подвижному, как тигр, и огромному псу, кавказской овчарке по кличке Шторм, чьи оскаленные желтые клыки и грозный взгляд сделали бы честь даже льву.
     - Здравствуй, Леня, - проговорил Парфенья, закрывая за гостем дверь, достойную самого надежного банковского сейфа, - оружия при себе, надеюсь, не носишь?
     Шторм при этих словах чуть заметно обнажил клыки, как бы поддерживая реплику хозяина.
     - Вы же знаете, Парфеныч, я оружия не уважаю, - ответил Леня, подняв руки.
     - Ну и правильно, - Парфеныч тем не менее быстро и ловко обыскал посетителя и кивнул, - ну проходи, Иван Францевич ждет.
     Леня прошел знакомым коридором и оказался в кабинете ювелира.
     Никакого евроремонта, тяжелая старинная мебель из красного дерева, несколько темных картин на стенах и сам Иван Францевич, такой же старомодный и надежный, с редкими прядями седых волос, аккуратно разложенными по желтоватому черепу.
     - Здравствуйте, молодой человек. - Ювелир вежливо приподнялся.
     Он прекрасно знал Ленино имя, но искусственно сохранял известную дистанцию. Он вообще не любил фамильярности и чопорно держался даже с хорошо знакомыми людьми.
     - Присаживайтесь, - старик указал на глубокое кожаное кресло, - не желаете ли кофе? Парфеныч принесет!
     - Нет, благодарю вас.
     Сочтя, что приличия соблюдены, ювелир наклонился, приблизив лицо к своему посетителю, и заинтересованно проговорил:
     - Вы сказали, что можете мне сообщить кое-что интересное об одном старинном бриллиантовом гарнитуре?
     - Да, вот об этом. - Леня положил на стол газету с фотографиями.
     Иван Францевич неторопливо выдвинул ящик стола, достал оттуда ювелирную лупу в черной черепаховой оправе, вставил ее в глаз и внимательно уставился на фотографию.
     Леня молча ждал. В кабинете царила глубокая тишина, густая и вязкая, как темное лесное болото. Только иногда раздавался чуть слышный треск рассыхающегося дерева.
     Наконец ювелир распрямился, вынул из глаза лупу и внимательно посмотрел на своего молодого посетителя.
     - Ну и что? - проговорил он наконец, выдержав долгую многозначительную паузу.
     - Что это за коллекция? - спросил Леня. - Какова ее история? Кому она принадлежит сейчас?
     - Слишком много вопросов. - Иван Францевич поморщился. - Для чего вам эта информация? Учитывая вашу профессию...
     - Что вы! - Леня приподнялся в кресле. - Вы подумали.., да нет, у меня ничего подобного и в мыслях не было! Дело совсем в другом.., и весь вопрос упирается в теперешнего владельца. Если это криминальная личность...
     - Нет, - прервал его ювелир, - это вполне приличный человек.., насколько вообще современные богатые люди могут быть приличными людьми.
     - Тогда у меня есть доказательства того, что владельца кинули.., обманули, - перевел Леня на настоящий русский язык, - и того, что по крайней мере часть этой коллекции украдена и подменена.
     Иван Францевич откинулся в кресле и уставился на своего посетителя внимательным изучающим взглядом.
     - Что это за доказательства? - спросил он наконец, когда тишина в кабинете снова сгустилась, как старый ликер.
     Леня достал из внутреннего кармана фотографию. По его просьбе хороший фотограф выделил из снимка, сделанного покойным Тимофеем в "Белом олене", фрагмент, на котором осталось только ушко юной девицы и бриллиантовая серьга в этом ушке. Фотография была увеличена насколько возможно, и сережка была очень хорошо видна.
     Иван Францевич внимательно рассмотрел фотографию и поднял взгляд на Маркиза:
     - Эта фотография ничего не доказывает.
     - Не доказывает, - согласился Леня, - если не знать, где и когда она сделана и кто на ней изображен.
     - Увольте! - Ювелир отшатнулся от Лени, как будто тот превратился в рассерженного скорпиона. - Я не хочу знать никаких имен! Мне достаточно много лет, и я хочу спать спокойно!
