все свои деньги он все равно оставит девочке и сделает так, чтобы ее мамаша не могла ими воспользоваться ни при каком раскладе.
     С каким удовольствием он бы употребил все свое значительное влияние и деньги на то, чтобы размазать ее по стенке, чтобы ее выгнали с позором с телевидения и чтобы она могла найти работу только на каком-нибудь телеканале города Урюпинска.
     Но он не мог себе этого позволить из-за Дашки. До невестки обязательно бы дошло, кто приложил руку к ее увольнению, и тогда страшно подумать, что она могла устроить. Порой Андрей Николаевич так ее ненавидел, что подумывал, не нанять ли киллера, но его останавливала все та же мысль о внучке: все же лишать ребенка матери невозможно, какая бы она ни была. Да и грех на душу брать не хотелось.
     Андрей Николаевич сделал над собой усилие и отвлекся от грустных мыслей. Хотя что это он как можно отвлечься и забыть о невестке, когда вот же она - мелькает перед глазами. Андрей Николаевич с трудом разлепил губы.
     - Остановись, - сказал он, - сядь, пожалуйста, Варвара.
     Странное дело, ему никогда не приходило в голову назвать ее Варей. Он знал, что и другие тоже не называют ее ни Варей, ни Варенькой. Такое никому просто не приходило в голову. Звали ее Варварой, фамилия была Строганова - она не захотела ее менять после свадьбы, но злые языки на телевидении окрестили ее Бефстрогановой. Все знали, что из своих недругов она готова приготовить это блюдо без всяких колебаний.
     - Сядь, - повторил Андрей Николаевич окрепшим голосом, - сядь и повтори, что ты сказала.
     Что-то я не совсем понял...
     - А что тут понимать? - вскинулась невестка, но под его взглядом слегка притормозила и повторила еще раз:
     - Это очень хорошая школа, мне рекомендовали ее с самой лучшей стороны... Расположена за городом, в отличном месте, Дашке там будет...
     - Ты хочешь сказать, что намерена отдать маленького ребенка в интернат при живой матери? наконец-то в голосе Андрея Николаевича прозвучало настоящее железо.
     - Я вовсе не это хочу сказать! - с досадой прервала его невестка. - Я хочу сказать, что ребенку осенью в школу, в первый класс, что у меня ответственная работа, которая занимает все время и силы, и что я не смогу посвящать Дарье много времени...
     "Можно подумать, что раньше ты проводила с ней много времени", - подумал Андрей Николаевич, однако пока решил не давать воли своему раздражению.
     Это был невесткин испытанный метод - довести его до белого каления, когда в сердцах он не помнит себя, разругаться всласть и потом делать вид, что страшно обижена, и вешать трубку, когда он звонит и просит повидаться с Дашкой. Обычно она в таких случаях срочно меняла няню, и та, незнакомая с Андреем Николаевичем, не слушая Дашкиных уверений, что это ее дедушка, не допускала его к ребенку.
     - Ребенка семи лет ты хочешь оторвать от дома, от матери и от меня, от ее окружения, от всего привычного и отдать чужим, равнодушным людям? - закричал он, не в силах сдержаться. - Зачем, Варвара, зачем? Неужели она тебе так мешает?
     Снова она поморщилась с досадой.
     - Не в том дело, что она мешает, а в том, что Дарье нужно научиться быть самостоятельной. Ей нужно научиться пробивать себе дорогу в жизни.
     А пока она будет знать, что взрослые разрешат все проблемы, она ничего в этой жизни не достигнет.
     - Ты говоришь это о собственной дочери! Ей же еще и семи нет, опомнись. Варвара! - вскричал он, пораженный.
     Снова закололо в боку, и он подумал, что невестка делает все нарочно, чтобы извести его, как извела она в свое время его сына. Она наблюдала за ним из кресла совершенно равнодушно. Она-то, в отличие от остальных, тех, с кем спорила, никуда не теряла головы. Даже находясь в эпицентре самого жесточайшего скандала, она оставалась уверенной в себе, всегда могла направить этот скандал в нужное ей русло.
     - Если ты все решила, то для чего пришла ко мне с этим вопросом? - как можно спокойнее спросил он. - Ведь ты знала, что я на это не соглашусь.
