казов" из "верхов", поимеешь с  этого  дела  кучу  денег...  а
взамен ты хорошенько подумай: точно ли никто больше не знает  о  предстоящей
встрече? Подумай-подумай - от этого зависит твоя жизнь. Если что  -  еще  не
поздно, можно принять меры...
   Убеждать Бакан умел: Караваев за стеной  едва  сдержал  острый  позыв  из
глубин наполняющейся страхом души бросить все к известной матери, прыгнуть в
машину и помчаться вон из  города  куда  глаза  глядят.  Потому  что  спиной
вспотевшей  почувствовал  вдруг  -  не  выдержит  Крот.  Сейчас  расколется,
разомлевший от дружеского излияния такого крутого мужика,  сдастся,  рубанет
сплеча: есть, мол, такой грех,  братуха!  Сидит  за  стеной  вафельник  один
краснорожий, слушает нас и пишет. Забирай!
   - Ты меня за кого держишь? - с искренней обидой в голосе воскликнул  Крот
по окончании лекции. - Я ж тебе сразу сказал - ни-ко-му! Ты, я  и  Тонкий  -
больше об этом никто не знает.
   - Молодец, Колян, - переведя дух, пробормотал Караваев, не ожидавший, что
старый приятель проявит такую твердость духа. - Стойкий ленинец.  Отцеубийца
Павлик с пироманкой Зоей - отдыхают! Так держать...
   - Ну - смотри, - с какой-то странной интонацией произнес Бакан - то ли  с
облегчением, то ли со скрытым  разочарованием.  -  Я  тебя  предупредил.  Ты
Тонкому про меня что-нибудь говорил?
   - Ничего не говорил, - помотал головой Крот. - Просто пообещал  свести  с
серьезными людьми - и все. Я ж понимаю...
   - Молодца, - похвалил Бакан. - Теперь колись. Выкатывай все,  что  знаешь
про Тонкого...
   Тонконоженко  прибыл  без  одной  минуты  шесть  -  видимо,  прочел  пару
детективов современных, в которых описываются  в  подробностях  "стрелочные"
ритуалы. Крот метнулся на выход, встретить высокого гостя. "Высокий"  прибыл
один, но в застегнутом на все пуговицы сером плаще с поднятым воротником и в
шляпе. В гардеробе возникло некоторое  замешательство:  закрепляя  репутацию
"чайника", Тонконоженко несколько секунд любовался  на  подпиравших  кабинки
"пацанов" Бакана, затем, вытащив  из  кармана  "мобилу",  оттопырил  мизинец
картинно и скакнувшим на фальцет голосом заявил:
   - Значит, договаривались тет-а-тет, а тут - вот так, да?! Предупреждаю: в
квартале отсюда в машинах ждут мои люди, Стоит мне нажать вот на эту кнопку,
они все мгновенно... Гхм-кхм...
   - Да вы проходите,  Николай  Николаевич,  все  нормально,  -  невозмутимо
пригласил Крот. - Я отвечаю за вашу безопасность - я же сказал...
   - Ну,  вот  оно,  -  пробормотал  Караваев,  щелкая  тумблером  включения
видеозаписи. - Давайте, ребятки, - не стесняйтесь...
   - Колян  -  погуляй,  -  распорядился  Бакан,  не  дожидаясь,  когда  его
представят гостю. - Мы тут - сами. Садитесь, Николай Николаевич.
   - Мне кажется, уместно было  бы  нас  познакомить,  -  неуверенно  заявил
Тонконоженко, глядя в спину послушно заспешившего к  двери  Крота.  -  А  то
мы...
   - Не надо знакомить, - отказался Бакан. - Я про  вас  знаю  понаслышке  -
этого достаточно. А про меня вы тоже наверняка  слышали  из  так  называемых
достоверных источников. Так что опустим это - давайте сразу к делу.
   - Договаривались тет-а-тет, - прочистив горло, повторился Тонконоженко. -
А у вас там - люди. Я бы, между прочим, тоже мог притащить сюда целый  полк,
но я предпочел...