     - Хорошо, - Маркиз кивнул, - имен не будет.
     Будет только дата. Эта фотография сделана в небольшом уютном ресторане, судя по дате на снимке, неделю назад. Насколько я представляю осторожность и неторопливость организаторов выставок такого масштаба, к этому времени коллекция должна была уже находиться в Лондоне или по крайней мере на пути туда.
     - Да, это так, - согласился ювелир.
     - Так что вряд ли эти серьги могли быть на жене или, допустим, дочери владельца.
     - Он мог заказать копии украшений, - медленно проговорил Иван Францевич.
     - Мог, конечно.., если это был он. Но вся беда в том, что вы мне сказали - владелец коллекции - человек далекий от криминала, а девушка на фотографии - дочь крупного уголовного авторитета, лидера криминальной группировки...
     - Умоляю! - Ювелир перекосился. - Вы обещали - никаких имен! Тем более связанных с уголовщиной...
     - Хорошо, имен не будет. Мы с вами обсуждаем чисто теоретическую проблему. Что будет, если перед открытием выставки обнаружится, что в Лондон привезли подделки?
     - Репутации владельца будет нанесен серьезный урон. Возникнет подозрение, что он планировал неуклюжую аферу со страховкой экспонатов. Кроме того, под подозрением окажется подлинность других его коллекций - живописи старых мастеров, античных монет, резных камей.., короче, этого человека ждут очень серьезные неприятности.
     - Я так и думал. Так может быть, вы сообщите заранее этому человеку, чтобы он мог принять какие-то меры для предупреждения скандала?
     На этот раз Иван Францевич замолчал надолго.
     Леня думал уже, что так и не дождется ответа, но наконец ювелир поднял на него глаза и сказал:
     - Я слишком стар для того, чтобы вмешиваться в такие дела. Мы поступим по-другому. Вы молодой человек и любите рискованную игру. Сообщите ему сами. Я назову вам имя.
     - А как же ваше правило - никаких имен?
     - Правила существуют для того, чтобы их нарушать.., кроме того, вы поставили меня в довольно сложное положение, и нарушение одного из моих правил - меньшее из возможных зол.
     Ювелир помолчал некоторое время и продолжил:
     - У камней, как у людей, есть своя душа, своя жизнь, своя история. Только жизнь у них дольше человеческой, а история - интереснее. Тот гарнитур, к которому принадлежат ваши серьги...
     - Они вовсе не мои! - вклинился Маркиз в монолог старика.
     Иван Францевич недовольно взглянул на него и продолжил:
     - Тот гарнитур называют иногда Хомутовским.
     История его такова.
     Во время завоевания англичанами Индии некий полковник, носивший хорошо известную фамилию Гамильтон, захватил в плен мятежного правителя небольшого княжества в Бенгалии. Странным образом мятежный раджа через короткое время оказался на свободе, и поползли упорные слухи, что полковник Гамильтон освободил мятежника за выкуп - изумительной красоты бриллианты. Доказательств не было, и полковник избежал суда, но офицеры объявили ему бойкот, и он вынужден был подать в отставку.
     Спустя короткое время английский полковник Гамильтон появился в России и поступил на военную службу. На престоле восседала Екатерина Великая, а по восточным окраинам империи зверствовали шайки Пугачева. Воинственный англичанин, имевший опыт борьбы с мятежниками, становится командиром одного из полков, отправленных на подавление пугачевского бунта.
     Кстати, в России непривычную для русского уха фамилию англичанина переделали в Гомотов, а еще позже - в Хомутов.
     Когда новоиспеченный российский дворянин Федор Иванович Хомутов добирался к расположению своего полка, стоявшего неподалеку от Оренбурга, на него в степи напала шайка киргизов, отколовшаяся с целью грабежа от основного войска "царя-батюшки". Пока англичанин и немногие сопровождавшие его спутники рубились с киргизами, один из бунтовщиков похитил поклажу полковника, нашел там индийские алмазы и попытался скрыться с ними. Хомутов, выйдя из схватки победителем, бросился по степи вдогонку за похитителем. Он преследовал его более суток, догнал и вернул похищенное...
     - Откуда известны такие удивительные подробности? - поинтересовался Маркиз.
