герба отчетливо видны три лилии на голубом поле. А  наша  дама,  хоть  и  не
особенно сильна в геральдике, но начитана - застрелись!
   - А не погорячилась ли я? - прошептала Алиса, застревая посреди  лестницы
- почему-то показалось ей, что косвенная принадлежность к  монаршей  фамилии
может каким-то образом  отрицательно  повлиять  на  уступчивость  барона  и,
вообще, на ход переговоров в целом. - Может, пока не поздно...
   - Прошу вас,  госпожа  Мари,  -  дверь  тяжело  распахнулась,  из  проема
вышагнул седой старикан  в  камзоле  и  с  бакенбардами  точь-в-точь  как  у
медоречивого лжеца из гостиницы. Все, голубушка, - поздно!
   Шагнув за дверь, Алиса оказалась во  внушительных  размеров  вестибюле  и
сразу определилась: нет, не ошиблась. Все, как обещали картинки и  фильмы  -
словно в музей Средневековья попала.  Потемневший  от  времени  разноцветный
паркет, тяжеленные бархатные портьеры, в простенках между окнами  -  навечно
застывшие фигуры в латах, антикварная мебель черт-те какой эпохи... и барон.
Барон тоже оказался ничего себе: импозантный здоровяк чуть за  пятьдесят,  с
небольшим животиком,  пышными  усами  и  благородной  сединой,  румяноликий,
живенький такой, со смеющимся взглядом. Только не в  кольчуге  да  при  мече
длиннющем, а в дорогой тройке, с шелковым платочком вокруг бычьей  шеи  и  с
бильбоке.
   Это такой дрын с плашкой на конце  и  привязанным  к  нему  шаром.  Шарик
бросаешь и ловишь плашкой - игра такая, сугубо капиталистическая.
   - Госпожа Мари?
   - Да, это я. А вы...
   - А я тот самый Шарль - старая задница, -  барон  расплылся  в  белозубой
улыбке и ловко поймал шарик. - И как видите, я на самом деле еще не умер!
   - Мне так неловко, барон... - Алиса мгновенно заалела ноябрьским  кумачом
- стыдно стало, хоть сквозь  паркет  старинный  провались!  -  Господи,  так
неловко...
   - Пресвятая Дева! - воскликнул барон, склонив голову набок и с  интересом
рассматривая Алису. - Вы так прелестно краснеете, мадемуазель! И вообще,  вы
- прекраснейшая из всех женщин, которые когда-либо ступали  под  сень  этого
замка...
   "Вот черт! - несколько встревожилась Алиса. - Да они тут все маньяки! Они
на бабах помешаны. Или я не правильно воспитана..."
   - ...и поэтому мы обойдемся без полиции, - барон махнул куда-то в угол  -
Алиса проследила его взгляд и только сейчас рассмотрела молодого человека  в
деловом костюме, который держал наготове трубку мобильного  телефона.  -  Не
нужно, Рене. Мадемуазель Мари - прошу в мой кабинет...
   Кабинет барона мало отличался от вестибюля:  три  высоченных  стрельчатых
окна, старинный паркет, тяжелая мебель, потемневшая от времени, - разве  что
компьютер со всеми  сопутствующими  аксессуарами,  притаившийся  в  углу  на
современном столе, несколько разнообразил впечатление.
   - Прошу вас, мадемуазель, - барон нежно взял Алису под руку  и  усадил  в
одно из кресел, располагавшихся напротив стола.
   "Если насиловать будет - трудновато придется, - подумала Алиса,  украдкой
потирая предплечье - рука  барона,  казалось,  принадлежала  кузнецу,  а  не
потомственному аристократу. - Здоровый слон. А вообще, говорят, французы  не
насилуют. Им вроде бы сами дают, что ли..."
   - Чего желает мадемуазель? - поинтересовался барон, усаживаясь за стол  и
беря бронзовый колокольчик. - Назовите мне вино, которые вы предпочитаете  в
это время дня.
