н может тихонько двигать руками и очень
медленно, свистящим шепотом произносит вполне осмысленные фразы - опять же
не совсем медицинского характера. Типа:
  - Дд-д-а-айте тт-теки-и-илы, уб-блюдки-и-и... А то вста-а-ану,
отпп-п-пижжжу всех...
  - Ну нету текилы, шеф! - впадает в панику Ефим. - Дома текила! Да и
нельзя вам...
  Генератором мятежной идеи охоты явился, как вы уже наверняка
догадались, вредный егерь.
  - Мясо кончается, - сообщил во время завтрака, ревниво наблюдая, как
Соловей с обычным для него отменным аппетитом поглощает солидную порцию
копченой кабанины. - После обеда покачу к Кабаньей пади, заночую... С
утреца попробую кабана добыть. Надо бы, конечно, парочку... Одного самим
есть, одного закоптить - на продажу. Деньги кончаются...
  - Хорошее дело, - одобрил Соловей с набитым ртом. - Давно пора! Я вот
сижу тут и удивляюсь - чего это ты раньше не додумался поохотиться?
  - Оно, конечно, браконьерство. Но такую ораву проглотов кормить - без
этого никак не обойдешься. Придется грех на душу брать... - елейным
голоском продолжал Василий, благообразно уставившись куда-то поверх головы
Соловья. - Ох и тяжко мне придется... Одному на кабанье. А? Тут целый
взвод нужен. Загонять, добывать, разделывать... Ох и тяжко! Хотя бы еще
парочку помощников... Жалко, нельзя вам. Если б с Саньком поехали со мной,
мы бы моментом управились. Ну, не моментом - но завтра к полудню уже дома
были бы...
  Соловей на пару секунд замер, поморгал чаще, чем положено, отвел
взгляд и вновь принялся жевать - только в два раза медленнее. Подумал
немного, неуловимым движением боевого ножа располовинил кусище копченки,
насадил нетронутую часть на острие и положил на блюдо. Застеснялся молодец
- уел-таки словоблудный егеришка.
  - Чего ты? - удивилась Нина, сосредоточенно заставлявшая реактивного
Дениса отпробовать манной каши и потому не уловившая сути мясной
предыстории. - Пропахло, что ли?
  - Да не - наелся просто, - хмуро ответствовал Соловей, нацеживая из
самовара чаю. - Давай-давай - корми ребенка...
  - Кушай кашку, красавчик ты мой! - не преминул вставить Василий,
потянувшись через стол и ласково потрепав Дениса по вихрастой макушке. -
От кашки будешь здоровым да красивым - вон, как папка. Скоро все перейдем
на кашку - мясо кончится, и перейдем. И все будем здоровыми да красивыми...
  Соловей покривился, но затевать полемику не счел нужным. Хотелось как
следует дать егерю по черепу и пару раз пнуть в живот, чтобы не ерничал,
сволочь. Но нельзя - непедагогично. Прекрасно ведь понимает, гад, в каком
положении они находятся, так нет же - распустил язык веером, удержу нет...
  Рудин перед отъездом дал команду: стеречь Толхаева, из усадьбы никому
не отлучаться. Коротко и ясно - никаких намеков и двусмысленностей.
Соловей - старый вояка - привык выполнять команды вышестоящего начальства
как того требует устав: беспрекословно, точно и в срок. Он прекрасно знал,
что все чрезвычайные происшествия начинаются с небольших отклонений от
инструкции, самовольного изменения любых, казалось бы, незначительных
пунктов заранее определенного начальником порядка выполнения задачи,
халатного отношения к исполнению обязанностей и так далее...
  - А если бы поехали на этой вашей бандитской тачке, тогда вообще бы
быстро управились, - осторожно намекнул Василий, наблюдая за реакцией
"подопытного". - Конечно, на "уазике" - это не то...
  - Да она сгнила - та тачка, - досадливо бросил Соловей. - Две недели
в сыром лесу. И вообще, хорош об этом! Прекрати, пока не началось...
  Василий на рожон лезть не стал: знал, паразит, про распоряжение
Рудина и понимал, что просто так Соловья с толку не сбить. Однако спустя
пару часов после завтрака он вновь приступил к несокрушимому Ивану - тот
уже и думать забыл об утреннем разговоре.
  - Ни хера она не сгнила! - Физиономия егеря лучилась в широченной
дружеской улыбке - как у того олигофрена, что втихаря навернул банку
сметаны в дурдомовскои столовке. - Цела, невредима, заводится. Бензина -
навалом.
