та советская кастовость была тем сильнее, что она опиралась на
мощные вековые традиции российской сословности. Изучая историю
русской белой эмиграции в Бельгии, я убедился, в частности, как прочны
были еще в начале XX в. в России сословные перегородки в сознании
людей. Разночинское понятие интеллигенции отнюдь не вытеснило даже
в среде самой интеллигенции, даже накануне революции, деления на дво-
рян, купцов, мещан и т. д. Эмиграция сильно перемешала людей, свела
вместе тех, кто в России был разделен высокими социальными барьера-
ми, однако и сегодня старые эмигранты сохраняют сословную гордость
("отец был столбовой дворянин") или сословные комплексы ("мы не из
дворян - из купцов"). Это правда, что эмигранты мало оплакивали мате-
риальные потери. Зато утрата сословного статуса казалась многим непе-
реносимой, причем не только сановникам, но и инженерам или полярным
исследователям, сознававшим себя представителями одновременно и ин-
теллигенции, и определенного сословия.

Между тем у бельгийцев, несмотря на все социальное неравенство,
наблюдателей-россиян уже в 1900 г. поражал особый патриархальный
демократизм отношений. Так, в статье в журнале "Мир Божий" (май
1900 г.) о 300 рабочих из Шарлеруа на бельгийских стекольном и зер-
кальном заводах под Петербургом русский журналист с удивлением от-
мечал, что в отличие от русских рабочих эти валлоны не боялись своего
начальства и не заискивали перед ним, а дистанция между директором и
простым стеклодувом была в бельгийской среде не так велика, как в Рос-
сии. "И зимой этот директор отплясывает с женами своих рабочих в клу-
бе на собраниях, а затем мирно коротает вечера с соотечественниками за
карточным столом у крыльца какого-нибудь барака. В квартире директо-
ра можно встретить рабочего или жену его, приходящих попользоваться
его роялем, побеседовать с его супругой, сообщить какие-нибудь новос-
ти, посоветоваться насчет покупки сигар и т. п. И их нисколько не смуща-
ет, что у одного костюм дешев и грубо сшит, на ногах сабо, а на другом
изящная пара из дорогой материи" .

Оказавшись в 20-е годы в Бельгии, где уже начал тогда формиро-
ваться мощный "средний класс", взламывавший социальные перегород-
ки, многие русские эмигранты переживали этот относительный демокра-
тизм отношений, принципиальное невнимание к их былому сословному
статусу очень болезненно. Кое-кто спустя долгие годы начал свои руко-
писные мемуары с развернутой апологии социального неравенства. Пси-
хологическую компенсацию эмигранты из дворян находили... в Конго.
Капитан 2 ранга барон Б. А. Нольде, географ, открывший в Северном Ле-
довитом океане бухту Нольде, поехав в 1926 г. в Конго скромным слу-
жащим частной компании, признавался в письме жене: "...Одно из боль-
ших преимуществ моей службы - это то, что я здесь барин. Не беженец,
не какой-нибудь мелкий служащий, а (...) господин, "бвана", с которым
черные разговаривают шляпа в руке... (...). Т.е. я стал человеком". Ему
нравится, записывает он в дневник не без стеснения, что негры перед

298                         Образ ^другого- в kyAb-rype

ним, "барином", снимают шапки, подобно тому как когда-то отдавали
ему честь матросы его корабля. Но среди белых в Африке "различия
сглаживаются", и это его мучит: ведь он все-таки "commandant и барон",
а бельгийцы - из простых столяров или булочников ^ Горькое наслаж-
дение неравенством в отношениях с черными рабочими, как бы компен-
сирующим утраченный сословный статус, сквозит и в письмах других
эмигрантов в Конго - инженеров, агрономов: один приучил боя-конго-
лезца говорить ему по-русски: "Ваше благородие", другому мнится, что
он снова в имении, среди почтительных мужиков.

