прекрасный дом  за  городом.  ,
Джесс, Гвиннет и Катриона были собой довольны.  Они  достаточно  успешно
сдали экзамены на аттестат зрелости и теперь с полным  основанием  могли
блаженно расслабиться. Джесс с ее талантом к рисованию стремилась урвать
дополнительное  время  для  работы  в  художественной  студии.  Гвиннет,
помешанная на одежде, могла сколько угодно рассматривать журналы  мод  и
тарахтеть на швейной машинке "Зингер" в кабинете  домоводства.  Катриона
проводила  долгие   счастливые   часы   за   написанием   писем   своему
возлюбленному - сэру Джонатану Вайндхему, за которого ("О, Боже,  помоги
мне!") она выйдет замуж, как только позволят обстоятельства.
   Все три подруги были счастливы и довольны собой. А почему  нет?  Чего
еще можно желать?
   Появление Виктории Рейвн навсегда изменило их жизнь.
 
*** 
 
   Два дня спустя после начала семестра, после чая, мисс Пембертон  Смит
вызвала Джесс к себе в кабинет.
   - Закройте дверь, -  распорядилась  директриса,  имевшая  обыкновение
обставлять любую свою беседу с подопечными так, словно  это  был  допрос
или в лучшем случае заговор посвященных.
   Джесс неохотно выполнила распоряжение.
   - В вашем классе будет новая ученица, - сообщила мисс Пембертон  Смит
и сухо закашлялась. - Ее зовут Виктория Рейвн. Она проучится в Твайнхеме
только один семестр,  необходимый  ей  для  подготовки  к  вступительным
экзаменам в колледж. Прежде эта юная особа никогда не ходила в школу.  -
В голосе директрисы звучала легкая нота сожаления. - Девочка  выросла  в
отдаленной  части  северо-западной  Шотландии,  практически  никуда   не
выезжая. Бедная Виктория будет стесняться,  тосковать  по  дому  и,  без
сомнений, чувствовать себя потерянной и беззащитной.  Вы,  как  староста
школы, должны будете взять нашу новенькую под свою опеку, надо помочь ей
наладить отношения.
   - Да, разумеется, - кивнула Джесс, страстно желая поскорее  выскочить
за дверь.
   Но мисс Пембертон Смит сказала еще не  все.  Она  зашлась  кашлем,  в
котором Джесс за годы, проведенные в школе, научилась различать прелюдию
к разговору на деликатную, и, может быть, неприятную тему.
   - Понимаете, Виктория вышла из довольно неблагополучной  среды.  Вам,
возможно, приходилось слышать, - продолжала директриса,  по  обыкновению
многозначительно покашливая, - о графе Скарсдейле.
   Давным-давно, когда Джесс еще только родилась, Скарсдейл был  обвинен
в  убийстве  жены  клюшкой  для  гольфа  и  предстал  перед  Центральным
уголовным судом в Лондоне.
   Графа оправдали, но тяжкие подозрения остались, и  в  первую  очередь
потому, что графиня  была  богатая  уродина  весьма  преклонных  лет,  а
любовница графа отличалась молодостью и красотой. Вскоре Скарсдейл снова
попал  в  разделы  новостей,  скоропостижно  скончавшись  от   обширного
инфаркта,  поразившего  его  прямо  за  фуршетом  у  Крокфордов.  Широко
распространенное  мнение,   которого   придерживался   и   отец   Джесс,
заключалось в том,  что  Скарсдейл  слишком  легко  отделался.  Согласно
представлениям света о грехе и наказании, ему полагалось умирать долго и
мучительно.
   Определенно ужасный человек. Но какое отношение к нему имеет Виктория
Рейвн?
   - Виктория... - кашель, - родная дочь графа, -  выдавила  наконец  из
себя мисс Пембертон Смит.
   Джесс остолбенела.
   - Ее мать, женщина с несомненно дурной репутацией, прожила  несколько
лет с лордом Скарсдейлом на Сицилии, несмотря на то что  он  отказывался
жениться на ней. Она умерла много лет назад.
   "И тоже от клюшки для гольфа? - поинтересовалась про  себя  Джесс.  -
Уверена, что тут еще существует и старший братец".
 
