кобель  за  два
километра прибежит, не ошибется. А у этих (имелись в виду  объекты  плановой
вязки), видимо, что-то в этом роде. Душевная течка, что ли...
   Толхаева можно было понять: если он  "снимал"  на  набережной  известного
рода "бабочек", клевавших на шикарную "тачку", классный "прикид" и  дармовое
угощение,  то   Рудину   совершенно   не   требовались   внешние   атрибуты,
соответствующие имиджу "крутого". Пес,  будучи  облачен  в  ветхие  шорты  и
застиранную майку, подходил к даме на той же самой  пресловутой  набережной,
протягивал ей заключение еженедельного обследования  психиатра  с  настоящей
печатью, результат анализов крови и  осмотра  венеролога,  затем,  неотрывно
глядя невинным взором на свою избранницу, проникновенно просил: "Прочитайте,
пожалуйста".
   Избранница читала -  ведь  нет  ничего  предосудительного  в  том,  чтобы
прочитать  бумажки,  предложенные  таким  симпатичным,  хоть  и   незнакомым
мужчиной.
   - Видите, я совершенно здоров, - переходил Серега к основной части. - Как
в психическом плане, так и телесно. Поэтому не называйте  меня  сумасшедшим.
Ваш запах будоражит кровь, один ваш вид  вызывает  сладкую  дрожь  в  каждой
мышце моего тренированного тела. Я не знал женской ласки с  1995  года  (тут
возможны варианты - от трех до десяти  лет  воздержания)  -  судьба  жестоко
обошлась со мной, но теперь... теперь, увидев вас, я чувствую, как кипит  во
мне необузданная сила первобытного желания. Вы верите  в  любовь  с  первого
взгляда? Вы знаете, как прекрасна женщина в тот момент, когда она не  просто
испытывает эротическую разрядку, а в буквальном  смысле  умирает  от  дикого
блаженства на последней фазе оргазма? Она действительно безгранично чиста  в
своем  раскрепощенном  порыве,  безжалостно  сорвавшем   ее   цивилизованную
сущность, она - самка... Не краснейте, сударыня, - испытайте меня...
   -  Сволочь,  -  расстроенно  констатировал  Григорий  Васильевич,  как-то
подслушав из машины подобную сцену  -  в  тот  раз  он  подвозил  Рудина  на
набережную. - Если бы я к кому подкатился в таком прикиде  да  начал  что-то
нести в подобном духе - в лучшем случае просто  схлопотал  бы  по  харе!  По
большому счету, не сомневаюсь, что за такие штуки можно и в дурдом  угодить.
А этому - дают напропалую, черт бы его драл! И что характерно  -  в  обычное
время из него слова лишнего, кроме  мата,  не  вытянешь  -  а  как  плановая
"вязка", так он прямо распускается, как аленький  цветочек,  так  и  сочится
красноречием, мерзавец! Я - интеллигент потомственный - даже слов  таких  не
знаю, а этот собакостеб - нате вам...
   Так вот, представьте себе, жил человек  до  тридцати  восьми  лет  именно
таким  образом  -  как  указано  выше,  устоялся,  сформировался,  куда  бы,
казалось, меняться... И вдруг - нате! Дама. Светлая  и  чистая.  Трогательно
беззащитная, не приспособленная к житейским передрягам, застывшая на месте в
своем ребячески-наивном восприятии мира и не перешагнувшая почему-то границу
нормальной стервозности, которую в свое время преодолевают  практически  все
взрослеющие дамы. В  общем,  явилась.  И  вся  налаженная  система  полетела
кувырком. Теперь Рудин любит исключительно одну Алису.  Только,  разумеется,
не как дом на перевале. А, пожалуй, как воздух,  которым  мы  дышим.  Он  ею
болен. Вместе уже два года, а все никак не привыкнет.
   - Интересно, как это у тебя получается? - как-то поинтересовался Рудин  в
припадке откровения, по-дилетантски пытаясь поковыряться  в  подаренном  ему
судьбой неразъемном монолите чувства. - У тебя в роду ведьм не было?
   - Шпренгера читал? - шаловливо сверкнула глазищами  Алиса.  -  Который  с
Инститорисом?
   - Нет, не читал, - несколько смутился Рудин. - При  чем  здесь  евреи?  Я
тебя о сокровенном...
   - Правильно - евреи тут совершенно ни при  чем,  -  загадочно  подмигнула
Алиса. - А ты попробуй - почитай. Может, все вопросы отпадут...