  - Так ты что - смотался туда? - обескураженно поинтересовался
Соловей. - И не лень было?
  - А че тут идти-то? - пожал плечами егерь. - Двадцать минут ходу.
Дай, думаю, посмотрю. Стоит техника, ржавеет без дела. Жалко! Хоть по лесу
погонять на ней - раз уж в люди нельзя. В кои-то веки на такой красавице
прокатиться придется...
  Соловей призадумался. Джип, конфискованный у большого бандита Улюма,
они спрятали в километре от усадьбы и в ближайшем будущем использовать не
собирались. Несмотря на то что джип пребывал в прекрасном состоянии, Рудин
сказал Василию, что дарит ему эту "рухлядь", и рекомендовал использовать
ее на запчасти. Пытаться продать бандитскую тачку в пределах области было
бы равносильно самоубийству, а угнать ее за эти самые пределы - верх
авантюры. На первом же стационарном посту ДПС притормозят, задержат и
настучат куда следует. Больно приметная машина. Конечно, Рудин "подарил"
"Чероки" егерю в шутку, никто из команды в тот момент не обратил внимания
на столь широкий жест. Но Василий, судя по всему, воспринял подарок вполне
серьезно.
  Однако не в джипе дело. Они уже две недели сидят на довольствии
Василия, пользуются его гостеприимством и долготерпением, а отдача - нуль.
Даже в такой мелочи, как организация охоты на кабана, отказывают наотрез.
Нельзя им, видите ли, покидать усадьбу... Нехорошо!
  - Не, я понимаю - Пес сказал... - Василий верно уловил суть момента:
смиренно шмыгнул носом, потупил взгляд, всем видом выказывая покорность
нелегкой судьбе. Короче, все вокруг сатрапы и негодяи, а он один чистый и
непорочный. Забытое природой дитя лесной глуши.
  Соловей досадливо крякнул и стукнул кулаком по раскрытой ладони.
Сволочь! Психолог хренов. Ваня вдруг почувствовал, что злится на Рудина.
Молодец Пес, умничка. Сидеть и охранять, никуда не отлучаться. Дал команду
и смылся. Ждите, как определюсь на новом месте, приеду и всех заберу. А
сказано сие было в шестом часу утра, когда все нормальные люди спят
мертвым сном. И сам отъезд, который состоялся в страшной спешке, был более
похож на паническое бегство, нежели на организованное отступление.
Заскочил, разбудил, второпях похватал харчи, Алиса вообще из машины не
вышла. Заправил "Ниву", зачем-то помыл Алисиным придурковатым ризенам
морды - и умотал. С момента умотания минуло уже одиннадцать деньков, и
пока неясно, когда же их высочество изволит пожаловать обратно. И вообще,
изволит ли! Мало ли что там могло приключиться? Что теперь - безвылазно
сидеть здесь, пока не умрешь от старости?
  - Ладно, давай обсудим детали, - деланно хмурясь, буркнул Соловей и,
не удержавшись, нетерпеливо потер ладони. Охота! Настоящее мужское
занятие, прекрасное развлечение для бывалых воинов, вынужденных умирать от
скуки в замкнутом пространстве усадьбы. На джипе, с ветерком... Эхма!!!
  - А че тут обсуждать! - заторопился Василий - не дай бог, передумает
суровый воин, даст обратный ход. - Че тут обсуждать - и так все ясно! В
полпятого вечером выедем, завтра в десять утра будем дома. Оставим Ефиму с
Нинкой карабины, автоматы - тут у них целый арсенал будет! Опять же -
собаки, подойти никому не дадут... В общем, ночь перекантуются, ни хрена с
ними не сделается. Ефим мужик сурьезный, так что все будет в ажуре...

  ***

  - Я за старшего остался, - доложил Ефим, явившись в комнату Толхаева
в 16.40, после того как охотники покинули усадьбу. - Теперь я тут типа
капитана. Если взять за основу, что тайга - это зеленое море, а усадьба -
какой-никакой шлюп або челн утлый, то я вполне вписываюсь в амплуа
капитана. А капитану положено спать, есть, и...
  - На ч-ч-чем п-п-поехали? - живо поинтересовался больной, слабым
жестом остановив распоясавшегося "домового".
