  конечно  же,
привыкнешь быстрее, если будешь почаще практиковаться.
   Гвиннет улыбнулась:
   - Неплохая идея.
   Одной рукой она обняла бедра Фреда и притянула его к себе.
   -  Не  следует  останавливаться  на  достигнутом,  -  слегка   хрипя,
прошептал Фред.
   Гвин подняла на него глаза.
   - Разумеется. Я и не собираюсь.
   Затем  она  взяла  в  рот  его  вновь  налившуюся   силой   плоть   и
почувствовала, как  все  тело  Фреда  пронзила  дрожь,  и  он  судорожно
принялся ласково поглаживать волосы Гвин.
 
*** 
 
   - Теперь надо решить, что  будет  в  нашей  дальнейшей  программе,  -
сказал Фред, когда дар речи наконец к нему вернулся.
   - Лично я сегодня загорать не собиралась, - хихикнула Гвин.
   - А я так вообще теперь не могу снять рубашку. На пляж или в  бассейн
нам путь заказан. По крайней мере с такой спиной. Резюме: мы остаемся  в
постели.
   - К тому же все еще идет дождь, - промурлыкала Гвин.
   - И если повезет, - выразил надежду Фред, -  будет  идти  по  меньшей
мере еще дня три.
 
Глава 2 
 
   -  Он  был  очень  пьян,  -  пробормотал   бармен   Клайв.   Наклонив
набриолиненную и потому лоснящуюся, словно перья черного дрозда, голову,
Клайв налил Катрионе бокал белого вина. - Мне пришлось вывести  его.  Он
начинал шуметь.
   С тех пор  как  1  мая  с  помпой  был  открыт  гостиничный  комплекс
Барнхем-Парка, Джонатан большую часть времени проводил дома.  Теперь  он
мнил себе,  что  бар  был  создан  исключительно  для  его  собственного
удовольствия, а Клайв - его персональный слуга.
   - И он не очень хорошо это воспринял, леди Вайндхем.
   - Где сейчас Джонатан?
   - Он сказал, что, если ему не позволяют пить дома, он поедет в Бат.
   - Понятно.
   - Он взял вашу машину.
   Ее  отлично  отрегулированный  и  мощный  "Ягуар  ХК-Е"   не   терпел
прикосновения пьяных и потому неверных рук.
   Катриона почувствовала, как похолодело у нее внутри.
   - Да.., а свекровь?
   - Приняла свою обычную дозу и отдыхает.
   - Спасибо, Клайв.
   Клайв был блестящим барменом. У него  была  феноменальная  память  на
лица и имена. Клайв  был  расторопен,  спокоен,  учтив  и  всегда  готов
посочувствовать - он удивительно умно и  проникновенно  умел  произнести
простые  слова  утешения.  Уникально  сочетая  в  себе   наблюдателя   и
доверенное лицо, Клайв всегда был в курсе всего происходящего в доме.
   Теперь  Клайв  одарил  Катриону  улыбкой,   одновременно   осуждающей
Джонатана и сочувствующей ей, после  чего  поспешил  в  бар  приготовить
очередной коктейль для биржевого  маклера,  приехавшего  из  Хьюстона  с
женой, поднимавшей шум по любому поводу и без повода.
   Гостиница готовилась ко сну, и прислуга протирала подносы к утреннему
чаю, мыла  посуду  к  обеду  и  начищала  серебряные  приборы.  Катриона
вернулась в свой офис и около часа проработала с бумагами.
   В полночь она отправилась в  постель,  но  спать  толком  не  смогла,
просыпаясь чуть ли не каждые десять  минут.  В  последние  дни  Катриона
вообще плохо спала. В три часа  ночи  домой  явился  Джонатан.  Катриона
подошла к окну и увидела, как муж неловко вывалился из машины  и  теперь
стоит, покачиваясь, перед домом. Его фигура безжалостно ярко  освещалась
полной  луной.  С  печалью  Катриона  отметила  изможденность   когда-то
красивого лица Джонатана и недавно появившиеся старческие складки у рта.
Пошатываясь, Джонатан неверными шагами пересек  двор  и  исчез  из  поля
зрения Катрионы. Входная дверь затворилась за ним со страшным  грохотом,
потрясшим весь дом.
   - Ах, Джонатан, - громко прошептала Катриона,  вспоминая  прекрасного
молодого юношу. Ах, как давно это было. - Бедный Джонатан...
   Джонатан сильно пил,  его  настроение  в  зависимости  от  количества
выпитого   колебалось   от   слезливо-сентиментального   до    приступов
необъяснимой ярости. Похоже, он  скоро  начнет  отпугивать  постояльцев.
Ничто так быстро не разрушает репутацию бара, как пьяница владелец.
   "Что же мне делать?" - размышляла Катриона, не допуская в то же время
мысли о разводе. Ей оставалось только наблюдать за мужем  и  следить  за
тем, чтобы дети никогда не ездили с Джонатаном на машине. Порою она даже
жалела о  своем  опрометчивом  отказе  Арчи  Хейли.  Катрионе  было  так
одиноко. Она скучала по Арчи гораздо больше, чем могла предположить.
   Мать Катрионы нисколько не сочувствовала дочери.
   - Сама виновата - упустила свое счастье.
   Да, теперь Катрионе уже никогда не быть герцогиней.
   Завтра Арчибальд Хейли, герцог Малмсбери, сочетается законным  браком
с Салли Поттер-Смит в Вестминстерском аббатстве, и она, Катриона,  будет
присутствовать на церемонии, чтобы пожелать новобрачным счастья.
 
*** 
 
   Поездка на свадьбу чуть было не сорвалась.
   Кэролайн,  накануне  вечером  жаловавшаяся  на  першение   в   горле,
проснулась в субботу утром с покрасневшими глазами, с температурой  и  в
лихорадке.  В  соседней  деревне  свирепствовала  корь,  и,   глядя   на
покрывшееся красными пятнами лицо дочери, Катриона задрожала, вначале от
ужаса при мысли, что инфекционное заболевание в гостинице может вынудить
хозяйку закрыть ее, потом - от стыда: что за ужасная она  мать,  которая
переживает за доходы больше, чем за здоровье собственного  ребенка!  Она
загладит свою вину, не поехав на  свадьбу,  и  полностью  посвятит  день
маленькой Кэролайн.
   Приехал  доктор.  Кори  у  Кэролайн  не  оказалось.  Обычное   острое
респираторное  заболевание  с  температурой  38.  Врач  прописал  легкие
антибиотики и сказал,  что  к  вечеру  девочка  будет  чувствовать  себя
гораздо лучше.
   - Так что нет причины тебе не ехать, - сказал Катрионе Джонатан. -  Я
позабочусь о Кэролайн.
   Выглядел Джонатан ужасно: изможденное лицо, трясущиеся руки. Но  была
в нем и какая-то твердость.
   Кэролайн в полнейшем изумлении глядела на отца:
   - Ты, папочка?
   - Да, я. А ч