   "А где-то я это слышала. Или читала, - озаботилась  Алиса.  С  Булгаковым
она особенно не дружила - в свое время одолела  "Мастера  и  Маргариту"  под
яростным натиском  Ли,  которая,  образно  выражаясь,  "фанатела"  по  Михал
Афанасьевичу. - И чего ему  назвать?  "Кагор",  "Изабелла",  "Три  семерки"?
Неловко как-то получается..."
   - Так что желает мадемуазель? - напомнил барон,  мотнув  колокольчиком  -
тотчас дверь приоткрылась, в проеме показался старикан в камзоле  -  видимо,
опять в засаде ждал где-то неподалеку. Следит, что ли, за хозяином?
   - Ах, да - "Шато Бель Эвек"! Я пью в это время дня "Шато  Бель  Эвек",  -
Алиса вспомнила название дорогущего  вина,  которое  она  выбрала  во  время
единственного в ее жизни посещения ресторана -  по  просьбе  Ли.  -  Бодрит,
знаете ли...
   -  "Бель  Эвек"?  -  Барон  презрительно  скривился.  -  Эту  скороспелую
настойку? Вы что - знакомы с Ришаром?
   - Ни с кем я не знакома, - Алиса опять покраснела и потупила взгляд. - Я,
барон, вообще ничего не пью - я совсем не разбираюсь  в  винах.  Так  что  -
извините...
   - Мадемуазель позволит спросить? Чем мадемуазель занимается в жизни,  как
давно живет в  Париже  и...  к  какой  нации  она  изволит  принадлежать?  -
поинтересовался  барон,  окатив   пунцовую   Алису   ласковым   взглядом   -
понравилось, видишь ли, смущать даму!
   - У меня сильный акцент?! - Алиса  была  уязвлена  в  лучших  чувствах  -
франкоговорящий препод  в  университете  утверждал,  что  на  слух  Алиса  -
прирожденная француженка. - Я не похожа на француженку?
   - У вас совсем слабый акцент, мадемуазель, - успокоил барон. - Но...  да,
вы не похожи на француженку. Вы краснеете. Стесняетесь.  Не  разбираетесь  в
винах.  Вы  совершенно  не  ощущаете  своей  прелести  и  очарования.  Любая
француженка на вашем месте, обладая вашими данными, давно бы уже вытирала об
меня ноги. И я бы с удовольствием ей в этом помог. Госпожа Мари?
   - Да русская я, русская, - тяжело вздохнула Алиса. - Русская туристка.  В
Париже не живу - у меня десятидневный тур по Европе. Французский преподаю...
преподавала в университете. Это что-то меняет?
   - Совершенно ничего не меняет, - барон как-то даже оживился  и  уставился
на Алису с еще большим интересом. - И хотя вы ничего  не  пьете,  я  все  же
рискну повторно предложить вам одно из лучших вин Франции, которые  я  делал
собственноручно. Один бокал, буквально один  бокал,  принцесса,  -  это  вам
совершенно не повредит, а просто снимет  напряжение,  вы  почувствуете  себя
гораздо лучше, свободнее, уверяю вас...
   - Хорошо, - махнула рукой Алиса, прерывая словоизлияние барона.  -  Пусть
будет бокал.
   - Николя, будьте добры -  "Шато  Латур"  восемьдесят  два,  -  барон,  не
оборачиваясь к двери, элегантно прищелкнул пальцами  через  плечо  -  старик
слегка поклонился, с неожиданной прытью попятился задом и прикрыл дверь. - Я
увлекаюсь виноделием, как каждый приличный француз. У меня замок в Бордо.
   - Еще один? - ужаснулась Алиса.
