малейшего  повода  для  скандала,  а  для
Голливуда такое явление было поистине из ряда вон выходящим.
   Где бы она теперь ни появлялась, все взгляды тут  же  устремлялись  к
ней. Люди моментально узнавали ее, подбегали, здоровались,  словно  были
ее давнишними друзьями. Они судили о ней по фильмам  и  по  статьям,  им
казалось, что этого вполне достаточно, чтобы ее понять.
   Они не знали, да и не хотели знать,  что  она  представляет  собой  в
действительности; образы, которые она создавала на экране, были для  них
гораздо интересней. Когда она попробовала поделиться своими  огорчениями
с Тэдом, тот лишь недоуменно пожал плечами:
   - Ну и что? Люди тебя узнают, это же прекрасно. Чего ты еще хочешь?
   Элен вовсе не считала это прекрасным, но  молчала,  боясь  показаться
наивной. Разве она могла предполагать, что слава - такая жестокая  вещь,
что в обмен на признание зрителей ей придется расплачиваться собственной
свободой?
   В дверь постучали. Вошел ассистент режиссера, отвечающий за  натурные
съемки, и сообщил, что ее ждут на площадке.  Элен  встала  и  подошла  к
зеркалу. Через несколько минут ей предстояло стать другим  человеком,  и
она хотела подготовиться к этому заранее.
   Сегодня  она  была  Марией,  взбалмошной  девчонкой   из   маленького
провинциального   городка,   решившей   удрать   из   дома   со    своим
несовершеннолетним   ухажером.   Побег,    начавшийся    как    веселое,
романтическое приключение, закончился весьма  трагично:  Мария  погибла,
поссорившись  со  своим  приятелем  из-за   какой-то   ерунды,   погибла
бессмысленно и нелепо, так и не успев повзрослеть.
   Для Элен  Мария  была  не  просто  персонажем,  она  была  ее  лучшей
подругой, ее давней закадычной приятельницей. Элен знала  о  Марии  все:
знала ее вкусы, привычки, манеру  ходить,  поворачивать  голову,  знала,
какие платья она любит носить  и  какую  прическу  предпочитает,  знала,
какое лицо будет у Марии перед смертью  и  какие  слова  она  скажет  на
прощание своему любовнику.
   Мысль о Марии успокоила ее, наполнила уверенностью и силой.  Это  был
отличный способ настроиться на работу, она открыла его еще  в  Риме,  на
съемках "Ночной игры". Она распахнула дверь, спустилась  по  лестнице  и
вышла на площадку. Стефани уже заняла свой наблюдательный  пост.  Увидев
Элен, она широко улыбнулась и подняла вверх два скрещенных пальца.
   Элен остановилась в тени.  Ее  тут  же  окружила  толпа  ассистентов:
кто-то  подправлял  грим,  кто-то   проверял   специальное   устройство,
спрятанное под платьем и состоящее из нескольких пластиковых мешочков  с
искусственной кровью, которые в нужный момент должны были взорваться.
   Элен не замечала царящей вокруг суматохи. Ей казалось, что она  стоит
в узком, длинном коридоре, из  противоположного  конца  которого  к  ней
медленно  и  неуверенно  приближается  Мария.  Ей  хотелось,  чтобы  все
побыстрей разошлись и оставили их вдвоем.
   Наконец приготовления были закончены. Элен шагнула к  краю  площадки.
Взгляд ее снова упал на стоящую в стороне Стефани. И она  вдруг  поняла,
почему эта девушка постоянно притягивает ее к себе, вызывая одновременно
и симпатию и жалость. Стефани была ее отражением - искаженным,  нелепым,
но все равно похожим. Обе они - и Элен, и Стефани - не могли разобраться
в себе и именно поэтому предпочитали играть других.
   Она  встала  туда,  куда  указал  оператор,  и  огляделась:  разбитый
автомобиль; актер, исполняющий роль ее приятеля; револьверы, из  которых
ее должны были застрелить; пустыня, расстилавшаяся до самого  горизонта;
аппаратура, камеры, массовка - все было на месте. Не было только Марии.
   Она поднесла руку к лицу; горячий воздух дрожал и  переливался  перед
глазами.
   Чей-то голос (очевидно, голос Грегори Герца) спросил:
   - У вас все в порядке, Элен?
   - Что? Да-да, все в порядке.
   - Отлично. Начали...
   Звук, камера, мотор. Она должна  была  произнести  несколько  слов  и
отбежать в сторону. Сцена была отрепетирована заранее, оставалось только
воспроизвести   ее   перед   камерой.   Актер,   исполнявший   роль   ее
возлюбленного, поднял револьверы, хлопнул холостой выстрел,  устройство,
спрятанное под платьями, взорвалось, кровь брызнула во  все  стороны,  и
она умерла - красиво и трогательно, так. как надо.