   - Перестаньте, Николай Николаевич, -  недовольно  поморщился  Бакан,  без
особого почтения обрывая "большого чайника". - Вы не  взяли  телохранителей,
потому что боитесь, что они увидят, с кем вы встречаетесь, и в  случае  чего
сделают выводы. И  правильно  сделали  -  молодец.  Я  своим  людям  доверяю
настолько, что не считаю нужным  прятаться  от  них.  Вот  разница.  Никаких
проблем, Николай Николаевич, - приступайте!
   - Ммм... не знаю, как и начать, - промямлил Тонконоженко. -  Мне,  знаете
ли, как-то не приходилось...
   - Давайте сразу определимся, Николай Николаевич.  (Караваев  с  некоторым
удивлением отметил, что Бакан - босота в принципе  еще  та,  в  разговоре  с
"большим" человеком пользуется вполне удобоупотребимым стилем речи.) Мы  тут
с вами ничем  таким  запредельным  не  занимаемся.  Вы  мне  излагаете  свою
проблему, я  внимательно  слушаю,  затем  мы  определяемся,  насколько  ваша
проблема решаема и сколько за нее могут  попросить  люди,  которые  займутся
этим делом. Никаких сантиментов. А начните с того, что назовите мне имя. /
   - Чье имя? - театрально вскинул плечиком Тонконоженко.
   - Я сейчас уйду, -  пригрозил  Бакан.  -  Парилки  еще  горячие,  вы  тут
погрейтесь в одиночестве, подумайте -  кому  это  нужнее.  Вы  думаете,  мне
больше нечем заняться?
   -  Ну  хорошо,  хорошо,  -  Тонконоженко  жестом  остановил  собеседника,
сымитировавшего  попытку  подняться  с  кресла.  -  Эмм...  Видите  ли,  это
настолько серьезный человек, что... ммм...
   - Да рожай ты быстрее! - злобно прошипел за стенкой Караваев,  изнывающий
от нетерпения. - Ну что за манера!
   - Это настолько серьезный человек, что прежде чем называть его имя, я  бы
хотел иметь... ммм... некие гарантии, что ли...
   И в этот момент - как в третьесортном фильме ужасов, вдруг погас свет!
   - И-и-икх-хх! - натужно выдохнул Александр Николаевич, хватаясь за сердце
- показалось вдруг, что сейчас его хватит припадок. - Эт-то что такое?!
   В общем-то ничего страшного не случилось - для бани внезапное  выключение
электроэнергии не бог весть какая трагедия. Температура  в  парилках  падает
медленно, все заизолировано, полностью безопасно, клиенты не простынут и  на
ощупь спокойно выберутся. А в настоящий момент тем  более  никаких  клиентов
нет. Товарищам в гостиной свет не нужен: в помещении легкий полумрак, жалюзи
на окнах приоткрыть, и еще светлее будет - до сумерек далеко.
   Трагедия касается лично Александра Николаевича и его предприятия.  Еще  с
утра  тут  стояла  Кротовья  плохонькая  видеокамера,  которая  питалась  от
аккумулятора и в стационарном источнике нуждалась только во время зарядки. А
та полупрофессиональная система, что за полдня смонтировал замначальника  СБ
по техчасти, без электричества -  мертва.  Славный  парень  Витя,  чтоб  ему
провалиться, сказал что-то типа: "...Источник бесперебойного  питания  брать
не стал... в этом  районе  отключение  энергии  на  ближайшую  пятилетку  не
планируется..." Вот тебе и не планируется. Сглазил,  гад!!!  Весь  тщательно
продуманный план - псу под хвост...
   - Николай! Никола-ай!!! - встревоженно позвал Тонконоженко  -  тотчас  же
дверь в гостиную распахнулась,  на  пороге  возник  дежуривший  в  гардеробе
хозяин заведения. - Это что - так задумано или авария?
