на Ивана.
     Сеня прихватил из-под кровати какие-то железки, оста­новился на пороге.
     --  Не  тоскуй  здесь  один-то. Хоть, возьми  у  дяди  Ефима  ружьишко,
перепелов сходи постреляй. Они жирные  сейчас. Вечером похлебку заварим. Или
порыбачь... Удочки в кла­довке, в углу...
     -- Сеня, -- сказал вдруг Иван, -- возьми меня с собой.
     Валя и Сеня посмотрели на него.
     -- Зачем? -- спросил Сеня.
     -- Ну... посмотреть поля родные...
     Валя усмехнулась и качнула головой.
     -- Поехали! -- сказал довольный Сеня.

     ...Посреди   поля    стоят    комбайн   и   грузовик.   Неподалеку   --
"начальственный"  "газик".  В   "газике"  директор  совхоза.  Ря­дом   стоит
комбайнер.
     Из-под грузовика торчат ноги шофера.
     Сеня с  Иваном  подлетели на мотоцикле, вздымая  за со­бой  вихрь пыли.
Сеня издали заорал:
     -- По  пятьдесят  восьмой пойдешь!  Понял?  -- Осадил  мо­тоцикл,  взял
гаечный  ключ и пошел  к  шоферу.  Тот  торопли­во  вылез из-под  капота. --
Развинчивай!
     -- Сеня...
     -- Быстро! А то я тебе счас нос отверну и к затылку при­ставлю.
     -- Не я же взял-то, разорался.
     -- А кто взял?
     -- Вон. -- Шофер кивнул в сторону директора. Тот уже шел к ним.
     -- Здравствуй, Сеня.
     -- Что же получается: я...
     -- Подожди, Сеня,  я сейчас все  объясню.  Этот охламон залил  в картер
грязное масло и побил вал. А так как тебя нет...
     -- Что, меня век, что ли, не будет?
     -- Но комбайн-то стоит. А твоя все равно разобрана...
     -- Ее собрать -- полчаса.
     -- Ну..
     -- Что же я-то делать буду?!
     -- Надо достать вал.
     -- Где? --  Сеня подбоченился,  склонил  голову  набок, -- Интересуюсь,
где? Адрес.
     -- Чего-нибудь надо придумать, Сеня. Такое положе­ние...
     Иван наблюдал эту сцену со стороны.
     --  Ну тогда  я  рожу его.  --  Сеня высморкался  на стер­ню.  --  Если
получится -- можно двойняшку.
     Шофер, незнакомый Ивану, хмыкнул и сочувственно за­метил:
     -- Трудно тебе придется.
     -- Чего трудно? -- повернулся к нему Сеня.
     --  Рожать-то.  Он же  гнутый,  спасу  нет...  --  Он  кивнул  на  свой
израненный вал, валявшийся тут же.
     Сеня пошел на него с ключом. Шофер отскочил.
     -- Сенька!..
     -- Ладно, Сеня, брось его, -- сказал директор. И при­крикнул на шофера:
     -- Делай свое дело! Остряк... Ты мне еще за вал выпла­тишь.
     Шофер полез под капот. Директор взял Сеню под руку, отвел в сторону.
     -- Знаешь, у кого есть валы?
     -- У Макара?
     -- У Макара.
     -- Не даст. Вообще, я не хочу иметь с ним ничего общего.
     -- Хочешь не хочешь, а надо выходить  из положения. Я бы сам поехал. Но
мне он принципиально не даст. Ты как-нибудь на обаяние возьми его...
     -- Я его взял вчера на обаяние... Ладно, попробую.
     -- Попробуй.
     Сеня с Иваном уехали.
     ...Через   десять  минут  они  подлетели  к  правлению  колхоза  "Пламя
коммунизма". Сеня  опять высморкался, молодцева­то взбежал на  крыльцо...  и
встретил в дверях Макара Сударушкина. Тот собирался куда-то уезжать.
     --  Привет! -- воскликнул Сеня.  -- А я к  тебе...  С добрым  утром! --
Сударушкин молча подал руку и подозрительно по­смотрел на Сеню.
