удыкину В. В.
   Лола взглянула в конец  договора  и  улыбнулась:  Василий  Васильевич
Растудыкин живет в деревне  Запечье  Волосовского  района  Ленинградской
области.
   Запомним!
   Далее,  господин  Алафернов,  опять-таки,  продал  свою   фирму   под
названием "Электра", тому же Растудыкину В.  В.,  проживающему,  как  не
трудно догадаться, в деревне Запечье и так далее.
   Лола просмотрела последний файл. Каково же было ее  удивление,  когда
оказалось, что владелец фирмы "Семенов и сын", господин  Семенов,  также
продал свою фирму все тому же Растудыкину В. В.
   Похоже было на то, что таинственный В. В. Растудыкин,  проживающий  в
деревне Запечье, прибирает к рукам весь малый бизнес в городе и скоро мы
увидим появление еще одного олигарха.
   "Нет, ну какая же наглость со стороны этого Аветисова! -  возмутилась
Лола, - "ну хоть бы трех-четырех нашел  подставных  алкоголиков  или  уж
двух! А то на все про все у него один и тот же  Растудыкин!  Просто-таки
душа горит позвонить в налоговую полицию. Рука сама к трубке тянется! Но
нельзя. Во-первых, у меня другой профиль, а во-вторых, в нашем деле  еще
не хватало налоговиков!"
   Она быстро списала все данные владельца  заводов,  газет,  пароходов,
Василия Растудыкина, на  листочек  и  выскочила  из  офиса.  Дверь  сама
захлопнулась за ней, и Лола припустила по лестнице, от души надеясь, что
кто-нибудь зайдет в туалет и выпустит оттуда грымзу секретаршу до  конца
рабочего дня.
 
*** 
 
   Леня подключил к своему телефону "анти-АОН" - прибор, не  позволяющий
автоматически определить номер позвонившего абонента,  на  трубку  надел
насадку-модификатор, неузнаваемо меняющую голос. Он подумал, что  в  его
работе без современной электроники нельзя и шагу  ступить,  но  все-таки
есть  и  неизменные,  вечные  ценности   -   умение   внушить   доверие,
наблюдательность, ловкость рук, наконец.
   Подготовив аппаратуру, он набрал домашний номер Аветисова.
   Николай  Афанасьевич  Аветисов  снял  трубку   и   услышал   странный
механический голос,  лишенный  человеческой  выразительности,  холодный,
звенящий. Невозможно даже понять, мужской или женский.
   - Я звоню по поводу известной тебе папки.
   - Какой папки? Кто это говорит?
   - Ты знаешь, кто это говорит, - в механическом  голосе,  несмотря  на
его невыразительность, появились издевательские  нотки,  -  и  прекрасно
знаешь, какую папку я имею в виду.
   - Я ничего не знаю! - на какую-то ничтожную долю секунды у  Аветисова
потемнело в глазах.
   - Ты все прекрасно понимаешь. Ты  пытался  мне  угрожать,  но  это  в
прошлом. У тебя больше нет папки.
   - Что?! - Аветисов похолодел.
   - Что слышал. Тебе что-нибудь  говорит  фамилия  Растудыкин?  Василий
Васильевич Растудыкин? А  деревня  Запечье  Ленинградской  области  тебе
знакома?
   После  этих  слов  в  трубке  раздался  холодный  механический  смех,
напомнивший Аветисову культовый  фильм  шестидесятых  годов  "Фантомас",
сменившийся короткими гудками отбоя.
   Леня отставил телефон и повернулся к своей напарнице.
   - Это был выстрел наудачу. Если я ошибся и Аветисов  прятал  папку  в
другом месте, придется начинать все  сначала.  Но  если  папка  спрятана
действительно в этой  забытой  Богом  деревне,  он  сейчас  же  бросится
проверять ее.
   И обязательно перепрячет - ведь раз мы узнали про Растудыкина,  место
перестало быть  надежным.  Хорошо,  что  в  эту  чертову  деревню  ведет
одна-единственная дорога.
   По просьбе Маркиза его приятель  Ухо  дежурил  у  парадной,  где  жил
Аветисов. Через некоторое время он сообщил, что объект выехал из дома.
   Операция "Запечье" вошла в свою решающую стадию.
   Лола сосредоточенно потрудилась над своим образом.  Театральный  опыт
не пропал даром, и через  час  из  зеркала  на  нее  смотрела  разбитная
деревенская деваха с веселым блудливым взглядом и румянцем во всю  щеку.
Традиционный теплый полушерстяной платок  в  немыслимо  ярких  цветах  и
длинный фиолетовый китайский пуховик окончательно довершили образ.