   А началось все с запаха. Рудин, всю жизнь посвятивший собакам и  поневоле
перенявший  от  своих  питомцев  некоторые  специфические   особенности,   в
отношениях между людьми огромное значение уделял запаху. Хорошие люди пахнут
хорошо - это правило с течением времени сформировалось для Пса в  устойчивый
постулат, которым он никогда не пренебрегал. Бывало, доходило до  абсурда  -
знакомясь с человеком,  Рудин  нюхал  его,  морщил  нос  и  тут  же  отходил
подальше, к великому недоумению обнюханного, который даже  и  не  подозревал
истинную причину столь странного поведения нового знакомца.
   - Да аллергия у него, - смущенно говорили близкие,  успокаивая  "нехорошо
пахнущего". - Врожденная. Но - лечим, помаленьку лечим...
   Когда два года назад  Алиса  начала  дрессировать  своих  собак  в  Школе
консервативной дрессуры, Рудин, разумеется,  исследовал  ее  запах:  в  ходе
тренировок,  как  бы  случайно,  приобнимал  за  плечи,  слегка  прижимался,
придерживая за талию - занюхал, короче. Запах женщины Псу понравился сразу и
безоговорочно. Это свидетельствовало о том,  что  данная  особь  в  качестве
объекта плановой вязки ему подходит. Реакция Алисы  на  запах  Рудина  также
была  положительной  -  женщина  не  морщила  бессознательно  носик,   когда
обучающий приближался  к  ней.  Руководствуясь  своим  песьими  постулатами,
Серега  сделал  вывод:  контакт  вполне  возможен,   поскольку   чувственное
восприятие с обеих сторон имеет явно выраженный позитивный характер - а  это
главное. Остальное приложится.
   Но совпадение ароматического восприятия, в общем-то, ничего особенного не
сулило: Рудин  всех  своих  дам,  которых  намеревался  подвергнуть  интиму,
проверял таким образом. Алиса же пахла  по-особенному  -  Серега  все  более
убеждался в этом с каждой встречей. Она  пользовалась  каким-то  простеньким
дезодорантом  без  ароматических  добавок  -  естественный  запах   женского
разгоряченного  тела  дурманил   рассудок   бывалого   воина,   проникал   в
подсознание, обволакивая надежнее стальной сети, сигнализировал  устойчивыми
импульсами: внимание, человече! Ничего подобного ранее ты не встречал и вряд
ли когда-нибудь встретишь!
   В человечье-собачьей физиологии  Рудин  разбирался  достаточно  сносно  и
поначалу особый для себя запах Алисы посредством трезвого анализа  обосновал
редкой гармонией метаболических процессов. Тем более  что  дама  с  течением
времени  отчасти  подтвердила  эту  теорию:  она  с  давних  пор  увлекалась
раздельным  питанием,  крайне   редко   позволяя   себе,   что   называется,
"оскоромиться",  обожала  физкультуру  и  водные  процедуры  и  вообще,  как
неиспорченный ребенок, жила в ладу с окружающим миром.  Но  теория  теорией,
однако по истечении двух лет мистическое очарование естественного  Алисиного
аромата до сих пор является для носочувствительного Сереги  мощным  стимулом
сексуального  характера,  не  утратившим  своей  первоначальной  остроты   и
свежести...
   - Если ты дольешь водички, я и голову помою - шампунь есть.
   - Предложение отклоняется. Ты после этого будешь сохнуть  полчаса  -  где
фен воткнешь? И потом, напоминаю - у нас тут, радость моя, мал-мал вокзал, а
не сауна. Ферштейн? Потому попрошу побыстрее.