   - Готово, - крикнул Грег.
   Лицо у него было разочарованное. Он подошел к ней, похлопал по руке и
отошел.
   - Так, делаем второй дубль. Подготовьте Элен к съемке.
   Они сделали пять дублей. Револьверы палили,  кровь  текла  рекой,  но
результат был все тот же: на площадке возле разбитого автомобиля умирала
не Мария, а Элен. Мария ушла, и вернуть ее не удавалось.
   После пятого дубля Грег сказал:
   - Ладно, на сегодня хватит. Все равно освещение уже не то.
   Он наклонился к Элен, обнял за плечи и проговорил:
   - Не расстраивайтесь. Это из-за жары. Сегодня чертовски жаркий  день.
Как вы смотрите на то, чтобы поужинать со мной вечером?
 
*** 
 
   В трейлер она смогла вернуться  только  в  шесть,  когда  закончилась
подготовка к следующему съемочному дню и работники вспомогательных служб
разошлись.
   Она  чувствовала  себя  усталой  и  подавленной,  не  столько   из-за
сегодняшнего провала, сколько из-за того, что не могла его объяснить.  У
нее, конечно, и раньше бывали срывы, ей далеко не всегда  нравилось  то,
что она делала, но  никогда  еще  она  не  испытывала  такой  пустоты  и
безысходности.
   Она принялась раздраженно  снимать  грим.  И  вдруг,  потянувшись  за
ватой,  увидела,  что  на  столе  нет  фотографии  Кэт.  Она  растерянно
огляделась по сторонам - три часа назад фотография была  на  месте.  Она
принялась  передвигать  пузырьки  и  флаконы   -   фотография   исчезла.
Наклонившись, она заглянула под стол: может быть, она нечаянно  смахнула
ее на пол? Нет, под столом тоже было пусто. "Стефани", - мелькнуло у нее
в голове.
   Когда спустя пять минут Стефани осторожно заглянула в  комнату,  Элен
встретила ее холодным взглядом.
   - У меня со стола пропала фотография, - сказала она. - Ты не  знаешь,
куда она могла подеваться?
   Сквозь толстый слой грима на лице Стефани  пробился  слабый  румянец.
Она опустила глаза, медленно вошла в комнату и закрыла за  собой  дверь.
Потом достала из сумочки фотографию и молча отдала ее Элен.
   - Стефани, ради бога...  -  Элен  с  трудом  удерживалась,  чтобы  не
закричать на нее. - Когда ты перестанешь заниматься этой ерундой?  Я  не
возражала, пока дело  касалось  помады.  Но  эта  фотография  мне  очень
дорога. Ты не имела права ее брать.
   Стефани подняла голову и робко посмотрела на нее.
   - Простите, - пролепетала она своим дрожащим, испуганным голоском.  -
Я знаю, что поступила плохо. Но я не могла удержаться. Мне так  хотелось
посмотреть на нее поближе. Потом я вам ее обязательно вернула бы.
   - А тебе не  приходило  в  голову,  что  мне  тоже  нравится  на  нее
смотреть? Кэт моя дочь, и я по ней очень скучаю. Я для того и  поставила
сюда эту фотографию, чтобы она всегда была у меня перед глазами.
   - Я больше не буду, честное слово.
   Стефани провела языком по губам, густо намазанным украденной помадой.
Элен с досадой отвернулась и принялась снимать грим. Стефани  продолжала
стоять у нее за спиной. Элен  уже  хотела  выпроводить  ее,  но  Стефани
неожиданно заговорила.
   - Вы такая красивая, - тихо  сказала  она.  -  Особенно  сейчас,  без
грима. Мне ужасно хочется быть похожей на  вас  -  такой  же  спокойной,
изящной и... и богатой.
   Элен подняла глаза и посмотрела на Стефани в зеркало. Она  не  знала,
что сказать. Стефани встретила ее взгляд и улыбнулась горькой  и  жалкой
улыбкой.
   - Не беспокойтесь, - сказала она, - я больше не буду  вам  надоедать.
Завтра я снимаюсь в последнем эпизоде и уезжаю в Лос-Анджелес.
   - Уезжаешь? - Элен с удивлением обернулась. - Но я думала...