  - Как и планировали, на бандитском джипе, - сообщил Ефим. - Но это
всего лишь умозаключение - свидетелем уезда не был. Ушли пешком, с
припасами и оружием, "уазик" оставили во дворе. А спустя некоторое время
из лесной глуши раздался слабый звук работающего двигателя. Затем он
пропал. Так что умозаключение вполне даже...
  - Р-р-рот закр-рой!!! - шепотом рявкнул Толхаев. - Н-на! - и извлек
из-под подушки смятый листок, на котором было начертано несколько строк.
Говорить больному тяжело, потому готовился заранее: еще в обед, узнав от
Ефима, что Соловей с подручным собрались на охоту, истребовал у домового
листок с ручкой и с полчаса что-то писал.
  - Чего это вы? - изменился в лице Ефим, прочитав неразборчивые
каракули хозяина. - Да Соловей меня за такие шутки прибьет на месте! И
оправданий слушать не станет. Я, между прочим, перед их убытием получил
подробнейший инструктаж. Так что...
  - Д-д-делай, я сказ-зал! - сердито прошипел Григорий Васильевич. -
Д-д-делай!
  Ефим растерянно покачал головой, еще раз пробежал взглядом по листу:
"...Пиздуй домой. Возьми денег. Текилы. Побольше! Купи много всего
вкусного. Много! Пиво - тоже. Чипсы и фисташки - особенно. Возьми мафон,
диски, кассеты, журналы, одежду, белье, дезик, бритвенные, одеколон. Потом
к Саранову едь - скажи, что я здесь. Рурику передай - порядок чтоб был, а
то поубиваю, в задницу! Вперед..."
- Да как же... - проблеял несчастный Ефим, глубоко пожалев, что
посвятил шефа во все подробности предстоящей охоты. Мог бы, например, не
упоминать о том, что охотники решили использовать бандитский джип. - Да
Соловей меня...
  - Ч-час туда, - загнул палец Толхаев. - Ч-час там, - загнул второй. -
Ч-час обратно, - загнул третий и показал своему "домовому" крепкий
волосатый кулак. - Итого - ттри. Ч-чего б-бздишь? В в-восемь в-веч-черра
б-будешь зздесь.
  - Да Соловей же меня прибьет! - плаксиво крикнул Ефим. - Вы больной,
нельзя вам нервничать...
  - Ув-в-волю, п-падла! - торжественно пообещал Толха-ев, помахивая
волосатым кулаком. - Т-ты ещ-ще з-здесь?! Ефим на несколько секунд застыл,
уставившись на кулак хозяина и решая дилемму. Как любой здравомыслящий
медикодипломированный индивид, он прекрасно понимал, что нарушать
распоряжение грубого мужлана Соловья чревато для здоровья. Вобьет по самые
плечи в землю и причин не спросит. Но! Но... Соловей ведь сам нарушил
распоряжение Рудина. Прецедент, что называется. А шеф, чего доброго,
осерчает и действительно уволит. С него станется.
  - Ладно, - скорбно вздохнул Ефим. - Ради вас я на все готов. Рискую
своим здоровьем, а то и самой жизнью - прошу помнить об этом! - и
отправился выполнять поручение...

  ***

  Чтобы добраться от ограждения учебного объекта до просторного ангара
спорткомплекса, нужно прогуляться 350 метров по периметру, по засыпанной
керамзитом дорожке. Если переться напрямки, через учебные классы и
тренировочные площадки, возникнет ненужный ажиотаж, поскольку в Школе
полагается воздавать директору почести не меньшие, нежели командиру
дивизии в подчиненных частях.
  Директор был скромен: он пружинистой походкой перемещался по дорожке,
мимоходом осматривал свои владения и периодически бросал полные вожделения
взгляды за сетчатый забор. Косяка давил, одним словом.
  За забором рос густой кустарник, из прорешин которого зазывно
плескала серебром изгибистая лента Москвы-реки. Сентябрь, первая половина,
последние солнечные деньки дарят прощальную летнюю ласку. Сейчас бы
перемахнуть через забор, вломиться в кусты и сигануть с обрывистого берега
в ледяную воду. И погнать саженками до середки, взвизгивая от восторга,
охлаждая разгоряченное тело, выгоняя лишний адреналин и сомнения последних
дней. Директор был большой любитель побарахтаться в ледяной воде: зимой
аккурат напротив того места, где он сейчас идет, долбили прорубь, дабы его
сиятельство мог без помех моржевать когда заблагорассудится да нырять из
приторчавшей на отшибе школьного двора русской бани. Железный организм
Марта требовал систематической встряски - ледяная вода вполне тому
способствовала наряду с красивыми женщинами, быстрой ездой, прыжками с
парашютом и другими летальными развлечениями.