   - В каком смысле - "еще один", мадемуазель?  -  Барон  удивленно  вскинул
косматые брови. - Ах да, мадемуазель в вине не понимает... Иными словами,  у
меня в Бордо винодельческое хозяйство. Можно сказать,  наследственное  -  по
линии супруги... Эмм... Мадемуазель желает изложить суть своего  визита  или
мы просто приятно проведем вечер?
   "Опасный тип, - окончательно  определилась  Алиса.  -  Намекает  с  ходу,
наглец! Нужно держать с ним ухо востро..."
   История  с  архивом  вице-канцлера,  довольно  складно   и   занимательно
изложенная  Алисой,  барона  чрезвычайно  заинтересовала.   Судя   по   ряду
комментариев  и  вопросов,  которые   владелец   замка   задавал   по   ходу
повествования,  он  вполне  сносно  разбирался  в  истории  -  и  не  только
французской. Между делом Николя-бакенбардер притащил  поднос  с  покрывшейся
пылью бутылкой, вставленной в  металлический  каркас,  серебряным  штопором,
двумя  бокалами  темного  хрусталя  и  небольшой  тарелочкой  с   крохотными
хлебцами.
   - Я даю ему подышать, - пояснил  барон,  открыв  бутылку  и  не  торопясь
разливать вино по бокалам. - Продолжайте, госпожа Мари, прошу вас...
   Алиса продолжала излагать факты и довольно быстро закруглилась.
   - Я знаком с русскими по совместному бизнесу, - сообщил барон,  наблюдая,
как гостья без особого энтузиазма  вкушает  вино,  вкус  и  аромат  которого
оценить  объективно  она  была  не  в  состоянии   по   причине   отсутствия
сравнительных навыков. Конечно,  лучше  "Кагора",  но  не  более  того...  -
Владелец одного из ваших ресторанов уже пять лет покупает у  меня  вино  для
своего погреба. Разумеется, я не продаю ему то, что сейчас предложил  вам  -
это непродажное вино, оно имеет особый букет и характер...  То,  что  вы  не
испытываете восторга, пробуя это вино, мне, в общем-то, понятно. Ведь вы  не
разбираетесь в винах...
   - И все-таки ваше вино мне нравится, - улыбнулась Алиса. - А вы в  курсе,
барон, что ваш дальний предок, не будучи тогда официальным лицом,  некоторое
время жил в
   России и... некоторым образом был знаком с вице-канцлером?
   - Вы не знаете французов, госпожа Мари, -  барон  ловко  обогнул  стол  и
долил в бокал Алисы вина - обратно за стол  не  пошел,  баловник,  а  присел
рядом, в соседнее кресло, поставив бутылку на массивную тумбу. - Я знаю, чем
занимался каждый из моих предков вплоть до  того  момента,  когда  франки  в
шестом веке воевали с конунгом Харальдом. И я догадываюсь, что вы  имеете  в
виду. Видимо, вы собираетесь ознакомить меня с некими документами той эпохи,
обнаруженными в найденном вами  архиве  мон-сеньора  Остермана  и  некоторым
образом  имеющими  отношение  к  судьбе  моего  прапрапрапрапрадедушки  (это
вольный перевод - на  самом  деле  барон  сказал  -  деда  в  пятом  колене)
Себастьяна де ла Торво?
   - Вы удивительно проницательны, мсье Шарль, - похвалила  Алиса,  доставая
из пакета папку с бумагами и протягивая ее барону. - Взгляните, пожалуйста.
   - Что это? - заинтересованно приподнял брови барон,  развязывая  папку  и
беря в руки реестр архива Остермана, составленный Алисой на трех  языках  на
тот случай, если первая попытка окажется неудачной. - Это и есть  тот  самый
архив?
   - Прошу прощения! - спохватилась Алиса. - Смотрите следующие три бумаги -
это вам совсем не нужно...