   - Я сейчас прозвоню, Николай Николаевич! - преувеличенно  бодро  пообещал
Крот, пятясь назад. - Ничего страшного! Это скорее всего на станции...
   - Погоди-ка, Колян,  -  остановил  Бакан  -  судя  по  интонации,  что-то
"авторитету" в поведении хозяина заведения не понравилось. - Дверь  прикрой.
Подойди сюда.
   - Давай, давай - хочу диспут!  -  жарко  пожелал  Караваев,  прилипший  к
смотровому оконцу, наблюдая, как  Крот  в  нерешительности  закрыл  дверь  и
вернулся к столу. - Не верьте друг другу, ребята, - вы все злодеи! Да  будет
свет!!!
   - Так это ваши штучки? - нервозно поинтересовался Тонконоженко. -  И  что
все это значит?!
   - Это не наши штучки, - нехорошим тоном  опроверг  Бакан.  -  Это  скорее
всего аварийное отключение. Хотя не исключено, что...
   - В этом районе такие вещи случаются раз в три года -  уж  я-то  знаю,  -
желчно воскликнул  Тонконоженко,  не  давая  собеседнику  договорить.  -  Вы
скажите лучше, чего вы добиваетесь?!
   - Колян?  -  уточнил  Бакан,  проигнорировав  последний  вопрос  будущего
"партнера".
   - У меня все в норме - отвечаю, - уверенно доложил Крот. - Это на станции
- щас я...
   - А ты не торопись, - Бакан проворно выбрался из кресла, жестом фокусника
извлек из-под мышки пистолет и, ухватив Крота  за  локоть,  притянул  его  к
себе. - Вы, Николай Николаевич, посидите здесь, а мы с Колей прогуляемся  на
выход. Мы недолго - туда и обратно.
   - Да что все это значит?! - прошипел Тонконоженко, привставая с дивана  и
выдергивая из кармана "мобилу". - Что вы здесь устраиваете?!
   - Вам ничего не угрожает, - раздельно  проговорил  Бакан,  направляясь  к
выходу и подталкивая озадаченного Крота  перед  собой.  -  Сядьте,  не  надо
никуда звонить. Просто произошло то, что, как вы сказали,  случается  крайне
редко. Я в случайные совпадения не верю - и в таких ситуациях  все  проверяю
сам. Потому что...
   Бац!!! Почему Бакан все проверяет сам, господину Тонконоженко узнать  так
и не довелось. В полутора метрах от двери вдруг обрушилась деревянная панель
потолочного  перекрытия,  угодив  точнехонько  на   головы   Крота   и   его
подозрительного гостя и сметая их (Крота с гостем, а не головы!) на пол.  Но
высушенная сосновая плашка полтора на  метр  сама  по  себе  не  шибко-то  и
тяжелая - она вряд ли повалила бы таких крепких мужиков, как Крот с Баканом.
Просто на  панели...  Александр  Николаевич,  припавший  к  стеклоблоку,  не
поверил своим глазам: на панели, как серфенгисты на гребне волны, в гостиную
десантировались двое в черном! В масках, комбезах, с  сумками  через  плечо.
Бац! И на головы!
   Тот,  что  пониже  ростом,  метнулся  к  двери  -  в  руках  у  него  был
пневмоавтомат для пробивки дюбелей с тянувшимся из провала в потолке шнуром.
Шлеп! Шлеп! Шлеп! - в считанные секунды прошлепал тяжеленную  дубовую  дверь
по периметру, намертво прибивая ее к косяку.
   Второй, отбросив панель в сторону, рванул из ножен на  лодыжке  армейский
тесак явно не нашего производства и отточенным ударом вогнал лезвие в  горло
пытавшегося подняться "авторитета", который, будучи ниже ростом,  чем  Крот,
пострадал  при  падении  плашки  гораздо  меньше.  Толкнув  к  стене   жутко
булькающего Бакана, черный поднял оброненный им пистолет и, почти не целясь,
дважды выстрелил в скрючившегося на полу Крота.
