ставила себя закончить
"Весну", "Лето", "Осень" и "Зиму".  Однако  картины  по-прежнему  ей  не
нравились, Джесс не в состоянии была что-либо в них исправить, даже если
бы начала  скрупулезно  над  ними  работать  с  самого  начала,  правда,
несмотря на это, на картины Джесс уже нашелся покупатель.
   И что дальше? Осень для Джесс была отвратительным сезоном  надуманных
замыслов картин и депрессии. Ее все раздражало, Джесс не  находила  себе
места.
   - Тебе надо куда-то уехать, - однажды посоветовала Джесс Виктория.  -
Куда-нибудь, где ты никогда не была.
   Джесс все чаще и чаще  вспоминала  слова  подруги.  И  тут  позвонила
Андреа.
   Лас-Хадас показался Джесс местом не хуже других.
 
*** 
 
   - Осталось недалеко, - сообщил наконец Макс. Ехали они очень долго. -
Слов нет, до чего же мы рады, что ты решилась все-таки приехать.
   Час спустя Джесс  с  закрытыми  глазами  лежала  ничком  на  огромной
кровати и пыталась  привести  в  порядок  мысли,  взбудораженные  новыми
образами и впечатлениями.
   Минареты в мавританском стиле, арки и башенки, увенчанные горгульями,
сверкающие белизной в лучах послеполуденного тропического солнца.
   Джесс  крепко  проспала  не  менее  часа  и,  вырвавшись  из  паутины
бессвязных сновидений, обнаружила, что за окном быстро темнеет и комната
наполняется пурпурными тенями.
   Вскоре на землю мягко опустилась ночь.  Вокруг  Джесс  зажглось  море
огней. Откуда-то со стороны послышалась веселая мексиканская песенка,  а
в траве нарастало крещендо разошедшихся сверчков.
   Часы в доме пробили семь. Джесс на целый час  опоздала  на  коктейль.
Быстро приняв  душ,  Джесс  натянула  на  себя  широкие  белые  брюки  и
свободную желто-маслиновую блузку.
   Напялив на голову широкополую соломенную шляпу, она вышла из  дома  и
направилась  на  звуки  музыки,  смех  и  золотой  переливающийся  свет,
заливавший рыночную площадь.
   Джесс почти сразу увидела Макса и  Андреа,  сидевших  за  столиком  в
дальнем углу площади.
   В мягком вечернем свете  Андреа  выглядела,  как  всегда,  молодой  и
очаровательной: одета она была во что-то  легкое  и  золотистое,  волосы
собраны на макушке и заколоты у правого уха веточкой алой  розы.  Андреа
сидела между Максом и каким-то красивым  блондином,  слева  от  которого
расположилась прелестная девушка.
   В компании присутствовал еще один мужчина...
   Андреа, приподнявшись, пожала руки Джесс и расцеловала ее в обе щеки.
   - До чего же замечательно, что ты смогла к нам приехать, дорогая.
   -  Прошу  прощения  за  опоздание.  Я  проспала.  Кажется,  я  устала
несколько больше, чем предполагала.
   - Не переживай, - успокоила Джесс Андреа и представила ей пару:
   - Наши лучшие друзья из Гамбурга. Уверена, вы полюбите друг друга.
   Джесс кивнула и обменялась поцелуями,  рукопожатиями  и  улыбками,  а
Андреа в это время пояснила, что Райнер - издатель журнала, Инга  -  его
свежеиспеченная жена, и у них медовый месяц, ну разве не прелесть?
   - Замечательно, - отрешенно согласилась Джесс, не  в  силах  оторвать
взгляда от сидящего напротив человека. Без сомнения, он был мексиканцем.
Мужчина тоже рассматривал Джесс.
   Наконец Андреа соизволила представить незнакомца:
   - А это - наш особенный друг из Мехико. Доктор Рафаэль Геррера.