     - Федор Хомутов оставил чрезвычайно интересные записки, - ответил Иван Францевич и продолжил:
     - За; участие в подавлении пугачевского бунта императрица щедро наградила полковника Хомутова. Он получил от нее обширные имения в замиренной Оренбургской губернии с большим числом крепостных, женился на девушке из старинного рода Фуниковых и положил начало большому и разветвленному дворянскому роду.
     Знаменитые индийские алмазы Федор Иванович оставил старшей своей дочери Авдотье. Перед свадьбой Авдотьи Хомутовой алмазы были отданы в работу знаменитому тогда французскому ювелиру Леклерку, который огранил их, оправил и создал чудо, которое и называется с тех пор "хомутовским гарнитуром".
     Гарнитур передавался в семье от матери к дочери, и на протяжение почти полутора веков его местонахождение отчетливо прослеживается.
     К семнадцатому году двадцатого века знаменитые Хомутовские бриллианты принадлежали семье известного мецената и собирателя редкостей графа Олсуфьева. Тут, как вы понимаете, в стране начались большие неприятности. Уехать вовремя патриотически настроенный граф не пожелал, а потом это стало крайне затруднительно. Он жил в своей петербургской квартире, пока что не реквизированной, топил печь мебелью красного дерева и с ужасом прислушивался к шагам на лестнице - по городу шли повальные обыски и замаскированные под обыски грабежи...
     Долго ждать меценату не пришлось. К нему в квартиру посреди ночи вломились солдаты, показали какую-то мятую бумагу, по причине неграмотности перевернув ее вверх ногами, и начали обыск.
     Ночные гости вспарывали штыками шелковую обивку кресел, взламывали узорный паркет, выдирали из рам картины старых мастеров. Все это их мало интересовало - они искали золото и драгоценности.
     И они их, конечно, нашли. Графа, как ни странно, оставили в живых, только предупредили перед уходом, чтобы он не вздумал никому рассказывать про ночной обыск.
     Олсуфьев был расстрелян через несколько месяцев по подозрению в принадлежности к контрреволюционному подполью, а след Хомутовского гарнитура затерялся на восемьдесят лет.
     И уже совсем недавно знаменитые Хомутовские бриллианты снова появились на свет.
     В девяносто восьмом году их приобрел у милой старушки, дочери ветерана войск НКВД, активно шедший в гору финансист и промышленник Валентин Крылов...
     Услышав эту фамилию, Маркиз присвистнул.
     - Не свистите в доме, молодой человек, денег не будет!
     - У вас-то? - Леня усмехнулся. - Так вот кто этот таинственный владелец коллекции! Валентин Крылов, владелец нескольких банков и химических комбинатов, некоронованный король нефтехимии...
     - И очень крупный коллекционер, как я вам уже говорил. Старая живопись, камеи, античные монеты и драгоценности. Как ни странно, он во всем этом достаточно хорошо разбирается, что удивительно для человека его возраста и его занятий.
     - Значит, Валентин Крылов... - задумчиво проговорил Леня. - Придется с ним познакомиться... То есть я, конечно, совершенно к этому не стремился, но вот втянули без всякого моего на то желания...
     - Это будет непросто, - предупредил его ювелир, - и я ничем не могу вам помочь, больше того - прошу на меня не ссылаться. Вы сказали, что в этом деле замешаны криминальные структуры, а я хочу прожить остаток своей жизни спокойно...
     - Разрешите задать вам еще один вопрос, - нарушил Леня наступившую в кабинете тишину, - на этот раз последний.
     Ювелир кивнул, внимательно глядя на своего молодого собеседника.
     - Если действительно "хомуговский гарнитур" попал в чужие руки, должна существовать его копия.
     Достаточно хорошая копия, чтобы обмануть знатоков.., или хотя бы на какое-то время ввести их в заблуждение, чтобы эту копию отправили в Лондон.
     - Вы правы, - ювелир на какое-то время задумался, - это очень большая и сложная работа.., я, конечно, мог бы справиться с ней за месяц, но для этого мне нужно было бы получить доступ к оригиналу. Найдется еще пять-шесть мастеров, которые могут сделать такую копию за несколько месяцев. Но остается прежний вопрос: как они получили оригинал?