   - Я тоже думала, - Стефани пожала плечами, - а Герц  взял  и  вырезал
все сцены с моим участием. Наверное, я ему  просто  не  нравлюсь.  Ну  и
ладно, плевать, без работы не останусь. Я только  что  позвонила  своему
агенту, и он сказал, что может пристроить меня в фильм  ужасов.  У  них,
кажется, заболела какая-то актриса, и они согласились взять меня. -  Она
помолчала. - Обещают дать целых шесть строчек текста и эпизод с  Питером
Кушингом. По-моему, стоящее предложение, как вы считаете?
   - Стефани... - Элен стало ее жаль.
   - Вот такие дела... Ну ладно, я потом зайду  к  вам  попрощаться.  Не
сердитесь на  меня,  хорошо?  Я  правда  не  хотела  красть  у  вас  эту
фотографию.
   Она пошла к двери, но вдруг остановилась и задумчиво проговорила:
   - Вот странно, я только сейчас подумала...
   - Что такое, Стефани?
   - Вы всюду возите с собой фотографию Кэт. А вот фотографии мужа  я  у
вас никогда не видела.
   - Стефани, это гримерная, а не фотосалон. Я  не  могу  держать  здесь
фотографии всех своих родных.
   - Ваш муж такой красивый мужчина... - Стефани застенчиво  улыбнулась,
заиграв ямочками на щеках. - Если бы у меня  был  такой  муж,  я  всегда
держала бы на столе его фотографию. Но мы с вами такие разные...
   Она помахала рукой и торопливо вышла из трейлера.
 
*** 
 
   - Итак, что будем заказывать? Как всегда, бифштекс?  -  Грегори  Герц
посмотрел на Элен поверх меню.
   - Разумеется. Обожаю бифштекс, - улыбнулась она в ответ.
   Он повернулся к официанту и сделал заказ. Элен откинулась  на  спинку
пластиковой банкетки.  Вот  она,  сладкая  жизнь  киноактера!  Из  писем
зрителей она  знала,  как  они  представляют  себе  ее  быт:  рестораны,
шампанское, роскошные кавалеры,  умопомрачительные  наряды...  Все  это,
конечно, было, но был еще и этот захудалый  городишко,  раскинувшийся  в
самом центре пустыни в восьмидесяти  милях  от  Тусона:  кучка  домиков,
заправочная  станция,  железная  дорога,  автострада   -   вот   и   все
достопримечательности. Скучное, богом забытое место, случайная остановка
на пути из одного пункта в другой; город, самым большим зданием которого
был мотель.
   Именно в нем и обосновалась их съемочная группа. Здесь  был  их  дом,
здесь они обедали, здесь, за неимением лучшего, собирались по вечерам.
   Элен оглядела зал, в котором они сидели:  уродливые  клетчатые  обои,
оленьи рога, развешанные по стенам, полированное  дерево,  бар,  красные
банкетки. Типичный ресторан типичного американского мотеля. Почти  такой
же,  как  ресторан  Хоуарда  Джонсона,  где  они  с  Билли  отмечали  ее
пятнадцатилетие.
   Она повернулась к окну. Там за черной зеркальной поверхностью  стекла
лежала огромная пустыня, сейчас полностью скрытая темнотой.  Элен  снова
вспомнился Оранджберг. Она знала, почему он все чаще приходит ей на  ум.
Скоро, очень скоро она должна будет туда вернуться. Она  была  готова  к
этому, она сделала почти все, что намечала, осталось несколько последних
штрихов... Кто-то включил музыкальный аппарат. Оркестр  заиграл  попурри
из модных мелодий. Она вздрогнула, узнав начальные такты "Голубой луны".
Перед глазами как живое встало лицо Билли и сразу следом за ним  -  лицо
Неда Калверта.
   Грег Герц что-то сказал. Она повернулась к нему.
   - Простите?
   - Витаете в облаках? Я спросил, как поживает Кэт?  -  Он  помолчал  и
после секундной паузы добавил:
   - И Льюис?
   - О, с Кэт все в порядке. Растет не по дням, а по часам. Я так жалею,
что не попала на ее день рождения...
   - Да, обидно...
   - У Льюиса тоже все нормально. Работает. Взялся  за  новый  сценарий.
Кажется, пока идет неплохо. - Она помолчала. - Я стараюсь не вмешиваться
в его дела. Вы же знаете, писатели очень болезненно реагируют, когда  их
расспрашивают о работе. Особенно если до конца еще далеко...
   - Ну, этот грех водится не только за писателями!