Сегодня бельгийское общество по-прежнему производит впечатле-
ние на человека из России тем же демократизмом социальных отноше-
ний. Привыкший идентифицировать себя с обособленной группой-кастой,
он с трудом погружается в море "среднего класса", охватившего в Бель-
гии уже почти все коренное население страны. Удивительно, как трудно
не только внешне, но и по стилю жизни и менталитету различить там бу-
лочника и профессора, нотариуса и таксиста. Даже богатые промышлен-
ники и банкиры, особенно во Фландрии, кажется, постоянно помнят о
том, что их деды, а чаще и отцы были простые ремесленники или кресть-
яне. Даже в элитарном кругу стиль отношений патриархальный, "народ-
ный", как бы прикрывающий материальное неравенство. Последним яв-
ным классообразующим фактором выступает образование. Если массо-
вый "средний класс" еще делится иерархически, то не на высших и низ-
ших, не на богатых и малоимущих, а на "учившихся" (в высшей школе) и
"неучившихся". Лингвистически чуткое ухо бельгийца сразу выделяет тех
и других по тому, говорят ли они на диалекте или на нормативном,
"цивилизованном" языке. Отсюда - не только высокий престиж образо-
вания, трепетное восприятие университетского диплома, давно забытое у
нас, но и жесткая конкуренция между студентами.

2. Престижность и приоритеты. Многочисленный "средний
класс" Бельгии имеет некий выровненный, усредненный стандарт мате-
риальной, бытовой жизни, который по силам практически всем. Напри-
мер, в семье менее состоятельной к столу будет свинина вместо говядины
и более дешевые фрукты, но сам уклад и стиль жизни - такие же, как
у богатых соседей. В рамках этого принципиально единого стандарта
ослабло столь знакомое нам понятие материальной престижности. Его
все больше вытесняет понятие множественности предпочтений, "прио-
ритетов".

Все прекрасно знают, что "Мерседес" дороже "Строена", а отдых в
Швейцарии дороже, чем в Испании. Но сказать, что для современного
бельгийца "Мерседес" престижнее "Строено" и что владелец второго
мучительно завидует владельцу первого, невозможно. У каждого свои
потребности, свои понятия об удобстве, свой стиль, одним словом -
свои приоритеты. Маленькой машине нужно меньше бензина и меньше
места в гараже, ее легче парковать и дешевле страховать. Есть бельгийцы,
которые ездят не много и охотно довольствуются даже "Ладой", на Запа-

В. К. Ронин. Бельгийцы и россияне                      299

де совсем уж непрестижной; никому не придет в голову показывать на
них пальцем. Горы Швейцарии не престижнее солнца и моря Испании:
кто что любит. Люди в России легко сравнивают себя с другими по неко-
торым общим критериям материальной престижности. Бельгийцу сравни-
вать трудно, ведь в рамках единого стандарта у всех свои приоритеты: ты
предпочитаешь тратить деньги и время на одно, а твой сосед на другое.
Перестают сравнивать - перестают и завидовать. За пять лет жизни в
Бельгии я ни разу не встречался ни с откровенной демонстрацией богат-
ства, ни с явной завистью на материальной почве.

3. Свобода и нормы. Представления многих нынешних россиян о
свободе в западном обществе остаются столь же превратными, как у рус-
ских рабочих-политэмигрантов в Бельгии начала XX в., чьи слова приво-
дит в своих воспоминаниях Илья Эренбург: "Ну ее к черту, эту Бельгию с
ее хваленой свободой!.. Оказывается, что здесь не смей после десяти ча-
сов вечера в своей же комнате ни ходить в сапогах, ни петь, ни кри-
чать" ^ Другой прелестной иллюстрацией того, что понятие свободы на
Западе - четко ограниченное ("свобода одного ограничена свободой
других"), является мой разговор с группой пожилых бельгийцев и гол-
ландцев о наркоманах. Если бельгийские старички, как и их сверстники в
России, горячо рассуждали об "упадке нравов", то одна голландская ба-
бушка сказала: "У нас считают так: пусть живут, как хотят, но чтобы не
сидели у вокзала, так что нельзя подъехать и поставить велосипед".