   - Ох и вредина же ты, Рудин, -  я  прямо  не  знаю...  Рудин  смотрел  на
купальщицу и  чувствовал,  как  непрошеный  огонь  Первородной  Силы  могуче
наполняет его не выспавшийся накануне организм. Запах, конечно, это  большое
дело. Но - я думаю, вы согласитесь: если бы Алиса обладала фигурой, положим,
того  же  репродуктора  отечественного  пессимизма  -  Леры  Староусадебной,
полагаю, ничем таким  особенным  рудинский  организм  не  наливался  бы  так
непрошено! Алиса Рудольфовна чудо как хороша собой - вот второй секрет.  Она
просто обворожительна:
   Длинные точеные ножки, осиная талия, попка кругленькая да плюс ко всему -
копна воздушных волос цвета спелой  пшеницы,  большущие  зеленые  глаза  под
мохнатыми ресницами, не  нуждающимися  в  туши,  и  чуть  скуластое  личико,
некоторым образом нестандартное и вместе с  тем  весьма  пикантное  в  своей
нестандартности.  Если  ее  приодеть  как  следует  да  затащить  силком   в
косметический салон, наша золотоволосая красавица  с  великолепной  фигурой,
сильными стройными ногами и  безукоризненным  бюстом  сведет  с  ума  самого
отъявленного  женофоба.  Однако  по  ряду  причин  она  тщательно  маскирует
природой данные достоинства: носит массивные роговые очки, джинсовый  комбез
безразмерный,  скрадывающий  фигуру,  либо  отвратные  клетчатые  платья  от
подбородка до пят, моет волосы детским шампунем и  стрижет  себя  сама  (все
равно в конский хвост скручивать -  стараться  не  стоит!),  как  извращение
игнорирует макияж и парфюмерию, ходит валкой утиной походкой и от всех  этих
ухищрений умудряется выглядеть старой колючей климактерозаврихой. В общем  -
прячется. От кого? Да от гадов разных  под  личиной  представителей  мужеска
пола. В жизни нашей красавицы  замаскированной  дважды  были  случаи,  когда
таковые гады с нею поступили самым гнусным образом. И как раз именно  тогда,
когда  она  являла  себя  миру  во  всей  своей  прелестной   открытости   и
незащищенности. Так что, извините:  лучше  в  окопе  да  под  массетью  -  и
осторожненько этак обозревать подступы через перископ, не  высовывая  башку.
Так надежнее...
   Рудина Алиса стриптизом не баловала и никогда не  позволяла  любить  себя
при свете. Крайне редко, уступая наплыву романтических бредней,  соглашалась
на одну лишь тусклую свечку  где-нибудь  в  углу,  подальше,  а  если  порой
наступательная похоть мужа побеждала в дневное время, требовала занавешивать
окно плотной шторой. Вы можете мне не поверить, но за два  года  супружеской
жизни Рудин так и не имел возможности  как  следует  полюбоваться  голенькой
Алисой при  нормальном  освещении:  она  никогда  не  купалась  в  водоемах,
загорала только в  глухом  палисаднике,  будучи  дома  одна  и  под  охраной
ризенов-людогрызов, а в открытых нарядах, даже наедине с мужем, не щеголяла.
Впрочем, Сереге и  без  стриптиза  хватало:  он  вечно  носил  в  сердце  (и
предстательной железе) желанный образ обнаженной прелестницы,  запечатленный
в те редкие моменты бытовых недоразумений, без которых, сами  понимаете,  не
обходится ни одна супружеская пара даже самого консервативного склада...
   ...Мой собак похож немного На бульдога и на дога. На  собаку-водолаза.  И
на всех овчарок сразу!
   Рудин вовсю наверстывал упущенное: делая вид,  что  наблюдает  за  тылом,
косился на повернувшуюся к нему  спиной  Алису  и  жадно  впитывал  осиянный
ласковым  сентябрьским  солнцем  прекрасный  вид.  Тридцатисемилетняя  дама,
умудрявшаяся   прибавлять   себе   еще   лет   пять   скверным   нарядом   и
вышеперечисленными ухищрениями, неглиже выглядела чуть  ли  не  в  два  раза
моложе. Гладкая, как у  десятилетнего  ребенка,  кожа,  слегка  тонированная
палисадным загаром,  радостно  бликовала  под  утренним  солнцем  капельками
стекавшей воды, розовый сосок, колыхавшийся в такт движениям увенчиваемой им
безукоризненной выпуклости,  видимой  со  стороны  вытянувшего  шею  Рудина,
словно приглашал ветерана: айда, поиграем!
   ...Н-н-нна! Собаку. В-в-вва! далаза. И! на всех. Овча! рок сразу!
   - Отвратительная песня, - хриплым от вожделения голосом прошептал  Рудин.
- А побыстрее нельзя, радость моя? У меня в отношении вас имеются  кое-какие
планы. Прощального свойства...
   - Что за планы? - Алиса перестала напевать, подняла глаза на Рудина и,  в
мгновение ока распознав  чудовищную  простоту  и  утилитарность  его  к  ней
устремлений, возмутилась до глубины души:
   - Да ты просто маньяк,  Рудин!  С  того  момента,  как  ты  делал  это  в
последний раз, прошло не более девяти часов! Ну-ка отвернись - на стену  вон
смотри! Теперь все - десять дней я вне твоих грязных посягательств!
   Да, дорогие мои, пошалил-таки наш парень  накануне  -  есть  такой  грех.