     - Значит, нужно искать среди этих мастеров того, кто достаточно близок к Валентину Крылову, - проговорил Леня.
     - Этот вопрос - не ко мне! - отрезал Иван Францевич.
     - Я понимаю, - Леня выглядел смущенно, - но может быть, вы сможете перечислить тех мастеров, о которых говорили? Тех, кто в состоянии сделать копию гарнитура?
     Старый ювелир задумался. Наконец он взял листок бумаги, "паркеровскую" ручку и написал в столбик две фамилии.
     Передавая список Лене, он пояснил:
     - Остальные мастера высшего класса или тяжело больны, или долгое время живут за границей.

***

     Маркиз подошел к двери своей квартиры и приступил к внимательному осмотру. Первым делом он осмотрел дверной косяк и убедился, что волосок, который он прилепил перед уходом, остался на месте. Затем он достал из кармана пинцет и осторожно вытащил крошечную полоску папиросной бумаги, которую уходя засунул в замочную скважину. Полоска была не смята. Следовательно, в Ленино отсутствие в квартиру никто не наведывался.
     На такие маленькие хитрости Леня полагался больше, чем на самые современные охранные системы: специалистов по электоронике сейчас развелось, как собак нерезаных, и любую хитрую электронную систему могут перехитрить и обмануть, а старые как мир приемы вроде волоска на двери или бумажки в замке не так-то просто заметить.
     Войдя в квартиру и закрыв за собой дверь, Леня прямиком устремился в Лолину комнату.
     У его боевой подруги хранилась уйма всяких, на Ленин взгляд, совершенно бессмысленных вещей, в том числе огромная кипа ярких иллюстрированных журналов.
     Отложив в сторону такие издания, как "Космополитен", "Элль", "Вог", посвященные простым женским радостям вроде моды, косметики, парфюма и решающие из номера в номер кардинальную философскую проблему "худеть или не худеть", Леня отобрал журналы "Караван" и "Кто", в которых публиковали статьи об известных личностях, героях нашего времени - звездах шоу-бизнеса и популярных миллионерах.
     Такие издания не могли обойти своим вниманием Валентина Крылова.
     Действительно, Маркиз не слишком долго искал нужные материалы - в третьем по счету номере журнала "Кто" он нашел огромную статью про "Владельца заводов, газет, пароходов".
     Вот Крылов на приеме, посвященном открытию благотворительного центра. Смокинг, холодная улыбка на некрасивом энергичном лице. Вот он ведет в поводу любимую лошадь. Костюм для верховой езды, улыбка гораздо более искренняя.
     Вот Крылов с популярным телеведущим, вот - с известной певицей...
     А вот это очень интересно. Валентин Крылов на открытии выставки произведений старой итальянской живописи из его частной коллекции. Рядом с миллионером - несколько интеллигентных мужчин. Под снимком напечатано: хранитель частного музея Борис Зайончковский, сотрудники музея - Николай Опарин и Роберт Штерн...
     Леня поспешно достал из кармана список, составленный Иваном Францевичем.
     Алексей Георгиевич Шалвашвили.
     Роберт Моисеевич Штерн.
     Леня с трудом поверил в такую удивительную удачу. Невод с первой же попытки вытащил золотую рыбку. Роберт Штерн, которого старый ювелир назвал в числе людей, способных изготовить подделку знаменитого гарнитура, работает в частном музее Валентина Крылова и, следовательно, имел все возможности изучить Хомутовские бриллианты и скопировать их. Другой вопрос - зачем он это сделал. Неужели просто из-за денег? Он известный, первоклассный ювелир, работает на знаменитого миллионера, наверняка не бедствует.., хотя известно - чужая душа - потемки.
     Маркиз включил компьютер, открыл базу данных, содержащую сведения о жителях города, и через несколько минут уже набирал номер телефона ювелира.
     Ему ответил старый, изможденный голос.
     - Могу я услышать Роберта Моисеевича? - вежливо поинтересовался Леня.
     - Я вас слушаю, - проскрипел старик.
     Леня на секунду растерялся: на фотографии в журнале он видел энергичного темноволосого мужчину лет пятидесяти, а по голосу Штерну можно было дать все восемьдесят...