     Тебе захотелось со мной поругаться, а. Варвара?
     Она на миг опустила глаза под своими очочками, но он-то заметил в них торжествующий блеск.
     Он угадал правильно, ей доставляло несказанное удовольствие мучить и оскорблять людей.
     - Я просто решила поставить вас в известность, проскрипела она.
     Голос у нее был очень противный, а может, это Андрей Николаевич так его воспринимал. Ему все в ней не нравилось - эти очочки с маленькими стеклами, ее подчеркнутая худоба, слишком короткая стрижка. Что, господи, ну что сын в ней нашел? в который раз задал Андрей Николаевич себе абсолютно бесполезный сейчас вопрос.
     Надо отдать ей должное - никаких сплетен не ходило на телевидении по поводу ее любовных похождений. Никто никогда не называл ее имени в связи с какой-нибудь скандальной историей. То ли она была достаточно осторожна, а скорей всего, мужчины не испытывали к такой стерве нежных чувств. Андрей Николаевич их вполне понимал.
     Со спонсорами же ее передачи она договаривалась, очевидно, иным путем - интриговала, уговаривала, Андрей Николаевич думал, что она не брезгует и шантажом. Но вот в последнее время появился возле нее один мужчина. Судя по всему, не просто приятель - приятелей у нее не было и быть не могло по определению. Она ввела его в дом и даже познакомила с бывшим свекром.
     Как ни странно, Вадим Андрею Николаевичу даже понравился - вполне привлекательный молодой мужчина, вежливый и, кажется, далеко не дурак. Хотя то, что он увлекся его бывшей невесткой, говорило не в его пользу. С другой стороны, с Вадимом невестка вела себя вполне корректно, не устраивала ссор и не придиралась по пустякам.
     С его сыном, с грустью думал Андрей Николаевич, она не стеснялась посторонних, могла разораться прямо на улице. Возможно, этот самый Вадим сумел найти к ней подход. И хотя стерва всегда останется стервой, Андрей Николаевич в этом не сомневался, Вадим не выглядел человеком, который позволит безнаказанно вытирать об себя ноги. Возможно, ему удалось немного приструнить вздорную бабу.
     Внезапно Андрея Николаевича осенило.
     - Это он, - спросил он хриплым голосом, - это он хочет избавиться от ребенка? Дашка мешает ему, твоему любовнику?
     - При чем тут Вадим? - холодно удивилась Варвара. - Я сама решаю, каким должно быть будущее моего ребенка.
     - Я вижу, - вздохнул Андрей Николаевич, - так что ты от меня хочешь?
     - Если вы оплатите Дашкино обучение, то сможете навещать ее по выходным.
     Вот так, она всегда была откровенна. Стало быть, она собирается строить долгие отношения со своим Вадимом, а девочка ему мешает. То есть ей-то и раньше Дашка была ни к чему, а теперь и вовсе.
     - Мы еще поговорим об этом, - сказал Андрей Николаевич, - возможно, я решу этот вопрос.
     Она не могла скрыть удивления, она-то ожидала, что он начнет сейчас орать и топать ногами.
     Тогда она спокойненько отправилась бы восвояси, с чувством выполненного долга.
     Андрей Николаевич на прощанье поглядел на нее как мог равнодушно. В конце концов, ему это может надоесть. Уже надоело. И он должен принять решительные меры. Невестка слишком зарывается. Она думает, что крепко держит его на крючке, и крючок этот - Дашка. Но она ошибается. Нельзя безнаказанно давить на пружину, когда-нибудь она лопнет. Как только он разберется с делами, он займется этим вопросом. Он найдет способ указать этой стерве ее место, найдет на нее управу. Если на то пошло, он будет действовать ее методами и не допустит, чтобы его шантажировали ребенком. И ни в какую закрытую школу он внучку, разумеется, не отдаст.

***

     - Что так долго? - спросил Варвару мужчина, ожидающий ее в машине.
     - Этот старый козел... - она пренебрежительно махнула рукой.
     - Чем он тебе не угодил? - полюбопытствовал Вадим. - На вид вполне приличный старикан.