     -- Как делишки? Жнем помаленьку? -- затараторил Сеня.
     -- Жнем, -- сказал Макар.
     -- Мы тоже, понимаешь!.. Фу-у! Дни-то, а?.. Золотые де­нечки стоят!
     -- Ты насчет чего? -- спросил Сударушкин.
     -- Насчет коленвала. Подкинь парочку. .
     -- Нету. -- Макар легонько отстранил Сеню и пошел с крыльца.
     --  Слушай,  монумент!..  --  Сеня  пошел  за  ним следом.  -- Мы же  к
коммунизму подходим... Я же на общее дело...
     Макар невозмутимо шагал к своей "Волге".
     -- Дай пару валов!! -- рявкнул Сеня.
     -- Не ори.
     -- Дай хоть один. Я же отдам... Макар.
     -- Нету.
     -- Кулак, -- сказал Сеня, останавливаясь. -- На критику обиделся?
     --  Осторожней, -- посоветовал Макар,  залезая  в  "Вол­гу".  -- Насчет
кулаков поосторожней.
     -- А кто же ты?
     -- Поехали, -- сказал Макар шоферу.
     "Волга" плавно тронулась с места.
     Сеня завел мотоцикл, догнал "Волгу", крикнул:
     -- Поехал в райком!.. Жаловаться. Готовь валы! Штук пять!
     -- Передавай привет в райкоме! -- сказал Макар.
     Сеня дал газку и обогнал "Волгу".
     Когда выехали опять в степь, Иван попросил:
     -- Завези меня домой, Сеня.
     -- Чего?
     -- Да... неловко мне как-то:  люди делом заняты,  а я, как... этот, как
тунеядец. Да  еще не знаю никого... Сколько много людей новых! Все приезжие,
что ли?
     -- Есть приезжие. А Мишку-то Докучаева ты разве не знал?
     -- Какого Мишку?
     -- А шофер-то? Лаялся-то я с которым...
     -- Это Мишка?!
     -- Мишка.
     -- Не узнал. Гляди-ка!.. А директор приезжий?
     -- Он вообще-то из нашего района. В райкоме раньше  работал, попросился
в совхоз. Сам попросился. Толковый мужик. А Макар -- кулак.
     -- Ты не боишься так с ними разговаривать-то?
     -- А чего? -- удивился Сеня.
     -- Да нет, я так... Ссади меня здесь, я пешком пройдусь.
     Сеня остановился.
     Иван слез и пошел по малой тропинке в деревню.
     -- Не скучай  там! --  крикнул  Сеня. И  газанул -- поехал, оставляя за
собой пыльный шлейф.
     Иван догнал по дороге медленно двигающуюся подводу.
     Молодой человек, очень не деревенский  на вид,  вез на дрожках листовое
железо.
     -- Отца хоронить приезжали? -- спросил молодой чело­век.
     -- Да, -- ответил Иван. -- Только не успел.
     -- Он был безнадежен.
     -- А вы кто?
     -- Я здешний доктор. Он у нас лежал.
     Иван  с удивлением посмотрел на  молодого  человека --  очень уж  он не
походил на доктора.
     -- Хороший старик, -- продолжал доктор. -- Совестли­вый. Сам попросился
из  больницы --  неудобно,  что  за ним  ухаживают,  судно  подкладывают. Не
привык, говорит, так. Ну, как там город поживает?
     -- Поживает... Что ему?
     Молодой человек вдруг посмеялся своим мыслям.
     -- Видите, как у нас: поменялись местами. Я -- коренной горожанин.
     -- Вы, что же, совсем сюда?
     -- Нет...  Не  думаю,  -- честно сказал  доктор. --  Наверно,  как все:
отработаю свои три года и поеду в свой город. А вас не тянет сюда?
     -- Как вам сказать... -- замялся Иван.
     -- Значит, не тянет. -- Молодой человек весело  посмот­рел на Ивана. --
"Знать, в далекий  тот век  жизнь не в  радость была, коль бежал человек  из
родного села". Так раньше пева­ли? Все нормально, все естественно...