   - Гос... поди!!! - выдохнул Александр Николаевич. - Их-х-хх-х!!!  Да  что
же это такое творится?!
   - Че у вас  там?!  -  истошно  заорал  кто-то  в  гардеробе,  в  дверь  с
похвальной оперативностью бухнуло молодецкое плечо. - Че у вас там, а?
   - Бакан!!! Бакан - че у  тебя  там?!  -  с  улицы  кто-то  стучал  чем-то
железным по решетке окна, не в силах рассмотреть через жалюзи, что  творится
внутри. - Бакан! Это ты палишь?! Че там за шум?!
   - А-а-ааа, - хрипло завыл Тонконоженко, пятясь к окну и  закрывая  голову
руками. - Не надо!!! Не...
   В кармане умирающего "авторитета" мелодично засвиристел мобильник.
   - Привет от Сердюкова, - глухо сказал черный, вытягивая руку с пистолетом
в сторону Тонконоженко. - Ба-ай!
   Крышка черепа "большого человека",  поддетая  конической  9-миллиметровой
пулей, с глухим стуком шмякнулась  о  стену,  разбрызгивая  вокруг  обширное
пятно омерзительного окраса.
   - Бакан! Бакан!!! - отчаянно орал кто-то из-за двери, бухая с  размаху  в
дубовые доски плечом. - Да ч„ там у вас, а?! Отзовись!!!
   - Тут  в  норме.  Минут  пять  протянет,  -  негромко  сообщил  черный  с
пневматическим молотком, осмотрев сучившего ногами Крота, раненного в шею  и
печень. - Болтать не сможет.
   - Ага, -  согласился  высокий,  полюбовавшись  на  щедро  залитую  кровью
рукоятку тесака и вкладывая в руку Бакана пистолет. - Пошли.
   И  действительно  -  пошли.  Точнее  -  полезли.  Протерли  продолговатую
потолочную плиту,  передали  ее  наверх  -  чьи-то  руки  заботливо  приняли
деревяшку. Из проема в потолке опустилась веревочная лестница. Двое в черном
шустро вскарабкались наверх, плита встала на место, как будто  и  не  падала
вовсе.
   - Кто там  есть  -  отходи  от  двери!!!  -  орал  кто-то  из  гардероба,
отчаявшись получить исчерпывающий ответ на простой, в общем-то,  вопрос:  "А
че там у вас?" - Отходи!!! Гранатой рвать будем! От двери - марш!!!
   - Ой-е-е! Ой-е-е-е... - севшим голосом  прошептал  Александр  Николаевич,
зачем-то закрывая голову  руками  и  на  ватных  ногах  пробираясь  к  двери
кочегарки. - Господи, что ж это было-то?!

Глава 5
МАДЕМУАЗЕЛЬ, ВАШ ВЫХОД!

   - Чуть правее. Тепло вроде, а задуло.
   - Нормально?
   - Нормально. А щель все равно осталась.
   - А там стена - если кто пойдет, я сразу увижу и  загорожу.  Давай-давай,
не стесняйся.
   - Кто стесняется? Было бы кого!
   - А я не в счет?
   - Ты муж.
   - Очень приятно! Давай, мойся быстрее и полезай в отсек. Я тебя вытру.
   - Чего это вдруг? Я сама.
   - Ничего - я помогу. Давай-давай...
   - Даю-даю...

   Знают все в округе взрослые и дети,
   Что моя собака - ужасней всех на свете...

   - Алиса принимала  душ  и  радостно  напевала  всякую  чушь.  В  половине
девятого утра на Белорусском вокзале. Рудин  ассистировал,  а  Ваня  Соловей
работал часовым по охране подступов. Выехали  в  полночь,  добрались  только
что,  ночь  была  не  по-сентябрьски  душной  и  влажной,  прекрасная  дама,
промучившись восемь часов  в  "уазике",  почувствовала  себя  некомфортно  и
предъявила ветеранам альтернативу: истерика или водные процедуры.