     - Он меня ненавидит! - вспыхнула Варвара. Он глядит на меня иногда, как на какое-нибудь мерзкое насекомое!
     Вадим исподволь глянул на нее. А что, эти ее очочки, пожалуй, и вправду смахивает на какую-нибудь стрекозу.
     - Ты преувеличиваешь, - мягко заговорил он, то есть я, конечно, понимаю, что старик не испытывает к тебе теплых чувств, но, с другой стороны, он и не должен тебя любить. Кто ты ему? Посторонний человек, бывшая жена его покойного сына. А к внучке, насколько я знаю, он относится очень хорошо.
     - Вот в этом все дело! - она не сдержалась и повысила голос. - Он настраивает ее против меня, мне надоело, что Дашка беспрерывно говорит только о нем. Дедушка то, дедушка се, дедушка водил в зоопарк, в кафе, на аттракционы, в кино!
     Его игрушки всегда на первом месте! С последним медведем она практически не расстается, ест с ним и спит!
     - Неужели ты ревнуешь? - усмехнулся мужчина. - На тебя это совсем не похоже.
     - Ничего я не ревную, - всерьез разозлилась она, просто я не хочу, чтобы он оказывал на ребенка сильное влияние. И я добьюсь своего!
     - Из-за чего был спор на этот раз? - осведомился Вадим.
     - Я сообщила ему, что отдаю Дашку в закрытую школу. Очень дорогая приличная школа, находится за городом, свежий воздух.., педагогический коллектив самый лучший, я узнавала...
     - Это что-то типа интерната?
     - Он тоже так сказал. И, конечно, сразу же разорался! Я, дескать, бросаю ребенка, она мне мешает, тебя зачем-то приплел!
     - Разумеется, он подумал, что это я тебя настраиваю! - воскликнул Вадим. - Надеюсь, ты сказала ему, что я тут ни при чем, что это твоя идея?
     - Я-то сказала, но он не поверил, - с обычным своим злорадством ответила Варвара.
     - Ну ты и стерва! - весело удивился он. - Послушай, а тебе не приходило в голову, что нельзя бесконечно давить на одну пружину? Она может распрямиться и тогда так тебе поддаст - мало не покажется!
     - Я никого не боюсь! - нахмурилась Варвара.
     - А зря, - наставительно заговорил Вадим, твой бывший свекор - не какой-нибудь работник жилконторы на пенсии, ты прекрасно знаешь, что у него есть деньги, а стало быть, и власть. И возможность основательно испортить тебе жизнь и карьеру.
     - Он никогда не осмелится, - усмехнулась Варвара, - он знает, что я могу лишить его общения с Дашкой...
     Вадим замолчал и подумал, что все же она слишком самонадеянна. И глупа, все же она ужасно глупа. Несмотря на природную хитрость и удивительную приспособляемость, умение поставить себе на службу человеческие слабости и абсолютную беспринципность, она глупа. И это может сослужить ему очень плохую службу.
     - На твоем месте я бы не стал ссориться со стариком, - заговорил он чуть погодя, - тем более что я вовсе не против твоей дочери. В конце концов, кроме няни, можно нанять еще дипломированную гувернантку, будет кому присмотреть за ребенком...
     Она упорно молчала, не спеша согласиться. Она вообще ни с кем никогда не соглашалась, всегда все делала по-своему.
     - Ну, дорогая, - он прибавил в голос нежности, для чего тебе эти заморочки? Уступи ему или хотя бы пообещай. Своди дочку к нему в гости, всем от этого будет только лучше.
     - Что ты-то так беспокоишься? - снова завелась она. - Тебе-то какое дело?
     Вадим почувствовал нечто вроде сострадания к ее покойному мужу - это же надо, больше четырех лет человек выдержал!
     - Разумеется, это ваше семейное дело, - ответил он, - но все же хотелось бы, чтобы все было по-человечески...
     Андрей Николаевич после ухода невестки долго сидел за столом и бездумно смотрел в одну точку на противоположной стене. Как и всегда, ее визит выбил его из колеи, заставил нервничать и волноваться из-за Дашки. Терпение у него скоро лопнет, нужно что-то решать с этим наболевшим вопросом. Никто еще так с ним себя не вел. Он никому этого не позволял и не позволит никогда, пока жив. А если некоторые думают, что он стал стар, что он не может постоять за себя, то они ошибаются, сил у него пока достаточно.