     -- Куда это железо-то?
     -- Холодильник будем делать. Выроем глубокую землян­ку, изнутри обошьем
деревом и  железом... Сам додумался: медикаменты хранить. Едва выбил  железо
--  дошли до  лич­ных  оскорблений  с  директором совхоза. Он  говорит: буду
жа­ловаться, а я: не  буду  ваш плеврит лечить. У  него, видите ли, плеврит,
так  вот пусть дальше  шагает  с  ним. Придет  на прием,  я ему велю  клизму
поставить... -- Доктор весело погляды­вал на Ивана.
     --  Но он же дал. Железо-то. -- Иван  тоже  настроился на  веселый лад.
Как-то удивительно легко было с доктором.
     -- Да, но обозвал молокососом.
     -- А вы его как?
     -- Я? Я почему-то назвал его веником. Хотя почему ве­ник? Сам не знаю.
     Иван засмеялся.

     В  приемной  райкома  партии  было человека  три.  Сидели на  новеньких
стульях с высокими спинками, ждали приема. Курили.
     Мягко хлопала дверь кабинета... Выходили то мрачные, то довольные.
     Сеня  присел  рядом  с  каким-то  незнакомым  мужчиной,  усталого вида.
Мужчина держал на коленях большой желтый портфель.
     -- Вы крайний? -- спросил его Сеня.
     -- Э... кажется, да, -- как-то угодливо ответил мужчина.
     Сеня тотчас обнаглел.
     -- Я вперед пойду.
     -- Почему?
     -- У меня машина стоит. Так бы я ничего.
     -- Пожалуйста.
     К Сене подсел цыгановатый парень с  курчавыми волоса­ми, хлопнул его по
колену.
     -- Здорово, Сеня!
     Сеня поморщился, потер колено.
     -- Что за дурацкая привычка, слушай, руки распускать!
     Курчавый хохотнул, встал, поправил  ремень  гимнастер­ки. Посмотрел  на
дверь кабинета.
     -- Судьба решается, Сеня.
     -- Все насчет тех тракторов?
     -- Все насчет  тех... Я сейчас  скажу там  несколько слов. --  Курчавый
заметно волновался. -- Не было такого указания, чтобы закупку ограничивать.
     -- А куда их вам? Солить, что ли?
     -- Тактика нужна, Сеня, -- поучительно сказал курча­вый. -- Тактика.
     Из кабинета вышли.
     Курчавый еще раз поправил гимнастерку, вошел в каби­нет...
     И тотчас вышел обратно. Достал из кармана блокнот, вы­рвал чистый лист,
пошел в  угол,  к  урне.  Сеня  с недоумением  смотрел  на  него.  Когда  он
чего-нибудь не понимал,  он чуть приоткрывал  рот. Курчавый склонился и стал
вытирать гряз­ные сапоги.
     Сеня хихикнул.
     -- Ну что?.. Сказал несколько слов? Или не успел?
     -- Ковров  понастелили, -- проворчал курчавый. Брезгли­во бросил черный
комочек в урну.
     Усталый гражданин пошевелился на стуле.
     --  Что, не в  духе  сегодня?  -- спросил  курчавого  (он  имел  в виду
секретаря райкома). Курчавый ничего не сказал.
     -- Не в духе, -- сказал усталый, повернувшись к Сене. -- Точно?
     -- Я сам не в духе, -- ответил Сеня.
     ... -- Вот так, -- сказал секретарь курчавому. -- Так и передай там.
     -- Ладно. -- Курчавый вышел.
     Вошел Сеня.
     -- Здравствуйте, Иван Васильевич.
     -- Здорово. Садись. Что?
     -- Прорыв. Один наш охламон залил в картер грязное масло... И, главное,
без  меня! Она, говорит,  у тебя  все равно  стоит!..  -- Сеня  даже  руками
развел.
     -- Что случилось-то? -- Секретарь тряхнул головой. -- Короче можно?
     -- Вал полетел. В результате стоит машина. А запасных нету..
     -- У меня тоже нету.
