ела/ -- слишком /"поверхностно"/ понималась  она
художниками: за этой  поверхностной  красотой  должна  была  бы
воспоследовать красота всего  строения  организма,  --  в  этом
отношении высочайшие образы /стимулируют сотворение  прекрасных
личностей/: это и есть смысл искусства, -- кто  чувствует  себя
пристыженным в его присутствии, того оно делает  /недовольным/,
и охочим до творчества того, кто достаточно  силен.  Следствием
/драмы/  бывает:  "И  я  хочу  быть,  как  этот    герой"    --
стимулирование творческой, обращенной на нас самих силы!

                              177

     /Умолканье/ перед  прекрасным  есть  глубокое  /ожидание/,
/вслушивание/ в тончайшие, отдаленнейшие тона -- мы ведем  себя
подобно человеку, который весь  обращается  в  слух  и  зрение:
красота имеет /нам нечто сказать/, /поэтому/ мы /умолкаем/ и не
думаем ни о чем, /о чем мы  обычно  думаем/.  Тишина,  присущая
каждой созерцательной, терпеливой  натуре,  есть,  стало  быть,
некая  /подготовка/,  /не  больше/!  Так  обстоит  со    всякой
контемпляцией: эта утонченная податливость  и  расслабленность,
эта гладкость, в высшей степени  чувствительная,  уступчивая  в
отношении нежнейших впечатлений.
     А как же /внутренний покой/, /чувство  удовлетворенности/,
/отсутствие напряжения/?  Очевидно,  здесь  имеет  место  некое
весьма  /равномерное  излияние  нашей  силы/:   мы    как    бы
/приспосабливаемся/ при этом к высоким колоннадам,  по  которым
мы бродим, и сообщаем своей душе такие движения, которые сквозь
покои и грацию суть /подражания/ тому, что мы видим.  Словно бы
некое  благодатное  общество  вдохновляло  нас  на  благородные
жесты.

                              178

     Смысл  наших  садов  и  дворцов  (и  поскольку  же   смысл
всяческого  домогания  богатств)  заключается  в  том,    чтобы
/выдворить из наших взоров беспорядок и  пошлость  и  сотворить
родину дворянству души/.
     Людям по большей части кажется, что  они  делаются  /более
высокими  натурами/,  давая  воздействовать  на    себя    этим
прекрасным, спокойным  предметам:  отсюда  погоня  за  Италией,
путешествия и т. д., всяческое чтение и посещение театров. /Они
хотят формироваться/ -- таков смысл их  культурной  работы!  Но
сильные, могущественные натуры хотят /формировать/  и  /изгнать
из своего окружения все чуждое/.
     Так же уходят люди и в великую природу: не для того, чтобы
находить себя, а  чтобы  утрачивать  и  забывать  себя  в  ней.
"/Быть-вне-себя/" как желание всех.

                              179

     Чарующее произведение! Но сколь нестерпимо то, что  творец
его всегда напоминает нам о том, что это /его/ произведение.

                              180

     Он научился выражать свои мысли, но с тех пор ему  уже  не
верят. Верят только заикающимся.

                              181

     Кто, будучи поэтом, хочет платить наличными, тому придется
платить /собственными/ переживаниями: оттого именно не  выносит
поэт  своих  ближайших  друзей  в  роли  толкователей  --   они
разгадывают, отгадывая /вспять/.  Им следовало  бы  восхищаться
тем, /куда/  приходит  некто  путями  своих  страданий,  --  им
следовало бы учиться смотреть вперед и  вверх,  а  не  назад  и
вниз.

                              182

     Вовсе не легко отыскать книгу, которая научила  нас  столь
же многому, как книга, написанная нами самими.

                              183

     Сначала приспособление к творению, затем приспособление  к
его Творцу, говорившему только символами.

                              184

     Вера в форме, неверие в содержании -- в этом вся  прелесть
сентенции, -- следовательно, моральный парадокс.

                              185

     Страстные, но бессердечные и артистичные -- таковыми  были
греки, таковыми были даже греческие философы, как /Платон/.

                              186

     Отнюдь не самым желательным является  умение  переваривать
все, что создало прошлое: так, я  желал  бы,  чтобы  /Данте/  в
корне противоречил нашему вкусу и желудку.

                              187

     Величайшие  трагические  мотивы  остались  до   сих    пор
неиспользованными: ибо что  знает  какой-нибудь  поэт  о  сотне
трагедий совести?

                              188

     "Герой  радостен"  --  это  ускользало  до  сих  пор    от
сочинителей трагедий.

                              189

     /Фауст/, трагедия познания? В самом деле? Я  /смеюсь/  над
Фаустом.