   Пока барон знакомился с содержанием  документов,  наша  дама  внимательно
следила за выражением его лица и мелкими глотками  пила  вино.  Сейчас  ваша
очередь краснеть, господин де ла Торво! Краснеть, крякать  смущенно,  сучить
ногами, прятать взгляд и все такое прочее. Потому что это ваш прямой  предок
- Себастьян де ла Торво, отец отца отца отца отца вашего  отца,  герой  трех
войн, родственник королей, обладатель целого сонма титулов и государственных
должностей, по  сути  своей  был...  предателем  родины.  Вот  три  бумажки,
дошедшие до нас через два с половиной столетия: договор о  сотрудничестве  с
Коллегией иностранных дел - читай  о  шпионаже  в  пользу  России  -  и  два
донесения  военно-стратегического  характера.   Вредный   злобный   Остерман
поймал-таки на чем-то вашего  пра-пра-пра  -  все  три  бумажонки  исполнены
собственноручно Себастьяном де ла Торво. И несмотря на то что на  донесениях
стоит псевдоним: "Бриан", а настоящая подпись имеется  лишь  на  договоре...
существует ведь такая интересная наука - графология,  что  отнюдь  не  вчера
появилась на свет божий...
   - Минутку, - хозяин замка  разложил  запаянные  в  целлофан  рукописи  на
столе, открыл вмонтированный в стену сейф и извлек из него  увесистый  ларец
черного дерева. Покопавшись в ларце, барон  с  великой  осторожностью  вынул
пожелтевший от времени листок, уложил его рядом с  рукописями  из  архива  и
довольно долго сверял почерк.
   - Я, конечно, не эксперт, но... - барон озабоченно подергал ус. -  А  где
гарантии, что это не искусная подделка? Зачем рукописи запаяны в целлофан?
   - Гарантий нет, - призналась Алиса. -  На  экспертизу  их  не  носили.  В
целлофан я их упрятала для большей сохранности. Я рассказала вам, как попали
ко мне эти бумаги. Могу только уверить вас, что я ничего не придумала  и  не
добавила  от  себя,  все  происходило  именно  в  такой  последовательности:
архивариус Лиховский - бывшая усадьба вице-канцлера - мой муж с  собаками  -
лабиринт - ларец.
   - Я верю вам, госпожа Мари, - задумчиво глядя на бумаги, вымолвил  барон.
- Вы,  по  моим  наблюдениям,  совершенно  не  приспособлены  для  вранья...
Подумать только - каков каналья! Такое пятно на герб нашего рода...
   - Ну почему же  сразу  -  пятно?  -  дернула  плечиком  Алиса,  испытывая
одновременно досаду и восхищение: барон не пожелал доставить ей удовольствие
- ногами не сучил, не краснел, губами не шлепал, - он принял  удар  с  гордо
поднятой головой, как настоящий рыцарь из Средневековья.  -  Ведь  об  этом,
кроме нас двоих, никто не знает...
   - А муж ваш - с собаками? - нашел в себе силы пошутить барон.  -  Или  он
всецело в вашей власти и вы можете ему довериться, как самой себе?
   - Помимо русского он владеет только языком глухонемых, - хмыкнула  Алиса.
- А я не посвящала его в содержание  документов  -  это  его  совершенно  не
интересует.
   - Значит, никто в мире, кроме вас и меня, об этом не знает?  -  вкрадчиво
уточнил барон, указав бокалом на бумаги.
   - Никто, - бесхитростно подтвердила Алиса.
   - Нотариально заверенные копии документов вы не делали?
   - Ни нотариально, ни просто копии - не делала.
   - То есть, если я правильно понял, кроме этих бумаг, в  архиве  Остермана
нет других документов, исполненных собственноручно Себастьяном де ла Торво?
   -  Ни  документов,  ни  каких-либо  упоминаний,  -   кивнула   Алиса.   -
Вице-канцлер в своем личном архиве ничего лишнего не держал -  а  этих  трех
документов было вполне достаточно, чтобы манипулировать вашим пра-пра...