*** 
 
   Джесс, Гвиннет и Катриона стояли на почтительном расстоянии за спиной
мисс Пембертон Смит, которая, с несвойственной ей приветливостью,  вышла
лично встречать новую ученицу.
   Девушки наблюдали, как новенькая проворно выбралась наружу с  заднего
сиденья   серебристого   "мерседеса".   На   ней    были    великолепный
жемчужно-серый прямой костюм и жакет на шнуровке.
   - "Шанель", - присвистнула Гвиннет, знавшая об одежде абсолютно все.
   И девушка вовсе не выглядела смущенной или растерянной.
   - А я думала, что лорд Скарсдейл проиграл все свои деньги в карты,  -
прошептала Катриона.
   - Плюс ко всему она еще очень хорошенькая, - заключила Гвиннет. - Это
несправедливо.
   Джесс не согласилась с подругой. Ее представлениям о  красоте  больше
соответствовала внешность Катрионы, которая слыла  первой  красавицей  в
школе. Гвиннет же, высокая, неуклюжая, до  неприличия  рассеянная  и  до
смешного нелепо одетая, считала, похоже, красавицей каждую  вторую;  она
искренне сокрушалась, глядя по утрам на себя в зеркало и больше всего на
свете ненавидела свои рыжие, торчащие во все стороны, словно  разоренное
птичье гнездо, волосы. Да что там говорить - Гвиннет она и есть Гвиннет.
Милый клоун, любимец публики. Впрочем, когда Гвиннет снимала очки, глаза
ее  были  прелестны.  К  своей  внешности  Джесс   относилась   чересчур
скептически: крепкая, широкоплечая, довольно мощная  из-за  частой  езды
верхом мускулатура, темно-каштановые волосы и карие  глаза,  черты  лица
обычные - в общем, никакого "изюма". И тем не менее в компании  Катрионы
и Гвиннет, представлявших собой как бы два  полюса  -  красота  с  одной
стороны и популярность с другой, - она, Джесс, была лидером.
   Виктория Рейвн была совершенно ни на кого не похожа, и  потому  Джесс
определила ее для себя как  подозрительную  личность.  Слишком  высокая,
слишком угловатая и выглядит так, словно никогда не выходила  на  улицу.
Джесс неодобрительно разглядывала белую, почти прозрачную кожу Виктории,
ее блеклые волосы, тяжело и прямо ниспадавшие  на  плечи,  продолговатые
узкие глаза цвета ледяной воды.
   - Вообще-то, мне кажется, она красавица, - поправилась Гвиннет.
   - А по мне, она выглядит довольно странно, - возразила Катриона,  как
всегда преданная своей  заступнице  и  наставнице  Джесс.  -  На  ведьму
похожа.
   - Виктория, позволь представить - Джессика Хантер, наша  староста,  -
провозгласила мисс Пембертон Смит и, отвернувшись, слегка закашлялась.
   Тусклые глаза Виктории встретились с карими глазами Джесс.
   - Привет. - Виктория  протянула  длинную  тонкую  руку  с  прекрасным
маникюром и миндалевидно отточенными ногтями.
   Джесс пожала эту руку, ощутив ее сухой холод.
   - Привет. Добро пожаловать в Твайнхем.
 