   Герц добродушно улыбнулся, но глаза его, устремленные на  Элен,  были
по-прежнему серьезны. Элен досадливо поморщилась. Последнее время  любое
упоминание о Льюисе вызывало у нее раздражение. Он писал уже  третий  по
счету сценарий. Первый побывал на  столах  почти  у  всех  режиссеров  и
продюсеров  Голливуда  и  в  конце  концов  прочно  осел   в   папке   у
литературного агента. Второй был куплен "Сферой", но ни  постановки,  ни
публикации Льюис так и  не  дождался,  хотя  успел  уже  истратить  весь
гонорар. Третий, над которым он работал сейчас -  любовная  история  под
названием "Бесконечный миг", -  находился  в  стадии  завершения.  Льюис
собирался издать его за свой счет.
   Элен давно поняла, что писатель  из  Льюиса  не  получится.  В  конце
концов он и сам начал это осознавать. Элен иногда подозревала, что  этот
печальный факт известен всему Голливуду, включая и Грегори Герца. Мысль,
что он тоже считает Льюиса неудачником, была ей невыносима.  Она  быстро
посмотрела на него и отвела взгляд в сторону.
   Она не желала обсуждать дела Льюиса ни с кем, даже  с  Тэдом  -  хотя
он-то как раз был не прочь поговорить на эту тему, - и уж  тем  более  с
Грегом Герцем. Она  и  сама  старалась  поменьше  думать  об  этом.  Она
боялась, что Льюис по выражению ее лица поймет, какого она мнения о  его
работе. Но как она ни старалась, скрыть это было довольно трудно.  Льюис
видел, что с каждой новой неудачей  ее  вера  в  успех  слабеет,  и  это
оскорбляло его и доводило до бешенства, особенно когда он напивался  или
принимал  таблетки.  Теперь  он  перешел  на  более  сильное   средство,
действующее гораздо быстрей и эффективней. Выпив несколько таблеток,  он
испытывал небывалый подъем и слепую, непреклонную  уверенность  в  себе.
Правда, когда срок действия кончался, он снова погружался в  прострацию,
но его это не волновало, он не собирался отказываться ни от таблеток, ни
от спиртного, считая, что без них он совсем не сможет писать.
   Стоило Элен заикнуться, что он губит свое здоровье,  как  он  тут  же
выходил из себя. "Не смей на меня давить! - орал он.  -  Мне  осточертел
твой постоянный контроль!" Спорить с ним было бесполезно, он  не  слушал
никаких доводов. Нет, она не хотела больше вспоминать о Льюисе, все  это
было слишком тягостно.
   Герц, по-видимому, догадался, что затронул больную тему. Он и сам был
не из говорливых и обладал  достаточным  так-том,  чтобы  понять,  когда
собеседник не желал продолжать разговор. Чем больше Элен  его  узнавала,
тем больше он ей нравился. Она видела, что ему можно доверять,  а  среди
ее знакомых было немного людей, о которых  она  могла  это  сказать.  Ей
казалось, что между ними есть определенное сходство: он тоже  был  очень
замкнут и тоже не любил, когда ему лезли в душу.  Она  слышала,  что  он
недавно развелся; развод проходил очень  бурно,  не  обошлось  даже  без
судебного разбирательства, в результате которого детей - а  их  у  Герца
было трое - отдали его бывшей  жене.  Но  сам  он  никогда  об  этом  не
говорил, и ей это тоже нравилось.
   Он снова быстро взглянул на нее, как будто пытаясь  что-то  для  себя
решить. Ей показалось, что он хочет спросить о сегодняшней съемке, но он
вдруг передумал и опять заговорил о  Льюисе,  хотя  видел,  что  ей  это
неприятно.
   - Я и не знал, что Льюис продолжает писать.  Мне  казалось,  что  его
больше привлекает работа продюсера. В этой области он  по  крайней  мере
достиг каких-то результатов. - Он запнулся, поняв, что сказал  грубость.
Потом помолчал и добавил:
   - Он не собирается возвращаться к Тэду?
   - Нет. По-моему, для них обоих это пройденный этап. - Элен  старалась
говорить как можно небрежней. - Тэд сделал уже три картины  без  Льюиса.
Ему это нравится. Он признался мне, что предпочитает работать с крупными
компаниями. Наверное, это правильно. Я слышала, что он недавно  заключил
контракт со "Сферой".
   - А они все еще дружат? Я имею в виду Тэда и Льюиса?
   Элен замялась. Ей не хотелось лгать Герцу, тем более что он наверняка
был в курсе голливудских сплетен относительно Тэда и Льюиса.  Она  вдруг
почувствовала страшную усталость.
   - Нет, - сказала она, глядя на него в упор. - Они больше  не  дружат.