  Март с сожалением вздохнул и перестал коситься за забор. Нет, сегодня
придется воздержаться. После купания в ледяной воде наступает состояние
опьяняющего умиротворения, организм каждой клеточкой излучает покои и
благодать. Ему же нужно быть предельно собранным - есть работенка,
требующая максимального сосредоточения и полной отдачи сил.
  Дотопав до спорткомплекса, Директор юркнул в раздевалку, чтобы не
попасться на глаза занимавшимся в первом зале курсантам, и долго стоял под
душем, гоняя попеременно горячую и холодную воду - пока волосы на мошонке
не встопорщились, как кабанья щетина. Затем завернулся в банный халат и,
аки полуденный ниндзя, не замеченный никем, прошмыгнул в административный
корпус, на третьем этаже которого располагались его апартаменты.
  - Не буду иметь ничего против, если кто-нибудь из вас сервирует мне
завтрак, - обратился Март к двум скучавшим в приемной дамам и прошел в
свой кабинет.
  Кабинет представлял собой просторное помещение, на треть выпирающее
ажурным эркером из торцевой стены стандартного по всем остальным позициям
здания - переделывали по капризу Директора, возжелавшего иметь панорамный
обзор.
  Обстановка помещения особым изыском не отличалась. В дальнем углу -
кожаный диван, ширма, два кресла и журнальный столик с графином
"Меркурия". На выносе, на самом краю эркера - рабочий стол с компьютером и
добротное офисное кресло из желтой кожи. Слева - вращающаяся этажерка с
бумагами, справа - стеллаж с тремя десятками работающих мониторов,
позволяющих Директору постоянно пребывать в курсе особенностей процесса
обучения: видеокамерами оборудованы все учебные помещения, спорткомплекс и
объект, на котором Март только что развлекался с ассистентами. Рядом со
стеллажом - большой сейф, вправленный в стену. Завершающая деталь
интерьера - безразмерный платяной шкаф. Маленькая слабость Директора к
хорошей одежде с годами не улетучилась, а, наоборот, превратилась в
какое-то подобие мании.
  Март скинул халат и облачился в повседневную одежонку: накрахмаленная
белоснежная сорочка с вензелем Версаче, скромный галстук за 80 баксов,
широкие черные брюки, выглаженные до бритвенной остроты стрелок, и
начищенные как зеркало остроносые туфли на тонкой кожаной подошве (хозяин
кабинета принципиально презирал модные квадратные носки с выступающими
рантами и вообще слыл приверженцем консервативного стиля).
  Щелкнув простенькими серебряными запонками, прошелся туда-обратно
перед висящим на стене зеркалом, придирчиво осмотрел себя со всех сторон и
нажал на кнопку вызова.
  Дверь послушно распахнулась, в кабинет въехал сервировочный столик,
содержащий на двух стеклянных полках нехитрый завтрак: кофейник с
ароматным "Мокко", запотевший кувшин апельсинового сока, сливки и тосты с
красной икрой. Март придирчиво осмотрел сервировку, одобрительно угукнул и
поднял глаза на средство доставки. Да, уважаемый читатель: столик-то ведь
не сам по себе приехал, его прикатила секретарь-референт Сашенька -
молодая пригожая особа "Абордажного" стандарта.
  Сашенька прикрыла дверь, утолкала столик в угол и несколько мгновений
изучающе смотрела на шефа, пытаясь уловить нюансы его сиюминутного
состояния. Наадреналинен, ноздри хищно вздрагивают, ходит взад-вперед,
смотрит как взбесившийся гамадрил, по какому-то недоразумению проспавший
сезон спаривания (для тех, кто не в курсе, - это такая волосатая обезьяна
с большущим... эмм... с большущим запасом гормонов). В общем, состояние
понятное и более-менее стабильное. Защелкнув дверь на замок, Сашенька
подошла к журнальному столику, присела попкой на краешек, для удобства
задрав юбку, и принялась неспешно расстегивать блузку.