   Джесс протянула руку, и Геррера заключил ее в свою  теплую  огрубелую
ладонь. Его крепкое пожатие Джесс ощутила как полное слияние себя с этим
человеком.
   Рафаэль Геррера был далеко не красавец. У него  было  грубое  смуглое
лицо, широкий нос, тяжелый подбородок и жестокий рот  ацтекской  статуи.
Геррера был коренаст и всего на три или четыре сантиметра выше Джесс. На
нем была дешевая белая рубашка, пуговицы которой  едва  не  лопались  на
мощной волосатой груди.
   Джесс, слушая раскатистый веселый  голос  Рафаэля,  поймала  себя  на
мысли о том, как бы ей хотелось, чтобы Геррера поцеловал ее. А глядя  на
жестикуляцию его лопатовидных рук, она невольно  попыталась  представить
себе, каким бы было прикосновение этих рук к ее телу.
   - Рафаэль окончил медицинский колледж Калифорнийского университета  и
еще год проучился в Кельне, - как-то между прочим сообщил за ужином Макс
Джесс. - Он прекрасно говорит по-немецки.
   Закончив ужин чашечкой крепкого кофе, все поднялись.
   Джесс и Рафаэль отправились по узкой мощеной  дорожке  между  высоких
стен, все еще не остывших от дневной жары, в сторону пляжа.
   Они шли молча. Джесс довольно крепко прижалась  к  Рафаэлю,  чувствуя
тепло его тела и упругие крепкие мускулы. Они  сняли  обувь  и  вошли  в
пенящиеся буруны набегавших на песок волн;  вода,  наполненная  стайками
флюоресцирующих рачков, нежно плескалась вокруг колен, на  другом  конце
залива ярко горели огни Манзанилло,  далеко  на  горизонте  двигался  на
север круизный лайнер, расцвеченный огнями, словно рождественская елка.
   Рафаэль легко развернул к себе Джесс и ласково поцеловал  ее  в  лоб.
Затем быстрым, сильным движением он поднял ее  на  руки  и  стал  слегка
покачивать с такой легкостью, будто в Джесс веса было не больше,  чем  в
ребенке.
   - Поцелуй меня, - прошептала Джесс.
   Рафаэль покачал головой:
   - Нет.
   Поставив Джесс на песок, он взял ее очень крепко за руку и повел к ее
коттеджу, петляя темными улочками.
   У дверей дома Рафаэль поднес руки Джесс к своим губам.
   - Если я поцелую тебя, как мне хотелось бы,  -  вполголоса  признался
Рафаэль, - то меня после этого не остановить. И это будет не  правильно.
Слишком все быстро. Пусть лучше я тебе приснюсь.
   Джесс открыла было рот, чтобы протестовать, но Геррера уже повернулся
и решительно зашагал прочь.
 
Глава 7 
 
   Джесс лежала под пальмой у  бассейна  в  новом,  с  изящной  вышивкой
бикини, которым она теперь надеялась покорить Рафаэля Геррера.
   За спиной  Джесс,  подобно  нарядному  свадебному  торту,  возвышался
Лас-Хадас.   Его   венчала   высокая   башенка,    поразительно    четко
вырисовывавшаяся на фоне ослепительно  голубого  неба.  Слева  проходила
тенистая тропинка, ведущая к пляжу, устланному белоснежным,  как  сахар,
песком. Вчера ночью Джесс гуляла по нему с Рафаэлем, а сегодня она могла
здесь купаться, взять напрокат водные лыжи, отправиться на прогулку  под
парусом, в общем,  заняться  любым  спортом,  каким  только  пожелается,
предоставленная услужливой заботе целой стаи дочерна загоревшей  пляжной
прислуги, держащей наготове полотенца, лосьон от загара, прохладительные
напитки и сандвичи.
   - Просто рай, - промурлыкала Джесс.