     -- У Сударушкина Макара есть. Но он не дает. И главное, убеждает: нету.
А я знаю...
     -- Так что ты хочешь-то?
     -- Позвоните Сударушкину, пусть он...
     -- Сударушкин пошлет меня куда подальше и будет прав.
     -- Не пошлет! -- убежденно сказал Сеня. -- Побоится.
     --  Ну  так я  сам не хочу  звонить.  Что  вам  Сударушкин,  снабженец?
Докатились, что  ни одного вала  в  запасе  нету!  Передай своему директору,
чтобы  он к  обеду позвонил  мне и доложил: "Вал достали".  Я  узнаю,  будет
стоять машина или нет. Все.
     -- Все понятно. До свиданья. Значит, мы звоним?
     -- Звоните.
     Сеня вышел.
     -- Великолепно! -- Сеня не знал, куда теперь двинуть.
     В приемной остался один усталый гражданин. Сидел, не  решаясь входить в
кабинет.
     -- Пятый угол искали? -- вежливо спросил он и улыб­нулся.
     Сеня грозно глянул  на него... И вдруг его осенило:  город­ской  вид, а
главное,  желтый портфель -- все это вызывало  в воображении  Сени  чарующую
картину  склада запчастей...  Темные  низкие  стеллажи,  а  на  них,  тускло
поблескивая мас­лом, рядами лежали  валы  -- огромное количество коленча­тых
валов.
     И городской незаметно сует ему пару...
     --   Слушай,  друг!..   --  Сеня  изобразил  на  лице  небреж­ность   и
снисходительность. -- У тебя на  авторемонтном ни­кого  знакомого нету? Пару
валов вот так надо. Пол-литра ставлю.
     Городской снял со своего плеча Сенину руку.
     -- Я  такими вещами не занимаюсь, товарищ, -- сказал он. Потом деловито
спросил: -- Он сильно злой?
     -- Кто?
     -- Секретарь-то?
     Сеня  посмотрел  в  глаза  городскому  и  опять увидел  строй­ные  ряды
коленчатых валов на стеллажах.
     -- Нет,  не очень. Бывает хуже.  Иди,  я  тебя  подожду здесь.  Иди, не
робей.
     Городской поднялся, поправил галстук. Прошелся около двери, подумал...
     Дверь неожиданно распахнулась -- на пороге стоял сек­ретарь.
     -- Здравствуйте, товарищ  первый  секретарь,  -- негромко  и  торопливо
заговорил  усталый, ибо секретарь собирался уходить.  --  Я по  поводу своей
жалобы.
     Секретарь не разобрал, по какому поводу.
     -- Что?
     -- Насчет жалобы. Она теперь в вашем районе живет и...
     -- Кто живет в нашем районе?
     Усталый досадливо поморщился.
     -- Я  вот  здесь подробно, в письменной форме... -- Он стал вынимать из
портфеля листы бумаги. -- Целый "Война и мир", хе-хе...
     -- Вот тут на улице, за углом, прокуратура,  --  сказал  сек­ретарь, --
туда.
     -- Не в этом дело, товарищ секретарь. Они не поймут... Я уже был там.
     Секретарь прислонился спиной к дверному косяку.
     -- Идите. Там все понимают.
     Усталый помолчал и дрожащим от обиды голосом сказал:
     -- Ну что же,  пойдем  выше. -- Повернулся и пошел  на  выход совсем  в
другую сторону. -- Все забыли!..
     -- Не туда, -- сказал секретарь. -- Вон выход-то!
     Усталый вернулся. Проходя мимо секретаря, горько про­шептал:
     -- А кричим: "Коммунизм! Коммунизм!"
     Секретарь проводил его взглядом, повернулся к Сене.
     -- Кто это, не знаешь?
     Сеня пожал плечами.
     -- А ты чего стоишь тут?
     -- Уже пошел, все.

     Грустный грустно шагая  серединой улицы --  большой,  солидный. Круглая
большая голова его сияла на солнце.
     Сеня догнал его.
     -- Разволновался? -- спросил он.
