Нет. - Шэрон отставила пустую тарелку и  снова  положила  локти  на
стол. - Хелен была им очень благодарна, я это заметила. Должно быть, она
чувствовала себя одиноко, но и только. Понимаете, на Тэда она  бы  и  не
взглянула, как  любая  нормальная  женщина.  А  если  бы  Льюису  больше
повезло, я бы знала - он бы обязательно похвастался, да он  и  не  умеет
скрывать свои чувства. Он просто с ума сходил. Льюис ведь из тех парней,
по которым девчонки сохнут. А она его в упор не  замечала.  Но  он-то  к
такому не привык, вот и становился просто бешеным... Я вам  скажу,  ваша
сестра - профессионалка в подобных делах. Я у нее многому научилась.
   - Вы полагаете, она действовала обдуманно? - Кристиану стало куда как
лучше. Он даже поел немного.
   - Не думаю. Нет. У нее все  получалось  естественно.  Знаете,  как  у
Снежной Королевы. На этот счет не беспокойтесь... - Шэрон  помедлила.  -
Льюис был просто убит, когда она ушла.
   - Как вы думаете, она могла прийти обратно? Где-нибудь на днях?
   - Могла. - Шэрон слегка покраснела. - Я в своей комнате давно не была
- наверное,  больше  недели.  Я  встретила  одного  потрясающего  парня,
знаете, как это бывает... -  Она  запнулась,  словно  боясь  осуждающего
замечания; но, когда  Кристиан  похлопал  ее  по  руке  и  уверил,  что,
разумеется, подобное ему очень хорошо знакомо, она улыбнулась.
   - Так вот. Хелен вполне могла прийти сюда. У Льюиса, думаю,  остались
ключи от моей комнаты. А  эта  старая  ведьма  -  консьержка  наполовину
слепая и никогда не знает, что происходит в доме. Может  быть,  Хелен  и
приходила. Может, поэтому они и уехали. Понимаете, это странно. Льюис ни
разу не говорил о переезде. Но вообще-то он часто срывается с места.  На
жизнь ему зарабатывать не надо, да и поразвлечься он совсем не дурак.  Я
все  удивлялась,  почему  Льюис  так  долго  оставался  в  Париже,  даже
подшучивала над ним. Говорила, что, когда мы вернемся  в  Штаты,  я  его
разыщу и заявлюсь к нему в Бостон без приглашения.
   - И заявились бы?
   Шэрон насмешливо посмотрела на него.
   - Думаете, я полная дура? Одно дело - Париж. Дома такой  парень,  как
Льюис, меня бы и не заметил. Вашу сестру - да. В ней видна порода...
   Шэрон  вздохнула,  и  Кристиан  почувствовал  к  ней   симпатию.   Ее
признание,  что  между  ней  и   Синклером   существовал   непреодолимый
социальный барьер, было откровенным и несколько циничным,  но  горечи  в
нем не  слышалось.  Кристиан  позвал  официанта  и  снова  повернулся  к
девушке.
   - Я вам очень благодарен, -  просто  сказал  он.  -  Вы  мне  оказали
неоценимую помощь. Все это для меня очень важно.  Моя  сестра  причинила
много страданий...
   - Бьюсь об заклад, - задумчиво проговорила Шэрон, - она  причинит  их
еще немало. Она ведь не ваша сестра, верно?
   Кристиан вздохнул:
   - Да. Вы правы.
   - Я догадалась. - Она дотронулась до его пальцев и  быстро  отдернула
руку. - Все равно. Желаю вам удачи. Вы симпатичный. Жаль, что  мало  чем
могу вам помочь.
   Кристиан заплатил по счету  и  снова  поднял  глаза  на  девушку.  Он
заметил, что она колеблется.
   - Что-нибудь еще? - предположил он. - Расскажите. Что бы это ни было,
я должен знать.
   Шэрон нахмурилась и откинулась на спинку стула. -  Вроде  бы  ничего.