   - И мы так считаем, - откликнулась  Андреа.  -  Мы  всякий  раз  сюда
возвращаемся. - Она жестом подозвала официанта и попросила принести  еще
напитков: фруктовый сок,  пинья  коладас  и  "Дос  Экьюис"  для  недавно
подошедшего, но уже успевшего заскучать  Рафаэля:  его  коричневая  кожа
нисколько  не  нуждалась  в  загаре,  а  мускулистому  телу  требовались
упражнения более существенные, чем плескание в плавательном бассейне.  -
Теперь, когда ты узнала, как прекрасна Мексика, - продолжала  с  улыбкой
Андреа, обращаясь к Джесс, - ты тоже будешь сюда постоянно возвращаться.
   Рафаэль фыркнул:
   - Тут, конечно, рай, но, как бы хорошо здесь ни было, это все  же  не
Мексика. - Взяв руки Андреа, он поцеловал их.
   - Итак, принцесса, я  прошу  у  вас  разрешения  на  похищение  вашей
подруги с целью познакомить ее поближе с моей страной.
 
*** 
 
   - Куда мы едем?
   Накинув на плечи полотенце, Джесс села рядом с Рафаэлем  на  переднее
сиденье разбитого, но еще достаточно  крепкого  джипа,  который  Геррера
направил по главному шоссе Джесс смогла взять  с  собой  только  пляжную
сумку, в которой лежали лосьон от загара и солнцезащитные очки.  Рафаэль
не дал ей времени на то, чтобы захватить хоть какую-то одежду.
   - Куда мы все-таки едем?
   - Скоро увидишь, - лишь усмехнулся Геррера.
   Однако ехали они долго, то медленно взбираясь на  крутые  склоны,  то
осторожно спускаясь с их противоположной стороны. В целом же увидеть  по
пути что-либо интересное  не  представлялось  возможным  -  дорога  была
зажата между двумя стенами растительности. Плюс к этому  стояла  ужасная
духота Внезапно заросли кончились, резко оборвавшись в  начале  равнины,
по  которой  с  грохотом  покатил  их  джип,   петляя   среди   колючего
низкорослого кустарника. Теперь Джесс услышала глубокое  мерное  дыхание
все еще невидимого океана; когда же они наконец обогнули стену  зубчатых
скал, то их взору предстали сине-черные волны, с  ревом  набрасывающиеся
на бесконечный пляж из бледно-золотого песка.
   - Плайя де Соль, - объявил Геррера. - Не зря приехали, а?
   Золотой пляж простирался на многие мили в обе стороны.
   Вокруг не было видно ни  одного  человека,  да  и  вообще  каких-либо
признаков существования цивилизации. На мгновение Джесс даже показалось,
что они единственные люди в  этом  мире,  и  потому  она  с  недоумением
наблюдала за тем, как  Рафаэль,  подняв  верх  капота,  отвернул  крышку
трамблера и небрежно кинул ее в пляжную сумку Джесс.
   - Зачем ты это делаешь?
   - Чтобы нам было на чем добраться домой, - пожал плечами Геррера.
   - Но кто здесь может украсть  машину?  -  недоуменно  развела  руками
Джесс.
   - Бандиты. - И Рафаэль показал сначала в  направлении  оставшихся  за
ними джунглей, а потом в сторону похожих на спину кита-полосатика гор. -
Там повсюду живут люди. На закате они  иногда  спускаются  сюда  грабить
туристов...
   - Туристов?
   Геррера издал какой-то веселый гортанный звук.
   - Ну да, таких, как мы. Но не волнуйся. - Рафаэль расстегнул пуговицы
своей рубахи, и Джесс увидела у него под  мышкой  потрепанную  наплечную
кобуру с торчащей из нее рукояткой пистолета. Отстегнув кобуру,  Геррера
также бросил ее в сумочку Джесс. - Весьма благоразумно приезжать  в  эти
места, предварительно вооружившись.
   Обнаженный по пояс Геррера, в  одних  пятнистых  шортах  цвета  хаки,
окинул взглядом голый пляж  и  подхватил  за  ручку  упаковку  пива.  На
загорелом плече у него  болталась  новая  дорогая  сумка  Джесс  от  "И.