*** 
 
   Виктория Рейвн отнюдь  не  была  ни  застенчивой,  ни  потерянной  и,
по-видимому, вовсе не тосковала по дому. Она оказалась "тонкой  штучкой"
- единственное  определение,  приходившее  на  ум  подругам,  когда  они
говорили о Виктории. Всегда элегантная, постоянно привносящая  атмосферу
насмешки с легким оттенком скуки.
   - Она выглядит гораздо старше семнадцати, - заявила Катриона  вечером
того же дня. - Нет, в самом  деле,  старая  и  взрослая,  будто  ей  все
двадцать три.
   Поскольку  Виктория  опоздала  к  началу  учебного  года,  она  стала
обладательницей   единственной    одноместной    комнаты    в    корпусе
старшеклассников, обычно использовавшейся в качестве кладовки. Настоящая
маленькая отдельная спальня - о такой роскоши трудно было даже мечтать.
   После  ужина,  за   которым   Виктория   рассеянно   поковырялась   в
картофельной запеканке, съела три тушеных чернослива и немного заварного
крема, она пригласила Джесс, Гвиннет  и  Катриону  к  себе  на  угощение
"кое-чем, привезенным из Лондона".
   Продуктовые  передачи  и  посылки,  за  исключением  карамели,   были
запрещены в Твайнхемском монастыре. Но Виктория, как очень скоро уяснили
себе подруги, игнорировала какие бы то ни было запреты, если они  в  той
или иной степени ее не устраивали.
   - Брат будет присылать мне такие передачи каждую неделю,  -  небрежно
бросила Виктория, открывая большую плетеную корзину, набитую лакомствами
от "Фортнама и Мейсона". - Он предупредил меня о проблемах с питанием  в
подобных местах.
   Джесс до глубины души возмутило то  обстоятельство,  что  Виктория  в
первый же день своего пребывания в школе ведет себя столь  бесцеремонно,
пусть даже это касалось таких пустяков, как еда.
   - Я чувствовала, что Виктория берет над  нами  власть,  -  призналась
Джесс позднее. - С самого начала. А ведь лидером всегда была я.
   Абсолютно равнодушная к проблеме узурпации власти Гвин  отреагировала
на угощения Виктории с присущей ей непосредственностью.
   - Вот это  да!  Высший  класс!  -  воскликнула  она,  уставившись  на
вытащенные из корзины шоколадные трюфели,  банку  черной  икры,  гусиный
паштет и пакетики с тонкими ломтиками поджаренного хлеба.
   "Не буду есть, - подумала про себя Джесс. - Ничего из этого не хочу".
   Будучи вполне довольной картофельной запеканкой и черносливом,  Джесс
находила корзину Виктории слишком роскошной и даже неприличной. Когда же
Виктория достала бутылку шампанского и принялась ее откупоривать, Джесс,
несмотря на свое тайное пристрастие к шипучим винам, решила,  что  ничто
на свете не заставит ее сделать и глотка.
   - Но ты не можешь! - воскликнула в ужасе вечно законопослушная, жутко
боявшаяся администрации Катриона. - Ты ведь не собираешься пить?
   Виктория  развернула  золотую  обертку  вокруг  горлышка  бутылки   и
раскрутила проволоку, стягивающую пробку.
   - Почему бы нет?
   -  А  вдруг  кто-нибудь  увидит?  -  вытаращив  от  изумления  глаза,
прошептала Катриона.
   Виктория улыбнулась.
   - Что ж, предложу ему стаканчик.
   - Но нам же нельзя! Каждый, кто... -  Катриона  безнадежно  взмахнула
рукой в сторону корзины. - Они же...
   - Что "они же"? - без особого интереса переспросила Виктория.
   Пробка вылетела из бутылки, подобно ружейному  выстрелу,  и  Катриона
испуганно замахала руками. Глядя на нее, можно было  подумать,  что  она
вот-вот полезет от страха под кровать.
   - Да заткнись ты, Кэт! - в полнейшем восторге воскликнула Гвиннет.  -
Боже праведный, да это же самое настоящее шампанское!
   Гвиннет блаженно наблюдала за тем, как Виктория,  достав  из  корзины
четыре бокала, наполнила их вином и пустила по кругу.
   - Салют! - произнесла тост Виктория Рейвн. - Прошу прощения, что безо
льда.
   "Выглядит так, будто это  она  встречает  нас,  а  не  "наоборот",  -
беспомощно подумала Джесс.
   Глядя на свои пальцы, сжимавшие ножку бокала, Джесс поняла, что в  их
жизни началось что-то, чего они не в силах остановить, и вдруг  услышала
собственный голос, произносящий  "Салют!",  и  хрустальный  звон  своего
бокала от прикосновения к бокалу Виктории.
 