Это  нельзя  назвать  ссорой  или  размолвкой,  они   просто   перестали
встречаться. Тэд по  натуре  индивидуалист,  ему  не  нужны  друзья,  он
прекрасно обходится без них. Впрочем, вы ведь его и сами знаете.
   - Не настолько хорошо, чтобы об этом судить. - Он  на  секунду  отвел
взгляд, потом снова посмотрел на нее. - Мне, например, всегда  казалось,
что он очень привязан к вам. Я не прав?
   Элен нахмурилась. Она не знала, как относится к ней Тэд.
   - Не совсем, - наконец проговорила она. - Я думаю, что Тэд ни к  кому
не испытывает привязанности, в том числе и ко  мне.  Мы  давно  работаем
вместе, у нас много общих интересов, время от времени он приглашает меня
к себе - и этим, кажется, действительно выделяет из остальных, - мы пьем
чай, разговариваем, в основном о работе. Потом я ухожу, вот и  все...  -
Она помолчала. - Не могу сказать, что за  это  время  мы  с  ним  как-то
особенно сблизились.  Тэд  всегда  был  для  меня  загадкой,  и  сейчас,
пожалуй, даже больше, чем раньше. Он очень скрытный  и  очень  замкнутый
человек. Я его никогда не понимала.
   Она улыбнулась, но Грег не ответил на ее улыбку. Он  смотрел  на  нее
все так же серьезно и задумчиво. Они помолчали, ожидая, пока  официантка
расставит  тарелки  с  бифштексом,  жареным  картофелем  и   салатом   -
единственное, чем мог порадовать посетителей здешний ресторан. Грег взял
нож, подержал в руке и отложил в сторону.
   - А вы никогда не думали, что Тэд сдерживает вас как актрису? Что  он
сознательно не дает вам раскрыться?
   - Тэд? Ну что вы! Конечно, нет.
   - Странно. Мне казалось, что вы тоже так считаете. - Он  помолчал.  -
Тогда объясните мне,  почему  вы  перестали  с  ним  работать?  Если  не
ошибаюсь, съемки "Эллис" закончились год назад. После этого  вы  сделали
еще три фильма: с Пекинпа, с Хьюстоном и сейчас со мной. Вы не  думаете,
что это довольно большой перерыв?
   - Тэд был занят. Он монтировал "Эллис". К тому же роли,  которые  мне
предлагали, показались мне очень интересными, и я решила,  что  раз  мне
все равно нечего делать...
   Она говорила торопливо, словно оправдываясь. Грег это почувствовал  и
улыбнулся.
   - Когда "Эллис" выходит на экраны?
   - В сентябре или  в  октябре.  Тэд  собирается  устроить  грандиозную
премьеру. Он рассчитывает, что фильм получит "Оскара". Буду рада  видеть
вас на первом показе.
   - Спасибо. - Грег явно не клюнул на приманку.  Он  помолчал,  отрезал
кусок бифштекса и спросил:
   - Ну а потом?
   - Что "потом"?
   - Что вы собираетесь делать после  "Беглецов"?  Съемки  закончатся  в
июле, "Эллис", как вы сами сказали, выйдет на экраны не раньше сентября.
Чем вы намерены заняться в промежутке?
   - Семьей. Я совсем забросила Кэт... и Льюиса. Они давно  просят  меня
устроить отпуск. Честно говоря, я и сама об этом мечтаю.
   - Ну хорошо, а когда семейная идиллия  закончится?  Что  вы  намерены
делать после этого?
   -  Еще  не  знаю.  Наверное,  начну  сниматься  в  следующем  фильме.
Разумеется, если предложат что-то стоящее...
   - Понятно. - Он положил вилку и нож. - У Тэда? Наступила тишина. Элен
сидела, не поднимая глаз от тарелки.
   - Нет, - наконец проговорила она, - не у Тэда.
   - Благодарю вас, - сказал он, - вот теперь я услышал то, что хотел.
 
*** 
 
   - Попробуйте, отличный коньяк. Надеюсь, он вас разговорит.
   Они сидели в комнате у Грега, через коридор  от  комнаты  Элен.  Грег
подал ей бокал, закурил и уселся на диван.
   Элен посмотрела на него: высокий, подтянутый, с длинным умным  лицом,
с не правильными,  но  очень  приятными  чертами:  карие  глаза,  темные
волосы, костюм тоже темный,  простого,  несколько  старомодного  покроя,
выбранный, очевидно, с тем расчетом, чтобы меньше бросаться в глаза.
   - Так вот зачем  вы  меня  пригласили,  -  улыбнулась  она,  -  чтобы
выпытать мои тайны!
   - Именно.
   - И что же вы хотите узнать?
   - Все, чт