   - Сердце мое - я поражен до глубины души! Вы... вы просто  восхитительны!
- барон вдруг преклонил колено,  схватил  руку  Алисы  и  запечатлел  на  ее
ладошке долгий поцелуй.
   "Началось!  -  тревожно  напряглась  Алиса,  плотнее   сдвигая   коленки,
отодвигаясь в глубь кресла и запуская свободную руку в объемные недра  своей
сумочки в поисках  аэрозольного  российского  дезодоранта  -  если  в  глаза
прыснуть,  действует  не  хуже  газового  пистолета.  -  Вот  оно  -  маньяк
распускает крылья! Точнее - руки..."
   - Вы просто представить себе не можете,  как  вы  милы  в  своей  наивной
простоте, - барон ничего такого распускать и не думал - запечатлел  поцелуй,
встал с колена и пошел обратно к столу. - Я уже влюблен в вас, госпожа Мари,
- я ваш раб...
   - А вот это - не  обязательно,  -  насупилась  Алиса,  насторожившись  по
поводу "наивной простоты". - Лучше - деньгами...
   - Вы являетесь ко мне с этой страшной тайной,  не  сделав  предварительно
дубликаты, не  уведомив  кого-либо,  совершенно  не  позаботившись  о  своей
безопасности... - продолжал барон. - Вы, милое дитя, как будто  свалились  в
этот мир из старинного романа... Вы что, думаете, все  носители  благородных
фамилий по сути своей - рыцари? То есть честны,  благородны,  великодушны...
Да?
   - Я внимательно за вами наблюдала, - объяснила  Алиса  дрожащим  голосом,
тиская в сумке баллончик с дезодорантом. - Наблюдала и изучала  вас,  барон.
Вы действительно рыцарь - я разбираюсь в людях.  Иначе  этого  разговора  не
было бы...
   - Ннн-да... Рыцарь я, рыцарь, - барон выдернул  из  старинного  секретера
три визитки и вручил их гостье. - Возьмите, сердце мое, - я очень надеюсь на
продолжение наших отношений... Мой предок Себастьян, полагаю, не задумываясь
заколол бы  вас  стилетом,  а  бумаги  сжег  в  камине.  Но  предварительно,
разумеется, всласть потешил бы свою похоть, терзая ваши прекрасные формы.  А
вот я... Вам повезло, госпожа Мари, - я  рыцарь.  И  я  очарован  вами  -  я
никогда в жизни не встречал такую чистую и светлую душу... Вы хотите продать
мне эти бумаги?
   - Видите ли" барон... я впервые в жизни занимаюсь таким  делом,  -  Алиса
смущенно потупила взгляд - ей отчего-то вдруг стало неудобно. - И я бы  рада
отдать вам эти бумаги просто так,  но...  понимаете,  у  меня  сейчас  очень
тяжелые обстоятельства, долги, денежные затруднения, операция на сына...  на
глаз сына...
   - Ну-ну, сердце мое, - смелее, - подбодрил барон. - Я вас  совершенно  не
осуждаю - каждый человек может быть поставлен в обстоятельства, при  которых
бывает оправдано даже убийство собственных  родителей.  Смелее!  Сколько  вы
хотите за эти бумаги?
   - Полагаю... полагаю, это может стоить,  допустим...  -  пятьдесят  тысяч
долларов, - определилась Алиса, твердо решив: если возмутится - буду снижать
до двадцати! Меньше чем за двадцать не отдам...  -  Вы  полагаете,  что  это
много?
   - Как вам будет угодно, принцесса, - с ходу согласился барон, вынимая  из
секретера чековую книжку. - Пятьдесят так пятьдесят. Да, если  не  секрет  -
что вы собираетесь делать с остальным архивом?
   - Пока не знаю, - пожала  плечами  Алиса,  еще  не  веря  тому,  что  все
получилось так легко. - Вы собираетесь выписать чек?