     Сейчас он никак не может позволить себе отвлекаться на борьбу с подлой бабой, у него нет времени. Но потом, когда он разберется с самыми неотложными делами, он вплотную займется этим вопросом.
     А пока нужно вернуться к своим неприятностям. Он вздохнул и снял трубку телефона.
     - Сергей, это Кочетов, - заговорил он, - ты готов к беседе со мной? У тебя есть новости?
     Теперь в голосе его не было и намека на нерешительность. Спокойный, деловой голос, очень сдержанный, но жесткий. На том конце слегка замялись, потом Сергей ответил, что к беседе готов, и назначил время встречи.

***

     Алла Валериевна Брюквина проработала почти всю свою сознательную жизнь лаборантом в крупном НИИ. По этому поводу она искренне считала себя научным работником.
     Ее научная работа заключалась в обслуживании допотопной копировальной машины, при помощи которой сотрудники НИИ снимали копии с чертежей, схем и научных докладов. Сектор, в котором она работала, назывался сектором размножения, и по этому поводу институтские остряки изощрялись как могли.
     Когда-то работа Аллы Валериевны считалась серьезной и даже секретной, поскольку всякая множительная техника находилась под строгим контролем государства. Кроме того, для ухода за копировальной машиной ежемесячно выписывали большое количество спирта. Конечно, львиную долю этого спирта прибирал к рукам начальник Аллы, зав, сектора размножения Аркадий Борисович Смолин, но и самой Алле тоже кое-что перепадало, а спирт в те времена был хотя и жидкой, но очень твердой валютой, и Алла Валериевна чувствовала, что ей крупно повезло в жизни.
     Но научно-технический прогресс не стоял на месте. Во всем мире начали пользоваться ксероксами - компактными, удобными и простыми в эксплуатации, эти удивительные машины появились и у нас в стране, только Алла Валериевна все еще обслуживала свою доисторическую копировальную машину, которая занимала целую комнату и работала только под Аллиным чутким руководством.
     Все кончилось в один далеко не прекрасный день, когда руководство НИИ принимало высокого московского руководителя. Высокий руководитель, который на самом деле был маленьким, подвижным пузатым человечком, случайно заглянул в сектор размножения и пришел в ужас.
     - Что это? - спросил он директора НИИ, уставившись на копировальную машину образца того героического года, когда красноармейцы мужественно форсировали замерзший Сиваш и выбили белые отряды из Перекопа.
     При этом взгляд московского гостя был таким красноречивым и выразительным, что директор НИИ покраснел и сбивчиво пробормотал:
     - Здесь у нас музей...
     На этом научная деятельность Аллы Валериевны завершилась.
     Учитывая то, что до пенсии ей оставалось доработать всего год, а родной институт и вообще дышал на ладан, руководство попросило ее написать заявление "по собственному желанию".
     С тех пор прошло довольно много лет, Алла Валериевна, которой, естественно, не хватало скудной пенсии, сменила много мест работы и в настоящее время занимала важный и ответственный пост.
     Она работала консьержкой в элитном доме в районе Комендантского аэродрома.
     Во время работы в секторе размножения Алла привыкла много разговаривать. Пока коллеги дожидались своих копий, они перемывали с разговорчивой лаборанткой косточки институтскому начальству и своим сослуживцам. И теперь Алла Валериевна скучала не только по своему "научному" прошлому, не только по своей огромной копировальной машине, отдаленно напоминающей железного бронтозавра, но и по простому человеческому общению.
     Она пыталась вступать в разговоры с жильцами своего дома, но они были по большей части люди очень занятые, дорожили временем и на контакты с консьержкой шли неохотно, особенно если она начинала беседу со слов: "Когда я была научным работником..."
     В общем, Алла Валериевна Брюквина испытывала явный дефицит общения.
     Этим утром она заступила на свой пост в обычное время, ровно в шесть часов.
     Сначала в доме царила тишина. Потом начали выползать на прогулку несчастные владельцы собак. Зевая и потягиваясь, они проходили мимо консьержки, сонно кивая ей. Прошел Василий Васильевич с четвертого этажа со своей огромной собакой Ксюшей породы мастино наполитано.