Магнин", в которой теперь, помимо пляжных принадлежностей Джесс,  лежали
и крышка трамблера и пистолет в кобуре.
   Джесс поплелась за Рафаэлем, держа в одной руке соломенную циновку, а
в другой розовый пластиковый пакет с  провизией.  Вспомнив  о  компании,
сидевшей   сейчас   вокруг   бассейна   в   Лас-Хадасе   и    попивавшей
прохладительные напитки в ожидании обычного  часа  изысканного  позднего
ужина, Джесс невольно засмеялась.
   Наконец Рафаэль опустил свою ношу  в  тени  скал,  тут  же  расстелил
циновку, и Джесс с облегчением на нее опустилась.
   Закончив трапезу, они пошли к океану смыть с рук масло и жир.  Вблизи
волны оказались еще больше, чем  представляла  себе  Джесс,  -  ужасающе
огромные, вздымающиеся выше  головы,  с  грохотом  обрушивающиеся  вниз,
грозящие утащить жертву в пугающую пучину. Джесс не осмелилась  зайти  в
воду выше колена, боясь быть сбитой с  ног,  в  то  время  как  Рафаэль,
подобно плугу, пропахал первую полосу прибоя и поплыл на расстоянии  ста
метров вдоль берега. В этих  местах,  как  утверждал  Геррера,  водились
акулы, так что это было весьма опасное плавание. Погибнуть здесь  -  как
нечего делать: смертельно опасные  подводные  камни,  огромные  волны  и
акулы. Да вдобавок ко всему еще и бандиты, спускающиеся на закате с гор.
   - Такая вот моя страна, -  небрежно  заметил  Рафаэль.  -  Такая  вот
Мексика. Выглядит на первый взгляд прекрасной и  мирной,  но  ухо  здесь
надо держать востро. Мексика может быть и опасной.
   После долгой прогулки они наконец занялись любовью.
   - Я хочу видеть тебя, - прошептал Рафаэль, стягивая с Джесс купальник
и бережно опуская ее на циновку. Он широко раздвинул ноги Джесс. -  И  я
хочу  почувствовать  твой  вкус.  -  Опустив  голову,   Рафаэль   лизнул
пульсирующую, повлажневшую плоть. - У тебя вкус моря.., и тебя.
   Ласковые движения языка и губ  были  столь  чувственными,  что  очень
скоро все  существо  Джесс  окунулось  в  пучину  невыносимого  желания,
заставившего ее впиться руками в волосы Рафаэля и неистово прижиматься к
его телу бедрами, утопая в сладкой муке.
   Но в тот самый момент, когда Джесс  поняла,  что  уже  совершенно  не
владеет собой, Рафаэль несколько отстранился от  нее,  поднял  голову  и
улыбнулся:
   - Еще не время, Джессика.
   Встав между ее ног на колени, Рафаэль наклонился  вперед  и  принялся
ласкать грудь. Изнывая от желания, она поймала руку Рафаэля  и  положила
ее на разгоряченное лоно, а он тем временем принялся  целовать  Джесс  в
губы. И тут Джесс почувствовала, как он медленно погружается в ее плоть,
и устремилась к нему навстречу, заставляя погрузиться в себя  как  можно
глубже. Она наслаждалась им изголодавшейся плотью - как же  давно  Джесс
не испытывала ничего подобного!
 
Глава 8 
 
   - Хватит тебе валять дурака, - посоветовал герцог Малмсбери, сидя  на
полу Скорсби-Холла. - Придется еще потратиться.
   - А что, нам так уж необходим настоящий бар?
   - Разумеется. И, черт побери, хороший бар, в каждом месте. Ты  ведешь
речь о  гостиницах  мирового  класса,  а  не  о  паршивых  меблированных
комнатах со столом.
   - О! - только и вымолвила Катриона.