     --  Заелся ваш секретарь-то, -- сказал грустный, глядя перед  собой. --
Заелся.
     -- Он зашился, а не заелся. Погода  вот-вот испортится, а хлеб еще весь
на полях. Трудно.
     -- Веем трудно, -- сказал грустный. -- У вас чайная где?
     -- Вот, рядом,
     -- Заелся,  заелся  ваш  секретарь,  -- еще раз  сказал  груст­ный.  --
Трудно, конечно, такая власть в руках -- редко кто не заестся.
     -- Ты из города?
     -- Да.
     -- У тебя там на авторемонтном никого знакомого нету?
     -- А что?
     -- Пару валов надо...
     -- Волов?
     -- Валов. Коленчатых.
     Грустный человек грустно посмеялся.
     -- Мне послышалось: волов. Надо подумать.
     -- Подумай, а?
     Подошли тем временем к чайной. Вошли в зал. Грустный сказал:
     -- Сейчас... Сделаем небольшой забег -- что-нибудь со­образим.
     -- Какой забег?
     -- В ширину.
     Сеня не понял. Грустный опять посмеялся.
     -- Ну,  выпьем по сто пятьдесят... Выражение  такое есть. --  Он грузно
опустился на стул, портфель поставил на стол. -- Садись.
     -- Слушай, туг же нет по сто пятьдесят.
     -- Как?
     -- Не продают.
     -- Тьфу!.. Демократия!
     -- Красного можно.
     -- Ну, возьми хоть красного. На деньги.
     Сеня принес бутылку вина, стакан.
     -- А себе стакан?
     -- Мы же в город поедем. На мотоцикле же. Как я пове­ду-то?
     -- А, валы-то... -- Грустный налил полный  стакан, вы­пил, перекосился.
-- Ну и гадость!.. Чего только не надела­ют.  -- Налил  еще полстакана и еще
выпил. -- От так.
     Закурили.
     -- Валы, говоришь?
     -- Валы.
     -- Прямо хоть караул кричи?
     -- Точно. Погода стоит...
     -- Мне бы ваши заботы... А на кой они тебе сдались, эти валы?
     -- Я же тебе объяснял: полетел...
     -- Нет, я про тебя говорю. Машина-то чья?
     -- Моя.
     -- Личная?
     -- Какая личная!..
     -- А, государственная?
     -- Ну.
     -- А почему тебе жарко?
     -- Так я же на ней работаю!
     -- А ты не работай. Нет валов  -- загорай. У  них же  все есть -- пусть
достанут.  Они  же самые богатые в  мире.  Они вообще  самые свободолюбивые.
Законов понаписали -- во! --  Грустный показал рукой высоко над  полом. -- А
все без толку. Что хотят, то делают.
     Сеня оглянулся в зал.
     -- Чего ты орешь-то?
     -- Братство! Равенство!.. -- Грустного неудержимо пове­ло. Он еще выпил
полстакана. -- Они на "Волгах" разъезжа­ют, а мы вкалываем -- равенство.
     Сене было нехорошо. Он не знал, что делать.
     -- Брось ты, слушай, чего ты развякался-то? Поедем за валами.
     -- Вот им, а  не валы! Пусть они  на своих  законах  ездят. Я им покажу
валы... -- Грустный вылил остатки в стакан, выпил. -- Пусть они -- петушком,
петушком... Пошли их к...
     --  Да мне нужны валы-то, мне-е! -- Сеня  для убедитель­ности  постучал
себя пальцем в грудь.
     -- Вот им -- принципиально! -- Грустный показал фигу.
     -- Значит, не поедем?
     -- Нема дурных, как говорил...
     -- Что же ты мне, гад, голову морочил? Я счас возьму бу­тылку, как  дам
по твоей люстре, чтоб ты у меня рабочее время не отнимал. Трепач.
     -- Потише, молодой человек. Сопляк. Разговаривать на­учились! Еще гадом
обзывается...  Я тебе  найду место.  Надо честно работать,  а не махинациями
заниматься!   --   Грустный   явно  хотел  привлечь  внимание  тех  немногих
посетителей, которые были в зале. -- А я на махинации не пойду!