     Преодолев растерянность, Маркиз проговорил:
     - Роберт Моисеевич, моя фамилия Марков.
     Я пишу статью об истории старинных ювелирных украшений. Мне хотелось бы встретиться с вами и задать несколько вопросов...
     - Марков? - переспросил старик. - Не слышал.., извините, молодой человек, но я очень занят. Я не смогу уделить вам времени.
     - Но я очень хотел бы поговорить с вами о Хомутовском гарнитуре, - произнес Леня со значением.
     Его собеседник так долго не отвечал, что Леня уже подумал, что их разъединили. Однако в трубке снова раздался тот же голос.., хотя он, кажется, постарел еще больше. В нем звучал не страх, которого ожидал Маркиз, а тоска и обреченность:
     - Я ждал этого.., чего вы от меня хотите?
     - Только поговорить, - ответил Леня.
     - Приезжайте. Адрес знаете?

***

     Через полчаса Леня стоял перед квартирой ювелира. Железную дверь украшали панорамный глазок и кнопка звонка. Леня нажал на кнопку, и за дверью раскатилась заливистая трель, однако никто не вышел и никаких шагов за дверью не раздалось.
     Леня позвонил еще раз, и по-прежнему безрезультатно. Это начало его всерьез беспокоить. Самым правильным было бы немедленно уйти, но ювелир был единственной ниточкой, которая могла привести Леню к разгадке истории с бриллиантами, и Маркиз сделал еще одну попытку.
     Звонок затих, и за дверью снова воцарилась тишина.
     Леня огляделся и нагнулся к замочной скважине. Он хотел определить тип замка и попробовать его открыть, но это не понадобилось. Леня случайно нажал на дверную ручку, и дверь квартиры беззвучно приоткрылась.
     Это было слишком похоже на ловушку, но Маркиз хотел так или иначе добраться до правды, и он вошел в квартиру.
     Во всей квартире горел свет - как будто хозяин боялся темноты и гнал ее из всех комнат, из всех углов, из всех щелей.
     Квартира была хорошо, со вкусом отремонтирована и обставлена дорогой стильной мебелью.
     Чувствовалось, что хозяин ее - человек со средствами. Всюду был порядок, даже какой-то избыточный, неестественный порядок, как будто здесь не живут люди, как будто это не жилой дом, а просто музейный, выставочный интерьер.
     Маркиз окликнул хозяина, но ему по-прежнему никто не отозвался. Он открыл одну дверь, другую - перед ним была гостиная с камином и несколькими пейзажами на стенах, затем - спальня...
     Наконец он оказался на пороге кабинета.
     И здесь он, наконец, увидел хозяина.
     Ювелир сидел спиной к двери в высоком офисном кресле, словно что-то внимательно рассматривая перед собой на столе.
     Леня на всякий случай еще раз окликнул его по имени, но на самом деле он почувствовал уже, что Роберт Моисеевич не отзовется.
     Никогда больше не отзовется.
     Неужели ювелир покончил с собой?
     Но почему тогда открыта дверь квартиры?
     На всякий случай Леня надел перчатки, подошел к ювелиру и прикоснулся к его плечу. От этого легкого прикосновения вращающееся кресло развернулось, и Леня едва сдержал крик.
     Ювелир повернулся к нему лицом. Это лицо было так страшно, как, оно бывает только, у задушенных людей. Сине-багровый цвет кожи, торчащий изо рта распухший язык, вылезающие из орбит глаза... Леня многое видел в своей жизни, но это зрелище даже ему показалось чересчур впечатляющим.
     Нет, о самоубийстве не было и речи.
     Справившись с подступившей тошнотой. Маркиз взял себя в руки и осмотрел труп. Судя по всему, ювелир сидел за столом и что-то писал, когда на него неожиданно напал убийца - на столе лежала "паркеровская" ручка со снятым колпачком. Самой записки Леня не увидел, скорее всего ее унес убийца.
     Леня осмотрел труп, стараясь не прикасаться к нему.
     На шее убитого была очень тонкая кровавая полоса - след от удавки. Положение тела говорило о том, что Штерн не сопротивлялся, не боролся с убийцей, и только правая рука