   Освободившись от роли великосветской дамы, миссис Скорсби, похоже,  с
большим удовольствием теперь войдет в эту  роль.  Эдна  прекрасно  умела
держать в строгости обслуживающий персонал, навязывать невыгодные сделки
поставщикам и, подобно зоркому соколу, следить за расходами.
   Последнее время Катриона была полностью занята получением алкогольной
лицензии, включением ее гостиниц в каталоги "Эгон Роней" и "Путеводитель
по отелям Автомобильной ассоциации" и совершенно  увязла  в  бесконечных
спорах о переоформлении интерьеров, ремонту и реконструкции  водопровода
и канализации.
   Это были трудные полгода.
   Никогда еще в жизни Катриона так не изматывала себя.
   Вдобавок к изнурительным ежедневным  хлопотам  и  поджидавшим  ее  на
каждом шагу финансовым ловушкам  она  испытывала  постоянную  угрозу  со
стороны Джонатана. Он утверждал, что ничего не имеет  против  нескольких
квартирантов-нахлебников, но превращать родовое  поместье  Вайндхемов  в
гостиницу - это уже слишком.
   Однако в очень скором времени в Барнхем-Парке  были  готовы  двадцать
пять полноценных гостиничных номеров плюс  длинное,  до  поры  пустующее
крыло для прислуги и пристроенный к дому флигель с шестью  номерами.  Во
втором  зале  приемов  расположился   бар,   оборудованный   современным
водопроводом и сантехникой. Столовая,  в  которой  Катриона  и  Джонатан
когда-то поселили леди  Вайндхем,  теперь  была  обставлена  ресторанной
мебелью и  сервировочными  столиками.  Джонатан  никак  не  мог  вынести
подобного святотатства.
   - Я не позволю, - кричал вне себя от гнева Джонатан.  -  Ты  заходишь
слишком далеко. Я не допущу, чтобы  ты  превратила  дом  моей  матери  в
дешевую меблирашку!
   - Собственно говоря, здесь  будет  не  совсем  дешевая  "меблирашка".
Одиночный номе 'во флигеле будет стоять семьдесят пять фунтов за ночь.
   - Ты привлечешь сюда самых отвратительных людишек.
   Вульгарных богатеев-американцев и нуворишей-арабов.
   - Ты бы предпочел, чтобы твоя мать вообще не имела дома?
   Джонатан упрямо поджал губы:
   - У кое-кого еще остались понятия о собственном достоинстве.
   - Возможно, - резко заметила Катриона. - Но кое-кто  не  сможет  жить
одними  понятиями.  -  Она   изумилась   собственной   решительности   и
непреклонности. Неужели это говорила она - Катриона Скорсби, скромная  и
нежная дочка водопроводчика?
   Джонатан, в свою очередь, не  стал  сдерживать  собственного  гордого
пренебрежения:
   - Трудно было бы ожидать от тебя взаимопонимания в данном вопросе.  У
тебя мозги торговки.
   - Ну что ж, я очень рада этому обстоятельству, - парировала Катриона.
- Думаю, и тебе оно принесет немалую пользу, - добавила  она,  ничем  не
выказав обиду.
   - Совсем неплохо для тебя! - воскликнул  Малмсбери.  -  Одна  Скорсби
стоит десятка Вайндхемов. - Узкое  лицо  герцога  покраснело.  Он  обнял
Катриону за, плечи, - Черт возьми, Кэт, выходи за меня замуж!
   - Нет.
   - Почему нет? Приведи хотя бы один разумный довод.
   - Я не могу сейчас уйти от Джонатана.
   - Я дам ему отступного. Сейчас я могу себе это позволить.
   - А как быть с детьми?
   - Они будут видеться с ним по выходным. Когда только захотят.
   - Я понимаю, но...
   - Если ты не выйдешь за меня замуж, - нахмурившись, пригрозил Арчи, -
я устрою так, что банки потребуют от тебя возвращения всех займов.