Какое-то  смутное  ощущение...  Может,   ерунда...   Но   кое-что   меня
озадачило...
   - Расскажите.
   - Я уже думала об этом, когда вы расспрашивали  про  Льюиса  и  Тэда.
Понимаете, если бы я должна была сказать, интересовалась ли Хелен кем-то
из них, я бы ответила: да, до некоторой степени. Но речь бы шла о Тэде.
   - О Тэде? - уставился  на  нее  Кристиан,  и  Шэрон  быстро  замахала
руками.
   - Нет-нет, тут никакой романтики. Не поймите меня превратно - я вовсе
не имею в виду, что Тэд  ей  нравился.  Он  именно  интересовал  ее.  Он
становился совсем  другим  в  ее  присутствии.  Ведь  обычно  он  мрачно
помалкивал, слова  из  него  не  вытянешь.  Зато  при  Хелен  совершенно
преображался. Мог часами бубнить. У меня от скуки скулы сводило.  Льюису
это тоже, кажется, действовало на нервы. А Хелен - нет, сидит себе  тихо
как мышка да слушает...
   - Правда? - заинтересовался Кристиан.  -  А  вы  помните,  о  чем  он
рассказывал? Шэрон усмехнулась:
   - Конечно. Я же вам говорила. О кино - о чем же еще?
 
*** 
 
   - У меня есть некоторые сведения о банке "Синклер, Лоуэлл и  Уотсон".
Я получил их по телексу час назад. А также дополнительная  информация  о
Льюисе Синклере. Здесь много всего. Ну, банк я и раньше  знал.  Когда-то
давно мы совершали с ними кое-какие незначительные сделки...
   Эдуард  бросил  листки  телекса   на   гладкую   черную   поверхность
письменного  стола   в   его   парижском   офисе.   Голос   его   звучал
пренебрежительно - для него "Синклер,  Лоуэлл  и  Уотсон"  были  слишком
мелкой сошкой. Кристиан вздохнул и стал проглядывать телекс. Он позвонил
Эдуарду утром, как только расстался с Шэрон; Эдуард  немедленно  вылетел
из Шато де Шавиньи на собственном самолете. Сейчас было два часа дня.
   Кристиан снова вздохнул и поглядел  на  своего  друга.  От  человека,
который еще вчера был близок к срыву, не осталось и следа.  Под  глазами
лежали тени - свидетельство бессонной ночи; однако  Эдуард  был  одет  в
элегантную черную тройку, свежевыбрит и подстрижен. Он излучал  холодную
энергичную решимость. Кристиану сейчас не хотелось бы оказаться на месте
Льюиса Синклера.
   -  Эдуард,  но  ведь  у  нас  нет  оснований  утверждать,   что   она
возвратилась туда, - мягко начал он, - или что она уехала с Синклером  и
его другом...
   - Синклер сорвался внезапно, в пять часов утра, сразу после того, как
ты  приходил  в  кафе  "Страсбург"  и  задавал  вопросы.  Думаю,   вывод
напрашивается сам собой, - холодно оборвал  его  Эдуард  и  постучал  по
столу платиновой ручкой.
   - Они были просто друзьями,  Эдуард.  Даже  менее  того  -  ведь  это
обычное случайное знакомство. Они лишь помогли ей найти комнату,  вот  и
все...
   - Других друзей мы не знаем.  Может  быть,  Элен  туда  вернулась,  а
Синклер, узнав, что кто-то ее разыскивает, вместе со своим  другом  увез
ее. В пять часов утра. До тех пор пока не  появится  версия  получше,  я
намерен придерживаться этой. Вот так.