                              190

     Видеть в /Гамлете/ вершину человеческого духа  --  по  мне
это значит скромничать в отношении духа и вершины. Прежде всего
это /неудавшееся/ произведение:  его  автор,  пожалуй,  смеясь,
согласился бы со мной, скажи я ему это в лицо.

                              191

     Вы сказали /мне/, что есть тон и что слух: но что за  дело
до этого музыканту? Объяснили ли вы тем  самым  музыку  или  же
опровергли?

                              192

     Существует гораздо больше языков, чем  думают,  и  человек
выдает себя гораздо чаще, чем ему хотелось бы.  Что  только  не
обладает речью? -- Но слушателей всегда бывает меньше, так  что
человек  как  бы  выбалтывает  свои    признания    в    пустое
пространство:  он  расточает  свои  "истины",  подобно  солнцу,
расточающему свой свет. -- Ну разве не досадно, что  у  пустого
пространства нет ушей?

                              193

     Лишь  теперь  брезжит  человеку,  что  музыка    --    это
символический  язык  аффектов:  а  впоследствии  научатся   еще
отчетливо узнавать систему влечений музыканта  из  его  музыки.
Он, должно быть, и не подозревал, что /выдает себя тем  самым/.
Такова  /невинность/    этих    добровольных    признаний,    в
противоположность всем литературным произведениям.

                              194

     Если бы богине Музыке вздумалось  говорить  не  тонами,  а
словами, то пришлось бы заткнуть себе уши.

                              195

     В современной музыке  дано  звучащее  единство  религии  и
чувственности и, стало быть, больше женщины, чем  когда-либо  в
прежней музыке.

                              196

     /Вагнер/ не испытывал недостатка в благодеяниях со стороны
своих  современников,  но  ему  казалось,  что   принципиальная
несправедливость по  отношению  к  благодетелям  принадлежит  к
"большому стилю": он жил всегда, как актер, и в плену у иллюзии
образования, к которому по обыкновению влекутся все  актеры.
     Я сам,  должно  быть,  был  величайшим  его  благодетелем.
Возможно, что в этом случае образ переживет  того,  кто  в  нем
изображен: причина этого лежит в том, что в  образе,  созданном
мною,  есть  еще  место  для  целого  множества  действительных
Вагнеров, и прежде всего -- для гораздо более одаренных и более
чистых в намерениях и целях.

                              197

     Наиболее вразумительным в языке является не слово, а  тон,
сила, модуляция, темп, с которыми проговаривается ряд слов,  --
короче, музыка за словами, страсть за этой музыкой, личность за
этой  страстью:  стало  быть,  все  то,  что  не  может    быть
/написано/. Посему никаких дел с писательщиной.

                              198

 * К УЧЕНИЮ О СТИЛЕ *

                               1

     Первое, что необходимо здесь, есть /жизнь/:  стиль  должен
/жить/.

                               2

     Стиль  должен  всякий  раз   быть    соразмерным    /тебе/
относительно вполне определенной личности,  которой  ты  хочешь
довериться. (Закон /двойного соотношения/.)

                               3

     Прежде чем быть вправе писать, следует точно знать: "это я
высказал бы и  /испортил  бы/  таким-то  и  таким-то  образом".
Писание должно быть только подражанием.

                               4

     Поскольку  пишущему   /недостает/    множества    /средств
исполнителя/, ему надлежит в  общем  запастись  неким  образцом
/весьма выразительного/ способа  исполнения:  отражение  этого,
написанное, неизбежно окажется уже намного более блеклым (и для
тебя более естественным).

                               5

     Богатство жизни  выдает  себя  через  /богатство  жестов/.
/Нужно учиться/ ощущать все -- длину и  краткость  предложения,
пунктуацию, выбор слов, паузы, последовательность аргументов --
как жесты.

                               6

     Осторожно с периодами! Право  на  периоды  дано  лишь  тем
людям,  которым  и  в  речи  свойственно  долгое  дыхание.  Для
большинства период -- это вычурность.

                               7

     Стиль должен доказывать, что /веришь/ в свои  мысли  и  не
только мыслишь их, но и /ощущаешь/.

                               8

     Чем абстрактней истина, которую  намереваешься  преподать,
тем ревностнее следует совращать к ней /чувства/.

                               9

     Такт  хорошего  прозаика   в    том,    чтобы    /вплотную
подступиться/ к поэзии, но /никогда/ не переступать черты.  Без
тончайшего чувства и одаренности в самом поэтическом невозможно
обладать этим тактом.

                              10

     Предупреждать легкие возражения  читателя  --  неучтиво  и
неблагоразумно.  Большой учтивостью и  /большим  благоразумием/
было бы -- предоставить читателю /самому  высказать/  последнюю
квинтэссенцию нашей мудрости.


 * 6. МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА *

                              199

     Убожество  в  любви   охотно    маскируется    отсутствием
/достойного/ любви.