Пятидневный  режим  плановой  вязки  давным-давно  канул  в  Лету   -   свою
замаскированную  женщину  Серега  хочет  каждый   день   и   домогается   ее
благосклонности при любом удобном случае.  Предчувствуя  длительную  разлуку
(продолжительность тура - десять дней, это же целая вечность!), Рудин  спать
перед  отъездом  своей  даме  не  дал,  а  вместо  этого  проявил   изрядную
настойчивость  и  устроил  ей  вечерний  интим-марафон,  последний   отрезок
которого пришелся аккурат на момент убытия, когда с  улицы  посигналил  Ваня
Соловей, приглашая отправляться в путь. В общем, впрок отымел перед отъездом
- на десять дней вперед. Так что возмущение дамы было вполне обоснованным.
   Получив свою порцию негодования, Серега погрустнел взором и, выражая всем
своим видом покорность судьбе, отвернулся к стене. И чуть не  подпрыгнул  от
неожиданности.
   - Ой! - пискнула Алиса, проворно прячась в грузовой отсек.
   - Ты че тут трешься, мудель?! - этот нелицеприятный вопрос был  адресован
невесть откуда свалившемуся молодому человеку в хорошей одежде, но с помятым
лицом,  который,  воспользовавшись  отсутствием  бдительности   со   стороны
увлекшегося созерцанием  эротической  картинки  Рудина,  подкрался  к  месту
омовения непозволительно близко, присел на корточки и с любопытством глазел.
- А ну, двигай отсюда!
   - А тут, между прочим,  общественная  парковка,  -  ехидно  прищурившись,
заметил помятый. - Всем можно. А за погляд, как известно, денег не берут.  А
чего это вы тут устроили, а?
   - Ты  сам  уйдешь  или  тебя  проводить?  -  Рудин,  скованный  держанием
плащ-палатки, с похвальной быстротой сообразил, что сам проводить не  может,
и решил привлечь боевого брата. - Ваня! А ну, ходи сюда!
   - "Ходи сюда!" -  передразнил  помятый,  благоразумно  удалясь  на  более
безопасную дистанцию. - Деревня!
   - Урод, - парировал Рудин. - Ошибка акушера.
   - Чего? - с готовностью поинтересовался подскочивший Ваня.
   - Вон, - коротко мотнул в  сторону  помятого  Рудин.  -  Сидит.  Смотрит.
Хамит! Разберись.
   - Да ухожу  я,  ухожу,  -  пробормотал  помятый,  скоренько  припуская  к
вокзалу. - Тут после девяти народ  попрет  -  толпой.  Всех  гонять  будете?
Идиоты!
   - Мы до девяти управимся, - заверил Рудин.  -  Вали  отсюда,  извращенец,
пока ребра не пересчитали!
   - Идиоты! - крикнул издалека помятый. - В вокзале, на втором  этаже,  душ
есть - недорого. Пройти да посмотреть - лень, да? Деревня...
   - Вот такие плохие люди, - конфузливо крякнул Рудин. - Иди,  Ваня,  -  мы
сейчас закончим. Вылезай, радость моя, домывайся.
   - Спасибо, я уже, - Алиса покинула грузовой отсек, к  немалому  удивлению
Рудина, будучи уже одетой - в пресловутый мешковатый комбез, только  ј  2  -
чистый то бишь. - Охраняльщики, тоже мне...
   - Ну, извини, - раздосадованно буркнул Рудин, сворачивая  плащ-палатку  и
от всей души желая помятому долгой и мучительной смерти. И когда она  успела
одеться? Если раньше и была слабенькая надежда, что обнаженную даму  все  же
удастся склонить к экспресс-интиму в грузовом отсеке, то сейчас  вопрос  был
окончательно закрыт - стащить с Алисы комбинезон в общественном  месте  было
равносильно вдумчивому боестолкновению с группой вырывающихся  из  окружения
"духов" <Боевики (жарг.)>. Все испортил, гад помятый!
   - Он видел  мои  ноги,  -  округляя  глазищи,  заявила  Алиса,  торопливо
закручивая волосы в хвост. - Теперь вы должны догнать его и прикокошить!
   - Он видел твои ноги от ступней и до коленок, не выше, - покачал  головой
Рудин.
   -  Нет,  выше,  гораздо  выше!  -  капризно  воскликнула   Алиса.   -   Я
почувствовала это - его глумливый взгляд ожег  мои  бедра...  эмм...  нижнюю
часть моих бедер. Или даже выше...
   - Выше была плащ-палатка,  радость  моя,  -  пробурчал  Рудин.  -  Хватит
баловать - полезай в отсек.
   - Что-о?! - от возмущения Алиса чуть было не поперхнулась. - Ты... совсем
сдурел, Рудин?
   - Никто на тебя не собирается посягать, радость моя,  -  грустно  заверил
Рудин. - НЗ мы будем упаковывать или как?