   Леня переоделся в свой "театральный" костюм и они  выехали  на  место
проведения операции.
   Маркиз высадил Лолу на дороге, вытащил из багажника  мешок  и  поехал
ближе к городу, где спрятал машину в кустах и устроил  засаду.  От  Уха,
сопровождавшего машину Аветисова, поступили сведения, что объект вырулил
на проселок, ведущий к деревне Запечье.
   Если бы дело происходило  весной  или  осенью,  то  для  того,  чтобы
посетить деревню Запечье, Аветисову понадобился бы  гусеничный  трактор,
потому что по такой грязи даже джип не пройде г.  Но  сейчас  был  конец
февраля, сильной метели не было  примерно  с  неделю,  так  что  местные
успели утоптать дорогу.
   Лола уселась на свой мешок и приготовилась к длительному ожиданию.
   Дорога была не очень оживленной - за  час  по  ней  проехали  две-три
машины. Один из  проезжавших  водителей  остановился  возле  симпатичной
молодки и предложил подвезти ее до города.
   - Ой, дяденька, - затараторила Лола, изображая деревенскую простушку,
- я  Ваську  жду,  скоро  Васька  с  Тоськой  здесь  поедут,  я  с  ними
договоривши,  они  меня  забрать  обещавши,  так  что  я  уж   их   буду
дожидаться...
   - Ну, как хочешь, - водитель махнул рукой и уехал.
   Лола здорово замерзла. Несмотря на три свитера,  которые  она  надела
под пуховик, чтобы казаться толще, холод пробрался к ее телу.
   Она последними словами ругала Маркиза с его завиральными идеями и уже
решила плюнуть на операцию, остановить первую машину, которая  поедет  в
сторону города, и уехать с этой проклятой дороги.  Единственное,  о  чем
она сейчас мечтала, была горячая ванна.
   Вдали показалась направляющаяся к городу машина.
   Лола  выскочила  на  середину  дороги  и  замахала  руками.  Водитель
затормозил - на узкой дороге Лола в необъятном пуховике  и  ее  огромный
мешок представляли серьезное препятствие.
   Лола бросила взгляд на  машину,  прочитала  ее  номера  и  облегченно
вздохнула - это была "тойота" Аветисова.
   - Ну, чего тебе, чего тебе надо? - недовольно пробурчал  средних  лет
мужчина, выглянув в окошко машины.
   - Дяденька, мне бы до города, как бы  мне  до  города  добраться,  до
города меня не подвезешь? А я заплачу, я разве не понимаю, бензин же, он
дорог, он же, ой, как подорожавши, это же страшное  дело!  -  тараторила
Лола, надвигаясь на водителя удачно выпирающим из пуховика бюстом.
   Аветисов поморщился: ему явно  не  хотелось  сажать  в  свою  чистую,
аккуратную машину деревенскую девку с ее мешком, которая явно наследит в
салоне, напачкает, натащит мокрого снега...
   А Лола не унималась:
   - Дяденька, я тут на дороге уж который час торчу, вся уж  перемерзла,
вся окоченела, еще немножко и вовсе заболею, а у меня в мешке  кабанчик,
в город его надо, такой кабанчик жирненький, прямо объедение, а никто по
дороге-то не едет, а я уж так  замерзла,  так  замерзла,  мочи  нет!  Ну
подвези до города, а я тебе заплачу!
   Румяные щеки девахи внушали сомнение в  том,  что  она  находится  на
грани замерзания, но мешок удачно перегородил  проезжую  часть,  а  сама
красотка навалилась на крыло машины и не думала сдаваться...
   Аветисов тяжело вздохнул и решил  смириться  с  запачканным  салоном,
лишь бы скорее добраться до города.
   - Ладно, черт с тобой, садись!
   Он выбрался из машины и открыл багажник. Лола ловко подхватила  мешок
и как пушинку забросила его внутрь,  при  этом  внимательным  наметанным
взглядом окинула содержимое багажника и убедилась, что  там  нет  ничего
кроме запасного колеса. Затем она  взгромоздилась  на  переднее  сиденье
рядом с водителем, устроилась поудобнее и посыпала словами:
   - Такой кабанчик, это же уму непостижимо! Умный,  прямо  как  депутат
какой! Ежели где лежит что съедобное  -  так  обязательно  исхитрится  и
сопрет! Ну чисто депутат! Как его резали - так я  прямо  плакала,  прямо
даже  слезами  заливалась,  так  жалко!  До  чего   умный,   прямо   уму
непостижимо, я и думать не думала, что такие умные кабанчики бывают!