   - Я в таком потно-замызгано-помятом виде никуда не поеду. Вы  посмотрите,
на кого я похожа, по-вашему? Хоть убейте - мне нужен душ...
   Разведку  проводить  не  стали:  все  трое  давненько  не  путешествовали
железнодорожным транспортом,  устройство  систем  жизнеобеспечения  вокзалов
помнили смутно, а потому поступили, как в полевых  условиях:  облюбовали  на
дальних  подступах  к  вокзалу  местечко,  где  скопилось  поменьше   машин,
подъехали вплотную к бетонному ограждению и в течение трех минут оборудовали
даме душевую. Открыли заднюю дверь "уазика", Ваня  -  мастер  на  все  руки,
подвесил к  двери  двухлитровую  пластиковую  бутылку  с  водой,  у  донышка
аккуратно проколол иглой три отверстия и показал, как  пользоваться:  пробку
открутил - брызжут три тонких струйки, закрутил - подача воды  прекратилась.
Рудин растянул солдатскую плащ-палатку, вечно валявшуюся в грузовом  отсеке,
Соловья  отправил  караулить  на  предмет  посторонних  граждан,   а   Алисе
скомандовал:
   - В баню - шагом марш! Только побыстрее давай. А то публика не поймет...
   Рудин, наблюдавший за привокзальной купальщицей,  испытывал  целый  букет
чувств и по причине пережитой накануне бессонной ночи не  мог  определиться,
как ему к этому букету отнестись. Икебана была еще  та:  зависть,  гордость,
всепобеждающая здоровая похоть, прущая тугими  фаллическими  щупальцами  изо
всех уголков тренированного организма, привыкшего к экстремальным нагрузкам;
щемящая  грусть  предстоящей  разлуки,  стремление   защитить   инфантильное
создание от всех бед этого сурового мира, а  в  завершение  -  неискоренимое
солдафонское желание  все  подряд  запретить,  указать  на  место,  натянуть
паранджу потемнее и пинками загнать в стойло. Примерно вот таким образом:
   - Стоять! Сидеть! Лежать смирно, принадлежать только мне! И  принадлежать
по первой команде, без всяких капризов и ссылок на настроение!
   А в ответ,  разумеется,  хотелось  бы  слышать  что-нибудь  типа:  "Есть,
товарищ командир! Рядовая Алиса к интиму готова!  В  какой  позиции  желаете
начинать?"
   Увы, увы - каждый из нас, как правило, мечтает именно о том, чего  ему  в
жизни не хватает. А в жизни Рудина было все как раз наоборот.
   - Рудин - ты можешь сразу на турник идти. Сегодня я не в духе...
   - Серенька - ты ложись один, я поработаю пару часиков. Что  значит  -  не
могу один? Не можешь - на турник, потом под душ!
   Вот так у них было. А еще было так:
   -  Сережка!  Хочу  вот  это...  -  подразумевается  примерно   следующее:
подскочил мужлан, метнулся туда, не знамо куда, и с похвальной  поспешностью
исполнил все, что пожелает прекрасная дама.
   Таковое  положение  вещей  объясняется  очень  просто.  Алиса,  например,
никогда не задумывалась над тем, любит она Рудина вообще или как. Наша дама,
безусловно, ценит своего спутника жизни как  надежного  и  сильного  мужика,
неутомимого любовника и преданного  друга,  способного  противостоять  любым
невзгодам  и  защитить  своих  близких  от  превратностей  судьбы.   Пылкого
трепетного чувства тут нет и в помине - это не Алиса выбрала  Рудина,  а  он
сам, не спросясь, вошел в ее жизнь в тяжелую минуту, поддержал, защитил, дал
набраться сил и неспешно повел по тернистой тропе бытия дальше. Когда  умный
шалопай  Борька  -  сын  Алисы  -  спросил  ее  в   порядке   удовлетворения
мальчишеского любопытства:
   - Ма, а ты Пса вообще-то как? Любишь? - "ма", не задумываясь, ответила:
   - Ну, конечно, люблю! Что за вопросы?