Свобода ограничена множеством социальных норм, которые на За-
паде заметно более четки и общеобязательны, чем в России. Многое из
того, что у нас считается лишь хорошим тоном, вежливостью или просто
любезностью, в Бельгии имеет статус строжайшей социальной нормы,
соблюдаемой практически всеми, как бы автоматически. Так, придержи-
вать за собой дверь или останавливать машину, пропуская пешехода, - в
России признаки воспитанного человека, но общество отнюдь не ждет
этого от всех поголовно. В Бельгии иначе как бы не может быть, и мне
приходилось видеть "альтернативных", расторможенных, шумных юн-
цов, которые, однако, почти с автоматизмом роботов придерживали за
собой дверь или, сидя за рулем, пропускали пешеходов.

Впрочем, некоторые наши социальные нормы, наоборот, не имеют в
Бельгии этого статуса и как бы факультативны. Например, уступать ста-
рикам место в транспорте - у нас императивная норма: общество имен-
но ждет этого от всех и в любой ситуации. В Бельгии же это вопрос да-
же не вежливости, а личной вашей любезности: будет очень мило, если
вы уступите место старушке, но никто этого не ждет, не потребует, а если
не сделаете - не осудит, по крайней мере вслух. По словам старшего по-
коления, раньше это и в Бельгии было обязательной социальной нормой,
но в последние годы действительно перестало ею быть.

300_______________________Образ "другого" в Культуре

ТРУД

1. Роль труда. Известно, что на современном Западе труд есть нечто
большее, нежели житейская необходимость или источник благосостоя-
ния. К труду - любому - относятся как к оправданию всей жизни чело-
века. Это одинаково исчерпывающе выражено как в "Протестантской
этике" Макса Вебера, так и в анекдоте об американце, который объясняет
итальянскому бродяге, что он должен всю жизнь работать, чтобы потом
спокойно лежать под деревом, хотя бродяга в этот момент и так уже ле-
жит под деревом. Мы часто сравниваем западных людей с пчелами, имея
в виду их усердие; правильнее было бы сказать, что они работают, как
пчелы, в смысле инстинктивности этого процесса.

Это вовсе не значит, что все в равной степени трудяги: например, на
Западе тоже в частном секторе работают куда усерднее и с большей отда-
чей, чем в секторе государственном. Но нет явных бездельников. И вы не
услышите от молодого бельгийца даже в шутку: "Я бы хотел жить не ра-
ботая...". Студентов, которые в каникулы подрабатывают - помощником
пекаря, официантом, уборщицей, - там никому и в голову не пришло бы
жалеть. Такие подработки в Бельгии нормальнейшая вещь, и тот, кто сам
себя одевает и сам себе зарабатывает на компакт-диски, пользуется в сту-
денческой среде всеобщим уважением.

2. Престиж; труда. Положа руку на сердце, признаемся: есть в на-
шем обществе вещи поважнее, чем работать. Вас ждут на дружеской ве-
черинке или на семейном празднике, но у вас срочная важная работа. В
России это аргумент недостаточный, он не снимет вопроса, а, наобо-
рот - раздражит ("будет тут еще выпендриваться со своей работой"). В
Бельгии же "человек работающий" окружен бблыиим престижем и лучше
защищен общественным мнением, чем мы даже можем себе представить.
"Мне надо работать" - там это формула почти магическая, снимающая
почти все вопросы, перевешивающая почти все иные социальные нормы.
Правда, я недаром говорю "почти". Как ни высок в Бельгии престиж тру-
да, но ценности частной жизни: семья, дом, кафе, "бургундское" наслаж-
дение жизнью, которое так любят в себе бельгийцы, они ставят еще вы-
ше. О настоящем "трудоголике" скажут: "Он преувеличивает", и сцена
закрытия токийской биржи, когда сотни служащих в полном изнеможе-
нии падают лицом на свои пюпитры, способна вызвать в бельгийце такой
же священный ужас, как и в нашем соотечественнике.

3. Ритм труда. Россиянин, включенный в бельгийский трудовой
процесс, неважно какой, сразу же чувствует на себе важные различия в
ритме труда. Он чувствует, как непривычно, невыносимо многого от него
ждут в течение дня. Проблема не вообще в интенсивности труда, а имен-
но в его равномерности, в том, до какой степени должна быть наполнена
трудом даже такая небольшая единица времени, как день. Старинную по-
говорку "Завтра, завтра, не сегодня - так лентяи говорят" в Бельгии по-
нимают не метафорически, а буквально: плохой работник - тот, кто не

В. К. Ронин. Бельгийцы и россияне                      301

просто откладывает работу на потом, а именно недогружает работой этот
конкретный день.