Глава 3 
 
   Ни один инопланетянин не  смог  бы  так  очаровать  подруг,  как  это
удалось Виктории Рейвн. Она  абсолютно  во  всем  отличалась  от  них  и
обладала, казалось, просто мистическим обаянием. Почти каждый вечер  все
четверо собирались после ужина в комнатке Виктории, не исключая и Джесс,
которая, несмотря на всю  свою  досаду,  никак  не  могла  оставаться  в
стороне.
   Девушки разбирали великолепные наряды Виктории  -  у  нее  был  самый
богатый гардероб во всей школе.
   Она носила золотые часы с  бриллиантами  от  Картье  и  драгоценности
Настоящие  взрослые  драгоценности,   а   не   обычный   для   Твайнхема
искусственный жемчуг и амулеты.
   В особенности  же  подругам  нравилось  кольцо  Виктории  с  огромным
пурпурным камнем.
   - Тебе не разрешат носить здесь такое кольцо, - предупредила Джесс. -
Отберут и будут хранить в сейфе.
   - Еще чего! Не посмеют.
   И было ясно, что так оно и будет.
   Подруги изумленно разбирали книги Виктории, все в кожаных  переплетах
ручной работы - книги из знаменитой библиотеки беспутного отца Виктории.
Тут были: "В поисках утраченного времени" Марселя Пруста ("Она на  самом
деле  прочла  это,  -  выдохнула  Катриона,  -  все  прочла");   полное,
нецензурированное издание "Тысячи и одной ночи"
   ("Понятия не имела, что тут могут быть  такие  грязные  истории!")  и
двухтомное издание "Декамерона" Боккаччо в итальянском  оригинале  ("Она
говорит на итальянском!" "А еще на французском, испанском и немецком", -
сухо добавила Джесс).
   Вскоре  стала  очевидной  и  не  правдоподобно  блестящая  подготовка
Виктории и по другим предметам.
   - Ничего не понимаю, - призналась Гвиннет в конце  первой  недели.  -
Ведь ты никогда не ходила в школу.
   Виктория улыбнулась:
   - Мы могли изучать предметы, по-настоящему  важные  и  нужные,  а  не
только то, что считала бы необходимым какая-нибудь старая дева  среднего
сословия. В нашем распоряжении была библиотека Скарсдейла  и  все  время
мира.
   Особенно зимой...
   - Почему зимой?
   - Потому что зимой на улице темнеет уже в три часа дня, -  подивилась
невежеству подруг Виктория. - Видите ли, в Данлевене  нет  электричества
Там всегда было темно и холодно. Ужасно холодно Нам  с  Танкреди,  чтобы
хоть как-то согреться, приходилось ложиться в постель в пять часов.
   Единственным источником света у нас были свечи. Мы  придумывали  игры
на концентрацию внимания  и  тренировку  памяти,  потому  что  не  могли
читать, учили друг друга французскому, немецкому  и  латыни,  запоминали
массу стихов (Танкреди знает наизусть всю "Энеиду"). Летом светло  почти
до полуночи, и тогда мы  все  время  читали.  -  Виктории  было  забавно
наблюдать ошеломленные лица внимавшей ей троицы. - Что еще? Да, у нас не
было ни радио, ни телевизора.
   Виктория покопалась в своей великолепной итальянской кожаной сумочке,
достала оттуда пачку сигарет "Балканское собрание"  с  золотым  ободком,
откинулась на подушку, скрестив свои изящные лодыжки, и с  удовольствием
закурила.
   Джесс смотрела на эту искушенную молодую женщину  в  платье  от  Жана
Муара, потягивающую тонкую черную сигаретку,  и  думала  о  двух  детях,
убивающих бесконечные темные часы зимней ночи, перешептываясь на  латыни
в холоде каменной спальни.
   Катриона пересекла комнату, открыла окно пошире и с опаской выглянула
из-за голубой занавески во двор.
   - Если сюда кто-нибудь придет, он наверняка учует запах дыма.
   Виктория пожала плечами.
   - Думаю, что да. Если осмелится войти. - Она протянула пачку Гвиннет:
   - Хочешь попробовать?
 
*** 
 
   Другой вечер.
   Гвиннет, привалившись к спинке кровати, безуспешно пытается научиться
пускать ровные колечки дыма, как это замечательно получается у Виктории.
   - А у тебя есть фото брата? - с надеждой в голосе спросила она.
   Всем троим ужасно хотелось узнать как можно больше о Танкреди.
   - Как думаешь, он красивый? - еще раньше спрашивала Гвиннет у  Джесс.
- Если он хоть чуточку похож на Викторию, то наверняка красивый.
   Джесс же страшно заинтриговал  замок  Данлевен,  представлявшийся  ей
суровой  крепостью,  построенной  на  черной   неприступной   скале,   с
запутанными коридорами, ржавыми крючьями, торчащими из стен, и омываемой
ледяным северным горным дождем,  потоками  грязных  струй  стекающим  по
каменным стенам полуметровой толщины.  Неприступный,  мрачный,  холодный
замок...
   - После смерти Скарсдейла у нас остались  кое-какие  деньжата,  и  мы
первым делом установили центральное отопление.
   Виктория никогда не называла графа отцом. Когда же  девушки  спросили
ее, почему отец для нее только "Скарсдейл", она ответила:
   - А что тут удивительного? Не могу я думать о  нем  как  об  отце.  Я
вообще его едва знала. Он оставил  нас  в  Данлевене  и  больше  там  не
появлялся.
   Викторию и Танкреди привезли  в  Данлевен  после  смерти  их  матери,
четырнадцать лет назад. Вдовствующая старшая  сестра  лорда  Скарсдейла,
которую Виктория называла не иначе как "тетушка Камерон",  вырастила  их
по той же методе, по которой выращивала щенков шотландской борзой.
   - Она была уверена, что нам нужны  только  корм  и  сухая  подстилка.
Тетушка совершенно не знала, как вести  себя  с  детьми,  но  она  очень
старалась, - добавила Виктория потеплевшим голосом. -  Она  научила  нас
играть в шахматы и бридж.
   Джесс представила себе тетушку Камерон удалой и  суровой  старухой  в
поношенной  шотландской  юбке  и  резиновых  сапогах,  вышагивающей   по
болотистой местности, поросшей вереском, в сопровождении своры  огромных
псов.
   - Впрочем, она любила нас. И хотела помочь нам устроить свое будущее.
Поэтому, когда Скарсдейл собрался отправиться на тот свет (это означало,
что у нас, соответственно,  появятся  деньги),  тетушка  Камерон  начала
думать, как бы отправить нас на юг.
   - Что за ерунда? - удивилась Джесс. - Я думала,  что  лорд  скончался
скоропостижно. Без каких-либо предварительных признаков. Упал и умер.
   - Тетушка Камерон знала, что он умрет. Она - ясновидящая.
   Катриона вытаращила глаза.
   - Она видит будущее?
   - Иногда. Хотя, возможно, это было и не будущее. А наоборот, прошлое.
Трудно сказать. Никто точно этого не знает.
   - Никто... - Прошептала Катриона, во все глаза глядя на  Викторию.  -
Ты хочешь сказать...
   - О да. Кажется, это передается по женской линии Рейвнов  -  Виктория
небрежно пожала плечами.
   Откровения Виктории Рейвн едва укладывались в голове, или, по  едкому
замечанию Джесс, в них "верилось с трудом". По  общему  согласию  троица
решила проверить достоверность слов своей новой подруги,  когда  выпадет
подходящий  случай.  Гораздо  спокойнее  было  строить  предположения  о
загадочном Танкреди.
 