   Катриона одарила Малмсбери взглядом, исполненным сочувствия.
   - Завтра же Андреа фон Хольценбург может открыть мне кредит. В  любом
банке мира.
   - Сука,  -  сверкнул  глазами  Арчи,  потом  мягко,  но  все  так  же
настойчиво добавил:
   - Но, Кэт, ты нужна мне. И гораздо больше, чем Джонатану.
   - Нет, не больше.
   - Но я люблю тебя!
   - Ах, Арчи, мне так жаль. - И с легким сожалением Катриона заключила:
   - Но, видишь ли, я же и раньше это говорила: я не люблю тебя.
 
*** 
 
   Временами  Катриона   испытывала   мучительное   искушение   уступить
Малмсбери. Сидя поздними вечерами в плохо отапливаемой (в целях экономии
средств)  комнате  за  письменным  столом,   заваленным   бухгалтерскими
книгами, счетами, декларациями о доходах и  налоговыми  сметами,  слушая
одинокий вой зимнего ветра за окном,  Катриона  подумывала  о  том,  как
много бы она приобрела, став герцогиней: положение, безопасность и  даже
возможность родить еще одного маленького маркиза.  В  такие  минуты  она
приходила к выводу, что ужасно сглупила, отказавшись от  всего  этого  в
пользу изматывающего восемнадцатичасового трудового  дня  и  бесконечных
тревог.
   Но наутро, по мере решения каждой из беспрерывно возникающих проблем,
оплатив очередные счета и  телефонные  разговоры,  Катриона  чувствовала
новую, все растущую гордость, чуть большую, чем днем раньше. Итак,  1980
год Катриона встретила, исполненная радужных надежд. И все же,  несмотря
на все обещания Арчи, что "В гости к  феодалу"  будет  ее  и  только  ее
компанией, Катриона ему не верила.
   - Кэт, не будь такой упрямой.
   - Нет, Арчи.
   - Я хочу обзавестись семьей. Мне нужна жена.
   - Прекрасно, - миролюбиво соглашалась Катриона. - У тебя всегда  есть
Салли Поттер-Смит.
   - Она слишком большая. И я не люблю ее.
   - Зато она тебя любит.
   Арчи уныло уставился на Катриону и спустя минуту Предложил:
   - У меня появилась отличная идея, как тебя уговорить.
   Тебе понравится.
   В  марте,  закончив,  насколько  это  было  возможно,  все  дела   по
обустройству гостиниц, Катриона готовилась к поездке в Нью-Йорк, где она
должна была начать "раскруточный" тур по Америке, который представлял бы
ее компанию "В гости к феодалу" - в качестве новой концепции  в  туризме
высшего класса.
   Идея принадлежала Арчи.
   - Тебе следует отправиться в небольшое путешествие.
   Поговорить с людьми. Подать им себя. Устроить дог-шоу и пони-шоу.
   - Что?
   Катриона не хотела больше  принимать  услуги  Арчи,  но,  как  герцог
Малмсбери и выпускник Гарварда, к тому же имеющий собственную  фирму  по
общественным отношениям в Нью-Йорке, Арчи мог немедленно  открыть  перед
Катрионой многие двери, в то время как ей на это потребовались бы  годы.
Однако  чем  ближе  становилась  дата  поездки,  тем  больше  нервничала
Катриона, и с неожиданно новой силой ею овладевал соблазн согласиться на
предложенные Малмсбери руку и сердце. Они могли  бы  поехать  в  Америку
вместе;  присутствие  Арчи  придало  бы  больше  блеска  ее  ток-шоу   и
презентациям. Но все еще не теряющий надежду герцог, казалось,  в  конце
концов  уступил  увещеваниям  Катрионы.  Арчи  сам  отвез  Катриону   на
собственном  старинном  серебристо-дымчатом  "роллс-ройсе"  в   аэропорт
Хитроу, но при этом провожать до зала ожида