   Кристиан  пожал  плечами.  Он  прекрасно  знал,  что,  когда   Эдуард
находится в подобном настроении, спорить с ним бесполезно. Он  углубился
в чтение телекса. По мере  того  как  он  читал,  росло  его  восхищение
Эдуардом, а также его собственное  беспокойство.  В  бумагах  содержался
лаконичный, но удивительно полный отчет о "Синклере, Лоуэлле и Уотсоне":
история  основания  банка,  его  финансовые  возможности.  Кристиан  был
уверен, что большинство этих  сведений  уже  известно  Эдуарду.  Там  же
имелось краткое, но выразительное описание Льюиса Синклера.
   Двадцать пять лет, как и предполагал Кристиан.  Единственный  сын,  в
семье, кроме него, - четыре сестры, все старше. Ежегодный  доход  в  сто
тысяч долларов приносят ему деньги, оставленные дедом. Учился в  Гротоне
и Гарварде; не слишком выдающиеся успехи с академической точки зрения. В
записке намекалось, что место в университете  досталось  ему  с  трудом,
возможно, благодаря сильным семейным  связям,  возможно,  благодаря  его
собственным спортивным достижениям. Синклер стал звездой первой величины
в футбольной команде Гарварда. Кристиан  усмехнулся,  мысленно  похвалив
себя за проницательность. Золотая молодежь.  Футболист.  Как  американцы
таких называют? Ах да, джок.
   -  Эдуард...  -  Кристиан  укоризненно  и   вместе   с   тем   слегка
поддразнивающе улыбнулся. - Ты отстал от времени. Этим сведениям уже три
года. Льюис Синклер ушел из Гарварда в 1956-м. А как он жил с тех пор  и
до сегодняшнего дня?
   В ответ Эдуард сложил губы в некое подобие улыбки.
   - Сегодня ближе к вечеру я буду знать больше.
   - Хорошая бостонская семья...
   - Заурядная бостонская семья, - отрывисто бросил Эдуард. -  По  линии
отца - на протяжении четырех поколений безупречная репутация  в  деловом
мире. Мать происходит из очень знатной и старинной семьи, ее родословная
ведет  к  ранним  голландским  поселенцам,  а  то  и  дальше.   Обширная
общественная и благотворительная деятельность. И не  слишком  умный  сын
(учти - пятый ребенок в семье после четырех девочек), который  вырос,  а
может, еще и не вырос богатым и испорченным...
   - Откуда тебе это знать, Эдуард? Уж во всяком случае, из этих бумажек
ничего такого не следует.
   - Я разговаривал еще  со  своим  хорошим  другом  из  Нью-Йорка.  Это
человек, работающий на Уолл-стрит, он хорошо  знает  Синклеров.  Из  его
слов я понял, что Льюис Синклер -  что-то  вроде  плейбоя.  -  Эдуард  с
отвращением скривил губу, а Кристиан  с  трудом  сдержал  улыбку.  -  Он
обожает то, что мой друг назвал словом "вечеринки". Насколько я понимаю,
именно этим по большей  части  занимался  Синклер  последние  три  года.
Однако, как я тебе уже сказал, к вечеру я буду знать больше.
   Кристиан с тревогой посмотрел на друга. До него доходили слухи о том,
каким жестоким бывал иногда Эдуард де Шавиньи. Сам Кристиан  никогда  не
сталкивался с этой чертой своего друга, он не придавал  этим  россказням
никакого значения и  склонен  был  приписать  их  элементарной  зависти.
Разумеется, святым Эдуарда назвать было трудно, успеха в делах мягкостью
не достигнешь.  Но  жестоким,  бесчестным,  чуть  ли  не  готовым  убить
соперников  и  конкурентов?  Нет,  Кристиан  всегда  полагал,  что   эти
утверждения преувеличены. Однако  внезапно  его  уверенность  ослабла  и
ужасные сомнения одолели Кристиана.
   - Эдуард, я слышал о твоих вендеттах, -  с  напускной  беззаботностью
начал он. - Я надеюсь, ты не  собираешься  устраивать  еще  одну?  Льюис
Синклер не совершил ничего такого...