В России столь высокие требования к трудовым итогам отдельного
дня или недели предъявляются только в определенных отраслях промыш-
ленности или в некоторых видах сельхозработ в разгар сезона. В Бельгии
требование строгой ритмичности, равномерного наполнения трудом каж-
дого дня диктуется не технологией, а входит в само понятие труда. Аргу-
мент "Мне сегодня что-то не работается, зато завтра сделаю больше" вы-
зовет у бельгийца непонимание и неодобрение. Русское же слово "аврал"
хотя и пришло как раз из нидерландского языка (overal), но там оно отно-
сится к спешной, по тревоге, работе всей команды корабля в чрезвычай-
ной ситуации. Применять это же понятие к нормальному трудовому про-
цессу - от одной мысли о таком у бельгийца волосы встали бы дыбом.
Для него работать - значит работать равномерно день за днем.

Из этого вовсе не следует, что и по итогам квартала или года рос-
сийский работник непременно сделает меньше, чем бельгиец: Мы знаем,
как близко "русской душе" понятие порыва. Нам действительно понятно,
как мог Илья Муромец 33 года пролежать на печи, а затем в каком-то
"пассионарном", как сказал бы Л. Н. Гумилев, порыве вдруг вскочить и
всех победить. В жизни каждого россиянина, как и всей страны, есть
примеры, когда порывом все же удавалось наверстать упущенное, "до-
гнать и перегнать". Вероятно, ритмичный, по дням, труд дает более на-
дежные результаты, но нам близка и красота трудового порыва, который
так сродни творческому вдохновению.

ДЕНЬГИ

Деньги в странах Северо-Западной Европы - это вещь, в известном
смысле более интимная, чем секс. Финансовое положение любого из со-
беседников, как уже говорилось, не обсуждается. Жаловаться на нехватку
денег совершенно не принято, и еще меньше принято друг у друга одал-
живать. Та легкость, с какой это делают между собой россияне, бельгий-
цев поражает, пожалуй, больше всего. Как фонвизинская бригадирша,
бельгиец порой готов помочь всем, чем может, только не одалживанием
денег. И вновь надо ясно сказать: это не скупость, не черствость. Жители
Бельгии ежегодно жертвуют огромные суммы на помощь "третьему ми-
ру", не говоря уже о довольно частых разовых гуманитарных акциях; да и
порошковое молоко и шоколад, так поддержавшие наших горожан зимой
1991-1992 гг., во многих случаях были присланы из Бельгии. Но в по-
вседневном общении коллег, знакомых деньги любого из них - это на-
столько его личное дело, настолько никого не касающееся, что деньги
просто как бы выведены за рамки общения.

302                     Обрез другого, в kyMrype
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

1. Любовь и брак. Даже в этой сфере, такой, казалось бы, общечело-
веческой, существуют между нами и "ими" важные различия в ментали-
тете. Я с удивлением убедился в этом, много общаясь со своими бельгий-
скими студентами и годами наблюдая их жизнь.

Наша литература, наше кино, наши молодежные издания в годы,
когда о многом другом писать было нельзя, без конца пережевывали те-
мы "идеальной любви" и счастья. К жизни, особенно к личной жизни,
предъявлялись высочайшие требования: она должна быть идеально гар-
моничной, полным слиянием душ, источником безраздельного счастья.
Если же "найти свой идеал", "встретить принца", "ту единственную, ко-
торая..." не удается, то уже кажется, что не повезло, не сложилось. Нет
сразу ощущения полной гармонии, "настоящего" счастья - надо ждать
кого-то Другого, искать дальше или же вообще махнуть на все рукой и
жить, как живется. Этот "литературный" максимализм обрекает на веч-
ную неудовлетворенность, частую смену партнеров, поверхностные, "не-
выстроенные" отношения. Или так, как в книгах и фильмах, - или вооб-
ще все равно. Поэтому представления нашей молодежи о личной жизни
окутывались либо дешевым романтизмом, либо дешевым же цинизмом.