   А ел сколько - это страшное дело! Говорю же - чисто депутат!
   Аветисов недовольно покосился на разговорчивую попутчицу: так ведь  и
будет молоть языком до самого города!
   - Ты бы вздремнула, родная! - посоветовал он не без задней  мысли.  -
Устала,  небось,  кабанчика  своего  тащить!  Да  и  на  морозе  сколько
простояла...
   - Своя ноша не тянет! - выдала Лола свежую философскую  сентенцию.  -
Не волнуйся, дяденька, мы  привычные!  Да  и  кабанчик-то,  он  разве  ж
тяжелый? Он вовсе не тяжелый!
   В нем и центнера-то нету! Килограмм восемьдесят, не больше. Ну, может
девяносто - как вот ты примерно... А я ведь знаю, когда за рулем, всегда
в сон клонит, вот и надо разговором отвлекать, чтоб не  клонило.  Мне  и
Васька, свояк мой, Тоськин муж, когда я с  ним  еду,  завсегда  говорит:
"Ты, Нюрка, мне  чего-нибудь  бухти,  а  то  я  засну,  и  мы  в  канаву
сверзимся, а так ты чего-нибудь мелешь, я и не засну..."
   Аветисов  сжал  зубы.  Глухое  раздражение  от  непрерывной  болтовни
деревенской балаболки нарастало, как мучительная зубная боль, и  грозило
выплеснуться вспышкой непредсказуемой ярости.
   И в тот момент, когда он уже собрался наорать на пассажирку,  впереди
на дороге  появилась  коренастая  фигура  гаишника  в  черном  форменном
полушубке.
   Гаишник вышел на середину дороги и сделал подъезжающей иномарке  знак
остановиться и съехать на обочину.
   "Ну как не задался день, так всю дорогу будут сплошные  неприятности!
- подумал Аветисов, доставая из кармана права, - то баба  эта  болтливая
подсела, то  теперь  гаишник  остановил...  "у  чего  ему  надо,  барану
эфиопскому?"
   Гаишник подошел к "тойоте"  со  стороны  водителя,  лениво  изобразил
рукой уставное приветствие и протянул гнусавым простуженным голосом:
   - Сержант Снегиренко. Ваши права, пожалуйста.
   Аветисов  протянул  свои  права,  отметив,   что   сержант   довольно
симпатичный, только внешность у него какая-то совершенно невзрачная,  не
запоминающаяся. И немного староват  он,  пожалуй,  для  сержанта  -  лет
тридцать с небольшим, можно бы уже и до старшины дослужиться.
   Сержант внимательно ознакомился  с  правами,  сравнил  фотографию  на
документе с оригиналом и, спрятав права в карман полушубка, проговорил:
   - И документики на машину попрошу.
   Аветисов с тяжелым вздохом протянул гаишнику документы. Тот  долго  и
тупо их разглядывал и наконец выдал своим гнусавым голосом:
   - Попрошу вас, Николай Афанасьевич, выйти из машины.
   - А что такое? - проговорил Аветисов с тоскливой  злостью,  -  в  чем
дело? Разве у меня что-то не в порядке с документами?
   - Я ничего такого не сказал, я вас только попросил выйти из машины, -
невозмутимо повторил сержант.
   - А может быть, мы  с  вами  договоримся  по-хорошему?  -  вполголоса
проговорил Аветисов, заговорщически подмигнув гаишнику и покосившись  на
деревенскую деваху, с глупым видом таращившуюся на дорогу.
   - Это вы что  -  собираетесь  мне  взятку  предложить?  -  воскликнул
сержант в праведном негодовании, - мне, сотруднику  ГИБДД,  находящемуся
при исполнении обязанностей?
   Да я сейчас... Да я вас.. Да я немедленно... - и бравый страж порядка
потянулся к черной кожаной кобуре.
   - Нет-нет, вы меня не так поняли! - испугался  Аветисов  и  торопливо
вылез из машины, - я ничего такого.., я вовсе ничего не предлагал...
   Неожиданная  реакция  гаишника  всерьез  испугала  его.  Прежде   все
конфликты с доблестными стражами правопорядка  запросто  утрясались  при
помощи одной-двух хрустящих купюр,  и  проблем  не  возникало,  но  этот
сержант вел себя так странно... И они были одни на этой пустынной зимней
дороге, если не считать болтливую дуреху в машине...
   Николай Афанасьевич почувствовал, что у него действительно могут быть
колоссальные неприятности. Сержант явно не в духе, и с него станется  на
самом деле обвинить его в даче взятки и в чем-нибудь еще похуже...