   - Ты говоришь о  вендетте?  -  холодно  обронил  Эдуард.  -  Вендетта
предполагает какие-то страсти, эмоции, разве нет? Я же  не  испытываю  к
Льюису Синклеру никаких чувств. Он просто средство для достижения цели.
   Во взгляде Кристиана читалось недоверие. Он был убежден:  Эдуард  сам
верит в то, что говорит; но Кристиану хотелось бы знать, так ли  это  на
самом деле. Если Эдуард ревнует - а Кристиан догадывался, какой жгучей и
устрашающей могла быть ревность его друга, -  значит,  чувства,  которые
тот испытывал к Льюису Синклеру, никак нельзя было назвать  холодными  и
рассудочными. Конечно же, Эдуард даже самому себе никогда не признается,
что ревнует: ведь он презирает все эти низменные страсти, а Кристиан был
уверен, что Эдуард относит ревность к разряду  самых  низменных  чувств.
Будучи очень ревнивым,  сам  Кристиан  с  течением  времени  все  больше
чувствовал на себе действие этого недуга, разъедающего  и  ум,  и  душу;
поэтому он не разделял точку зрения своего друга.
   - Эдуард, а что, если... - Кристиан запнулся. -  А  что,  если  Льюис
Синклер просто старается помочь Элен? Может, и об этом  стоит  подумать?
Возможно, ее привязывает к нему чувство благодарности...
   Едва он произнес эти слова, как тут же  понял,  что  говорить  их  не
следовало. Взгляд Эдуарда стал ледяным.  Он  посмотрел  на  Кристиана  и
отвернулся.
   - Ну что ж. может быть, все именно так, как ты сказал. Я учту.
   Он замолчал, и Кристиан увидел,  что  в  душе  его  друга  происходит
какая-то   борьба.   Когда    Эдуард    повернулся,    маска    холодной
рассудительности соскользнула  и  на  лице  проступили  обуревавшие  его
чувства.
   - Это единственное, за что я могу ухватиться, Кристиан. Донесения  из
Лондона не оставляют надежд...
   - Никакой Элен Хартлэнд? - мягко спросил Кристиан.
   - В  книге  записей  рождения  никого,  кто  хотя  бы  приблизительно
подходил по возрасту. В каталоге Британской библиотеки  писательница  по
имени Вайолет Хартлэнд не значится. Пилот с фамилией Хартлэнд не  служил
во время войны в военно-воздушных силах Великобритании.
   Эдуард положил ручку рядом с папкой, Кристиан отвел глаза.  Эдуард  и
раньше признавал, что Элен могла ему солгать, но не в важных вещах,  как
он считал. Кристиан вздохнул. Разве имя и происхождение - это не важно?
   Эдуард откашлялся.
   - Помнишь, она сказала, что выросла в Девоне? В деревне, которая тоже
называется Хартлэнд. После смерти  матери  она  продолжала  жить  там  с
теткой...
   - Да, помню. Она при мне это рассказывала, за ужином.
   - В Девоне есть деревня Хартлэнд. Заброшенное  местечко  на  северном
побережье. Мои агенты... - Он помедлил. - Там сейчас наводят справки.  В
общем-то, я ничего особенного не жду,  но.  если  я  сам  соберусь  туда
поехать, ты будешь сопровождать меня, Кристиан? Немая мольба  отразилась
в его глазах. Кристиана буквально захлестнуло желание помочь.
   - Ну конечно, - спокойно ответил он. - Ты сам знаешь. Ну а пока что?
   - А пока я буду искать Льюиса Синклера. Я найду, куда он исчез.
   Кристиан взглянул на него с недоумением: Эдуард говорил так уверенно.
   - Ты действительно сможешь найти его?  Я  всегда  считал,  что,  если
человек хочет исчезнуть на время,  сделать  это  довольно  просто.  Ведь
Синклер уже может находиться практически в любой точке Европы. Откуда ты
знаешь, вдруг он направился прямо в аэропорт  и  улетел  в  Нью-Йорк,  в
Бостон, в...