*** 
 
   Танкреди подарил Виктории аметистовое кольцо.
   Девушек это кольцо занимало все больше, тем более  что,  если  верить
словам Виктории, она никогда не снимала его с пальца.
   Это было совершенно необычное кольцо. Сам аметист, судя  по  огранке,
был современным, но оправа явно появилась на свет очень и  очень  давно,
может,  даже  и  в   средние   века.   Она   имела   форму   витиеватого
геральдического животного - наполовину орел, наполовину дракон. Существо
мертвой хваткой зажало огромный аметист в страшных когтях мохнатых  лап,
а его чешуйчатый хвост образовывал крученое кольцо для пальца.
   - Скарсдейлу  кольцо  досталось  по  материнской  линии,  -  пояснила
Виктория. - Раньше оно было печаткой, но Танкреди переделал его к  моему
одиннадцатилетию. Он  убрал  печать  и  заменил  ее  аметистом.  Знаете,
аметист - мой камень по гороскопу.
   Подобное   обращение   с   фамильной   печаткой   показалось    Джесс
святотатством,   но   Гвиннет   с   Катрионой    придерживались    прямо
противоположного мнения. Более того,  действия  Танкреди  представлялись
девушкам верхом романтичности.
   - Хотела бы я иметь брата, который сделал бы  для  меня  подобное.  -
Катриона печально вздохнула.
   Начался летний семестр - время теннисных матчей по выходным.  Девушки
приступили к репетициям спектакля  "Сон  в  летнюю  ночь",  который  они
собирались представить родителям и гостям на "уик-энде старшеклассников"
в середине июня. В этот день родители Джесс, генерал сэр Уильям  и  леди
Хантер, будут сидеть в первом ряду в потешно конфузящей  их  близости  с
книжно-светской матерью Катрионы, Эдной Скорсби, и  ее  мужем  Эрнестом,
йоркширским водопроводчиком и новоиспеченным миллионером,  разбогатевшим
благодаря своему революционному изобретению нового  сливного  крана  для
унитаза. Исполненный сознания долга, из Лондона  прибудет  строгий  брат
Гвиннет Безил.
   А приедет ли Танкреди Рейвн?
   -  А  почему  его  зовут  Танкреди?  -  поинтересовалась  Катриона  у
Виктории. - Это ведь иностранное имя, а?
   - Так звали завоевателя Сицилии. Мать Скарсдейла была сицилианкой. Мы
с Танкреди родились в Палермо.
   - А чем он занимается?
   - Занимается? Танкреди? - Тут прозвучал самый обескураживающий ответ:
   - В шахматы играет. И в бридж, и в триктрак.
   - Нет, я имею в виду, где он работает?
   - Так это и есть его работа.
   - Не понимаю, - замотала головой Гвиннет.
   - Танкреди играет на деньги. И довольно успешно.
   - Ты хочешь сказать, что твой брат - профессиональный игрок?
   - Не совсем так. Он не профи в точном