   - Вы меня не поняли... - повторил он заискивающим тоном.
   - То-то! - гаишник, видимо, успокоился и, обойдя  машину,  поманил  к
себе пальцем водителя:
   - Багажник откройте, пожалуйста!
   Николай   Афанасьевич   торопливо   открыл   багажник   и   предъявил
несговорчивому стражу порядка его содержимое.
   - Это что такое? - радостным голосом, в котором звучало  предчувствие
раскрытия правонарушения, осведомился сержант.
   -  Это  -  колесо  запасное...  -  промямлил  Аветисов,  в   скверном
предчувствии пытаясь оттянуть время.
   - Я вас не про запасное колесо спрашиваю!  -  голос  сержанта  набрал
грозную  начальственную  мощь  и  даже  перестал   звучать   гнусаво   и
простуженно. - Я вас спрашиваю про содержимое вот этого мешка!  -  и  он
указал пальцем на огромный мешок болтливой деревенской дуры.
   - Я  про  этот  мешок  ничего  не  знаю!  -  с  истерическим  испугом
воскликнул Николай Афанасьевич. - Этот мешок не мой!
   - Да, конечно, это я вам его подкинул! - сарказм  в  голосе  сержанта
был такой густой, что ложка бы в нем стояла.
   - Нет, я не это хотел сказать... Мне никто его не подбрасывал...
   - А если никто не  подбрасывал,  тогда  немедленно  его  развяжите  и
предъявите его содержимое для досмотра!
 
*** 
 
   Как  только  Николай  Афанасьевич  вышел  из  машины  и  включился  в
оживленную  дискуссию  с  "инспектором   ГАИ",   Лола   сбросила   маску
деревенской растелепы и в бешеном темпе начала обыскивать машину. Первым
делом она проверила бардачок,  но  там,  как  и  следовало  ожидать,  не
оказалось  ничего  особенно  интересного  -  карта   Петербурга,   карта
автомобильных  дорог  Ленобласти,  пачка  "Данхилл",  зажигалка,  теплые
перчатки..,   довольно   неожиданной   находкой    оказалась    упаковка
презервативов  "Визит",   и   Лола   порадовалась   предусмотрительности
господина Аветисова, который, как  юный  пионер,  всегда  готов,  однако
времени на веселье у  нее  не  было:  вряд  ли  разговор  с  придирчивым
"гаишником" будет слишком долгим...
   Лола внимательно оглядела салон  Леня,  конечно,  мог  ошибаться,  но
после того, как он гениально просчитал действия Аветисова и поймал его в
эту ловушку, Лола склонна была доверять  его  интуиции.  Аветисов  после
угрожающего звонка наверняка  забрал  папку  с  компроматом  из  деревни
Запечье, чтобы перепрягать в другое,  более  надежное  место,  и  сейчас
злополучная папка должна быть здесь, в машине. Багажник она осмотрела  -
конечно, очень поверхностно, там вполне мог быть  настоящий  тайник,  но
это уже выше ее скромных возможностей, а вот салон...
   Она подняла резиновый коврик в ногах водительского места. Под ним  не
было ничего.
   Обернувшись к заднему сиденью, ощупала чехлы. Они плотно прилегали  к
сиденьям, ничего постороннего под чехлами не прощупывалось. Лола дернула
на себя одну из  подушек.,  и  подушка  поддалась  ее  усилиям  и  легко
сдвинулась с места. Лола потянула сильнее и вытащила  обтянутую  велюром
подушку.
   Под ней оказалось квадратное углубление, на  дне  которого  покоилась
самая обыкновенная  довольно  тонкая  пластиковая  папка,  перехваченная
розовой резиновой петелькой.
 
*** 
 
   - Немедленно предъявите содержимое мешка  для  досмотра!  -  повторил
грозный сержант, надвигаясь на Николая Афанасьевича.
   Аветисов понял, что худшие его подозрения подтверждаются. Что  там  в
этом проклятом мешке? И ведь теперь не докажешь, что он не имеет к мешку
никакого отношения! Трясущимися руками он пытался  развязать  мешок,  но
проклятая веревка никак не слушалась. Сержант  заглядывал  через  плечо,
чем еще больше нервировал и без того доведенного до крайности человека.
   - Что у вас там такое? - спросил безжалостный Снегиренко, - почему вы
так нервничаете?
   - Там ка.., кабанчик... - проговорил Аветисов  заплетающимся  языком.
Веревка никак не развязывалась, и в голову  ему  полезли  всякие  ужасы.