   - Он этого не сделал. Мои  агенты  проверяют  все  трансатлантические
рейсы из Парижа. Как только Льюис Синклер  предъявит  свой  паспорт  или
забронирует билеты, я тут же узнаю об этом.
   - А если не забронирует? Если он поедет на  поезде?  На  машине?  Или
решит добираться на попутных? А если он попросту отсиживается где-нибудь
в Париже? Эдуард, это совершенно невозможно! Как ты его найдешь?
   Эдуард встал.
   - Да  очень  просто.  -  Он  пожал  плечами.  -  В  современном  мире
существует один почти безошибочный способ найти кого угодно...
   - Какой же?
   - Мой дорогой Кристиан. Деньги.
 
*** 
 
   Когда  Кристиан  ушел,  Эдуард  поднял  телефонную  трубку  и  назвал
телефонистке нью-йоркский номер. Трубку  снял  его  друг  с  Уолл-стрит,
человек уважаемый и влиятельный, владелец известного во всем мире банка.
Эдуард перешел прямо к делу.
   - Ты говорил со своим знакомым из налогового управления?
   - Да. Он согласен. Видишь ли, он мне кое-чем обязан. Все счета Льюиса
Синклера будут тщательно контролироваться с завтрашнего дня. Может быть,
даже с сегодняшнего. Но  должен  тебе  заметить,  Эдуард,  это  вопиющее
нарушение всех правил. Полное беззаконие. Я его с трудом уломал, а я  не
люблю просить...
   - Крайне тебе признателен. Спасибо. Однако мы с тобой оба знаем,  что
такие дела делаются, невзирая на любые законы.
   - Да. Но, Эдуард, ради бога, я надеюсь, у тебя все же имеются  веские
причины. Понимаешь, Роберт Синклер - мой старый друг. Мы вместе  учились
в колледже. Господи, когда я приезжаю в Бостон, я останавливаюсь  в  его
доме. Мы играем в гольф. Эмили Синклер и моя жена  -  приятельницы.  Они
учились в одном классе.
   - Причины у меня  действительно  веские.  Больше  я  ничего  не  могу
сказать. Но даю полную  гарантию,  что  полученная  мной  информация  не
попадет в чужие руки и  никоим  образом  не  будет  использована  против
Льюиса Синклера и его семьи...
   Банкир вздохнул:
   - Ну ладно, договорились. А теперь скажи, что ты хочешь знать.
   - Все. Меня интересует его банковский счет, как ты понимаешь. Я  хочу
знать о каждом снятии денег с этого счета. Все детали: куда  перечислены
деньги, когда, сколько. В особенности деньги, переведенные  за  границу,
например, в Европу, - какой бы малой ни была  сумма.  Переводы  денег  в
иностранные  банки.  Чеки,  выписанные  в  магазинах   или   гостиницах.
Располагаешь ли ты сведениями о его кредитных карточках?
   - Да, их номера передо мной на столе.
   - Отлично. Тогда я бы еще хотел знать о  деньгах,  снятых  с  помощью
кредитных карточек. Плюс адреса всех  компаний,  куда  были  перечислены
деньги по карточке или с банковского счета. Если Льюис Синклер выписал в
аптеке чек за бутылочку аспирина, я хочу об  этом  знать.  Ну  вот,  для
начала, пожалуй, хватит.
   На другом  конце  провода  хмыкнули  -  невольное  восхищение  одного
педанта другим.
   - Для начала действительно достаточно. Когда ты хочешь  получить  эту
информацию?
   Эдуард улыбнулся.
   - Мы что, первый день знакомы? - поинтересовался он. - Я предпочел бы
иметь ее у себя на столе еще вчера. - И повесил трубку.