   - А вы имеете предложить мне что-нибудь еще? - удивился барон.
   - Мне нужны наличные! - выпалила Алиса. - Мне... мне так будет удобнее.
   - В таком случае вам придется подождать, - барон тряхнул колокольчиком  -
спустя несколько секунд в  дверях  возник  засадный  бакенбардер  Николя.  -
Потому что в этом замке наличными едва ли найдется двести  франков.  У  вас,
Николя, не будет случайно пятьдесят тысяч долларов наличными? До завтрашнего
утра?
   - Нет, мессир, не будет у меня, -  торжественно  сообщил  бакендардер.  -
Мессир шутит. Мессир перечисляет мое содержание на мой личный счет. Мессир?
   - В таком случае, пригласите  ко  мне  Рене,  -  сказал  барон,  открывая
чековую книжку. - Придется ему прогуляться в город.
   Рене прибыл спустя минуту - вручив ему чек, барон коротко распорядился:
   - Круглосуточное отделение "Лионского кредита". Езжайте осторожнее,  друг
мой, не торопясь, особенно на обратном пути: сумерки - весьма опасное  время
для водителя...
   А сейчас разрешите пригласить вас на  ужин,  госпожа  Мари,  -  предложил
барон сразу после убытия секретаря.  -  Пока  Рене  ездит  за  деньгами,  мы
постараемся приятно провести время.
   - А я не  голодна,  -  стоически  сообщила  Алиса,  вспомнив  вдруг,  что
последним  приемом  пищи  для  нее  сегодня   было   механическое   поедание
шоколадного пломбира в виду банка  часиков  этак  семь  назад.  -  Вы  идите
поешьте, а я пока прогуляюсь по замку, посмотрю достопримечательности - если
не возражаете.
   - Что значит - "идите поешьте"?!  -  Барон  с  минуту  озадаченно  хлопал
ресницами, пытаясь переварить сказанное дамой. - Ах, да, все забываю, что вы
не француженка... Сердце мое, вы - само очарование! Вы так естественны,  так
милы... и вы просто оскорбляете меня, госпожа моя, отказываясь разделить  со
мной трапезу! Вы, может быть, и не голодны, но я сегодня хорошо поработал  и
готов сейчас слопать быка! И я приглашаю вас не  просто  набить  желудок,  а
насладиться искусством моего повара и продегустировать ряд  прекрасных  вин.
Как вы и приказали -  никакой  свинины:  будут  форель  и  миноги,  а  также
разнообразные паштеты и салаты, которые так искусно готовит мой  повар  Жан.
Прошу вас, принцесса, - не разбивайте моего сердца, не разрывайте  на  части
мой бедный желудок - ни один француз  не  будет  ужинать,  если  его  гостья
отказалась разделить с ним трапезу!
   - Ну ладно, - милостиво согласилась Алиса. - Раз так - извольте...
   Гастрономические приключения Алисы мы живописать не станем - скажем лишь,
что ужин  удался.  Огромные  окна  замковой  столовой  выходили  на  залитую
закатным заревом долину, сплошь погруженную  в  океан  сочной  зелени,  едва
разбавленный легким пурпуром  пока  лишь  робко  заявляющей  о  себе  осени.
Столовая была выдержана в  общем  стиле:  антиквариат,  портреты,  массивные
канделябры, двухцветный фамильный фарфор, скромно  приправленный  позолотой,
тяжелые серебряные приборы, темный хрусталь. Вивальди  откуда-то  сочился  в
тон  -  не  оркестр,  конечно,  но  весьма  похоже,   видимо,   качественная
аудиосистема. Гармоничным дополнением  ко  всей  этой  вакханалии  замшелого
Средневековья являлся собственно ужин,  великолепно  приготовленный  поваром
Жаном: форель, миноги, паштеты, закуски, салаты - в общем, как обещали.
   "А пожалуй,