                              200

     Безусловная любовь включает также и страстное желание быть
истязуемым: тогда она  изживается  вопреки  самой  себе,  и  из
готовности отдаться  превращается  под  конец  даже  в  желание
самоуничтожения: "Утони в этом море!"

                              201

     Желание любить выдает утомленность и пресыщенность  собой;
желание быть любимым, напротив, -- тоску  по  себе,  себялюбие.
Любящий  раздаривает  себя;  тот,  кто  хочет  стать   любимым,
стремиться получить в подарок самого себя.

                              202

     Любовь -- /плод послушания/: но расположение  полов  часто
оказывается между плодом  и  корнем,  а  плод  самой  любви  --
свобода.

                              203

     Любовь к жизни --  это  почти  противоположность  любви  к
долгожительству.  Всякая любовь думает о мгновении и  вечности,
-- но /никогда/ о "продолжительности".

                              204

     Дать своему аффекту имя  --  значит  уже  сделать  шаг  за
пределы аффекта. Глубочайшая любовь, например, не умеет назвать
себя и, вероятно, задается вопросом: "не есть ли я ненависть?".

                              205

     Немного раздражения вначале и -- и вслед за  этим  большая
любовь? Так от трения спички происходит взрыв.

                              206

     Жертвы,  которые  мы  приносим,  доказывают  лишь,   сколь
незначительной делается для нас любая  другая  вещь,  когда  мы
/любим/ нечто.

                              207

     Не  через  взаимную    любовь    прекращается    несчастье
неразделенной любви, но через большую любовь.

                              208

     Не то, что мешает нам быть любимыми, а то, что мешает  нам
любить полностью, ненавидим мы больше всего.

                              209

     Гордость внушает злополучно влюбленному, что  возлюбленная
его нисколько не заслуживает того, чтобы быть  любимой  им.  Но
более высокая гордость говорит ему: "Никто не заслуживает того,
чтобы быть любимым, -- ты лишь недостаточно любишь ее!"

                              210

     "Моя любовь вызывает страх, она столь взыскательна!  Я  не
могу  любить,  не  веря  в  то,  что  любимый   мною    человек
предназначен совершить нечто бессмертное. А он догадывается, во
что я верю, чего я -- требую!"

                              211

     "Я сержусь: ибо ты неправ" -- так думает любящий.

                              212

     Требование  взаимности  не  есть  требование  любви,    но
тщеславия и чувственности.

                              213

     Удивительно,  на  какую  только  глупость   ни    способна
чувственность, прельщенная любовью: она вдруг начисто  лишается
хорошего вкуса и называет  безобразное  прекрасным,  достаточно
лишь любви убедить ее в этом.

                              214

     Действительно    справедливые    люди        недароприимны
(unbeschenkbar): они возвращают все обратно.  Оттого у  любящих
они вызывают отвращение.

                              215

     Всегда возвращать обратно:  не  принимать  никаких  даров,
кроме как в /вознаграждение/ и в  знак  того,  что  мы  по  ним
/узнаем/ действительно любящих и возмещаем это /нашей любовью/.

                              216

     Повелительные натуры будут повелевать  даже  своим  Богом,
сколько бы им ни казалось, что они служат Ему.

                              217

     Ревность -- остроумнейшая страсть и тем не менее  все  еще
величайшая глупость.

                              218

     Самец жесток к тому, что он любит, -- не из  злобы,  а  из
того, что он слишком бурно ощущает себя в любви и начисто лишен
какого-либо чувства к чувству другого.

                              219

     Величайшее в великих -- это материнское.  Отец  --  всегда
только случайность.

                              220

     Стремление стать функцией -- женский идеал любви.  Мужской
идеал -- ассимиляция и  возобладание  либо  сострадание  (культ
страдающего Бога).

                              221

     Женщина не хочет признаваться себе, насколько она любит  в
своем возвышенном мужчину (именно мужчину); оттого обожествляет
она "человека" в нем -- перед собой и другими.

                              222

     Женщины  гораздо  более  чувствительны,  чем  мужчины,  --
именно потому,  что  они  далеко  не  с  такой  силой  осознают
чувственность как таковую, как это присуще мужчинам.

                              223

     Для  всех  женщин,  которым  обычай  и  стыд    воспрещает
удовлетворение  полового  влечения,  религия,   как    духовное
расцепление  эротической  потребности,    оказывается    чем-то
незаменимым.

                              224

     */Потребности сердца/*. Животные во время течки не с такой
легкостью путают свое сердце и свои вожделения, как это  делают
люди и особенно бабенки.

                              225

     Если женщина нападает на мужчину, то  оттого  лишь,  чтобы
защититься  от  женщины.  Если  мужчина  заключает  с  женщиной
дружбу, то ей кажется, что он  делает  это  оттого,  что  не  в
состоянии добиться большего.