Бельгийская молодежь в своих представлениях о личной жизни за-
метно трезвее, приземленное, но и серьезнее. Они не мучат себя абстракт-
ным "идеалом", смутными ожиданиями "большой любви" и "настоящего
счастья". Молодые бельгийцы довольно рано, лет в 18-20, находят себе
постоянного "партнера", "подругу", "друга", причем в эти понятия вкла-
дывается далеко не только сексуальный смысл. Такой партнер не может
быть идеальным, в нем заведомо много недостатков. Но если его прини-
мают, если он становится постоянным партнером, то дальше начинается
самое главное - "рост отношений", точнее - заботливое, с обеих сто-
рон, их выращивание, развитие, работа над ними.

В России сейчас то и дело называют высшей ценностью семью -
конкретную традиционную форму совместной жизни. Для моих бельгий-
ских студентов такой высшей ценностью являются сами "отношения"
(по-нидерландски relatie). Отношения могут принимать разные формы:
сначала молодые люди, живя каждый у своих родителей, только встреча-
ются, затем начинают жить вместе. Фактически это уже семейная жизнь,
к этому долго готовятся; бывает, что уже на этой стадии начинают, как
хорошие бельгийцы с "кирпичом в животе", строить дом. Позднее, лет в
25-27, они, скорее всего, поженятся, но вполне возможно, что и дальше
они просто будут жить вместе, в брак не вступая.

В католической Бельгии брак, конечно, все еще наиболее престиж-
ная, ответственная (брачный контракт об имущественных правах супру-
гов!) и торжественная форма союза. Вступить в брак - решение очень
серьезное, с которым не спешат. Развод же - хотя и не такая колоссаль-
ная драма, как раньше, не крушение всей жизни, но по-прежнему ЧП, и

_______________________В. К. Раним. БемгиОш и россияне___________________303

торопливость, с какой в России вступают в брак и разводятся, бельгийцев
шокирует, даже если они и понимают, в какой огромной мере наши тра-
диции сформированы "квартирным вопросом", пропиской, долгим то-
тальным контролем партии-государства за личной жизнью граждан.

Но, повторяю, не брак, не семья - высшая ценность для молодых
бельгийцев, а сами "отношения", какой бы ни была их форма. Советский
поэт Степан Щипачев, написавший: "Любовью дорожить умейте...", по-
радовался бы, слушая рассуждения студентов-бельгийцев о том, как надо
дорожить отношениями, беречь их, растить, лучше узнавая партнера,
приспосабливаясь друг к другу, сосредоточивая внимание не на недостат-
ках, а на лучшем, что есть в обоих. Не столько искать человека, сколько
искать в человеке! Это не просто слова: человека из России не может
не поражать, как прочны, как внутренне стабильны пары, образуемые мо-
лодыми бельгийцами еще в 18-20 лет, и с какой взрослой серьезностью
партнеры уже в этом возрасте друг к другу относятся.

2. Отношения поколений. Как и во всем, в Западной Европе в отно-
шениях между поколениями важны различия между Севером и Югом.
Бельгийцы же причудливо соединяют в себе черты и "северного", и "юж-
ного" менталитета. Опросы, проведенные в ЕС, показали, например, что у
датчан и голландцев подрастающие дети заметно отдаляются от родите-
лей, тогда как на юге Европы связь родителей и детей остается тесной и
сентиментальной. Если датчанин возьмет свою старую мать к себе, на не-
го будут показывать пальцем, - на грека будут показывать пальцем, если
он этого не сделает. Бельгийцы находятся на этой шкале примерно посе-
редине, хотя все-таки ближе к "северным" нормам.

Отношения между подрастающими детьми и родителями в Бельгии,
как правило, дружеские, достаточно тесные, без отчуждения, характерно-
го для более северных стран. Но человеку из России все же бросится в
глаза непривычная для нас сдержанность, дистанция. Нам в России свой-
ственно воспринимать своих родителей и детей как неотъемлемую часть
самих себя. Ни за подрастающими детьми, ни за собственными родите-
лями мы по-настоящему не признаем "суверенитета". Это может придать
отношениям особую близость и теплоту, но часто ведет и к бесцеремон-
ному "присвоению" детьми родителей и наобо