     Сеня оглянулся -- никого знакомых мужиков не было. А одному такую глыбу
не свалить. Это, видно, понял и груст­ный, и это его приободрило.
     -- Щенок  еще, а уже махинациями  занимаешься!  Хими­чишь  уже... Я вот
отведу сейчас в одно место, там тебе пока­жут валы.
     -- Вот сука! --  удивился Сеня.  И хотел было уже идти. И увидел, как в
чайную  вошел   Микола...  Повернулся  к  груст­ному  и  коротко  и  властно
скомандовал: -- Встать!
     Теперь  удивился  грустный.  Маленькие  его   глаза  вовсе  со­шлись  у
переносья.
     -- Что-о?..
     -- Микола! -- позвал Сеня. -- Иди-ка сюда, тут твои поршня требуются.
     Огромный грязный Микола пошел к столику...
     Грустный трухнул.
     -- Чего? -- спросил Микола.
     --  Шпион, -- показал Сеня на лысого.  -- Счас  мы  его ло­вить  будем.
Встать!
     -- Брось дурить-то...
     -- Микола, ты  бери портфель  -- там  факты  лежат,  --  а  я буду  его
окружать. -- Сеня двинулся "окружать".
     Лысый взял портфель и пошел из чайной.
     -- Хулиганье, черти.
     Сеня провожал его до двери. У двери дал ему хромой ногой пинка под зад.
     -- От-тюшеньки мои!
     Лысый оглянулся во гневе...
     -- От так!.. по  мягкой  по твоей! -- Сеня еще разок достал лысого.  --
Микола, иди, тут с  моей ногой ничего не сдела­ешь -- она у него как перина.
Тут кувалду надо...
     Лысый плюнул и ушел от греха подальше.
     Все  сидевшие в  зале  с интересом  и любопытством  наблю­дали  за этой
сценой.
     Сеня вернулся к столику, где стоял Микола.
     -- Ты чо делаешь-то? С ума, что ли, сошел?
     -- Посулил, гад такой, вал достать, а сам обманул.
     -- Какой вал?
     -- Коленчатый. У нас вал полетел, а запасного нету. У вас нету?
     -- Что ты!..
     -- Хоть матушку-репку пой. К Макару, что ли, еще съез­дить...
     -- А что это за человек-то был?
     -- А хрен его знает.
     -- Так он же тебя счас посадит.
     -- Не посадит. А в "Заре" нет запасных, не знаешь?
     -- Ты лучше иди отсюда, он счас с милиционером придет.
     Сеня посмотрел в окно, потом на Миколу.
     -- Да? Вообще-то лучше, конечно, без приключений... -- И Сеня скоренько
похромал из чайной.
     Микола подошел к стойке, посмотрел меню...
     Задумался, посмотрел в окно и тоже пошел из чайной.
     -- Еще в свидетели счас запишут, -- сказал он буфетчице на прощание.

     ...Только к  вечеру Сеня добыл вал.  Но  теперь у него  стал  мотоцикл.
Сеня, грязный по уши, копался в нем.
     ...Микола  издалека   узнал  знакомую  маленькую  фигурку  на   дороге.
Подъехал, остановился.
     -- Чего у тебя?
     -- Прокладку пробило... Зараза. Весь изматерился.
     Микола подошел, тоже склонился к мотоциклу.
     -- Вроде сделаю, начну заводить -- чихает пару раз и глохнет.
     Микола внимательно исследовал неполадку... Покачал головой.
     -- Надо новую.
     -- Надо... Курево есть?
     -- Есть.
     -- Давай перекурим это дело.
     Микола, вынимая из кармана папиросы, увидел коленча­тый вал.
     -- Достал?
     -- Достал. Новенький. Если теперь  кто сунется  еще раз к моей  машине,
стрелять буду.
     -- А где достал?
     -- Тайна, папаша, покрытая мраком.
     -- Трепло.
     -- Там больше все равно нету.

     ...Сидели, курили.
     Мимо, по тракту шли и