     Ксюша тянула хозяина, как мощный буксир, и недовольно вертела огромной мордой в наморднике, своими размерами и формой напоминающем хоккейные ворота. Следом за ними проскочила Лика Крылова с шестого этажа с мальтийской болонкой Тиффани, потом худенькая девушка Ника из сорок восьмой квартиры с злобным доберманом Дракулой.
     Постепенно поток собачников иссяк.
     Следующими прошли несколько серьезных ответственных людей из государственных организаций, начинающих работать достаточно рано. Сотрудники коммерческих фирм, бизнесмены и люди свободных профессий еще безмятежно спали и видели сны, и Алла Валериевна только было потянулась к новому детективу Кубанцевой, как перед ней возникла худенькая, чистенькая и совершенно незнакомая старушка.
     - Вы к кому? - строго поинтересовалась консьержка.
     - К Анне Капитоновне, - ответила старушка, испуганно моргнув выцветшими голубыми глазками.
     - К какой Анне Капитоновне? - продолжила допрос бдительная Брюквина.
     - К подруге моей, Анне Капитоновне Сеточкиной, из пятьдесят шестой квартиры, - послушно доложила дисциплинированная старушка, - она мне фотографии обещала...
     - Это мне совершенно неинтересно! - фыркнула Алла Валериевна и потянулась к домофону.
     Подлое устройство не работало.
     Брюквина очень плохо относилась к современной технике, поскольку именно из-за нее прекратилась ее успешная научная деятельность. Она всегда ждала от этой самой техники предательства и поэтому, когда домофон сломался, испытала легкое злорадство.
     Однако сломанный домофон создавал неудобства в ее работе. Она окинула незнакомую старушку придирчивым взглядом, решила, что та не похожа ни на воровку-домушницу, ни на чеченскую террористку, и милостиво разрешила пройти к подруге из пятьдесят шестой квартиры.
     Затем Алла Валериевна сняла телефонную трубку и позвонила в фирму, обслуживающую домофоны. Голос диспетчера показался ей незнакомым, но она не придала этому значения, тем более что мастер появился на редкость быстро, не прошло и десяти минут после звонка.
     Мастер был мужчина лет тридцати с небольшим, довольно приятной, но совершенно не запоминающейся внешности. Единственной бросающейся в глаза деталью были густые светлые усы.
     В руках у мастера был традиционный плоский чемоданчик с инструментами.
     - Где у нас авария? - весело осведомился мастер.
     - Да вот, этот не работает, - сообщила Алла Валериевна, ткнув пальцем в переговорное устройство, - в мое время, когда я была научным сотрудником, техника была исключительно отечественная, и работала она безотказно!
     Воспитанный мастер вежливо выслушал консьержку, открыл чемоданчик, отвинтил крышку домофона и принялся за работу.
     - Дом у вас красивый, - проговорил он, вывинчивая какое-то круглое устройство, - небось, одни бизнесмены живут?
     - Да нет, не только, - Алла Валериевна уселась поудобнее, предвкушая интересный разговор, есть и чиновники, вот, например, Петр Петрович с седьмого этажа, он председатель этого.., как его.., комитета потребителей.
     - Это еще что за комитет? - удивился мастер. Учат, как правильно колбасу потреблять или на какую ногу надевать левый ботинок?
     - Да не знаю я! - Брюквина пожала плечами. А вот Варвара Сергеевна с четвертого этажа - вообще ведущая телевизионная, наверняка вы ее видали! Передачу ведет "Кто кого", знаете?
     - А, это где участники друг на друга гадости говорят, а ведущая их подзуживает?
     - Вот-вот, - кивнула консьержка, - очень интересная передача!
     Она на мгновение замолчала, но словоохотливый мастер, продолжая свою работу, снова заговорил:
     - Но все-таки не позавидуешь этим богатым!
     Все работа да работа, все только деньги делают, а семейной жизни никакой! Детей-то, небось, и то ни у кого нету, некогда с ними заниматься!
     - Ну, это вы зря! - Алла Валериевна поджала губы. - Вот у той же Варвары