   - А как ты его любишь? - уточнил коварный Борька. - Как телка - Бандераса
в рекламе "Сан-Пелегрино", или хуже?
   - А что там за телка?  -  напряглась  Алиса  -  она  вообще-то  телевизор
смотрит редко, а когда смотрит, рекламу всегда перещелкивает. - И почему  ты
решил, что они друг друга любят?
   - Ну ты древняя, ма! - возмутился Борька. - Она его  глазами  ест  -  ежу
понятно... Ну, тогда как Джульетта - Ромео?
   Вот тут наша дама крепко задумалась. Как же она любит  Рудина?  Нет,  то,
что любит, - это понятно, это даже не обсуждается! А как любит?
   - Как каменный дом на горном перевале, - определилась  Алиса,  хорошенько
поразмыслив. - Особенно когда непогода.  Дом  крепкий,  надежный,  теплый  и
уютный. Снаружи ветер свищет,  вульфы  горные  воют  -  хотят  нас  с  тобой
схряпать. А мы - в доме. Если он рухнет, мы вряд  ли  долго  продержимся  на
этом перевале, продуваемом всеми ветрами. Простынем, заболеем и умрем - если
раньше вульфы не съедят...
   Вот так Алиса любит Рудина. Он для нее - дом на перевале.
   Рудин  же  Алису  любит  совсем  иначе.  Он  ее   нашел.   Руководствуясь
специфическими производственными понятиями, посредством длительной  селекции
произвел отбраковку всех остальных особей женска пола,  в  общем-то,  годных
для производства плановой вязки <Вязка: в терминологии Рудина и его коллег -
совокупление>, но не подходящих на роль предмета поклонения.
   До появления Алисы в  его  жизни  Рудин  обращался  с  дамами  по-скотски
утилитарно, рассматривая их  не  иначе,  как  в  качестве  объекта  удобного
удовлетворения похоти и придерживаясь своеобразного  метода,  выкованного  в
процессе холостяцкого существования. Метод  был  прост,  незатейлив  и,  как
показала практика, срабатывал почти безотказно. Рудин выдерживал пятидневный
цикл - неизвестно чем руководствуясь, он пришел к  выводу,  что  четыре  дня
нужно  накапливать  энергию,  аккумулируя  устойчивое  либидо,  а  на  пятый
необходимо  совершать  отправления  сексуального   характера,   совокупляясь
неоднократно с первой попавшейся особью противоположного пола.  Так  вот,  в
пятый день Рудин, если у него не было постоянной партнерши, отыскивал по ему
одному заметным  признакам  подходящую  особь,  прямо  заявлял,  что  желает
слиться с ней в одну сочащуюся эротикой  космическую  сущность,  и,  получив
согласие, тут же тащил оную особь в  свою  комнатушку  в  здании  Школы.  (В
родном Белогорске у него  флэт  отсутствовал  -  жил  наш  парень  прямо  на
работе.)  А  в  комнатушке  Рудин  свою   временную   избранницу   неутомимо
эксплуатировал с крепким  акцентом  на  точку  "дань-тянь"  (а  это  на  два
индивидуальных цуня ниже пупка) на протяжении определенного времени от  двух
до семи раз - в зависимости от настроения. Каким  образом  Серега  умудрялся
отыскивать дам, которые с ходу соглашались вступить с таким странным типом в
интим, никто из окружения Рудина так и не сумел понять, но выглядели все эти
объекты плановых "вязок" очень даже прилично - с девицами легкого  поведения
щепетильный ветеран связываться не  желал.  Зловредный  Григорий  Васильевич
Толхаев (тогда еще с ногами, состоянием и положением в  обществе)  по  этому
поводу с острой завистью шутил:
   - А он же Пес - он носом чует. У  суки  бывает  течка  -