Вдруг в мешке вовсе не несчастный кабанчик, а труп,  то  есть  настоящий
человеческий труп, который эта подлая болтливая девка  хотела  перевезти
на его машине? Она сказала,  что  кабанчик  весит  восемьдесят-девяносто
килограмм., самое то для  трупа!  А  теперь  она  ото  всего  отопрется,
скажет, что не имеет никакого отношения к мешку в  багажнике  и  спихнет
свой труп на ни в чем не повинного водителя...
   Наконец,  почти  обломав  ногти,  он  развязал  веревку  и  торопливо
растопырил горловину мешка.
   На него пахнуло густым тоскливым запахом бедности  и  болезни.  Мешок
был  под  завязку  набит  старым  никчемным  тряпьем  -  таким,  которое
принимают на пунктах приема  вторсырья  для  последующей  переработки  в
бумагу. Принимают по двадцать копеек за килограмм.
   - Кабанчик,  значит?  -  спросил  сержант  Снегиренко,  издевательски
уставившись  на  несчастного  водителя,  -  и  где  же,  интересно,  ваш
кабанчик? И зачем вы ввели следственные органы в заблуждение?
   Это был явный перебор, потому что патрульный сержант ГАИ (или  ГИБДД,
что то же самое) - это  вовсе  не  следственные  органы,  но  несчастный
Аветисов не обратил на это никакого внимания. Он  обреченно  заглянул  в
проклятый мешок и негромко проговорил:
   - Она сказала, что это кабанчик...
   Сержант выглядел так, как будто только что задержал серийного убийцу,
грозу Кологрива и Крыжополя.
   - Интересно, куда это вы везете такое тряпье на  своей  иномарке?  Да
эти  тряпки  не  годятся  даже  на  то,  чтобы  вашу  тойоту  протирать!
Согласитесь, что это выглядит очень подозрительно!
   Николай Афанасьевич разевал рот, как выброшенная на  берег  рыба.  Он
хотел объяснить, что не имеет никакого отношения к проклятому мешку,  но
сержант не позволял ему вставить слово.
   - Вынимайте немедленно все это тряпье из мешка! У  вас  наверное  под
тряпками что-то спрятано!
   Задыхаясь от омерзения, Аветисов принялся выбрасывать тряпки на снег.
Дело шло удивительно медленно, мерзкие  тряпки  не  хотели  вылезать  на
свет, цеплялись друг за друга, запутывались  бесформенными  клубками.  В
глубине  мешка  ощущалась  какая-то  плотная  тугая  масса,  и   Николай
Афанасьевич в ужасе ожидал, что сейчас вытащит наружу что-то чудовищное,
а подлый сержант наблюдал за ним радостно  горящим  взором  и  угрожающе
держался за кобуру...
   Но когда Аветисов вытряхнул из мешка все его  содержимое,  оказалось,
что в нем  не  было  ничего  страшного  -  всего  лишь  грязный  детский
полосатый матрасик с корявой чернильной надписью "ноги" на одном  конце,
напоминание о детсадовском комфорте советских времен.
   - Это все, - растерянно произнес Николай Афанасьевич, разогнувшись  и
оглядев рассыпанную по дороге груду тряпья.
   - Все? - возмущенно повторил сержант. - А зачем вы эту дрянь везли?
   - Да не мое это! - в который раз повторил Аветисов. - Это ее мешок!
   - Ее? - снова, как попугай, повторил сержант. - Кого это - ее?
   - Да пассажирки! Я ее подсадил, а она сказала, что в мешке  кабанчик,
все уши про него прожужжала...
   - Та-ак! Значит, гражданин Аветисов, частным извозом подрабатываем? А
налоги, конечно, не платим?
   - Да ничего я не зарабатываю! - простонал  Аветисов  чуть  ли  не  со
слезами в голосе. - Что с нее возьмешь? Пожалел, что стоит на морозе,  и
подсадил...
   - Пожалели, значит... - проговорил сержант, медленно обходя машину. -
А кого это вы интересно пожалели? Где ваша пассажирка?
   - Как - где? - холодея, переспросил Николай Афанасьевич. - Ясно  где,
в машине, на переднем сиденье...
   - Да? - с веселой злостью проговорил гаишник. - И где  же  она,  ваша
пассажирка?
   Я ее лично не вижу!
   Аветисов  догнал  сержанта  и  уставился  на  переднее  сиденье,  где
несколько минут назад сидела румяная деревенская болтушка.
   Сейчас в машине никого не было.
   - Но она была! Она сидела!  -  потерянно  бубнил  Аветисов.  -  Я  ее
подсадил... Да вы же сами ее видели...
   - Я лично никого кроме вас в машине не видел,  -