   В воцарившейся тишине Эдуард вдруг  ощутил  (как  это  всегда  с  ним
бывало в моменты сильного напряжения), что он  удивительно  спокоен.  Он
оглядел свой кабинет, отделанный сдержанно и со вкусом: строгая  простая
мебель, картины. Эдуард взглянул на буйство красок на картине Поллака, и
внезапно прежняя боль, вернувшись, пронзила его. Боль и  недоумение.  Он
закрыл лицо руками и замер.
   Почему? Этот вопрос  стучал  в  голове,  и  перед  закрытыми  глазами
вспышками мелькали образы: отец, Грегуар, Жан-Поль, Изобел, их  ребенок,
Элен - люди, которых он  любил  и  которых  потерял  одного  за  другим.
Почему, почему, почему?
 
*** 
 
   В  1959  году  район  Трастевере   в   Риме   не   отличался   особой
фешенебельностью.  Тогда  Трастевере  был  тем  же,  что  на  протяжении
нескольких веков, - бедным  городским  кварталом  с  узкими  улочками  и
маленькими площадями,  его  древние  соборы  и  дворцы  мало  привлекали
туристов. Расположенный  на  левом  берегу  Тибра  -  вдали  от  дорогих
магазинов,   модных   отелей    и    наиболее    посещаемых    туристами
достопримечательностей,  -  гомонящий,   людный,   дешевый,   Трастевере
оставался живописным уголком города.
   Таддеус Ангелини, чьи предки были выходцами как  раз  из  этой  части
Рима, смотрел на узкие затененные улочки, на висящие на балконах  клетки
с певчими птичками, на белье на веревках, развевающееся подобно  флагам,
и думал, что это идеальное место для съемок фильма.
   Льюис Синклер смотрел на  запруженные  толпами  улицы  и  базары,  на
дешевые кафе и рестораны, ни днем, ни ночью не прекращавшие свою  бурную
деятельность,  и  думал,  что  это  идеальное  место  для  того,   чтобы
спрятаться. Мнение Элен не прозвучало, но ни Тэду, ни Льюису не пришло в
голову справиться о нем.
   Они прибыли сюда прошлой ночью, после долгого и окольного путешествия
на поезде. Был полдень, солнце пригревало, и Льюис  Синклер  отправился,
как  он  объяснил  своим  спутникам,  добывать  для  них  штаб-квартиру.
Роскошную  штаб-квартиру,  с  улыбкой  добавил  он.   Трастевере   очень
живописен, но он не намерен целых два месяца спать в этом клоповнике под
названием "пенсионе".
   Элен и Тэд сидели в кафе на площади  Святой  Марии  напротив  церкви,
которая считалась самой старой в  Риме.  Перед  Элен  стояла  нетронутая
чашка кофе. Говорил Тэд, его монолог длился уже  около  получаса;  Элен,
едва вслушиваясь в его речь, смотрела на  чудесную  мозаику,  украшавшую
фасад собора Святой Марии. По одну сторону от  Мадонны  были  изображены
пять мудрых дев, по другую - пять неразумных.
   Тэд. вникая в мельчайшие подробности, описывал  эпизод  с  куклой  из
фильма Хичкока "Головокружение". Головная боль мучила Элен, она все  еще
очень плохо себя чувствовала; процессия девственниц  на  фасаде  церкви,
была  как  бы  подернута  туманом,  а  потом  и  вовсе  превратилась   в
расплывчатое пятно - вопреки желанию Элен глаза ее наполнились слезами.
   То, что она совершила, было окончательным и  бесповоротным:  она  так
решила, и она выполнила свое решение - назад возврата нет.
   Как  трудно  было  уйти!  Элен  спланировала  все  предельно   четко,
уверенная, что это - самый лучший путь, ведь  любой  другой  предполагал
объяснения. Она  упаковала  чемодан,  положила  кольцо  на  перчатки  от
"Гермеса" и - когда настал момент уходить как можно  скорее  -  застыла:
ужасно уходить вот так, без единого слова. Элен захотелось оставить  ему
записку, пись