                              226

     Наш век охоч до того,  чтобы  приписывать  умнейшим  мужам
вкус к незрелым, скудоумным и покорным простушкам, вкус  Фауста
к Гретхен: это свидетельствует против вкуса самого  столетия  и
его умнейших мужей.

                              227

     У многих женщин,  как  у  медиумических  натур,  интеллект
проявляется лишь внезапно  и  толчками,  притом  с  неожиданной
силой: дух веет тогда "над ними", а не  из  них,  как  кажется.
Отсюда их трехглазая смышленость в путаных вещах, -- отсюда  же
их вера в наитие.

                              228

     Женщин лишает детскости то, что они  постоянно  возятся  с
детьми, как их воспитатели.

                              229

     Достаточно скверно! Время брака наступает гораздо  раньше,
чем время любви: понимая под последним  свидетельство  зрелости
-- у мужчины и женщины.

                              230

     Возвышенная и честная форма половой жизни, форма  страсти,
обладает нынче /нечистой/ совестью. А пошлейшая и бесчестнейшая
-- /чистой/ совестью.

                             230а

     Брак -- это наиболее изогланная форма половой жизни, и как
раз поэтому на его стороне чистая совесть.

                              231

     Брак  может  оказаться  впору  таким  людям,  которые   не
способны ни на любовь, ни на дружбу и охотно  стараются  ввести
себя и других в заблуждение относительно этого  недостатка,  --
которые, не имея никакого опыта ни в любви,  ни  в  дружбе,  не
могут быть разочарованы и самим браком.

                             231а

     Брак выдуман для посредственных  людей,  которые  бездарны
как в большой любви, так и в большой дружбе, -- стало быть, для
большинства: но и для  тех  вполне  редкостных  людей,  которые
способны как на любовь, так и на дружбу.

                             231б

     Кто не способен ни на любовь, ни  на  дружбу,  тот  вернее
всего делает свою ставку -- на брак.


 * 7. ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ВСЯЧИНА *

                              232

     Кто сильно /страдает/, тому /завидует/ дьявол и  выдворяет
-- на небо.

                              233

     Нужно гордо поклоняться, если не можешь быть идолом.

                              234

     У язвительного человека чувство пробивается наружу  редко,
но всегда очень громко.

                              235

     Лабиринтный человек никогда не ищет истины, но всегда лишь
Ариадну, -- что бы ни говорил нам об этом он сам.

                              236

     В старании  /не/  познать  самих  себя  обыкновенные  люди
выказывают больше  тонкости  и  /хитрости/,  чем  утонченнейшие
мыслители в их противоположно старании -- /познать/ себя.

                              237

     Есть дающие натуры и есть воздающие.

                              238

     Даже в своем  голоде  по  человеку  ищешь,  прежде  всего,
/удобоваримой/ пищи, хотя она и  была  малокалорийной:  подобно
картофелю.

                              239

     Многое мелкое счастье дарит наc многим мелким  убожеством:
оно портит этим характер.

                              240

     Всяким  маленьким  счастьем  надлежит  пользоваться,   как
больной постелью: для выздоровления -- и никак иначе.

                              241

     Испытываешь ужас при мысли о том, что внезапно испытываешь
ужас.

                              242

     После опьянения победой всегда проявляется чувство большой
утраты: наш враг, наш враг мертв! Даже потерю друга  оплакиваем
мы не столь глубоко -- и оттого громче!

                              243

     Потребность души  не  следует  путать  с  потребностью  /в
душе/: последняя свойственна отдельным холодным натурам.

                              244

     Помимо нашей способности к суждениям  мы  обладаем  еще  и
нашим /мнением/ о нашей способности судить.

                              245

     Ты хочешь, чтобы тебя оценивали по твоим замыслам, а  /не/
по твоим действиям? Но откуда же у тебя твои замыслы? Из  твоих
действий!

                              246

     Только несгибаемый вправе молчать о самом себе.

                              247

     Мы начинаем подражателями и  кончаем  тем,  что  подражаем
себе, -- это есть последнее детство.

                              248

     "Я оправдываю, ибо и я поступил бы так же --  историческое
образование.  Мне страшно! Это значит: "я терплю самого себя --
раз так!"

                              249

     Если что-то не  удается,  нужно  вдвое  оплачивать  помощь
своему помощнику.

                              250

     Наши недостатки суть лучшие  наши  учителя:  но  к  лучшим
учителям всегда бываешь неблагодарным.

                              251

     Наше внезапно возникающее отвращение к самим себе может  в
равной степени быть результатом как утонченного вкуса, -- так и
испорченного вкуса.

                              252

     Лишь в зрелом муже становится /характерный признак  семьи/
вполне очевидным; меньше всего в легко возбудимых, имп