  Март с удовольствием наблюдал за процессом: сладко заныло внизу
живота, сердечко привычно скакнуло в груди, заявляя о готовности к новой
нагрузке, по чреслам начал разливаться опасный огонь вожделения... И вдруг
всю эту благодать откуда-то изнутри, из глубин подсознания, пронзила
холодная игла не обретшей еще отчетливую форму тревоги. Будто ледяной
водой плеснуло, загасило к чертовой матери славный пламень здоровой
похоти, сердце нехорошо заныло в дурном предчувствии...
  Секретарь-референт была очень похожа на Ли. В общем-то, ничего
особенного в этом не было: дамы, отбираемые для работы или учебы в
"Абордаж", похожи друг на друга почти как однояйцовые близнецы - это в
большинстве своем сексапильные длинноногие блондинки с хорошими манерами и
соответствующим образованием. "Абордаж" - одно из немногих заведений по
штамповке секьюрити, которое готовит высококвалифицированных
телохранителей-женщин.
  Специфика обязывает - это вовсе не страсть Директора к высоким
блондинкам, Директор большой женолюб, ему нравятся всякие. Серьезные
бизнесмены и политики, рискнувшие доверить охрану своего тела дамам, в
первую очередь обращают внимание на внешность - бойцовские качества
секьюрити в юбках их интересуют постольку поскольку. Женщина-телохранитель
- это дорого, модно и престижно, суровой необходимостью здесь даже
отдаленно не пахнет. Бизнесменов и политиков заботит прежде всего не то, с
какой скоростью и сноровкой их дряблое тело прикроют от пуль округлыми
формами, тренированными в "Абордажном" спорткомплексе, а то, как эти формы
подходят к новому выходному костюму и свежеприбывшей из-за бугра
навороченной тачке. Симметрично ли смотрятся очаровательные мисс
секьюрити, застывшие обееручь от шефа на брифинге и сканирующие толпу
глазами в ожидании какой-нибудь пакости? Если несимметрично - это плохо.
Это несолидно. Это портит впечатление и привносит в светлый облик будущего
губернатора или депутата ощущение какой-то незавершенности. Какой-то
ущербности, что ли... А потому подайте нам парочку одинаковых. А еще лучше
- троечку. А в идеале: пару троечек. И чтобы непременно все - с розовыми
сосками. Темные сквозь ажурную блузку будут просвечивать, ежели в жаркие
страны круизом подадимся - а это, опять же, несолидно...
  - Спасибо, заинька, но... у меня сегодня очень много работы, -
сумрачно произнес Март.
  Сашенька застегнула блузку, одернула юбку, без эмоций изобразила
книксен и скрылась за дверью. Молодец девочка, умница - все понимает с
полуслова. Красивых дурочек в "Абордаж" не берут, это слишком дорогое
удовольствие. Каждый сотрудник Школы, независимо от пола и внешних
качеств, в первую очередь получает деньги за работу по специальности, а
уже потом - за все остальное.
  Проводив взглядом стройную фигурку, Март подкатил кресло к
сервировочному столику и, прислушиваясь к своим ощущениям, принялся
завтракать, не обращая особого внимания на вкус и качество пищи.
  Ощущения были так себе: радостная эйфория - следствие хорошей
тренировки - куда-то улетучилась, желание крепко поработать исчезло,
уступив место общедоступной апатии, характерной для первого трудового дня
после выходных. Захотелось вдруг - ни с того ни с сего, обвально - выдуть
подряд три кружки ледяного пива и завалиться спать. А кто потревожит, не
дай бог, - того графином по роже, чтобы не лез куда не следует.
  "Старею, - сделал вывод Март, вяло поглощая очередной бутерброд с
икрой. - Наверно, умру скоро..."
В настоящий момент Ли работала "в отрыве" - "лепила" самостоятельную
акцию в провинции. Обозвать ее домоседкой ни у кого бы язык не повернулся
- своенравная дамочка отсутствовала дома довольно часто, охотно выполняя
деликатные поручения Директора, которые никому другому доверить было
нельзя. Красавица, умница, тонкая штучка - эта женщина занимала в жизни
Марта очень важное место. Достаточно сказать, что не существовало в мире
человека, который был бы дорог Директору хотя бы на десятую часть так же,
как Ли. Более того, Март - законченный скептик, с сомнением относящийся
даже к собственному отражению в зеркале, полностью доверял этой женщине...
  Директор привык, что этого самого дорогого ему человека частенько нет
рядом, и в процессе таких отлучек беззастенчиво подвергал активному интиму
своих умненьких круглопопых секретарш. Совесть при этом его не мучила, и
мужск