   -  НЗ?  Ах,  НЗ...  Ну  конечно,  конечно,  -  Алиса   докрутила   хвост,
зафиксировала его резинкой и полезла в отсек. - Только предупреждаю...
   Неприкосновенный  запас  -  четыреста  долларов,  разбиенные  на   купюры
достоинством по десять и уложенные в два целлофановых  пакета,  перекочевали
из кармана Рудина в Алисин лифчик, внутри которого загодя были  пришиты  два
шелковых лоскутка - своеобразные кармашки.
   - Куда?! - встревоженно зашипела Алиса, прикрывая грудь ладошками,  когда
Рудин, проследив за процессом укладки, полез рукой под лямку ее комбинезона.
- Отлезь от меня, маньяк!!!
   - Педагог, прекрасная дама, а пользуешься Гришиным солдатским лексиконом,
- укоризненно перечислил Рудин. - Я  просто  проверю,  не  прощупывается  ли
снаружи.
   - Да кто там меня щупать будет? - недовольно дернула  плечиком  Алиса.  -
Там у них неприкосновенность - не то что у нас.
   - На таможне возможна  выборочная  проверка,  -  полукомпетентно  сообщил
Рудин, отодвигая Алисины ладошки и осторожно просовывая руку под рубашку.  -
Заведут в отдельную комнату, там будет дама, она тебя может прощупать с  ног
до головы.
   - Дама? - затаив дыхание, уточнила Алиса.
   - Ага, - Рудин пощупал запертые в полиамидовый плен полушария и  принялся
их нежно поглаживать. - Конечно - дама.
   - Из-за четырехсот баксов - обыскивать? - Алиса наморщила бровки,  крепко
сжала коленки и принялась выпихивать  задержавшуюся  дольше,  чем  положено,
руку мужа. - Хватит, проверил - все нормально!
   - Золотая ты моя, - вздохнул Рудин, вынимая руку и целуя Алису в щечку. -
Недотрога ты моя.
   - Я тебя очень-очень люблю, Серенька, - заоправдывалась Алиса. - Но ты не
лезь, ладно? Это всего лишь болезненное желание  на  прощание  зафиксировать
право собственности - это совершенно ни к  чему  сейчас.  А  я  из-за  этого
нервничаю. Так что - не надо. А как приеду, я тебе устрою секс-парад. У меня
как раз на восьмой день  круиза  пойдут.  И  по  приезде  можно  будет  без.
Представляешь?
   - Без? - несколько воодушевился Рудин.
   - Без, - подтвердила Алиса, энергично  взмахнув  пушистыми  ресницами.  -
Совсем без. Трое суток напролет. Представляешь? Это будет что-то...
   В общем-то, они иногда и в опасные дни "без" балуются -  когда  денег  на
латекс нету, но всякий раз Алиса сразу после финального  рудинского  вскрика
вскакивает как ужаленная и стремглав летит на кухню (у них ванны нет  -  душ
на кухне оборудован), дабы  немедленно  произвести  гигиенические  процедуры
контрацептивного характера. А вообще "без" - без  резины,  без  опаски,  без
вскакиваний - это просто сказка!
   - Погоди, - Рудин помахал  Ване,  чтобы  приблизился,  и  вытащил  Алисин
чемодан. - Последний инструктаж тет-а-тет. Ты извини меня, радость  моя,  но
ты иногда бываешь такая доверчивая... особенно с женщинами - просто ужас. Ты
поменьше болтай в дороге, ладно? Не надо делиться ни с кем...
   - Ой, да за кого ты меня держишь?! - возмутилась Алиса. - Сейчас выйду на
перрон и объявление перед всей группой сделаю: еду в Европу продавать  архив
Остермана! Кто желает участвовать  на  паях  -  подходить  в  порядке  живой
очереди!
   - Неплохо, - оценил Рудин. - Но...  будь  осторожнее.  Люди,  по  большей
части - злые и нехорошие, ты не верь первым впечатлениям. До Бреста - ладно,
а вот как на автобусе в Словакию поедете  -  держи  ухо  востро!  Там  такие
урки...
   -  Успокойся,   родной   мой,   -   Алиса   томно   улыбнулась   и   этак
покровительственно похлопала спутника жизни по железобетонному  плечу.  -  Я
справлюсь. Сколько там? Смотри, в половине десятого сбор группы...

***

   Итак, дорогие мои,  вы  наверняка  уже  поняли,  что  Алиса  собралась  в
десятидневный Евротур. Я полагаю, прекрасная дама в джинсовом комбезе и  без
нашего соглядатайства доберется до Парижа: фирма солидная,  группа  большая,
руководитель  опытный,  маршрут  давно